Огонь и сажа птичьих перьев

Ему отчаянно хотелось, чтобы небо наконец раскололось, и над замком загремела гроза, обрывая мучительное и слишком затянувшееся ожидание. Несмотря на то, что лег Эрик за полночь, подорвался с кровати он рано, но, невыспавшийся и раздраженный, снова провалиться в сон так и не сумел. Почему — выяснил только позже, уже решив не тратить время в заранее провальных попытках хоть как-то улучшить свое состояние, закончившихся злым плесканием холодной водой в худое лицо. Коридор встретил его отдающим в голову светом, и, неожиданно, стремительно проскользнувшим в грудь воздухом. Наконец разобрав, отчего сон так упорно не желал возвращаться — да он просто задыхался в слишком душных покоях — приободрившийся ворон зашагал в библиотеку, по дороге коротко раскланявшись с парочкой полузнакомых сонных лиц. Привычный черный плащ за спиной, точно сложенные крылья, слегка колыхался при каждом его движении. В библиотеке были высокие, до самого потолка окна в глубоких нишах и несколько балконов. Сидя на одном из них, черноволосый откровенно мучился. Изрядно прочихавшись, едва дыша, со слегка опухшим лицом, горящим румянцем, неровным и слишком ярким, как всегда было на бледной коже, он буквально вылетел на балкон со стопкой книг. Бросив колыхавшийся за спиной сложенными крыльями плащ на спинку кресла так, что тот повис на ней распятым силуэтом, с раздражением упал в его объятия, расстегивая манжеты и ворот. В Вулькоруме даже на дальних полках книги никогда не пылились: все слуги были осведомлены об аллергии и заодно склонности к чтению молодого господина. Несколько часов за книгами стянулись в несколько липких минут. Если сначала свежий воздух принес облегчение, то потом в нем все отчетливее стали дышать влага и душное ожидание. Последнее наваливалось на грудь вместе с загустевшим небом и тяжелой яростной тоской, пока желание спать атаковало разгоряченную голову. Лоб уверенно покрывался испариной. Эрик, испытывая необычайную солидарность с томящейся природой, бессильно и отчаянно ждал грозы, хотя знал, что осенью их почти не бывает, а над королевской резиденцией не бывает вовсе. Завтракать теперь не только не хотелось — сама мысль о еде вызывала легкое отвращение. Измучившись окончательно, он опустил сливающуюся в монотонный гул в голове книгу на колени и прикрыл глаза — сил не хватало даже на то, чтобы помассировать будто сдавленные виски, — да так и провалился в сон. Невнятно распахнув глаза примерно через час, даже не был уверен, зачем это сделал, только вяло перенес на подлокотник потяжелевшую затекшую руку и немного сдвинул голову, тут же снова отключившись. Вязкий и гулкий сон клонил обычно холодную голову вниз, лишая сил к сопротивлению. Резкое: «Так-так», — выдернувшее его из сна, но не выдернувшее сон из него, было не иначе как насмешкой судьбы. Едва разлепив веки и из-под ресниц мутноватым взглядом серого тумана уставившись в пустоту, черноволосый даже не думал. — Неужели не боишься? Ты не у себя дома, не забывайся, — вероятно, интонация была призвана изображать зловещее нагнетение атмосферы, но атмосфера и без того уже была нагнетена до предела по независящим от принца причинам, и, судя по всему, действовала на него тоже, поэтому Эрик и не пошевелился. Даже расстегнутые верхние пуговицы рубашки не вызвали внутреннего протеста, хотя обычно он застегивался наглухо, особенно в присутствии неприятных личностей. — Ты жив там, ворон? Смотреть жалко, как бы с плащом не перепутать. На откровенно издевательский тон Эрик только прикрыл глаза, глубоко вдыхая тягучий воздух. Легкое дуновение ветерка пришлось как нельзя кстати. — Не пойму никак, отец что, нанял тебя нянькой портить мне праздники? — продолжал допытываться рыжий. Эрик нашел-таки упоминание семьи Трифоли: в энном, не поддающемся вычислению на тяжелую голову поколении прабабушка Бьянки в первую брачную ночь предсказала смерть собственному мужу. После чего как бы походя объявила ему, оперативно сообразившему, что новообретенная супруга находится в трансе, и подсуетившемуся с наводящими вопросами, что случится сие несчастье в ходе бунта в столице, куда он будет приглашен по случаю приема в честь новой королевы. Очевидно, для этого куда-то надо было девать старую, так что барон помчался во дворец с сенсационной вестью и едва не опоздал — королева распивала сомнительного качества напиток в компании подозрительно ухмыляющегося и нервически моргающего Первого советника. Собственно, данная информация вкупе со сведениями о том, что Бьянка и впрямь уже несколько лет помолвлена с неким маркизом, не дала Эрику ничего, кроме повышения уровня общего развития, но неясно тревожила что-то на уровне подсознания. Впрочем, с равным успехом можно было валить тревогу на предчувствие несколько мучительных часов кряду откладывающейся грозы, уже перешедшей в разряд безнадежных мечтаний. Проверять и узнавать все возможное с подачи отца давно вошло в разряд привычек — по мнению Эрика, слишком часто оказывающихся полезными, чтобы учитывать долю, приходящуюся на противное. Информация действительно была самым ценным ресурсом. Горький опыт показал: сравниться с ней могло разве что время. — Мало тебе, с позволения сказать, дам, готовых вешаться на шею по первому зову и даже без него? — приглушенным сильнее обычного и тянущим слова голосом даже пользоваться было лень, но приходилось. Ветер слегка усилился, медленно, но как-то неуверенно реабилитируя Эрика. — Мало, — нахально ответствовал принц откуда-то слева, опускаясь во второе кресло и вальяжно закидывая ногу на ногу. На книги Райан смотрел с каким-то брезгливым удивлением. — С ними чертовски скучно. Хотя действительно, кому я объясняю… — Не обольщайся, Высочество, их привлекают не твои без сомнения многочисленные таланты. Лишь положение и еще более многочисленные сокровища, которые получит твоя избранница, — почти величественно с виду, хотя на деле просто лениво, игнорируя граничащее с оскорбительным пренебрежение Райана, протянул черноволосый. Ветер крепчал, а вместе с ним и способность Эрика строить связные речи. На самом деле он понимал принца, пусть и по-своему. Процесс игры зачастую был куда интереснее, чем сама достигнутая цель. А если получать все сразу и без каких-либо усилий... Ну, положительной стороной было то, что юный князь действительно начал понимать, откуда у Его Высочества такой отвратный характер. — А ты и этим-то пользоваться не умеешь, — фыркнул Райан презрительно. Ветер бросил выбившиеся из низкого хвостика рыжие пряди ему в лицо, слегка подпортив мину. — Просто не вижу смысла и большой чести, — отзеркалил интонацию Эрик. — Да неужели? — принц не то был раздражен, не то говорил с издевкой. — Поспорим? Делать этого точно не стоило. Взвешенным и логичным решением было категорическое нет, да и не был Эрик одним из окружающих принца подростков с болезненным самолюбием и шаткой самооценкой, которых можно было «взять на слабо». Именно поэтому ворон безразлично пожал плечами и кивнул, принимая чужую игру. У него была цель, и эта цель напрямую зависела от решения Райана. Точно в шахматах: обманчиво слабый ход, отвлекающий внимание оппонента от основной комбинации. — Ты слишком азартен для принца, — черноволосый открыл глаза навстречу потоку свежего воздуха, уже достаточно сильному, чтобы плащ тихо хлопал по спинке кресла. И ответил долгим взглядом в ответ на странный изучающий — Райана, определенно уже некоторое время разглядывавшего молодого Фостера. — А ты чертов зануда даже сейчас, — скривился рыжий, переводя взгляд на небо. — И на что я трачу свое время?.. П если ты доживешь до зрелых лет, это вообще будет трагедией. Думаешь, к чему я клоню? — Хочешь помочь мне, Твое Высочество? — хотя говорил ворон равнодушно, стальные глаза опасно блеснули. — Я не не бросаю слов на ветер. — Сам понимаешь, не могу позволить тебе постоянно лезть в мои планы. Но слишком уж ты дохлый для дуэли, и отцу ты отчего-то нравишься, — снисходительность мешалась с издевкой в неприятную, негармоничную кашу. — Как там ты сказал, мало чести? Небо разорвало внезапно. В образовавшийся раскол дождь обрушился с такой стремительной силой, будто уже скопился над ним и теперь только падал сплошной стеной, срезая звуки разговоров и наотмашь стуча по листве деревьев и плечам. Несколько мгновений оба юноши только с недоверием смотрели на то, как дворцовый парк медленно тонет, пригибаемый к земле косыми толстыми каплями и порывами ветра, а затем почти одновременно вскочили — под прокатившийся прямо по нервным окончаниям первый, а потому ошеломляющий раскат грома. Эрик молниеносно и оттого неловко, кончиками пальцев, подхватил стопку книг, полубоком шарахаясь в помещение — двери балкона как раз еще не сомкнулись за уже успевшей вымокнуть спиной принца. — Тут не бывает гроз! — почти обвинительно и явно слегка ошарашенно воскликнул принц. — Да неужели? — с таким искренним удивлением, что сарказм читался яснее, чем если бы действительно задумывался, вопросил Эрик, обрушивая неудачно подхваченные книги на ближайший столик. Райан покосился на него почти с бешенством. — Кто вообще просил тебя выносить их на балкон?! — он прибавил пару выражений, от который всякая порядочная дама должна была по меньшей мере раскраснеться. Однако в пределах видимости приличных дам не наблюдалось… Впрочем, видимость эта была сильно ограничена стеллажами, поэтому у дам имелась вполне неплохая возможность прятаться где-то совсем неподалёку. Эрик, с которого на балконе всю сонливость смыло в один миг, слегка увлекся вновь обретенной способностью думать, но все же сообразил, что речь на сей раз шла не о дамах, а о книгах. — Этот книжный червь мне все мозги вынет, и хрен ему объяснишь, что следить за гостями, — он выделил последнее слово особенным количеством яда, — ни разу не моя обязанность! К идее извлечения, или, скорее, изначального наличия мозгов у принца Эрик отнесся с далеко не верноподданническим скепсисом. Впрочем, на книги тоже смотрел озабоченно, хотя первопричиной этого и не был страх перед замковым библиотекарем. — Я рассчитывал на то, что «тут не бывает гроз», — скопировал тон ворон. — Надеюсь, ты сподобился научиться по крайней мере чему-то, хотя бы и вопреки здравому смыслу и своему отношению к учебе, — добавил медленно, взвешивая каждое слово, поскольку тоже добавить что-то от души хотелось просто в компенсацию за отвратительное утро и не лучший предшествующий вечер. Принц от подобной наглости почти опешил, но, к его чести, хоть и поглядывал откровенно зло, быстро размял пальцы. — Раскрой и ровно держи! — рыкнул повелительно без доли напускного снисходительного дружелюбия, растирая ладони. Эрик среагировал мгновенно, и первой к сосредоточенному рыжему повернул ту книгу, что прежде держал на коленях. Старательно контролируя магию, пылающий (почти в буквальном смысле) негодованием Райан принялся медленно выводить в воздухе знаки, что-то нашептывая, а затем просто приблизил руки к бумаге. — Осторожнее! — зашипел Эрик, видя, что от постоянного контакта на глазах сохнущая бумага начинает темнеть, будто к ней поднесли спичку. — Сам вижу! — огрызнулся рыжеволосый. Дальше дело пошло бодрее. Ворон стремительно пролистывал страницы несколько раз, пока Райан водил над ними ладонями и словно ласкал воздух под пальцами. Выглядели склонившиеся над чем-то Его Светлость и Его Высочество как заядлые заговорщики. — Вот сам и расставляй, — буркнул рыжеволосый, едва закрылась последняя из намокших книг. Эрик не слишком впечатлился: он и сам собирался это сделать, а после отправиться в выделенные ему комнаты. Одежду принц сушить не стал то ли из вредности, то ли не уверенный, что не наделает в материи лишних дыр. Да ворон бы и не позволил. Только вот кровожадная улыбка Райана ему совсем не понравилась. — Знаешь, а приглашаю-ка я тебя на охоту. Будет великолепный выезд, приуроченный к празднику Звездопада. Ничуть не сомневаюсь, такому юному гению эльфский конь и хороший арбалет помогут не ударить в грязь лицом, — предвкушение обратного буквально звенело в тоне Райана. — Половина двора, как-никак, будет смотреть... Благодарности можешь оставить при себе — может, там и наше пари тебе припомню Он широко, обаятельно и издевательски улыбнулся, а затем, развернувшись на пятках, продефилировал к выходу, буквально излучая высокомерие спиной, по которой сиротливо катились с потемневших рыжих прядей прохладный капли. Право слово, где-то под покровом дипломатичного спокойствия Эрика он бесил.