Somebody

      Банчан.       Он, к слову, рос умным парнем. Слишком умным, слишком самостоятельным и слишком послушным, как любил заметить Вонхо, ероша мальчишеские вьющиеся волосы. Пальцев одной руки хватило бы, чтобы припомнить все его проделки и проказы за неполные восемнадцать лет, пятнадцать из которых прошли без папы.       Он был практически отличником, часто участвовал в школьных мероприятиях, а годом ранее к тому же стал капитаном сборной по водному поло. Что самое важное – он был альфой. Таким же спортивным, крепким, харизматичным, как отец, и это, несомненно, делало их жизнь вдвоем намного проще. Они стали друг для друга надежной опорой.       И пусть у них не было классической истории семьи – с совместными домашними заданиями до полуночи, с делегированием уборки, с нравственными нотациями с ремнем в руке, - они смогли продвинуться намного дальше. Смогли выстроить между собой отношения дружбы и понимания. Пусть это и свершилось путем игры в баскетбол посреди ночи на заднем дворе, совместными просмотрами ужастиков в кино по воскресеньям и молчаливым самодельным ремонтом в гараже, который было принято решение сделать «их местом». О мини-холодильнике, полном безалкогольного пива, строго-настрого было велено молчать даже школьным друзьям, которые дядю Шина обожали до беспамятства.       Потому, когда отец не приехал домой вовремя, как делал это обычно, к тому же не дал знать о задержке звонком или смс, Чан не поддался воле эмоций. Рационально прикинул, сколько времени бы заняла поездка до ближайшего магазина, если вдруг родитель поздно вспомнил о необходимых покупках. Просмотрел чаты и группы их района проживания на наличие новостей о пробках или дтп. Постарался вспомнить, не говорил ли отец в последние дни о том, что на работе придется задержаться. И, конечно же, попробовал позвонить. Абонент не ответил.       Когда с момента пропажи старшего Шина минуло два часа, Банчан запрыгнул в любимые кеды и прихватил со скамейки у двери новенький скейтборд, намереваясь поехать навстречу по тому пути, по которому единственным образом можно выехать на трассу до города. Уже минуя порог дома, он услышал привычную мелодию входящего звонка и, только когда увидел абсолютно незнакомый стационарный номер, понял, что в глубине души сильно волнуется.       Первые же слова, раздавшиеся в трубке голосом родителя, сбросили с подростковых плеч тяжкую ношу беспокойства. Но не окончательно.       - Чан-и, это я, - голос Вонхо звучал очень уставшим и, что еще хуже, виноватым. Мужчина на том конце линии впервые за последние часы облегченно выдохнул.       - Бать, что-то случилось? Что с телефоном? – старшеклассник тихо захлопнул дверь и опустился на ступеньки освещенного крыльца, крепче прижимая смартфон к уху.       - Ты не переживай главное, ладно? Я в аварию попал. Сейчас в городской больнице, на скорой забрали, - мужчина стал говорить тише, мельком оглянувшись вокруг и вежливо кивнув медсестре, что ждала окончания разговора по рабочему телефону.       - Сильно пострадал? Если говоришь со мной, значит не в коме и не под наркозом. Это хорошо. Переломы, ушибы? – младший потер пальцами переносицу и прикрытые веки, упершись локтями в колени.       - Состояние средней степени паршивости. На меня надели этот собачий фиксатор на шею, подозревают сотрясение. Сейчас поведут на мрт. В любом случае я тут задержусь до утра, а потом возьму такси до дома... – мужчина прочистил горло тихим кашлем, не зная, как подступиться к разговору, который никак нельзя будет отложить.       - Такси… Машина в хлам, да? Черт, только недавно же купили. Подожди, а.. – Бан замер на выдохе, когда проскользнувшая в голове мысль приняла очертания осознанности.       - Да, есть еще пострадавший. Он жив, не переживай… Сейчас на операции, там открытый перелом и многочисленные осколки. Я уже позвонил Чангюну, подготовит все документы по страховым выплатам и привезет в больницу. Не думал, что друг-юрист когда-нибудь мне еще раз пригодится… - Вонхо попытался посмеяться, чтобы разрядить обстановку, но вышло худо.       - Черт… - Чан покачал головой, расстроенно поджав губы. Нервно постучал подошвами кроссовок по ступеньке, - давай я приеду! Привезу тебе одежду, еду.       - Неет, Чан-и. Тебе точно не нужна эта гнетущая атмосфера. Да и завтра утром в школу, - Шин улыбнулся уголками губ, успев за день соскучиться по сыну. Пережитые события лишь усилили тянущее теплое чувство, что рождается в груди при каждой мысли о ребенке.       - Но, отец! – Банчан подорвался на ноги, нахмурив брови, всматриваясь в непроглядную черноту нахлынувших сумерек.       - Нет, - едва ли строго повторил Вонхо, тяжело вздохнув. С минуту царило абсолютное молчание, нарушаемое лишь приглушенным шумом больничной суеты. Старший Шин звучно сглотнул, продолжив, - мне нужно, чтобы ты сделал кое-что очень важное. Кое-что, что я пообещал пострадавшему сделать. Поможешь?       - Конечно! Что угодно, бать. Нужно деньги перевести? – младший примерно представил, что может потребоваться в такой ситуации, и уже поднялся с места, разворачиваясь обратно к двери, чтобы войти внутрь.       - Не совсем. Но возьми мою карточку в спальне, нужно будет заехать в круглосуточный магазин. И потребуется твой скейт. Ехать нужно быстрее, чтобы успеть до полуночи. Адрес сейчас продиктую, запиши…       Информации было крайне мало.       Адрес указывал на населенный пункт неподалёку, который Чан, на самом деле, довольно хорошо знал, потому как часто гонял туда в кофейню с друзьями – Ханом и Чанбином. Первый, к слову, именно там и жил, потому в чате мессенджера быстро помог с поиском магазина цветов, что еще бы работал в такое позднее время.       Помимо адреса было еще имя. Хёнджин. Стоило Банчану только услышать его, как подумалось, что это совершенно точно имя омеги. Очень красивое, чувственное что ли. И эти мысли смущали, потому что отец сказал довольно четко и ясно – этому омеге под покровом ночи нужно было привезти цветы и сладкое, чтобы поздравить с Днем рождения. Вернее, передать поздравления его папы.       Едва ли позволительно было юному альфе наведываться в гости к омеге, который дома совершенно один в свой же праздник. Старший Шин, однако, сообщил, что парнишке, вероятнее всего, не более десяти. Очень уж его родитель выглядел молодо. О наличии грозного отца было известно одно – графа пустовала, либо пострадавший в дтп решил умолчать.       С подобными рассуждениями наперевес, Чан мчался на своем скейтборде по опустевшим улочкам. Пятнадцатый дом, семнадцатый. Букет пыльно-розовых гипсофилов холодил ладонь мокрой матовой оберткой. В рюкзаке за спиной бережно сложены были три коробки конфет: с белым шоколадом, темным и комбинированные. И всю дорогу с щёк старшеклассника не сползал предательский смущенный румянец – что угодно, но такое у него было впервые. Он чувствовал себя немного человеком-пауком: эдакий дружелюбный сосед-супергерой, летящий в ночи на помощь слабым и беззащитным.       Двадцать первый дом. Вот и нужное место. В небольшом двухэтажном домике с увитым диким виноградом невысоким забором свет горел лишь в одном окне, прямо справа от входа, а калитка, к внезапному удивлению, оказалась открыта. Чан сам не заметил, как бегло перепрыгнул пару-тройку ступенек, едва переведя дыхание, прежде чем нажать на кнопку звонка. И лишь потом понял, что не подготовил даже несколько фраз для объяснения сложившейся ситуации. Слишком отвлекся.       Ему открыли дверь быстро. Слишком быстро, будто стояли по ту сторону все это время, и парень сразу смекнул, что ждали здесь вовсе не его. Ждали кого-то родного, близкого. Единственного, судя по всему.       - Доб… Добрый вечер, - Банчан запнулся, на секунду зажмурившись от собственной оплошности. Доброго в этом вечере не было ничего от слова совсем, и стоящему напротив него омеге еще предстояло узнать об этом.       - А.. чем я могу Вам помочь? – голос юноши дрогнул вначале, но уже в следующее мгновенье он весь подобрался и вытянулся как струнка. Взгляд хоть и остался потерянным, но вспыхнул каплей непонимания и вместе с тем заинтересованности.       - Я здесь по просьбе Че Хёнвона. Вы же Хёнджин, верно? – младший Шин переступил с ноги на ногу, судорожно сжимая букет обеими руками за широкой спиной.       - Да, это я. Че Хёнвон мой папа. А почему он сам… не приехал? – омега шумно сглотнул вязкую слюну и закусил губу, устало отпуская ручку двери. Вспыхнувшая еще минуту назад искорка в угольной черноте его зрачков стремительно угасла.       - Произошло дорожно-транспортное происшествие… - Банчан не успел договорить. Рывком бросился вперед, роняя букет цветов на запылившееся крыльцо, чтобы тут же подхватить крепкими руками обессилевшее тело Джина и опуститься вместе с ним на колени.       - Боже, боже... Он жив? – подросток вдруг стал задыхаться, судорожно хватая приоткрытыми губами холодный весенний воздух. В его глазах читался неподдельный страх, вскормленный долгими часами ожидания.       - Жив! Он сам попросил приехать к Вам! Ну, что же вы так разволновались… - Шин зашептал горячо, тихо, будто что-то сокровенное. Погладил ободряюще чужое угловатое плечо, растирая сквозь тонкую рубашку. Наклонил голову вбок, пытаясь заглянуть в глаза омеги, что ошарашенно озирался вокруг, пытаясь собрать мысли воедино.       - Я знал, что что-то случится… Я чувствовал. Каждый мой день рождения что-то идет не так… - Хёнджин сипло захныкал, подтягивая колени к груди, тут же обвивая их руками. Но не отвел глаз с альфы напротив, что так приятно вселял своими неосознанно выпущенными наружу феромонами чувство безопасности.       - Сегодня тем более нельзя плакать. Ваш папа бы расстроился. Смотрите, какие цветы он передал… - Чан опустился на деревянное покрытие крыльца рядышком с Че, подтягивая одной рукой букет, другой продолжая потирать мягко по ссутулившейся спине.       - Где он сейчас? Как я могу ему позвонить? – голос Джина был похож больше на мольбу, и пытливый взгляд из-под мокрых ресниц это лишь подтверждал. От такого взгляда ни один альфа живым бы не ушел. Оба это прекрасно знали.       - Он в больнице и на данный момент без сознания после операции. Думаю, в течение часа придет в себя. Я знаю, где это находится, и, думаю… Мы можем дождаться утра, когда начнется время для посещений, и поехать туда, - Банчан не знает, почему хочется пообещать вдруг все и сразу, лишь бы омега чуточку успокоился. И даже не вспомнил про школу, про контрольный тест по химии, как и про то, что должен был отдать подарок и вернуться домой.       - Да, да, пожалуйста, отвезите меня туда! Боже, и почему я прошу Вас об этом. Извините меня. Вы же вовсе не обязаны нам столько помогать… Итак приехали сюда в такое время, - Хёнджин наспех вытер щеки ладонями, тут же покусывая губу. Вдруг отчетливо почувствовал чужую ладонь в районе лопаток, согревающую своим теплом, крупно вздрогнул и поспешил подняться на ноги.       - Ах, это… Мой отец тоже участник аварии. Они, вроде как,.. столкнулись. Хах, там обычно вообще машин нет в это время. Даже не верится, что такое могло произойти, - Чан поднялся следом, словно ошпаренный отдергивая руки, тут же потирая ладонью взмокший затылок.       - Боже! Он в порядке? Я почти что уверен, что это вина папы! Он столько работал в последнее время, буквально засыпал на ходу, я говорил ему, такое не проходит бесследно для организма, - младший Че досадливо нахмурил брови и опустил взгляд в поднятый ранее букет гипсофилов.       - Нет, что Вы! Я уверен, отец лихачил, привык, что там пусто, и можно испытать новую малышку на трассе. А там ведь деревья вдоль дороги, ночью вообще не видно. Я авансом чувствую себя виноватым перед Вами, - Шин сглотнул, неловко подтянув уголки губ, скинул с плеч рюкзак, спешно дергая молнию, чтобы достать конфеты и вложить в чужие изящные руки.       На каких-то минуты три они оба замерли, робко осматривая друг друга под приглушенным светом, расползающимся по ступенькам прямиком из открытой двери.       - Что я хотел сказать-то… С Днем рождения, Хёнджин-ши! Не грустите, все наладится. Честное слово альфы! – Бан сверкнул своей лучшей улыбкой, прищурив обаятельно глаза. Посмотрел тепло-тепло.       - Спасибо… Ох, я не знаю Вашего имени, - Джин смущенно улыбнулся в ответ, тут же покусывая губы. Посмотрел в ответ нежно, но буквально на пару секунд.       - Шин Банчан. Можно просто Банчан. Можно даже просто Чан! Мы же ровесники, если я правильно понимаю? Мне восемнадцать исполнится осенью.. – альфа дружелюбно хмыкнул, расправив плечи и слегка отстранившись, чтобы не выглядеть чересчур навязчивым.       - Тогда можно просто Джинни. Мне семнадцать исполнилось, - кончик носа Хёнджина вновь порозовел, но уже не от слез. Банчану даже захотелось коснуться его пальцами, чтобы проверить, не замёрз ли.       - Рад встрече, пусть и такой… дурацкой, - Шин неловко пожал плечами и просунул руки в задние карманы джинс, покачиваясь с носок на пятки несколько раз. – Что же, ты можешь спокойно идти, выпить чай со сладостями, немножко отдохнуть, поспать. А утром я зайду за тобой… Если ты, конечно, не против.       - Ты можешь зайти сейчас… - шепот Джина буквально утонул в легком скрипе последней ступеньки, когда он направился к двери. Чану даже показалось на мгновение, что сказанное ранее ему просто послышалось. Вот только Че младший мягкой поступью прошел в дом, в один шаг оказавшись за дверью, и выглянул, выжидающе всматриваясь в лицо Шина.       - А, как же… Я не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы из-за такого полуночного гостя, как я, - Банчан оглянулся вокруг, подмечая, что свет в соседских домах уже давно погашен. А воздух с каждой минутой будто становился холоднее и холоднее, пробирая уже до костей. Хёнджин же, наоборот, манил уютом омежьего дома, запаха и тепла которого Чан уже очень давно не знал.       - Страшнее сплетен соседей только ночь в одиночестве, - Джинни несколько волнительно осмотрел лицо нового знакомого, пока тот неуверенно переступал порог, крепче прижал к груди букет цветов и бесшумно закрыл дверь, напоследок бросив тягуче долгий взгляд на место во дворе, где обычно парковал машину папа.       Че Хёнвон никогда не боялся больниц в прямом смысле этого слова.       Он боялся пристальных взглядов других людей внутри этих учреждений, которые приписывали ему буквально все болезни мира, боялся тяжких вздохов врачей, пока те рассматривали его медицинскую карточку. Боялся в очередной раз услышать что-то в духе «мне очень жаль, Хёнвон, но…»       Так было в его жизни далеко не один раз – перед ним качали головой в детстве, когда он пытался понять, куда так стремительно ускользает зрение. Позднее в старших классах над ним вздыхали консилиумы из пяти-шести человек, бурно обсуждая возможности лечения запущенной анорексии. А на первом курсе университета, который позднее пришлось бросить, заведующий отделения в пылу кричал ему, что аборт – единственная возможность выжить для него.       Но вот же потеха. Зрение смогли исправить специалисты лучшей клиники страны. Вес набрался сам собой, стоило лишь загореться хореографией и начать заниматься практически ежедневно. А малыш – его чудесный Хёнджинни – родился ровно в срок и вот уже семнадцать лет являлся главным смыслом его жизни. Самым большим счастьем и единственной верной целью.       Потому, когда он, наконец, пришел в себя на фоне пульсирующей где-то на задворках сознания от вколотых анестетиков боли, он не испугался белоснежных стен и потолка, нудного писка приборов и гипса вокруг левой стопы и голени вплоть до колена. Он испугался взгляда медсестры-омеги, что вчитывалась в какие-то бумаги, исписанные размашистым почерком.       - Вы очнулись! Я сейчас позову дежурного хирурга и Вашего мужа, подождите, пожалуйста, - аккуратный голубоватый чепчик быстро скрылся из поля зрения, и до слуха Вона донесся приглушенный хлопок двери.       Мужа? Как забавно. Никогда прежде не слышал таких слов по отношению к себе. Никогда не думал, что вообще придет пора услышать.       Язык не повернулся бы назвать так даже того человека, что чисто по генам смог бы называться отцом Джинни. Имени даже его уже не помню. Студенческие тусовки никогда не славились качественным алкоголем и, уж тем более, качественными спидами. Но я не то чтобы грущу на этот счет. Я благодарен судьбе за такой подарок, хоть и признаю наедине с самим собой, что с мужем, с альфой, за его широкой спиной жизнь была бы куда проще…       Нам с сыном иногда не хватало банально рук и смелости прибить полку. Что уж говорить об обслуживании авто, которое я постоянно всячески откладывал. Машина едет, значит пока еще можно не наведываться в сервис, где изголодавшиеся мокрые, грязные альфачи будут плотоядно рассматривать и крайне непристойно шутить. Мерзко. И как только можно по своей воле влюбиться в такого…       - Так, господин Че, отлично, что Вы уже пришли в себя! – приятный низкий голос вошедшего врача-беты отразился от стен раньше, чем Вон смог увидеть его, не меняя положения гудящей от сотрясения головы.       - Гм… Жить буду, доктор? – Хёнвон хрипло кашлянул, прочищая горло, и поджал пересохшие губы в подобии улыбки, отчетливо приметив, что лицо у него тоже чертовски болит.       - Конечно, будете! Вы, признаться честно, словно в рубашке родились. Наши опасения касательно внутренних органов не подтвердились. Есть ушибы, но не более того. Трещины восьмого и девятого ребра слева. Резано-колотые раны от стекла и пластика, из которых зашивать пришлось только одну на плече. Сотрясение мозга, вызванное взрывной волной от срабатывания подушки безопасности со стороны руля и двери. Но самое серьезное, конечно, Ваша нога, - мужчина попытался скрыть вздох, указав рукой на закрепленные металлические штифты, выглядывающие из-за гипса. – Открытый перелом малоберцовой кости с небольшим смещением. Не хочу Вас пугать, но это смертельная травма. Если бы не оперативность, с которой Вас доставили в больницу и провели операцию, последствия могли быть весьма плачевными. В любом случае, восстановление зависит только от Вас. Это может занять от четырех месяцев до восьми.       - Какова вероятность… что я смогу вновь заниматься танцами? Я преподаватель в детской школе, - Че попытался приподняться на локтях, но слабость в теле наряду с оглушающей болью прокатились от самой макушки до пяток. Обратно к мягкой подушке его аккуратно прижала рука врача.       - Сто процентов. Но только если Вы того захотите, - мужчина вновь дежурно улыбнулся, кивнул головой и сделал полшага назад. За его спиной послышался тихий, но ощутимо тяжелый вздох, и только тогда Вон понял, что в палате присутствует еще кто-то третий. Доктор обернулся и вежливо поклонился уже другому мужчине, адресуя ему последние наставления, - можете побыть здесь, пока он не уснет. Если потребуется укол обезболивающего, нажмете на кнопку у изголовья кровати, и медсестра услышит звонок.       - Спасибо, господин Ли. Спасибо за проделанную работу, - этот голос Хёнвону был почему-то уже знаком. Жгучий интерес вспыхнул где-то глубоко в груди, заставляя крайне осторожно склонить голову набок, прижимаясь ноющей горячей щекой к прохладной ткани белой наволочки. Почти сразу же взгляд его встретился с виноватым, печальным взглядом альфы, которого он видел за секунды до того, как потерять сознание под завывающий звук сирены скорой помощи.       Дежурный в эту смену хирург тактично покинул палату, тихо прикрыв за собой дверь, в то время как незнакомец стянул с плеч запылившуюся кожаную куртку, отбросил на диванчик у двери и, медленно подойдя ближе, опустился на край тумбочки, присаживаясь. Оба некоторое время молчали, не зная, что говорить, и стоит ли вообще начинать диалог.       - Хёнвон, я… Я не знаю таких слов, которыми можно было бы описать мой поступок, - Вонхо отвел взгляд прежде, чем омега удивленно приподнял брови. Сцепил пальцы рук, нервно теребя, пытаясь как будто бы отмыть между делом глубокую ссадину на ладони.       - Там был знак, что я двигаюсь по второстепенной дороге. Разве нет? Я никогда не ездил по этому маршруту прежде, потому уверен, что пропустил его, - слова давались Вону непросто, но куда сложнее было бы промолчать. Он в своей вине был уверен еще с той секунды, как фары чужого внедорожника ослепили его. А вот в покрытии такого ущерба своей страховкой знатно сомневался.       - Нет… Нет, ты что! – Шин поднялся на ноги, испуганно всматриваясь в лицо Че долгую минуту. А после опустился уже на колени прямиком на холодную плитку пола прямо возле койки, упираясь локтями в жесткий матрас, сложенными ладонями закрывая вздрагивающие губы, - эта авария полностью моя вина… Этот перекресток равнозначный, я должен был пропустить помеху справа. Более того, моя скорость была вдвое выше допустимой. Если бы я ехал хотя бы сорок километров в час, я бы успел оттормозиться. И не покалечил бы…       - Но ведь и я ехал девяносто, - брошенная омегой фраза ударила звонкой пощечиной его самого, и Че прикрыл глаза, слегка жмурясь от головокружительных укачиваний, что мерещились его мозгу. Внезапная мысль о возможных травмах самого альфы вспыхнула красным маячком перед глазами, отчего в следующую секунду Хёнвон уже вновь изучал чужое уставшее лицо. Над бровью мужчины виднелись аккуратные стежки шва, а по скуле и шее расплывалась видная гематома, уходящая кровоподтеком прямиком за ворот помятой рубашки.       - Это хорошая больница, и у тебя будет лучшее лечение. Даже не переживай. И с машиной мы потом все решим, обещаю… Завтра приедет сотрудник дорожной инспекции, соберет показания, а мой юрист привезет документы для выплаты морального и физического ущерба. – Вонхо постарался улыбнуться, хотя уголок рта неприятно саднил. Он хотел сказать, конечно, совсем другое. Хотел извиниться сотню, тысячу раз. Но в силу возраста понимал, что пустыми словами сыт не будешь. По его вине человек на полгода минимум стал практически инвалидом, и он будет самым конченым мужчиной на свете, если бросит омегу в такой ситуации. Именно этот омега так точно подобного не заслужил. Он даже сейчас со всеми этими синяками и порезами, с капельницей в правом предплечье, с ворохом спутанных смоляных длинных волос выглядел безумно притягательно…       - Подожди… Если аварию зафиксируют так, как ты говоришь. Тебя ведь лишат водительских прав, - Хёнвон задумчиво нахмурил брови, опустив взгляд на чужие руки в непосредственной близости от себя. Странно, но он заметил где-то вскользь, что кольца у альфы не было.       - К черту… Ты думаешь, такого придурка еще можно пускать за руль, - Шин тихо засмеялся, потерев подушечками пальцев потяжелевшие веки. А, заприметив чужой беглый взгляд, неловко замялся, осматривая равнодушно палату. У омеги на руках украшений тоже не было вовсе. И Вонхо понял, что отвлекся слишком сильно, когда его полуразбитый смартфон завибрировал в заднем кармане на входящей смс. Внутри переписки с сыном вдруг началась загрузка файла, открыв который Шин старший обнаружил фотографию какого-то школьника с букетом в руках и неуверенной легкой полуулыбкой. Паззлы в голове сошлись быстро, и альфа понял, чей этот парнишка сын. – Смотри, это ведь.. Хёнджин, верно?       - Боже… - омега вновь предпринял попытку приподняться, до боли прикусывая нижнюю губу, всматриваясь в чужой разбитый экран. Вот чего он хотел в данный момент больше всего на свете – увидеть своего ребенка.       - Тише, тише… - альфа аккуратно вложил телефон в слабую ладонь собеседника, тут же поправляя его подушку и помогая присесть. Частые взмахи длинных ресниц Вона, что тщетно пытались сдержать непрошенные слезы, Вонхо хотел бы не видеть никогда, но картинка уже вгрызлась в его память, кажется, надолго.       - Если госструктуры узнают, что я оказался в больнице надолго… Если узнают, что я остался без дохода. Они ведь не заберут у меня сына? Ему ведь уже семнадцать, он же может находиться дома один какое-то время, верно? – Хёнвон прикрыл глаза, но настырная крупная капля сорвалась с уголка его глаза и тут же впиталась в ткань подушки.       - Что ты такое говоришь… Конечно же, никто не заберет его, - Вонхо накрыл чужую ладонь своей буквально без задней мысли, но от холода чужой кожи на контрасте будто бы обжегся. Убирать руку было бы уже некрасиво, но и оставлять все так, как есть, слишком неловко. На секунду показалось, что он даже покраснел, как мальчишка-подросток, совершенно не знающий, как обходиться с омегами. Или совершенно забывший, какого это.       - Не представляю, что же мне делать. Джинни остался здесь совсем один. Придется отправить его к дедушке, не закрыв учебный год, а потом повторно идти в десятый класс… Боже, - Че старший досадливо шмыгнул носом, разжал обессиленно руку, выронив чужой смартфон на простынь, и неосознанно повернул кисть, позволяя крепче взять себя за руку. И только сейчас осознал происходящее, поднимая взволнованный взгляд на мужчину.       - Хёнвон, послушай… Не знаю, как именно. Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, обещаю. – Голос альфы стал ниже, а во взгляде появилась неподкрепленная ничем уверенность, которую он также пытался передать и омеге. – Хёнджин взрослый парень, и я надеюсь, что он не разочарует своей самостоятельностью и стойкостью. Завтра я приду, и мы попробуем ему позвонить, чтобы все обсудить. Согласен?       Че едва приметно пару раз кивнул головой, не спуская пытливого взгляда с мужчины напротив. Осторожно высвободил свою руку, чтобы тут же поднять чужой гаджет и вернуть хозяину, и, уже когда альфа поднялся на ноги, собираясь уходить, тихо шепнул, - мы столько времени говорим на «ты». А я все еще не знаю твоего имени…       - Возможно, дело было в адреналине от ситуации, - Шин хрипло засмеялся, осматривая лицо омеги, повертел в руках смартфон, прежде чем убрать обратно в карман, и лишь после глубокого вздоха ответил, - возможно, это забавное совпадение, но я тоже Вон. Только Вонхо.       - Возможно, звучит нелепо, но приятно познакомиться, - Хёнвон поддержал тихим смехом, слегка болезненно прищурил глаза и кивнул в ответ на прощание, когда мужчина с улыбкой и бархатным «взаимно, Хёнвон» направился к двери.       Хёнджин всегда гордился тем, что родился омегой.       Перед ним был потрясающий пример в виде любящего папы, который со всеми жизненными трудностями справлялся с легкой улыбкой. Папы, который в противовес историям одноклассников, не просто не запирал дома в периоды течек и не пичкал лекарствами, а стал даже ближе самого верного друга и товарища – Феликса, которому можно было доверить самые страшные тайны.       Хёнвон сам был омегой уверенным в своей природной сущности и сына вырастил с таким же стойким характером. Для них не было никаких запретов: захотели, съели по коробке мороженого в первом часу ночи; придумали, что было бы здорово побывать на чемпионате по бейсболу, значит сходили; увидели в магазине парные свитера со смешными мультяшными поросятами, значит купили. Хёнвон однажды даже разрешил сыну поучаствовать в модельном кастинге для подростков, без тени стеснения написав заявление на имя директора школы о парочке выходных.       И всё в их уютной, теплой семейной идиллии было прекрасно. Кроме, пожалуй, того, что Хёнджин видел на Хёнвоне легкую полутень одиночества. Видел и безмерно по этому поводу грустил, зачастую пропуская прогулки с друзьями или посиделки в кафе, чтобы лишний раз не оставлять папу дома одного. Нередко представлял перед сном, как скоротечно вырастает, встречает альфу своей мечты, выскакивает замуж. Как неминуемо стареет его красивый, грациозный, безумно нежный родитель. И по итогу остается в этом доме совершенно один.       А по утру Хёнджин уже спешил отменить едва ли назначенное свидание с каким-нибудь чересчур заинтересованным парнем, чтобы после побежать в спальню старшего Че и крепко-накрепко обнять еще сонного омегу.       И жили они вот так уже целые семнадцать лет с крайне редкими разговорами на темы, которые трудно давались обоим: Хёнвон всегда мягко смеялся и извинялся, что скоро уже штукатурка с потолка посыпется без альфы в доме. Хёнджин кусал губы, горячо шепча, что еще не теряет надежды увидеть папулю в свадебном костюме. А еще лучше – расцветшим в очередной, тайно желанной беременности. Всего-то тридцать шесть стукнуло, это еще не возраст.       Жили и будто бы перекладывали все переживания и трудности на саму судьбу, которая когда-нибудь не выдержала бы, да стукнула лбами нужных людей без их, собственно говоря, помощи.       Но все эти мысли, словно рой пчел, закружились в голове Джинни с новой силой, стоило лишь увидеть в давно привычном интерьере их небольшой гостиной юного альфу, что умело закладывал поленья в тлеющий камин. Заметить, как складно вписывается мужчина в атмосферу дома, как правильно ощущается подобная ситуация, что раньше не выходила за пределы мальчишеской фантазии.       - Я налил чай… с малиной. Ты такой пьешь? – омега опустил на низкий столик поднос с чашками и конфетами, подвинул чуть в сторону вазу с недавно полученными цветами, которые прежде в жизни никогда еще даже не видел, и неуверенно посмотрел на обернувшегося Банчана.       - Я всё пью. Отец говорит, альфы всеядны, - Шин младший тихо посмеялся, смущенно почесал шею и присел в указанное ему кресло, тут же с благодарностью принимая из чужих тонких рук горячую кружку.       - Не знал… У меня знания об альфах больше теоретические, отца никогда не было, - Хёнджин пожал плечами будто невзначай, сглотнул вязкий ком в горле и, аккуратно подняв сладкий шоколадный шарик конфеты, тут же отправил его в рот.       - Понимаю… У меня, наоборот, нет папы, - Чан хмыкнул отчасти печально, обвел взглядом периметр комнаты, задерживаясь дольше обычного на многочисленных больших рамках с фотографиями на стене, а после беглого глотка напитка добавил, - он погиб, когда мне было едва ли три года.       - Боже, прими мои соболезнования, - омега виновато поджал губы, съеденный десерт практически встал поперек горла, и Джин поспешил тоже отпить немного чая. Некоторое время они сидели в полной тишине, прежде чем альфа слегка покачал головой, мол «это давно уже стало частью меня, все в порядке».       - Ты учишься в школе здесь, в поселке? Я уверен, мы никогда не виделись раньше, - Хёнджин откинулся на спинку дивана, поджимая ноги под себя, и мельком пробежался взглядом по крепкой фигуре старшеклассника. И пусть на альфе была обычная черная худи и джинсы, рваные на коленях, можно было легко понять, что вещи эти не из дешевых. Да и не каждый школьник мог похвалиться швейцарскими часами из последней линейки.       - Нет, я езжу в гимназию в город. По утрам отец отвозит, а обратно с двумя пересадками, - Банчан вновь зачаровал ямочками на щеках, бегло облизав губы, кивнул самому себе на возникшую мысль и дополнил, - мы живем в клубном коттеджном комплексе в паре километров отсюда. Ну, там, знаешь, заборы еще у всех такие высоченные, людей почти что и не встретить…       - Никогда там не бывал, но звучит… невесело, - Че понимающе улыбнулся в ответ, потер подушечкой пальца закругленный край остывшей чашки и, словно опомнившись, поднялся с пригретого места, возвращая посуду на столик. – Ты, наверное, безумно устал, пока добирался сюда. Я сейчас принесу белье и застелю диван, сможешь вздремнуть немного.       - Постой, я… - Банчан поднялся следом, опустив свою кружку рядом, и попытался остановить омегу, не дав поднять поднос. Вздохнул судорожно, подбирая слова, чтобы по итогу честно сознаться тихим шепотом, - я все равно не смогу уснуть. Не нужно заморачиваться на мой счет.       - Ох, тогда… может быть посмотрим кино? Я тоже, вероятнее всего, не смогу выдохнуть этой ночью. – Хёнджин закусил губу, счел мысленно, что его тон прозвучал слишком уж просящим. Опустил смущенно взгляд куда-то себе под ноги, продолжая бездумно поправлять посуду.       - Было бы славно, - альфа почесал затылок, опускаясь обратно в кресло, тут же чувствуя прилившее к щекам тепло. Друг на друга больше они не смотрели, подмечая лишь боковым зрением обоюдную неловкость, пока Хёнджин доставал два легких пледа, передав один из них после внезапному гостю, и включал на телевизоре какую-то незнакомую обоим дораму с Хён Бином в главной роли.       Вопреки сказанным словам, омега смог усмирить уставший от нахлынувших потрясений разум и примерно через час, несмотря на легкий шум сериала, забылся беспокойным сном, обессиленно склонившись боком к мягкой спинке дивана. Банчан заметил это крайне случайно, когда омега звучно всхлипнул во сне, поджав пухлые губы, и тут же поспешил потянуться за пультом, чтобы убавить громкость телевизора в ноль.       А после позволил себе еще порядка получаса бросать изучающие взгляды на парнишку, уже внимательнее рассматривая его нежное лицо, чтобы самому же смутиться от возникшей мысли. Черт возьми, этот омега безумно красив.