Венец прошлого

      — Этот ребёнок… — Верховный Понтифик остановился, вглядываясь в блестящие серые глаза. — Надо же, ты в самом деле думал, что я не узнаю своё лучшее творение? Я ожидал от тебя большей изобретательности, Кассий.       Он растянул губы в ехидной ухмылке. Напряжённость в голосе растворилась, стоило детям ступить на широкую мраморную площадь. Во взгляде ланисты ни капли страха, лишь едва уловимый смех, который не скрылся от усовершенствованного взора Понтифика.       — Отнюдь. Друг…       Акцент на последнем слове в сочетании с насмешкой, скрытой на дне радужки, вернул привычное напряжение. Всего одно-единственное слово, а какой эффект! Кажется, теперь всем понятно, насколько отточенным создавался этот восхитительный механизм. Каждый из них приложил руку к истории, и каждый надеялся, что в этот раз не проиграет.       — Не ты один предпочитаешь делать крупные ставки, — одними губами прошептал Флавий.       Он не знал, достигли ли слова ушей вездесущего Понтифика, но одно знал точно: пришло время проверить, чья же ставка выиграет. Несмотря на боль в шее, позволил себе потянуться. Теперь всё в руках гладиаторов и детей. Но какая же приятная мелочь, что ему посчастливилось наблюдать за историей с первых рядов! И как же удачно подвернулся Публий. Ограниченный глупец, решивший, что о его жизнь действительно стоит марать репутацию. Наивный.       Жаль, здесь не было вина. Ставки сделаны, вихры истории вернулись в исходную точку. Но наблюдать за ними без хорошего выдержанного вина… какое упущение.

***

      — Следуйте за нами, — Преторианец холодным металлическим голосом обратился к Лабелю.       Тот растерянно кивнул. Рикс отметил, отчаянную попытку держаться в образе, который мечтал видеть Флавий. Но за временной маской прекрасно считывалась тревога, это было видно даже при мимолётном пересечении взглядов. Граут нахмурился, видимо, тоже почувствовал неладное. Но перечить сейчас было бы сродни безумию. Зачем их привезли в это место? Как вернуться домой? Рикс ощущал, как вопросы наматывались на язык, не озвучиваясь.       Лабель шёл чуть впереди. Было видно, что громадная площадь его ни капли не радовала. Но, несмотря на напряжение, он шёл спокойно и уверенно, отчаянно пытаясь сохранить достоинство, которому его учили. Удивительно, как много в нём той аристократичности, которая позволяла скрывать эмоции. Рикс напряжённо осмотрел роботов, следующих рядом. Как-то слишком много почестей для простого ланисты. И Флавий ничего не сообщал о ходе суда.       По-отдельности на эти совпадения никто не обратил бы внимания, но стоило им собраться вместе, как неприятное предчувствие забилось под сердцем. Турнир закончился, им давно следовало вернуться домой. Очень давно…       Площадь закончилась богатым домом. Дверь. Поворот. Лестница. Коридор. Всё сменялось с невероятной скоростью. Не получалось ухватить не то что одинаковые двери, даже собственные мысли.       Преторианец остановился у одной из многочисленных комнат. Хоть на его металлическом лице не было эмоций, отчётливо ощущался холодок в словах. Он опоясывал тело, намекая на что-то гадкое и вязкое. Приглушённый голос мгновенно развеял все, даже самые крохотные и несущественные надежды на лучшее:       — Решением суда члены фамилии Флавия должны будут задержаться. Оставайтесь на этаже, дальнейшие указания будут позже.       Всего два предложения, а сколько в них напряжения и явного недовольства происходящим. Понятно, что суд прошёл не так, как того хотелось. Возможно, даже хуже, чем можно было представить в кошмарах. Рикс сделал несколько шагов в сторону соседней комнаты, когда почувствовал лёгкое прикосновение к руке.       — Зайди ко мне позже, — одними губами прошептал Лабель, прежде чем покорно выйти из коридора.       Рикс даже не успел согласиться на просьбу. Всё происходило настолько быстро и безумно, что ему не удавалось собраться с мыслями. После турнира их внезапно попросили отправиться ближе к сердцу Нового Рима. Всего лишь несколько часов, и клетка захлопнулась. Как оказалось, надолго.       Комната на удивление красивая, ничем не выдающая их статус пленников. Ни капли пренебрежительности в действиях клириков, будто они отчаянно соблюдали все нормы приличия. Слепое и беспрекословное следование правилам. Возможно, в этом и будет лазейка к свободе.       — Мне кажется, нас отсюда не выпустят, — мрачно отметил Гарс. — Слишком всё удачно совпало.       — Да… вот бы ещё понимать, чего именно они хотят. Вовремя появились, вовремя ушли, вовремя отправили на другую планету. Всё слишком вовремя, вам так не кажется? — Граут оперся о стену, словно думал о чём-то ещё.       — Может ли быть, что суд закончился не в пользу Флавия? — предположил Рикс, хоть даже заикаться об этом не хотелось.       Ответом послужила напряжённая тишина. Все прекрасно понимали: дело принимало скверный оборот. Тут же вспыхнуло яркое желание пойти к Лабелю. Ему удалось заметить что-то ещё. Что-то, что до Рикса пока никак не желало доходить. Граут выпрямился, во взгляде появилась привычная решительность.       — Нужно посмотреть, насколько внимательно за нами следят. Разделимся. Если мы не выберемся из этой задницы, нас затаскают клирики.       Кивок. Банальное понимание масштабов катастрофы позволило хотя бы понять, как действовать дальше. Рикс выскользнул из комнаты, оглянулся по сторонам, и так же быстро зашёл к Лабелю. Тот стоял у окна, с тревогой рассматривая площадь, по которой их вели около часа назад.       — Отец… нет, ланиста Флавий, заключён по результатам суда, — бесцветно сказал он.       — Как? Ведь закон…       — Не знаю. Видимо, сейчас мы играем по другим правилам.       Лабель прижался к окну, видно, что он с трудом держал себя в руках. То ли ради приличия, то ли не желая показывать слабость. Но даже так Рикс прекрасно видел, как дрожали его плечи. Подходящих слов не находилось. Всё разом смазалось от нахлынувших эмоций.       — Нужно собрать всех. Найди Августу. Сторция приведёт Паулину.       Бесцветный, лишённый любых эмоций голос. Хотелось подойти, успокоить, любыми способами повлиять на безумный круговорот реальности. Но стоило Риксу протянуть руку, Лабель покачал головой, отвёл взгляд.       — Прости, я хочу закончить с этим всем.       — Конечно.       Желание не уходить, остаться рядом бурлило в груди, но Рикс не мог себе позволить не выполнять приказов. Хоть ни голосом, ни смыслом сказанное не напоминало приказ, наполнение оставалось, несомненно, таким. Между ними пропасть хозяина и раба. Пожалуй, именно в этой ситуации её следовало соблюсти.       Тишина коридора на мгновение вывела из задумчивости. Рикс не мог сказать, что сделал всё правильно. Он вообще не мог понять, как будет это «правильно». Оставалось только покориться судьбе и посмотреть, что будет дальше. Когда мир не особо даёт возможности, выбирать не приходится.       — Что ты делаешь? — Августа даже сейчас, в полном заточении, вела себя как аристократка, ничем не показывая напряжения.       — Лабель звал вас. У него есть новости.       — В самом деле? Что на этот раз? Снова какая-то мелочь?       Рикс не ответил, собственно, Августе и не нужен был ответ. Она уверенно пошла в комнату, даже не заботясь, как это выглядит со стороны. На мгновение показалось, что лучше бы место ланисты заняла она. Более спокойная и горделивая, созданная, чтобы править. Дверь открылась. Лабель всё так же стоял у окна. Тут же мысли о величественности Августы исчезли, как вспышка света. Они остались далеко за пределами этой планеты.       Красивые черты лица. Сосредоточенность и попытки казаться спокойнее, чем он был на самом деле, притягивали взгляд. Рикс с неловкостью ловил себя на том, что не мог перестать пялиться. И, судя по всему, эту мелочь прекрасно заметил Хотч. Смущение на несколько мгновений захватило мысли, но тут же выветрилось, стоило Лабелю заговорить.       — Отец в заключении, — коротко сказал он.       Паулина вздрогнула. Её кожа стала куда бледнее, чем обычно. Казалось, что она вот-вот упадёт без сознания. В груди кольнуло от такой яркой и чрезмерно эмоциональной реакции. Рикс перевёл взгляд на свою подопечную, любыми способами стараясь избежать даже случайного пересечения взглядов. На лице Августы не дрогнула ни одна мышца. Она стояла ровно, будто не расслышала или не поняла сказанного.       — И что ты собираешься делать? — наконец-то спросила.       — Я?       — Тебе передали управление. Делай что-нибудь! Для нашей фамилии это непозволительное происшествие! Тебе следует как-то на него отреагировать.       Лабель растерялся, неловко провёл рукой по волосам, подбирая слова. Рикс всем телом ощущал его сомнения. Конечно, эта ситуация уже была обдумана множество раз, но порой Августа стремилась сделать всё быстрее, чем успевал подумать Лабель. Ярко и чётко ощущалась необходимость в помощи.       — Что же мы будем делать? — едва слышный голос Паулины мгновенно разрядил обстановку. — Нужно помочь отцу. Он ведь не справится без нас.       — Ты его недооцениваешь, — отмахнулась Августа. — Но такое оставлять без внимания нельзя!       Лабель вздрогнул, опустил голову. На него давило происходящее. И слова сестёр только сильнее загоняли в рамки, стискивающие со всех сторон. Он поспешно повернулся к окну, то ли пытаясь скрыть звенящую боль, то ли чтобы собраться с мыслями. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы наконец-то дать какой-никакой ответ на происходящее:       — Мне нужно подумать.       Августа театрально вскинула руки, но протестовать не стала. Похоже, она и сама ещё не знала, что можно предпринять в такой ситуации. Всё произошло слишком быстро. Им не дали времени даже на то, чтобы переварить информацию.       — Если что, зови, — коротко ответила она, и первой вышла за комнаты.       За ней последовала дрожащая Паулина, под руку со Сторцией. Рикс ждал, когда все наконец-то оставят их одних. Невозможность нормально поговорить тревожила. Хотелось поскорее успокоить Лабеля. Он едва держался последние несколько минут.       — Ну, как-то так. Если честно — совсем нет идей, что мне делать...       Рикс пожал плечами, подошёл ближе. У него тоже особо никаких гениальных мыслей в голове не возникало. Всего лишь мутная, немного странная и не оформленная толком идея крутилась на краю сознания. Только вот ни ухватиться за неё, ни обдумать нормально не было сил.       — Нам всем нужно время, — Рикс коснулся плеча, пытаясь хоть так подбодрить.       — Но его нет.       Лабель повернулся к окну, уставился на площадь. Та издевательски маячила перед глазами, словно здесь кроме неё ничего и не было. Рикс мягко коснулся спины. Напряжён. Каждая мышца отчётливо ощущалась через тонкую ткань. Он едва ощутимо подрагивал. Рикс позволил себе посмотреть в размазанное по стеклу отражение. В уголках глаз лёгкая влага. Лабель часто моргал, словно пытался скрыть это или убедить самого себя, что слёзы ни к месту.       Хотелось коснуться волос, погладить, прижать к себе. С нахлынувшей волной нежности справиться не получалось. Она отчаянно усиливалась, стоило лишь отпустить ситуацию, позволить себе прикрыть глаза, вдохнуть сладковатый запах, свойственный ему одному. Такой мягкий и лёгкий, как морской ветерок. Рикс невольно сделал ещё шаг, уткнулся носом в волосы. Аромат мягко обволакивал лицо. Задрожали ресницы.       — Рикс?       Сейчас, подле него, во власти мучительно-сладкого запаха, не получалось взять себя в руки. Лабель такой утончённый, возвышенный, далёкий от человеческих проблем. Даже мимолётный взгляд в его сторону позволял в этом убедиться. Слишком уж парень не связан с миром вокруг. И зачем ланиста взвалил на его плечи такие сложности? Может быть, Августа справилась куда лучше? Лабелю совершенно не подходила роль, придуманная отцом. Впрочем, Рикс не мог понять: а какая роль бы ему подошла?       — М?       — Ничего, просто думаю, — отмахнулся Рикс. Ему совсем не хотелось давать лишних поводов для переживания.       — Я не могу… прости, — в голосе Лабеля сквозила неприкрытая горечь.       — Всё нормально. Сейчас и правда не время.       Отлепиться от мягких волос получилось не с первого раза. А заставить себя действительно думать, и того труднее. Время будто остановилось. Ни одно мгновение, проведённое в этой комнате, не оставалось без внимания, наоборот обрастало бахромой новых оттенков.       — У нас всё ещё есть возможность… — Рикс не закончил.       Лабель резко повернулся к нему лицом, внимательно всмотрелся в глаза, будто собирался вытащить через них душу. Что он хотел там найти? Наконец-то сдержанно кивнул.       — Если бы мы примерно знали расположение зданий, было бы легче.       — Ты что-то придумал?       — Ещё нет. Нужно достать план города.       Рикс задумался. Задание требовало внимательности и осторожности. Ничего хорошего оно не предвещало, но ход мыслей Лабеля был вполне понятен: ничего нельзя предпринять, когда и сам не знаешь, где находишься.       — Смотри, — Лабель вывел на экран изображение. Перед глазами тут же заплясали искусственные огни вдоль стеллажей. — Это Зал, в котором хранится документация. О нём ходит много всяких легенд. Я там был однажды.       Лабель коснулся пальцем изображения, сдвинул его чуть дальше, имитируя прогулку. Он внимательно присматривался к стеллажам, боясь пропустить тот самый, от которого зависело всё.       — Если я правильно помню, когда-то Тацит подробно описал строение Нового Рима. И столице он уделил очень много внимания. Сомневаюсь, что с того дня что-то сильно изменилось: страсть к стабильности и монументальности империи не позволяет отказываться от наследия Цезаря.       — Ты думаешь, книга поможет?       — Отчасти. Я хочу понимать, где могут держать отца, где находятся клирики и откуда ждать проблем. Книга — не панацея, всего лишь приблизительный план, но и с ним можно работать. Но найти её без посторонней помощи я не смогу.       — Она не пользуется популярностью?       — О, да. Попала в немилость клириков за излишнюю подробность.       И в самом деле, Рикс никогда не слышал о Таците, что уже говорить о его трудах. Собственно, на родной планете мало кого заботил Новый Рим, но чтобы Лабелю такие вещи в руки не попадались — действительно нужно было постараться. По крайней мере, приблизительный план уже был. Сработает или нет, этим заданием можно отвлечься.       — Я принесу её.       — Будь осторожен. Сейчас в наших интересах, чтобы никто ничего не узнал.       Рикс кивнул. Он уже примерно представлял, как действовать. Времени оставалось мало, если им хотелось успеть на помощь ланисте, следовало поспешить. Лабель сжал его руки, мягко улыбнулся. Он не сказал ничего, но его мягкое «верю в тебя», так и не сорвавшееся с искусанных губ, повисло в воздухе приятной морской прохладой.