***
— Получилось? — с порога спросил Лабель, даже не дав нормально войти. В его глазах вспыхнуло удовлетворение, когда книга оказалась на столе. На несколько секунд повисло молчание, прерываемое только тонким шумом лёгких помех. Мелькающие строчки то и дело покрывались рябью. Лабель вздрогнул, отмахнулся, что-то отметил на датападе и текст выровнялся, запестрил на удивление насыщенными цветами. — Ты умеешь? — только и смог выдавить из себя Рикс. Лабель поспешно кивнул, продолжая вглядываться в текст, всем видом показывая, что сейчас не лучшее время для расспросов. Рикс уже хотел выйти из комнаты доминуса, но что-то всё же держало у двери, не давая даже сдвинуться с места. Сейчас казалось, что проблема была вовсе не в напряжении или волнении, нет. Она скрывалась гораздо глубже. В глазах Лабеля вспыхнул недобрый огонёк. Он настолько странно и непривычно смотрелся возле мягкой улыбки, что на долю секунды перед ним будто появился совершенно другой человек. Рикс с упоением отмечал новые черты на восхитительном лице. Отчего-то покалывало кончики пальцев. Очень хотелось коснуться мягких линий, провести по ним ладонью, ощутить, как приятно они льнут к изгибам руки. От таких мыслей становилось одновременно неловко и душно. На мгновение в голове стирались все приличия, которым нужно было следовать, тем более, в непривычной обстановке. Но Рикс не мог заставить себя думать о них. Всё спутывалось. — Интересно… — прошептал Лабель, вырисовывая что-то на синеватой карте, — мы не далеко от Палатиума. С чего вдруг такая любезность? — Думаешь, не просто так? — Рикс и сам не понимал, что говорил, ему хотелось хоть как-то помочь в принятии решения. — Слишком много совпадений. Если подумать, отец часто помогал Цезарю, быть может… Недосказанность повисла в воздухе, но даже так прекрасно понятно, что именно осталось невысказанным. Действительно, Лабель мог оказаться прав. Навряд ли что-то в этом мире происходило без информирования Цезаря, всё же о нём говорили всюду и все. Это могло значить только одно: он в курсе, что на самом деле с Флавием. — Знаешь, у меня есть идея, но она больше отдаёт безумием, — наконец-то сказал Лабель. Он протянул руку, указывая на всплывшую в воздухе карту с мелкой россыпью меток, приглашая подойти ближе. Тонкий палец уткнулся в одну из них, послышался приглушённый голос: — Если собрать данные, которые были известны раньше, и тексты Тацита, получается, отца могут держать неподалёку от Палатиума, скорее всего, здесь. Сам Палатиум должен хорошо охраняться. Темница, по хорошему, тоже. Если ничего не поменялось, здесь около тысячи воинов, и людей, и роботов. — У нас нет шанса… — Я не знаю, как сотней одолеть тысячу, — кивнул Лабель, — но знаю, как тысячу превратить в сотню. Рикс поднял голову, посмотрел прямо в глаза. Как же они блестели! Это лицо совсем потеряло сходство с мягким сыном ланисты. В нём появилось что-то другое, совсем новое и неизведанное. Что-то, из-за чего становилось одновременно жутко и интересно. Только улыбка напоминала о том, каким на самом деле был человек перед ним. — Откуда ты знаешь такие вещи? — Если честно, мне не даёт покоя та древняя история с Цезарем. Сколько бы ни спрашивал отца, он всегда рассказывал одну и ту же историю. Словно заготовку. Это чувствовалось. Так и не понимаю, что на самом деле он хотел скрыть и зачем. — И ты решил… — Изучить это искусство. Раз мне не дают ответов, я получу их самостоятельно. К тому же, раз мы — ланисты, почему бы не понять суть своей работы в полной мере? Рикс кивнул. Хоть Лабель говорил всё это с уверенностью, в его глазах читалась мольба. Мольба, полная желания поддержки. То, чего он хотел на самом деле, частью чего хотел стать. Глядя на карту, Рикс понимал, насколько много сил Лабелю пришлось вложить в себя, чтобы добиться таких результатов. Его сила воли и целеустремлённость вызывали уважение. Рикс присмотрелся к наспех дополненной карте. Возле каждого предполагаемого поста подсвечивалась небольшая точка. Таких точек рассыпано по округе около сотни, за каждой из них скрывался потенциальный враг, и как же хотелось верить, что большинство всё же люди. — Нас очень мало. Напрямую противостоять не сможем, но если разделимся — есть шанс запутать их, — Лабель очертил пальцем полукруг, захватывая Палатиум. — Предлагаешь просто разделиться? — Ну нет же! Подумай! Нужно выбрать цель, которая будет превосходить по наглости проникновение в темницу. То, что отвлечёт на себя внимание, что можно будет использовать в качестве прикрытия. Лабель провёл пальцем по изображению Палатиума, указывая в самое его сердце. На лице появилась странная улыбка. Рикс догадывался, куда всё движется. Но в чём заключалось главное преимущество, не разобрать: слишком Лабель закрутил свой план. — Ты хочешь отправить кого-то в Палатиум? — Не кого-то, себя. Я не могу рисковать другими людьми. И, объективно, не буду полезен в попытке пробраться в темницу. Остаётся только такой вариант. — Знаешь, при хороших исходящих, ты слишком недооцениваешь свою важность в этом деле, — Рикс вздохнул, вглядываясь в серые глаза. — Ты делаешь куда больше, чем кажется. Лабель только пожал плечами. То ли он не знал, что ответить, то ли не особо верил в искренность слов. Его пальцы подрагивали и сейчас это было прекрасно видно. Каждое нервное движение с лёгкостью считывалось, оставляя после себя пылающий след стыда. Рикс не мог понять, отчего такие мысли набрасывались. Единственное, что он ярко ощущал — неловкость от сказанных слов. Будто действительно прозвучало что-то плохое. Мерцающие метки на слепленной на скорую руку карте едва-едва пульсировали, привлекая к себе внимание. Хоть Рикс и не особо хорошо разбирался в тактике, но уже видел, что расположение ключевых точек не было лишено логики. Пока одна группа шуршала у дальних доков, вторая пробиралась к темнице, а сам Лабель в наглую следовал к Цезарю. Конечно, при таком раскладе, на других обратят не так много внимания. — Здесь очень узкий и длинный коридор, а за ним сразу же большой зал, — Лабель коснулся темницы, открылся её примерный план. — Если повезёт и получится остановиться здесь, все подходы будут как на ладони. Узкий коридор не позволит быстро передвигаться. И всё численное преимущество рассосется: в таком узком помещении слишком мало места для массового наступления. Рикс кивнул, прикидывая, как это всё можно использовать. Должно быть, Граут сможет подобрать правильную последовательность действий, чтобы продержаться до освобождения ланисты. — Но, в любом случае, если мы пойдём сразу в Палатиум, всё внимание переключится на нас. Палатиум — сердце Нового Рима. Войти туда с мечом — сущее сумасшествие. Зато оно позволит отцу выиграть время. — У тебя нет плана, что делать с Цезарем? — А что с ним можно сделать? Сражаться? Не вижу смысла. Попробовать поговорить? Навряд ли станет слушать. Для нас главное — выиграть время. Любыми способами. Желание отговорить, заставить отказаться от столь безумной идей, кружилось в голове. Но Рикс не мог себе позволить сказать что-то настолько жестокое. В глазах Лабеля явно читались решительность и упорство. В вопросе своей семьи, он не готов был отступать. Несмотря на кажущуюся разрозненность внутри фамилии, Лабель готов был пожертвовать всем ради них. И Рикс как никогда понимал его желание. Это то, что невозможно было в полной мере объяснить словами, то, из чего состояла и его собственная привязанность. Лабель не желал оставаться в стороне, тем более в тот момент, когда на него взвалили груз прошлого отца. — Значит, хочешь рискнуть всем, чтобы спасти нас, — Августа появилась неожиданно, помахивая длинным подолом. — Это одновременно глупо и на удивление в твоём стиле. Значит, разделяемся. Времени у нас больше нет. Лабель кивнул. Видно, что спорить он не хотел, ровно как и привлекать к себе лишнее внимание. Всё давно было решено. Им оставалось только разделиться. Рикс ощутил робкое прикосновение к руке. Всего один взгляд в глаза дал понять: нужно подготовиться. За пределами комнаты всё казалось холодным и безжизненным, словно клирики выкачивали не только жизненную мощь планеты, но и саму её суть. Рикс покрутил головой, вдохнул как можно глубже, чтобы успокоить бесконечно колотящееся сердце. Внутри оно отбивало странный рваный ритм, от которого к глотке подкатывала тошнота. Коридор уходил далеко за пределы видимости, стрелой пересекая наполненный комнатами дом. За дверью происходило что-то. Должно быть, Лабель рассказывал план всем участникам. Рикс не понимал, почему ему была отведена роль мебели в коридоре в такой ответственный момент. — Сторция так быстро ушла. Куда она? — мягко спросила Паулина, вынырнув из-за колонны. — На собрание. Ей тоже необходимо выслушать новое задание. — Если честно, я побаиваюсь того, что будет, — призналась она, останавливаясь у левой руки. Так близко, что её ненавязчивый запах обволакивал и успокаивал. Но даже так Рикс не мог избавиться от напряжения, сквозившего глубоко внутри. Он слушал Паулину, даже пытался как-то реагировать на её слова, но мысли были далеко и от неё, и от ситуации в целом. — Не беспокойтесь, ничего страшного не происходит. — Нет, — Паулина покачала головой. — Ты не совсем меня понимаешь. Он… странный. Всегда был странным, сколько его помню. Сказанные слова на мгновение приковали внимание к слегка влажным губам. Мысли крутились в голове самые разные, некоторые из них даже самому Риксу казались безумными. Что это могло значить? Но продолжение последовало даже раньше, чем вопрос толком сформировался в голове: — Отец всегда ограждал Лабеля от некоторых вещей. Тактика, бои, политика. Он позволял этим заниматься, но по собственной воле. Никогда не делал ничего такого специально. Это немного странно. Ещё страннее то, что Лабель всегда показывал необычайные успехи. Иногда мне казалось, что он рождён для войны. Необычно, правда? Паулина грустно улыбнулась, с тоской посмотрела на закрытую дверь. В её взгляде было нечто такое, от чего хотелось взвыть. Риксу тоже передавалось это напряжение. Но всё же он не был согласен. Лабель прикладывал уйму усилий, чтобы стать таким же, как отец. Он действительно выкладывался на полную, стараясь балансировать между собственными желаниями, и желаниями своей семьи. Такому мягкому и чуткому чувству баланса можно было только позавидовать. Сам Рикс подобным похвастаться не мог. — Возможно, вы его не совсем правильно понимаете, — поспешил поправить Рикс. — Думаешь, я что-то упускаю? Впрочем, может быть. Он никогда не раскрывает свои чувства. В любом случае, мне не нравится то, что происходит. Есть в этом нечто противоестественное. Рикс только покачал головой, не в силах придумать подходящий ответ. Что бы он ни сказал сейчас, понимания не будет. И не потому что Паулина не захотела бы понять, нет. Дело вовсе не в ней. Дело в том, сколько Лабель вкладывал в своё обучение и как тщательно это пытался скрыть от домочадцев. Время шло невыносимо медленно. Рикс с жадностью вглядывался в лица выходивших из комнаты гладиаторов, пытаясь хотя бы по ним определить, что на самом деле творилось в сердцах. Но ответа не было. Ничего, кроме напряжения. Наконец-то появился и Лабель. Когда Пулина вместе со Сторцией скрылась за дверью, он заговорил: — Время и нам выдвигаться. — Ты всё же решил положиться на случай? Лабель только кивнул, печально улыбнулся и двинулся в сторону Палатиума. Тот торжественно возвышался над другими зданиями Каждый его изгиб очаровывал простыми формами. Куда ни ступи — отовсюду видны массивные колоны. Ощущение замкнутости и хождения по кругу не отпускали, они лишь сильнее скручивались под венами, вызывая лёгкий зуд в руках. Лабель молчал, будто его мало интересовали такие вещи. Он спокойно и отстранённо следовал длинным коридором, что-то едва слышно бормоча под нос. Рикс старался не вникать в эти слова. Его мучили собственные мысли. На удивление, путь оказался довольно лёгким. Роботы упорно стояли на постах, не обращая на них никакого внимания. Видно, клирики были заняты чем-то другим. Неприметная улочка теснилась между двумя домами. Она, петляя, должна была вывести прямо к Палатиуму. Лабель умело проскользнул между высокими стенами. Он настолько легко протискивался, что это вызывало удивление. Рикс шёл куда медленнее, едва ли не боком, чтобы не цеплять плечами каменные стены. Но, справедливости ради, путь действительно был удачным. Ни один робот сюда не пройдёт из-за банально более широких плеч. И в этом моменте Лабель был прав. — Странно, — прошептал Рикс, — с чего вдруг Палатиум настолько плохо охраняется? Тебе не кажется это подозрительным? — Кажется, но выбора всё равно нет. Войдём через вон то окно. Оставалось только согласиться. Роботы стояли у дверей, но никакого внимания не обращали на остальные участки. Не могла же здесь быть настолько плохая охрана? От одной мысли об этом становилось не по себе. Но отступать действительно некуда. Теперь только вперёд. Пустой коридор Палатиума нагнетал. Всё в нём казалось таким чужим, холодным, и в то же время отчасти безумным. От каждой колоны веяло невероятным холодом. Таким, словно мир схлопнулся и перестал существовать, отдавая остатки тепла в атмосферу. Рикс скривился. Каждый шаг давался с трудом. В голове крутилась только одна мысль: их ждали! Но Лабеля это мало волновало. Он был полон решительности двигаться дальше. Даже если это подстроенный план, ему не казалось страшным пожертвовать собой ради семьи. И что же всё таки было для него за гранью? Наконец перед глазами возникла огромная дверь. За ней по всем легендам скрывался властитель Нового Рима, человек, покоривший даже время. Рикс сглотнул. Прикоснулся к датападу. Несколько неловких движений: металл со скрежетом начал распахиваться. Сквозь небольшую щель просвечивалось удивительно серое и унылое место. Огромный зал, украшенный колоннами, несколько стульев и тот самый человек в тени. Он стоял спиной к ним, сложив руки в замок и внимательно разглядывал своё отражение в огромном зеркале. Звон. Двери полностью отворились. Лабель первым поспешил внутрь, игнорируя всё на своём пути. Рикс на мгновение остановился. Палатиум и близко не был похож на то, о чём ему рассказывали. Ни золотых гор, ни вычурности. Лишь погрязший в полутьме зал с торжественно возвышающейся над серостью скульптурой и парочкой аскетичных стульев у камина. Потрескивание шквалом обрушилось на голову. — Вот и вы. Неожиданно и ожидаемо, я ждал вас. Прошу. Статный старик махнул рукой, указывая на стулья. Резко развернулся, вглядываясь прямо в душу, словно хотел вырвать сердце. В его серых глазах вспыхнуло любопытство. Такое яркое и чистое, словно он ждал этого дня всю жизнь. Лабель застыл, ни сказав ни слова. Рикс не видел его лица, но прекрасно понимал, насколько всё смешалось в голове. Он и сам не думал, что вживую разница будет настолько незначительной. Плеск. Из кувшина полилась алая жидкость, отчего-то сейчас она казалась символом той крови, которая была пролита в Новом Риме. И спокойный взгляд Цезаря виделся неправильным и отчасти даже надменным на этом фоне. Он поднял бокал выше, разглядывая гостей через мутноватое вино. На губах расплылась улыбка. — Я знаю, зачем ты пришёл ко мне. Но у тебя ничего не получится. — Почему? — Рикс едва смог повернуть язык, сухость во рту не давала сказать ни слова. — Правила этого мира уже давно написаны. К сожалению, или к счастью, не тобой. — Всему в этом мире приходит конец. И тебе тоже. — В самом деле? Бокал со стуком поставили на стол, тёрпкий запах дуба окружил фигуру старика. В одно мгновение он словно преобразился, статность и мощь взыграли на измученном теле. Сильной рукой Лабеля схватили за запястье, притягивая ближе. Рывок — длинный палец упёрся в складки хитона. — А ты готов убить его? — Что? Цезарь мягко, почти по-отечески развернул Лабеля к зеркалу. И хоть Рикс не видел его лица, физически ощущал тот страх, который разливался по телу. Два одинаковых лица. Зеркальные отражения друг друга. — И время не властно над ним, — вкрадчивый шепот, предназначавшийся только Лабелю. Рикс вздрогнул. Отчего-то солнце, светившее в открытое окно, совершенно не грело. Кожа покрылась лёкой дрожью. Зеркало у стены, словно безмолвное препятствие, раскрывало тайны, которые никто не хотел знать. Цезарь улыбнулся, сжал аккуратные плечи Лабеля, развернул его прямо перед Риксом. — Не ты ли пришёл ко мне с мечом? Не ты ли советовал разделять и властвовать. Ведь Цезарь — вовсе не человек, — он склонился к уху. — Цезарь бессмертен. В блестящих серебром глазах читался неподдельный ужас. И сейчас, перед его лицом, Рикс не мог отвести взгляд. Идеальное, лишённое изъянов тело перед ним, тело, заточённое в мраморный образ, возвышавшийся за спиной. Слова застыли глубоко в глотке, придушенные разливающимся по залу властным голосом. Цезарь снял золотой лавровый венок с головы, мягко уложил его на волосы Лабеля. И отражение от оригинала невозможно стало отличить. В памяти вспыхнуло старое фото родителей. Рикс почувствовал, как тело упорно отступило на шаг. Каждой мышцей этот шаг ощущался неожиданно ярко. И вместе с ним на лице Лабеля вспыхивал ужас вперемешку с острым одиночеством, контрастируя со спокойной улыбкой за его спиной. — Ave, Caesar, morituri te salutant.Глава 2
13 июня 2022 г. в 17:41
Хотч ткнул пальцем в датапад на двери, долго и внимательно выковыривая из него что-то, будто хотел разобрать на части. Время от времени он недовольно цокал языком, но ничего не менялось. Рикс вздохнул, отвернулся. Он никак не мог справиться с подхлёстывающим ощущением ускользающего времени. Внутри всё сворачивалось в тугой узел от одной лишь мысли: они могут не успеть. Просто не успеть. С ланистой что угодно сделают. И это что угодно может происходить уже сейчас.
В памяти то и дело всплывало выражение лица Лабеля, от которого становилось совсем уж не по себе. Рикс прикрыл глаза. На несколько мгновений позволил себе сосредоточиться на дыхании. В мыслях только одно: чистое и равномерное, спокойное равнодушие. Только так можно было уравновесить всё происходящее.
— Готово, можем идти, — шёпотом сказал Хотч, проскользнув в приоткрытую дверь.
— Куда дальше?
— Думаю, вниз по лестнице, а там уже к дальним стеллажам. Если найдём книгу быстро, есть шанс не примелькаться. Рекомендую закончить дело в кратчайшие сроки. Мне здесь неуютно.
Рикс кивнул. Ему и самому не нравилось шариться владениями клириков в поисках конфискованных книг. Но другого варианта с самого начала не было: либо принимать новые условия игры, либо ждать приговора. Второй вариант не нравился никому. Оставалась только старая книга, которая была настолько ненужной, что осталась пылиться в дальнем углу Зала.
Хотч двигался осторожно и быстро, то и дело проскальзывая между тяжёлыми шкафами. Риксу приходилось следовать за ним, не теряя бдительности. В таких делах лучше полагаться на опыт. Под ногами предательски отбивала ритм плитка, стоило лишь коснуться её подошвой ботинок. В голове промелькнула мысль, что не помешало бы сменить обувь, но заострять на ней внимание не было времени.
Рикс мягко обошёл ещё один стеллаж, вглядываясь в затылки роботов где-то у дальней двери. Но они не проявляли никакого интереса к тому, что происходило сзади. Не особо-то и охраняют эту запрещёнку. Неожиданно. С трудом получилось придушить желание громко потопать на самом просматриваемом месте, чтобы проверить теорию.
— Чего застыл? Давай быстрее, — тихо позвал Хотч.
Он то и дело перебирал названия на датападах, прикреплённых к стеллажам. Рикс вернулся к списку. Сбоку, на массивной панели выведены названия всех книг, похороненных в шкафу за замком. В самом углу мерцали символы классификации, но Рикс никогда не интересовался принципами расстановки книг, потому приходилось пересматривать всё, что выводил датапад.
Буквы сменяли одна другую. Строчки и названия смешивались, в голове не оставалось ничего, кроме странной кучки разрозненных слов. Ни одного упоминания Тацита. Снова. Его словно никогда не завозили в этот Зал. У Хотча, похоже, дела тоже шли не гладко: он отходил от стеллажей так скривившись, словно только что увидел что-то мерзкое.
Рикс остановился, прислушался. Краем уха получилось уловить лёгкое потрескивание на фоне. Оно чем-то отдавало коротнувшей проводкой. И чем дальше вглубь Зала, тем отчётливее становился посторонний звук. Понять его природу не получалось, как и отметить, откуда он доносился.
Очередной датапад, очередной ничем не примечательный список. Риксу уже начинало казаться, что затея с самого начала была бессмысленной. Что-то клацнуло. Хотч остановился, прислушался, повернулся к роботам. Те не двигались с места, продолжали внимательно наблюдать за дверью.
— Да что это такое? — прошептал Хотч. — Ты ведь слышишь?
— Да. Что-то не то. Будто помехи…
Рикс нахмурился, посмотрел на ближайший датапад. На нём медленно скользили синие линии, тонкой паутиной обволакивающие названия книг. Откуда те взялись — загадка. Хотч тоже обратил на них внимание, напрягся.
Всё происходящее намекало, что на деле происходит нечто странное. Но они продолжали двигаться дальше. Поручение Лабеля нужно было выполнить любой ценой. Тем более, когда за ним стояла жизнь хозяина. Судя по всему, у Хотча было больше эмоций по отношению к ланисте. Рикс не мог похвастаться таким разнообразием, но его уже щипал за кончики пальцев стыд за проваленную просьбу. Лабель был куда важнее.
На одном из датападов появился небольшой бирюзовый круг. Он сразу привлёк внимание, Рикс бросился туда. Несколько движений — в списке оказалась нужная фамилия.
Книга была на удивление лёгкой. На полупрозрачной обложке просвечивались очертания Палатиума, за ними проглядывался слабый, почти нечитаемый текст. На сердце тут же стало легче. Значит, задание получится выполнить. Но с чего эти помехи? Рикс отбросил лишние мысли, быстро направился к задней двери. Только не медлить.