***
Смотря на аккуратную светло-коричневого цвета кожаную папку, внутри которой оказалась стопка листов, титульная страница которых указывала на то, что он держит в руках шестой том его любимой с детства книги про волшебную страну за авторством Кристофера Пловера - Филлори, что открывает свои двери только хорошим детям, Квентин Коулдуотер ощущал грёбанное чувство дежавю, которое преследовало его на протяжении всей чертовой блядской жизни, большую часть которой он провел в психиатрической больнице, отчаянно пытаясь доказать окружающим что он не сумасшедший. И не ебаный пророк. Не чертов пришелец, не приемник Ванги и он даже не чувствует себя чем-то сверхъестественным! Он просто хочет, чтоб его нахрен оставили в покое! Ну неужели ж это так, черт возьми, сложно?! За всё то время, что он помнил себя, а это где-то лет с семи плюс-минус и то смутно, всё же он не был какой-то хитровыебаной реинкарнацией Мерлина, обладающей идеально памятью, его было крайне трудно чем-либо удивить. Просто потому, что его всегда преследовало странное знание-не-знание – вся эта херня уже однажды произошла. И единственное, на что он сейчас способен, это смириться, расслабиться, и попытаться получать удовольствие. Он был глубоко убежден, что когда-то давно, в той, прошлой жизни которую он не помнит и слава всем кому можно и нельзя – он натворил какую-то реально лютую жесть, за которую ему суждено расплачиваться в этой. Этим чувством неудовольствия. Какой-то незавершенности. Зазеркаленности. Будто ему подарили грёбанную Филлори на Рождество, а он нагадил в Живой Источник, спутав его с местным вариантом странного сортира, тем самым осквернив волшебство, и аборигены решили, что он достоин за это святотатство вечных мук и чертовых флэшбеков. Да, звучит как полная хрень. И это действительно было полной хренью, но он уже настолько устал от всего того, что окружало его каждый день, что ничего умнее уже просто не приходило в голову. И, стоит заметить, уже довольно давно. Поэтому Джулия последние годы сильно сомневалась в его способности поступить с ней в желанный Йельский университет. И он абсолютно точно не станет говорить ей, что этого не произошло бы в любом случае, потому что его собственная жопо-чуйка буквально кричит, что в гробу он видал всякие такие нормальные вещи, типа обычных примитивных человеческих универов, полных унылой истории, обычной математики, или чего-либо тривиального ещё. Хотя бы потому, что она действительно хорошая подруга, даже несмотря на то что в то же время её относительно можно было бы назвать убитой первой любовью. И она расстроиться. А расстраивать Джулс было равнозначно подношению горящей спички к дырке в чадящей газом трубе – рванёт, и это однозначный факт. Что там от тебя останется после этого взрыва, и останется ли вообще хоть что-то никого уже волновать не будет, хотя бы потому что заденет реально всех. Даже тех, кто просто проходил мимо. В конце концов, устав слушать болтовню Джулс о самом неудачном собеседовании, что только было в их жизни, и благоразумно решив не заострять её внимание на врученных ему бумажках дамой в полицейской форме, которая была уж больно подозрительной для человека, которому предстоит заняться делом, связанном с трупом, Квентин просто молча спрятал папку в свою сумку, решив ознакомиться с содержимым по возможности в одиночестве, и медленно пошел в направлении дома. — И да, Кью, позвони мне, как будешь дома. Нужно будет обсудить другие варианты, раз с этим не срослось, хорошо? – Джу, как обычно, весьма понимающе относилась к его молчаливости и некоторой отстранённости. На сам вопрос подруги он только кивнул, прекрасно зная, что его поймут и без пустой болтовни. Так было всегда, ещё с детства – только Джулс понимала его. Сперва понимала его фанатичную увлечённость вымышленным миром, описанным в детских книжках. Мир был описан до безумия правдоподобно и до того заманчиво и одновременно с тем болезненно знакомо лично для него, что подруга даже одно время поддерживала его стремление найти тайный проход в Филлори. В детстве он мало обращал внимание на всякие странности, типа ощущения того будто подобное уже случалось, странные сны о том, что могло бы произойти, исчезающих посреди улицы странно одетых людей, и прочую наркоманскую дичь, поэтому его мечты попасть в сказочную страну он даже сейчас хранит с бережным трепетом. Потому что это то единственное хорошее, наполненное теплом и искренней детской любовью, что осталось у него от, собственно, самого этого детства. Потому что однажды сказки резко кончились. Всё-таки не нужно было быть таким беспечным, считать себя особенным, и пытаться предотвратить будущее, веря своим «пророческим снам» - обычное желание предотвратить смерть соседской кошки, и его уже обвиняют в смерти бедного животного, будто он сам чуть ли не под колёса кинул этот несчастный комок шерсти. Ему повезло, что он был ребёнком. Повезло, и не повезло одновременно. Потому что глупые взрослые решили, что отдать его в специальный интернат для «особенных детей» это гениальная мысль. Именно после этого весёлого, жизнерадостного, общительного и мечтательного Кью заменил замкнутый, молчаливый, интровертный Квентин, что теперь полностью предпочитал общению с людьми – чтение книг, и искренне считал, что молчание – благо. И абсолютно не доверял окружающим. Вообще. Единственным исключением была Джулия Уикер – его первая любовь, а в последствии – лучшая подруга, которая не делала вид что ей жаль, не притворялась с ним милой чтобы поговорить за спиной всякие гадости, и пусть и считала его странным, но действительно понимала его. Или хотя бы пыталась понять. Даже когда он просто молча смотрел в ответ на какой-либо вопрос либо реплику в свой адрес, складывалось впечатление, что у неё в голове он произносил целые сложносоставные предложения, на которые она сразу же давала вслух ответ. Что заставляло окружающих считать странной и её, но их обоих это ни капли не заботило. Он действительно не знал, как это работает, почему она не бросила его ещё тогда, когда все были уверены в его виновности включая собственных родителей, но был абсолютно точно уверен, что ему этого достаточно. Достаточно того, что он имеет прямо сейчас. Конечно, где-то глубоко внутри всё ещё жил мечтающий о Филлори мальчик Кью, в конце концов только эти чертовы книжки способны вывести его из меланхолии или очередного приступа ненависти в миру и людям вокруг, но, если чуда не произойдет, он не расстроится. По крайней мере, он действительно хочет в это верить.***
— Он не пришел! – в тишину уютного кабинета декана Брейкбиллс – специализированного колледжа для обучения магии – как всегда, не утруждая себя стуком, бесцеремонно ворвалась одна из его, декана, головных болей – Элиот Вог, собственной накуренной персоной. Кинув на дубовый стол светло-бежевую карточку, на которой каллиграфическим почерком было написано всего два слова, высокий кудрявый брюнет буквально упал в кресло напротив темнокожего рослого мужчины, что со вздохом откинулся в собственное мягкое кресло, приготовившись решать возникшую в кое-чьем гениальном плане проблему. Очередную. — Я ждал его там, где вы велели, декан Фогг, но их этих зарослей так никто и не появился. Ни до экзамена, ни по его окончанию. Я убил на бессмысленное ожидание целый выходной. Требую компенсации! – Картинно взмахнув руками, юноша скрестил их у себя на груди, с надеждой уставившись на своеобразное начальство – авось прокатит, и ему действительно перепадёт что-нибудь вкусное. Ещё один выходной, например. В конце концов, он студент занятой, ему тоже есть чем заняться. Например, Марго не так давно хвасталась, что какой-то её очередной поклонник в подношение преподнёс какой-то исключительно шикарный бренди, а он, Элиот Вог, всё ещё его не продегустировал! Не порядок же. Надо исправлять. — Элиот... – На выдохе начал декан, смотря на своего студента одновременно с толикой жалости и огромной долей злорадства, при этом говоря с ним таким тоном, которым обычно мамы объясняют непоседливым детям почему повторно совать что-то железное в розетку, если тебя уже один раз ударило током, это не лучшая идея в их жизни. — Элиот. Не пойми меня неправильно. Но ты уже был назначен куратором одного единственного, конкретного новичка. И то, что уловка с манящими чарами и плавающим порталом на него не сработала не означало, что нужно было сидеть, и ждать. – Побарабанив пальцами по столу, он взял в руки карточку, ту самую, что только что принёс студент Вог. – Если бы ты читал инструкцию, или хотя бы слушал объяснения перед назначением, ты был бы в курсе, что в таких ситуациях нужно лишь направить в карточку немного магии, прочесть координаты местонахождения не прибывшего студента и… привести его, черт возьми, прямо сюда! За ручку, если потребуется! Мы не размножаемся делением, если ты не в курсе! Даже в семьях потомственных магов не всегда эти самые маги рождаются! Одарённых нужно искать, а если найден предполагаемый элемент – этот элемент подлежит проверке на способности. О-бя-за-те-льно! Это понятно? Строго посмотрев на сидящего напротив Элиота, и прекратив вертеть в пальцах карточку, он бросил её прямо брюнету в руки, так и не дождавшись внятного ответа, решив удовлетвориться угрюмым кивком. — Так что, ваша работа ещё не окончена, студент Вог. Вы приведёте его самостоятельно. На завтрашний экзамен. Не слышу восторга, студент? — Ура. – Кисло ответил Эл, чуть скривившись и так же, как перед этим делал декан, покрутив карточку с уже ненавистным именем уже ненавистного, но всё ещё неизвестного парня, из-за которого к черту уже полетят целых два его дня, которые он мог бы потратить на дегустацию подношений Марго. И почему, черт возьми, ему так отчаянно не везёт? Чего ему стоило сделать вид, что всё в порядке, кинуть карточку в общую урну, и пойти по своим делам, когда к полудню уже было ясно что этот придурок не соизволит явится. Всё равно ведь никто не сверяет количество карточек и прибывших на экзамен – больше половины так или иначе всегда оказываются пустышками, которым стирают память после провала. Он был уверен, что пока сам не пришел, декан даже не был в курсе, что кого-то не хватало. И откуда ему было знать, что именно этого студента Генри Фогг ожидал с особым тщанием, и на его памяти, ни в одной параллели, этот парень ещё ни разу не приходил ни минутой позже. Что было в равной степени и странно, и занимательно. Неужели даже это она решила в этот раз изменить?***
Уже около нескольких часов как наступил рассвет, что не особенно волновало Квентина, привыкшего к подобному образу жизни – когда книги любишь больше людей, и у тебя есть интересная справка из психиатрической лечебницы, теряется всякий смысл выходить куда-либо днём, если в этом нет острой необходимости, что означало – можно потратить на чтение ровно столько времени, сколько желаешь. Очередная почти бессонная ночь уже никак не сказывалась на его лице – оно всегда было одинаково угрюмым, мешки под глазами были всегда одинаково тёмными, а взгляд тёмно-карих глаз всегда был одинаково пронзительный несмотря на степень собственной усталости. Ему удалось поспать в лучшем случае чуть более часа, когда ему опять приснился его привычный около-пророческий бред, после которого он и решил, что книга – лучшее лекарство от всякой дури. Впрочем, как и всегда. Предположительная шестая книга о Филлори, которую ему вчерашним днем вручила подозрительная дамочка в подозрительном доме с подозрительным трупом действительно оказалась продолжении любимой до сих пор истории, и продолжением довольно таки посредственно написанным. Он будто держал в руках черновик того, что могло бы быть продолжением, если бы было отредактировано как следует и конечно же написано тем же человеком, что писал предыдущие пять книг. Но, к сожалению, и Квентин был в этом уверен процентов на восемьдесят, и то только потому, что мало доверял даже себе – эту часть написал кто-то другой. Отличался не только стиль написания. На это так же намекал боле мрачный флёр на протяжении повествования, количество неточностей, сюжетных дыр, а также то, что эта часть, по сути, имела похоже только одну цель – противоречить предыдущим пяти томам. И это всё заставляло задуматься – почему и с какой целью эту недоработанную пародию вручили именно ему. Чтобы отредактировал? Даже звучит не смешно. Додумать мысль, правда, Квентин не успел – в дверь кто-то настойчиво постучал. В восемь, мать его, утра. Какого чёрта? Хотя, есть вариант, что это те, кто похитил Джулс, пришли требовать выкуп или типа того – вчера он так и не смог до неё дозвониться, но чувствовал, что с ней всё в порядке, поэтому решил отложить её поиски на более благоприятное время чем поздний вечер. Он, конечно, предположительно был героическим придурком, без капли инстинкта самосохранения, если верить той же Джу, но жить ему всё-таки нравилось больше мысли о бесславной смерти в какой-то из тёмных переулков его района. Даже несмотря на накатывающие эпизодически обострения. Ещё был вариант, что за ним пришла полиция, чтобы обвинить в краже драгоценной рукописи – вчерашняя дама-полицейский так же не внушала ему особого доверия, так и хотелось спросить, что она курит, и попросить поделится. Авось мир заиграл бы более яркими красками, и перестал бы быть таким унылым и скучным, когда в руках нет интересной книги. Ну, или за ним пришли пришельцы, чтобы объявить его своим великим пророком и увести в свой таинственный мир для обуздания собственных способностей, с обязательным спасением мира в конце. В больнице его обычно учили рассматривать все варианты, просто на всякий случай. Он, как говорилось ранее, уже ничему бы не удивился. Ну разве что, если бы ему на полном серьёзе кто-то признался бы в большой и чистой любви. Потому что вот это было бы реально странно. Меж тем, настойчивый некто, мысленно прозванный «упрямым дятлом», всё так же методично долбил в дверь разным ритмом. Ну точно, какой-то обдолбанный фрик развлекается. В его районе возможна любая фигня. Но пришлось всё же встать, отложив стопку листов, потому что одно дело монотонный стук, и совсем другое, когда дятел, вообразивший себя видимо, великим Никколо Паганини, решил изобразить что-то мелодичное. На собственный взгляд. Что, откровенно говоря, получалось у него хреново, и это, мягко сказано. Парой движений отперев все три замка (так, на всякий случай – Джулс вечно переживает что его кто-то украдет, будто он такой притрушенный кому-то нужен), Квентин резко распахнул дверь. При учёте, что открывается его дверь наружу, он с затаённым злорадством ожидал вскриков, полных боли и звука падения тела. Но ничего из этого не произошло. Зато прямо напротив входа в его квартиру, прислонившись к косяку двери соседей, стоял довольно подозрительный и мутноватый тип. Причем судя по количеству окурков в пепельнице, и плотности дыма вокруг – стоял он там давно. И чем, спрашивается, придурок тогда стучал, если стоял так далеко? В то, что у этого дохляка супер-быстрая реакция верилось с трудом – даже он, ещё в детстве решивший, что книжки книжками, а лупить он себя больше не позволит и занявшийся собой и своим телом, не уклонился бы от внезапно открывшейся двери, если бы стучал в неё секундой перед открытием. Хотя кто он такой, чтобы судить по внешности – по нему тоже не скажешь, что он особенно спортивен, пока не снять свитер. Меж тем, стоящий около двери соседа подозрительный тип даже бровью не повёл, так и оставшись там стоять, терпеливо ожидая видимо, когда Квентин закончит его осматривать. Хотя смотреть, на взгляд Коулдуотера, было особо не на что, кроме разве что блестящих страз на его жилете – кто вообще в наше время носит жилеты в таком возрасте? Обычные тёмно-карие глаза, густые, но будто выщипанные чуть изогнутые на кончиках брови. Нос с едва заметной горбинкой. Ямочка на подбородке. Какой-то по пидорски блядский причесон, с завитой и уложенной чуть вверх и как-то вбок челкой – на взгляд Кью он походил на художественно стриженную овцу. Высокий. Худой. В плохо освещённом подъезде даже кажется тощим. Тёмно-коричневые ботинки, белые брюки со стрелками, черная рубашка в розовый цветочек. Белая жилетка. Со стразами. И выражение абсолютного презрения к окружающим. Вывод ясен – самоуверенный эгоистичный мудозвон, считающий себя пупом вселенной. Может, у него снова эти глюки? Нужно выпить таблетки и всё-таки поспать. Квентин уже почти закрыл дверь, так и не произнеся ни слова за те сорок секунд, что разглядывал напыщенную галлюцинацию, пока не произошло несколько вещей одновременно: Он вспомнил свой последний тупой, но довольно таки горячий сон, который он помнил довольно размыто, но там явно была какая-то оргия где присутствовал теперь смутно узнаваемый стоящий напротив тип, что помешала его нормальному здоровому сну, из-за чего он сегодня ненавидит мир чуть больше обычного; Где-то в глубине соседской квартиры послышался громкий звук, будто упало что-то тяжелое, за чем без промедлений послышался такой же громкий сочный мат; А стоящий до этого расслабленно парень сделал несколько широких шагов вперёд, за пару секунд преодолев расстояние целой лестничной площадки (длинноногая скотина), небрежным жестом ноги помешав захлопнуть дверь. — Э нет, сладкий, так не пойдёт. Я из-за тебя страдаю уже второй день, и ты не отделаешься от меня просто закрыв дверь. – Выдохнул брюнет прямо Квентину в лицо, вместе со странно пахнущим дымом – явно какой-то косяк курил, засранец, теперь весь этаж будет в угаре. С некоторой тоской окинув настойчивого дятла взглядом, Кью решил испробовать все варианты решения проблемы, начав с элементарного. — Я не верю в бога. – Собственный голос, от довольно продолжительного молчания, – когда он говорил в последний раз вслух? – был немного хриплым, и звучал непривычно глухо, хотя какая к черту разница. — Я тоже, птичка. – Затянувшись в последний раз, он кинул окурок куда-то за спину, не глядя и, Кью даже ради интереса проверил, заглянув незнакомцу через плечо, что удивительно – попал прямо в пепельницу. — Я натурал. – Ляпнул наугад, решив положиться на интуицию, бросая взгляд на чертовы стразы. Пусть он и не любил вранье, но это во имя спасения себя, так что немножко можно. — Не велика проблема, красавчик. Ты всё равно не в моём вкусе. – Усмехнулся невольный собеседник. Интуиция, как всегда, подвела. — Ты наркоман? У меня нет денег. – Квентин не терял надежды, и всё время их маленького диалога упорно пытался закрыть дверь. Но та не сдвинулась ни на дюйм – что это за грёбанный замаскированный Халк, и где, блять, таких делают? – этой же ночью он взорвёт завод по изготовлению ему подобных. Ибо нехрен. — Вполне возможно, детка, но это тоже к делу не относиться. Заткнись наконец, и послушай. Тш. – Шикнув, когда Кью снова собирался открыть рот чтобы выдавить из себя очередное бредовое предположение, брюнет наставил на него указательный палец, ткнув им парню меж бровей прямо в лоб, из-за чего обзор был полностью перекрыл его запястьем, на котором сверкали явно ненастоящие позолоченные Ролекс. – Вчера тебе должны были вручить приглашение на собеседование и вступительные экзамены в Брейкбиллс, на которые ты посмел не явиться. И так как по несчастливой случайности твоим куратором был назначен великолепный Я, мне пришлось тратить ещё один свой выходной на то, чтобы притащить твою тощую задницу туда, где ты должен был быть ещё вчера! Так что – собирайся и поживее – декан Фогг не будет ждать тебя вечно. Помолчав несколько секунд, пытаясь осмыслить услышанное, Кью отвёл чужую руку от собственного лица, скептически выгибая бровь. — Из какого ты дурдома? — Мать магия, за что мне всё это… А ведь про пришельцев он тогда почти угадал...***
Генри Фогг уже довольно давно не любил ничего, что не мог понять. Аккурат после первого раза, как он заметил все эти временные аномалии, а при учёте того, что при каждом изменении и начале новой временной петли он сохранял воспоминания о событиях, лишь некоторая малая часть которых уже не повторится – он ненавидел моменты, когда что-то отклонялось от изначального курса. Квентин Коулдуотер всегда приходил на первый день экзамена аккурат к самому началу. В тот же день, как получал чёртов шестой том уже осточертевшей самому Генри истории. И ни минутой позже! То, что в этот раз что-то пошло не по плану, он заметил слишком поздно. В конце концов, учитывая сколько жизней он уже фактически прожил, не удивительно, что ему стала свойственна некоторая старческая рассеянность. Тем более, он обычный человек, пусть и маг. А людям свойственно совершать ошибки. Поэтому он решил упростить задачу, и послал к проблемному пусть и всё ещё будущему студенту другого проблемного студента действующего, с которым тот всегда находил общий язык, что так же всегда было для самого Фогга весьма удивительным. Особенно учитывая концовки в некоторых из параллелей – всегда будто обкуренный Элиот Вог и депрессивный Квентин, на его критичный взгляд, вместе, с какой стороны ни глянь, казались чем-то сюрреалистичным, но в то же время каким-то естественным. Не было ни одной параллели, где они были бы врагами, или что-то вроде этого. Поэтому картина, что предстала перед его глазами сейчас, вводила в ступор. Мягко говоря. Всегда веселящийся, с иголочки одетый Элиот Вог, казался каким-то подранным петухом, которого хорошенько поваляли в пыли, перед этим выщипав парочку самых ярких перьев из хвоста – волосы всклокочены, сжатые в полоску губы, да и взгляд несколько диковат. Добавляли впечатления так же несколько пыльные когда-то явно белые брюки, наспех неровно закатанные рукава рубашки, пару пуговиц на которой просто отсутствовали, хоть по остаткам ниток, если приглядеться, и было видно, что они когда-то там явно были. И конечно же наливающийся синяк на скуле. Студент, которого Фогг так ждал, так же не внушал оптимизма. Квентина, которого он помнил, как довольно скромного, застенчивого и в чём-то даже милого парня, с налётом вечной депрессии, мечтающего о мире магии словно подменили. Сейчас Элиот тащил за собой какую-то угрюмую тёмную тучу, которая то и дело сверкала по сторонам недовольным взглядом слегка светящихся глаз – первый признак нестабильности магии, ещё немного, и рванёт. Волосы явно длиннее, чем он ожидал – забраны в низкий хвост, пусть челка и падает на глаза, что только добавляет эффекта. Удивительно было так же и само телосложение юноши – насколько он помнил, заняться этой стороной вопроса тот должен был несколько позже, после того как начал бы отношения с кем-то из окружающих его девушек. И пусть он выглядел несколько более презентабельно, и без видимых доказательств, но декан нутром чуял – две его самые большие проблемы подрались. И это было действительно впервые на его долгой памяти – ни в одной из реальностей, что он помнит, не было ни намёка на нечто подобное. И он хотел знать, почему. — Элиот Вог. Вы почти опоздали. — Декан Фогг. – Стараясь казаться невозмутимым, брюнет сделал ещё несколько стремительных шагов вперёд, останавливаясь чётко перед ним, и довольно грубо дёргая своего спутника за руку, заставляя того выйти чуть вперед. – Принимайте заказ. Надеюсь, он не сдаст. – И прозвучало пожелание до того искренне, что декан даже усомнился было в том, что это не сон. Видеть такого Элиота он действительно не привык. После чего, отпустив наконец чужую конечность, которую до этого крепко сжимал, потому как тот всё время норовил куда-то толи удрать, толи потеряться, несколько нервно провёл рукой по собственным всклокоченным волосам. Ещё раз окинув сопровождаемого им ранее парня неопределённым взглядом, Элиот слегка дернул плечом, после чего резко развернувшись стремительно зашагал прочь – ему стоит найти Марго, и срочно. Потому что только у неё есть так необходимое ему сейчас успокоительное. — Кгм. Ну, что ж, мистер Коулдуотер. Экзамен вот-вот начнётся. Раз уж так вышло, что ваш куратор столь спешно покинул нас, я провожу вас до нужной аудитории лично. Нам всё равно в одном направлении. Его будущий студент только кивнул, окинув его сосредоточенным взглядом. И ни единого вопроса, к шквалу которых он до этого столько готовился, подготовив заранее набор универсальных пространных фраз ни о чем и обо всём одновременно. Странно. И даже немного обидно – зря он, получается, только время потратил. Но с другой стороны, вдруг ещё пригодится. От такого Квентина сейчас можно было ожидать чего угодно, и это было уже ясно, как светлая ночь. И почему он решил ещё с пару десятков временных петель назад, что следить за взрослением этого парня не обязательно? Сейчас бы так не удивлялся, если бы знал, что именно повлияло на него, раз он настолько отличается от себя из других реальностей того же временного отрезка. Генри пока даже затруднялся сказать, к лучшему ли эти изменения, или их ожидают очередные проблемы, полный провал, и новая перезагрузка. Боже, хоть бы первое – он уже реально заколебался со всеми этими изменениями и прочим дерьмом.***
— Квентин! – с другой стороны коридора прямо на него бежала, радостно улыбаясь, Джулия Уикер, с неотвратимостью танка. И он не видел смысла даже пытаться помешать ей совершить задуманное, поэтому, как только вокруг его шеи сомкнулись руки, сжимающие его в действительно медвежьих объятиях – зря он, что ли, таскал её одно время на свои тренировки – а вокруг талии почувствовалась тяжесть, и за спиной скрестились чужие ноги, ему не оставалось больше ничего, кроме как подхватить её под бёдра, не давая упасть вдруг что. – Ты тоже прошёл?! Скажи, как здорово! Магия! Реальная магия! Черт возьми, я словно во сне!! Подруга продолжала радостно лепетать, прохожие на них только оглядывались да шептались между собой – ничего нового, в общем-то. А он привычно шагал вперёд, в сторону выхода, куда и держал курс до этого – вес Джулс был, на его взгляд, действительно птичьим, голову она привычно умостила на плече, чтобы не мешать обзору и тараторить прямо в ухо чтоб слова точно достигли его уставшего мозга, а люди, завидев их композицию рефлекторно расступались, только оглядываясь и шепчась. Никаких особых проблем в ситуации он не видел, но только ровно до того момента, как у выхода он не приметил знакомый кучерявый брюнетистый хохолок парня, которому он буквально сегодня утром чуть случайно не сломал челюсть, просто потому что перепутал с психом, которых в его районе было полно. С одной стороны, было неимоверно стыдно – в конце концов, он никогда не бил более слабых (хотя, вспоминая то, как этот дятел не давал ему закрыть двери, складывалось обратное впечатление, несмотря на более хрупкую комплекцию), тем более, никогда не бил первым, и уж точно не бил никого без повода. Но с другой стороны… этот приставучий парень действительно выпил достаточное количество его крови сегодня, и в какой-то мере взбучку всё же заслужил. Пусть, конечно, и не физическую – не полный же он ублюдок – но всё-таки. Хотя от подобных попыток самовнушения менее стыдно ему за свой поступок не становилось. Другое дело, что извиняться он не собирался. Фигня-то уже произошла, тем более небольшой синяк на лице пойдёт только на пользу этому придурку. Авось научится адекватно вести себя с незнакомыми людьми. — Джулия! – С улыбкой воскликнула стоящая рядом с подбитым утрешним кошмаром Квентина девушка. Вот она выглядела более располагающе, несмотря не несколько шлюховатый внешний вид – было заметно что она пусть и не в восторге от людей вокруг, но знает о том, что первое впечатление – самое важное. Он аккуратно, но быстро опустил Джу с рук на землю, давая возможность развернуться и поприветствовать, видимо, новую подругу. — Марго! – Не менее дружелюбно чем ему самому улыбнулась Джулс, приветственно обнимая эксцентричную брюнетку в настолько короткой юбке, что можно было заподозрить в ней просто очень широкий пояс. – Элиот! – Этому она только кивнула. Это хорошо. Квентин не знал пока почему, но знал, что хорошо. – Что с твоим лицом? Кажется, тон немного не совпадает с тоном шеи. Ты решил сменить имидж, и воспользоваться чужой косметичкой? — Если бы, дорогая. – Чуть криво усмехнулся названный Элиотом – к своему стыду, который снова дал о себе знать, Квентин даже не уточнил имя человека, которому подпортил фасад лица, и который при этом всё же отвел его сюда несмотря ни на что. – Просто один слишком настойчивый поклонник не совсем удачно решил выразить свою любовь. – Брюнет неопределённо взмахнул рукой, кинув быстрый, полный презрения взгляд на парня, стоящего за его собеседницей. Благо, никто из девушек этого, кажется, не заметил. Вот же сучёныш злопамятный. — Какой… страстный, видимо, поклонник. – Задумчиво разглядывая ровный и явно жирный слой тонального крема на чужом лице, протянула Уикер, заставив уже и так некоторое время несколько нервного друга ощутить, как слегка нагрелись кончики его ушей. Повезло, что волосы достаточно непослушные и густые, чтобы их прикрывать, и повезло что краснеть он начинает именно с ушей и максимально медленно, иначе все бы имели удовольствие лицезреть краснеющего Коулдуотера. И он абсолютно точно не хотел знать, что конкретно она имела введу. Потому что варианты были… неоднозначными. Поэтому, слегка тронув её за рукав рубашки, он, дождавшись, когда та обернётся, неопределённо дёрнул бровью, и сделал шаг в сторону, намекая на то, что подождёт снаружи. Но кто бы ему позволил. — Ну уж нет, Кью! – Обхватив его за руку, произнесла подруга детства, тем самым показывая, что в гробу она видала, что ему как-то там неловко и прочее. – Я не видела тебя целую вечность! Поэтому ты стоишь тут, и ждёшь. В поле моего зрения! Иначе мне снова придётся искать тебя по всем окружающим кустам. Последняя фраза заставила Элиота понимающе вздохнуть, самого Квентина слегка сморщиться, а девушку по имени Марго в недоумении выгнуть красивые тонкие бровки – она была единственной, кто был не в курсе его проблемы. И не то, чтобы он сам видел в этом какую-либо проблему в принципе – так, лёгкое неудобство. Подумаешь, из-за некоторых обстоятельств и возможно комплексов у него с детства развилась одна доставляющая Джулс некоторые трудности «суперспособность». Хотя, будь у него выбор, он, безусловно, выбрал бы другую «суперспособность», если бы мог. Но он не мог, поэтому смирился. А вот Джулия, видимо, всё ещё возмущена. — Он может заблудиться в трёх кустах, стоит ему только сделать пару шагов в сторону, а тебе отвести от него взгляд. Я не знаю, как это работает, но раздражает просто неимоверно. – С долей страдания в тоне ответила Джулс на невысказанный вопрос Марго. – Так, ты что-то хотела? — Ах, да! У нас сегодня планируется небольшая вечеринка. Ты приглашена, и это не обсуждается. Даже парня своего можешь привести, если только он не будет таким молчаливым скучным бревном, которое легко потерять, и сложно найти. Ну и Эл искал тут своего проблемного парня, которому обязан провести экскурс в наш колледж, потому что так сказал декан Фогг. – Видимо, она пыталась пошутить, чтобы разрядить витающее вокруг напряжение, но с Квентином такая фигня, к сожалению, давно не работала, поэтому на последние две фразы он только равнодушно пожал плечами, показывая, что от него тут ничего не зависит в принципе, и насколько сильно ему на это наплевать. Почти на целую минуту повисло неловкое молчание, в процессе которого Квентин был занят нет, что рассматривал выбившуюся из странной укладки прядь волос своего так называемого куратора, ту, что торчала как-то немного вверх, противореча законам гравитации, прямо над его правой бровью, и он действительно не хотел знать сколько на это безобразие было потрачено лака для волос, или чем там пользуется этот дятел. Сам «этот дятел» был увлечён рассматриванием своих собственных ногтей, делая вид, что он здесь просто мимо проходил, и его абсолютно точно не волнует ситуация. А обе девушки пялились друг на друга – одна с приклеенной, сочащейся неестественностью улыбкой и взглядом больной рыбины, а вторая – с абсолютным непониманием происходящего. В отличии от него самого, давно привыкшего к тупому чувству юмора большинства, Джу всегда понимала подобные гнусные намёки очень медленно, и не потому что была толстокожей или вроде того, а просто по причине того, что даже в мыслях представить себе не могла подобный исход событий. Но когда до неё всё же доходило… — Ох, черт, он не мой парень! Нет, нет, нет. Я бы этого просто не вынесла. Это мой лучший друг, я же тебе рассказывала. Его зовут Квентин. Квентин Коулдуотер. … она начинала паниковать. После того, как прозвучало его полное имя, Марго бросила на него странный взгляд, будто она знала больше остальных, что заставило его самого внутренне поёжиться, предчувствуя какие-то неприятности. Довольно близкие, и максимально напряжные. — Оу. Так вот он какой, северный олень… Не очень-то он и симпатичный.***
Его первый в жизни урок практической, самой что ни на есть настоящей магии, был несколько неоднозначным. С одной стороны – это было интересно. В конце концов, чёрт – магия реальна, чувак, разве эта фигня не самая удивительная вещь, что случалась с тобой за всю твою никчёмную жизнь?! С другой стороны же… м-да. Просто – м-да. Нет, стеклянная маленькая лошадь, скачущая по преподавательскому столу, могла казаться даже милой. Если бы не неуверенность в себе и какая-то болезненная нервозность её создательницы, с которой та просто смахнула своё творение со стола, как-то по-особенному затравленно оглядывая класс. И когда все дружно хлопали чужому маленькому успеху, делая вид, что это было лучшее зрелище во вселенной, он единственный, кто просто сидел и молча смотрел на то, как сгорбленная и сжавшаяся от явно некомфортной для неё обстановки фигурка садиться на место. В конце концов, он лучше подумает над тем, что узнал от Марго в их первую, полную неловкостей и странных шуточек встречу, чем будет делать вид, что ему не всё равно, и он такой же, как все эти лицемерные гандоны, увидевшие свежее мясцо, и уже приготовившиеся сожрать его где-нибудь за углом в самое ближайшее время. Жить снова с кем-то ещё в одном помещении, когда за эти годы привык к буквально вырванному в тяжелой и кровавой схватке, прекрасному и уютному одиночеству, было весьма отвратительно. И только уверения той самой Марго, которая в тот день, казалось, изо-всех сил пыталась сгладить ситуацию, делясь достоверной информацией, придавали ему моральных сил выдержать того идиота, с которым он был временно вынужден делить пространство большую часть суток, когда тот не бродил где-то или не выгонял его, чтобы потрахаться. Действительно к счастью, что это не навсегда, и после первого экзамена и определения направленности его наконец отселят от этого приставучего придурка, в отдельную, личную комнату, которую он сможет выбрать себе сам. Если бы не это, видит бог, он бы уже давно свалил бы отсюда, несмотря на привлекательность всей этой магической ерунды. Убил бы придурка, и свалил. В конце концов, это было его природным талантом – сваливать, при любой удобной ситуации. Честно говоря, его даже не бесило так сильно то, что этот еблан спёр ту самую злополучную рукопись в первый же день заселения – которую сам Кью успел прочитать всего один раз и нихрена не запомнил детали – теперь делая вид, что не при делах. Нет. Больше всего его бесило в собственном невольном соседе то, что он постоянно делал при всех вид, что ему всё равно, когда на самом деле то и дело норовил сунуть свой нос туда, куда его абсолютно точно никто не приглашал, с грацией мамонта, каким-то шутником впихнутого на пуанты. Нет, Кью понимал, что пока они все – необученные толком неофиты, их дары работают больше против них, чем наоборот. Но вот чего он не мог простить никому, хотя до этого даже не догадывался о такой возможности в принципе, так это того, что кто-то решит, что полезть ему в голову в то время, как ему сниться очередной идиотски-реальный сон, а после того как он проснётся – уточнять интересующие его детали. Всё, что угодно, но только, мать его, не эта вот херь! Просто потому что он сам толком даже не запоминал, что ему такого снилось. Или не хотел запоминать, как настаивал сам Пенни – тот самый бесцеремонный мамонт-телепат, что теперь уже который день каждую свободную минуту, когда перепадала подобная возможность, сверлил его своим мрачным взглядом откуда-то издалека. Он даже пробовал петь всё время про себя песни Тейлор Свифт, пытаясь избавиться от надоедливого сталкера, хотя и сам терпеть не мог её песни, предпочитая классический тяжелый рок. Не помогло. — Чувак, тебе снилось, как я телепортируюсь в какие-то дремучие ебеня, оказываюсь в тёмном подвале, с закованной там же девчонкой в ночной рубашке, которая смутно похожа на одну из тех третьекурсников, что вроде как считаются мёртвыми. Ты уверен, что с тобой всё в порядке, и ты не тронулся кукухой? – Слова его каждый раз были разными, но смысл особо не менялся. Радовало только одно – с того раза ему пока-что больше не снилось ничего странного. Хотя Пенни преданно бдел, всё пытаясь выведать из его больной головы какою-нибудь, понятную только ему одному видимо, ерунду. — Абсолютно. Дай пройти. – Не дожидаясь какого-либо ответа, Кью обычно просто обходил надоедливого одногрупника, всеми силами стараясь его игнорировать. Сейчас этот афро-кобель бесил его даже больше, чем накуренный Элиот в первые минуты их знакомства. Потому что, когда он не трахал кого-нибудь, он натурально ебал ему, Квентину, мозг. А если не делал этого, то однозначно трахал кого-то в их общей комнате и курил там же травку. Или пиздил что-то у соседей. Или всё это последовательно, неважно в каком порядке. Да, он и сам думал об этом, когда из-за назойливого придурка всё-таки восстановил в памяти лицо той девочки из сна – она действительно была похожа на одну из тех, чьи фотки ему мельком показывала Марго, когда он спросил об аномально малом количестве студентов третьего курса. Будто действительно была той самой, что пропала хрен знает когда, в компании почти целого курса таких же увлечённых Филлори идиотов, каким он сам был в далёком детстве. Но он так же считал, что копаться в этом дерьме, было бы одной из худших идей в его безнадёжно-странной жизни. Поэтому с упорством барана каждый раз, когда на горизонте появлялся этот маньячина, с очередной безумной идеей по поводу выяснения истинных истоков его странных снов, сбегал туда, куда тот ни за что на свете старался не соваться после единственного раза, когда его там же чуть не трахнул какой-то укуренный фрик – поближе к милашной стерве Марго у которой что ни день, то какая-то тусня, и местному владельцу алкопритона – Элиоту, который являлся к ней постоянным приложением. Конечно, он бы с большим удовольствием проводил время с той же Джулией. Но она с головой ушла в увлекательный квест, под названием – обучение настоящей магии. Плюс она, к огромному сожалению, не могла защитить его от Пенни. Просто потому, что была и так в курсе его проблем со сном и явью, и уже давно забила болт на все его странности, поэтому просто ждала, когда и этот энтузиаст устанет бегать за ним в ожидании непонятно чего. Тем более, все его сны-видения уже давно перестали совпадать с его реальностью, больше походя на какой-то бред шизофреника, и она тоже была отчасти об этом осведомлена. Ну в самом деле, когда тебе настойчиво начинают сниться картины из любимых детских книжек, пусть и будучи наполнены больше какой-то хоррорной жутью, то угодно усомнился бы в своих «пророческих» способностях, даже если и до этого не особо верил в этот вариант. О некоторых снах он не собирался рассказывать даже Джу. Особенно ей. Ни-ког-да. Хотя бы потому, что мало кто действительно пришёл бы в восторг узнав, что его изнасиловали в лужах чужой крови и внутренностей, при этом – в чужом гребаном сне! При учете того, что его большую часть жизни убеждали «специалисты своего дела», что все его сны – это просто часть его подсознания, именно то, что он хочет, чтобы произошло, где-то глубоко внутри себя – мысль о том, что глубоко в душе он жаждет всех этих кровавых ужасов так же не приносила ему особенного удовольствия. И очень даже наоборот – с каждым днем, с каждым новым подобным «сном», он будто глубже погружался в себя, стараясь максимально сократить своё взаимодействие с окружающими. Просто потому, что всё чаще закрадывалась позорная мысль – а что, если они все были правы, и он действительно обычный маньяк-психопат? Что ещё немного, и он просто начнёт резать всех вокруг, потому что ему нравиться причинять людям боль? И в следующий момент откидывал эти мысли – хрень всё это. Просто потому что нет, ему это не нравилось. Наоборот, в груди каждый раз что-то болезненно сжималось. Будто он знал каждого, из своих странных снов, хотя большинства лиц он знать просто не мог, потому что даже во сне видел их довольно размыто, и только знакомых – чётко и до жути реалистично. Придя сюда, в магический колледж, Кью впервые смог успокоить себя после первого в этих стенах «кровавого» сна – он узнал лицо того, кто умер у него в голове этой ночью. Это давало надежду, что он не совсем психопат. Хотя вариант для утешения и был сомнителен. Но оптимистичные мысли проскальзывали в сознании с того раза всё реже, и чертов Пенни никак не помогал настроится на нужную волну своим диким энтузиазмом. А потом ему приснилось, как он сам, идиот Пенни, его очередная любовница и та самая неуверенная в себе очкастая блондинка со стеклянной лошадью с первого занятия практической магии вызывают какого-то духа, после чего на следующий день все умирают. И вот это было уже вообще не смешно. Просто потому что, какого черта? Он с ней даже ни разу не здоровался. И не то, чтобы он здоровался со всеми, чья зверская смерть ему когда-либо снилась. Но именно этот сон окончательно убедил его – либо он сейчас-же встанет, и сделает что-нибудь, чтобы убедиться в возможности этого бреда, либо он не чёртов Квентин Коулдуотер. Поэтому он открыл глаза, и резко сел, чтобы увидеть сидящего прямо напротив него верхом на стуле нахмуренного Пенни, который одной рукой обнимал спинку этого самого стула, а второй подпёр голову, и явно о чём-то сосредоточенно размышляя, смотря будто сквозь Кью. Но не прошло и пары секунд, как тот заметил, что объект его наблюдения больше не спит. — Тебе уже дважды снился похожий сон, знаешь. – Несколько отстраненно, что было для него не совсем обычным, произнёс его личный сталкер, и Квентин действительно этого не знал, что странно. Неужели он запоминал не все свои сны? – Разница в мелочах, но этот сон самый яркий, и более подробный, хотя смерть всех в конце была больше похожа на размытую картинку. Ты уже просыпался, так что возможно концовка должна была быть другой, но твой мозг просто решил, что так будет эффектней. — Спасибо, что считаешь меня психопатом. – И это была самая длинная фраза, которую Квентин произнёс вслух за последние несколько недель. — Я считаю, что нам нужно спросить совета у тех, что шарит в этом, чувак. Ну, знаешь, мы типа в школе магии, и всё такое. Мало ли что. – Неопределённо дернул плечами собеседник. – И отговорить ту дуру делать всякие глупости, которые, в теории, могут привести к нашей массовой смерти. Она уже три дня не вылезает из библиотеки, и картинки на её книжках подозрительно похожи та те, из твоего жутко-сна. И не смотри на меня так, чувак. Я должен был убедиться, что был прав, а не спятил, как утверждала Кей. Его невозмутимость была действительно удивительной. Обычно он был более… энергичным. Что в очередной раз доказывало Квентину о том, что этот парень действительно много размышлял о творящейся даже не с ним самим паранормальной херне. И это… подкупало? Даже Джу так сильно об этом не заморачивалась в своё время, если честно. И уж тем более, не пыталась его убедить, что всё, что ему сниться, действительно может быть частью какой-то больной реальности, которая реально может произойти, если ничего не изменить. Но ведь, если так подумать, всё уже идет не так, как в его снах? Конечно, они никогда не шли линейно, и события порой часто противоречили друг другу, а порой ему даже могло всё сниться будто с конца на начало и наоборот, но, если подумать, в этой идее был смысл. Ведь сейчас он действительно не общается с той девочкой, Элис кажется. Не пытается успеть везде где только можно и нельзя. Не пытается никому ничего доказать. И не… да, он определённо ни в кого сейчас не влюблён, а Джу находятся рядом, буквально на соседнем этаже, а не бог весть где, вызывая злобного бога, любящего выпускать всем кишки и трахать на них своих призывателей. Так что да, всё уже идет не так, как в его снах. Так есть ли смысл ещё что-то менять? — Нет, чувак, так не пойдёт. – Голос Пенни, как обычно, ввинчивался прямо в мозг. – Я знаю о чём ты думаешь, забыл? Ты слишком громко это делаешь. Говоришь вслух и то тише. Не делай мне нервы, будь так любезен. Я сказал – мы идём с утра к декану Фоггу, значит, мы это действительно делаем. А сейчас возьми и почитай свои детские сказки, сделай мне одолжение – я хочу наконец поспать, а из-за твоих этих кошмаров у меня которую ночь нихрена не выходит. Спасибо. И, не дожидаясь никакого ответа, встал со стула. После чего резкими и немного дёрганными движениями убрал стул к стене, и завалился на свою кровать. — А кто… кх… кто такой Кей? – С трудом откашляв пошедшую не в то горло слюну, сипло спросил Кью. И не то, чтобы ему было особенно это интересно, но он действительно был уверен, что его сосед совершенно точно, определённо… — Моя девушка. Уже бывшая. А теперь заткнись. … определённо по девочкам. Да, хорошо, ладно. Девушка? Какого чёрта?! Хотя точно, это ведь не его дело. Где там его любимая Филлори? Идея Пенни просто гениальна, он всегда успокаивался, когда читал это сопливое сказочное дерьмо.***
— Давайте ещё раз. – Устало помассировав виски, темнокожий мужчина с какой-то обречённостью уставился на говорившего ранее студента, от которого проблем он, если честно, в этом семестре ожидал в самую последнюю очередь. В конце концов, ему ещё даже не сказали, что он может скакать по миру как горный козлик по горам, и даже не чесаться. Пусть при учёте того, что рядом с ним сидел его самый проблемный студент номер один, во всех смыслах, это его и не удивило настолько сильно, насколько могло бы. — Мистеру Коулдуотеру, всю его сознательную жизнь, сняться сны о том, что может или уже произошло с незнакомыми для него ранее или уже знакомыми людьми. А теперь ему приснился сон, как ваша одногрупница вызывает демона, который в итоге всех убьёт, при этом вы ещё так же поучаствуете в этом вызове? — Про демона мы не совсем уверены, сэр. – Дипломатично, насколько это для него возможно, произнёс Адиёри, взяв на себя роль рассказчика и посредника между деканом и Квентином, так как последний вообще не горел желанием тут быть в принципе, не то что что-то рассказывать, что было заметно по побелевшим костяшкам пальцев, которые он с силой сжимал. – Всё же мы ещё не очень разбираемся в подобных вопросах. Демон то был, дух или спятившая зубная фея – один хрен. Простите. Но у нас проблемы. И вы, как декан, обязаны их решить. — Выйдете, мистер Адиёри. – После минутного молчания, всё же выдохнул Фогг. На закономерное возмущение он только взмахнул рукой. – Не спорьте. Это проблема, в основном, мистера Коулдуотера, согласитесь. И обсуждать её мы будет исключительно с ним наедине. Если посчитает нужным, он сам расскажет вам подробности. Погуляйте пока со своей подружкой, что ли. — У меня нет подружки. – Нахмурившись, ответил Пенни, но всё же послушно встал, направляясь к двери, здраво рассудив, что по сути декан таки прав – сейчас он будет уже больше мешать, чем помогать. Уж он то сам знал, насколько Кью бы на самом деле замкнутым и максимально неуверенным в собственных способностях, спасибо своему бесящему порой дару читать чужие мысли хотел он того, или нет. Если же Фогг и был удивлен его ответом и его покорностью, то решил не заострять на этом сейчас внимание. В конце концов, сейчас была проблема несколько поважнее осознания того, что в этой вариации вселенной ещё один конкретный студент решил, что следовать привычным уже для декана путём, это слишком скучно. Поэтому, дождавшись, когда за парнем закроются створки дверей, он сделал особый пас рукой, скрутив пальцы фигой. На недоумённый вопрос же оставшегося студента ответил просто, решив, что время для его любимых загадок подойдёт немного позже. Ситуация несколько не располагала, да и не подготовился он сегодня. — Магия конфиденциальности. От прослушивания. – С намёком на то, что он в курсе неординарных способностей его соседа по комнате, Фогг взял стоящий на краю стола красиво изогнутый графин, налив в опустевший уже дважды с начала их разговора стакан любимого виски. – Итак, Квентин. Что ты знаешь о концепции мультивселенной, вероятных реальностей, и прочего? Генри справедливо предполагал, что этот разговор будет долгим, поэтому предусмотрительно не оставлял графин далеко. В конце концов, он слишком трезв для этого дерьма.***
— То-есть, каждый из нас уже умирал, по меньшей мере, около сорока раз, но так как одна старая волшебница владеет чем-то, способным обращать время вспять, после каждого подобного раза она делала это, чтобы создать новую реальность, где этого ещё не произошло, и разработать контрмеры, чтобы это предотвратить, в каждой попытке внося какие-то изменения, но у неё ещё ни разу не удалось завершить задуманное до конца? Квентин, говоривший за сегодняшний день, как ему казалось, уже слишком много, лишь устало кивал, и тихо цедил тёплый какао – это успокаивало слегка саднящее с непривычки горло. — И ты способен увидеть во снах все эти реальности, потому что в последний раз что-то там пошло не так, волшебница умерла раньше, чем всё закончилось в тот раз и возможно, теперь именно ты новый владелец этой сраной супер-способности? – Пенни уже не обращал внимания, кивает ли ему Кью, несмотря на то что тот продолжал это делать – он просто методично подводил итоги всего этого пиздеца. – Мы в жопе! Экспрессивно всплеснув руками, Адиёри, который за эти несколько недель, как он думал, пережил больше стресса, чем за всю свою никчёмную жизнь, он просто упал на временно свою кровать, бессильно раскинув руки в стороны, позволяя им безвольно свисать вниз – всё же кровать была не сказать, чтобы сильно широкой. — И от чего нам себя спасать естественно, этот чернокожий козёл, решил не уточнять, потому что мы должны узнать всё сами, или это потеряет всякий смысл. — Это уже потеряло всякий смысл. – Хрипло решил-таки уточнить Кью, так как пауза явно затягивалась, причиняя какой-то странный дискомфорт – он уже успел привыкнуть, что этот парень постоянно ворчит, по делу или без, и тишина была несколько непривычной. – Но в целом, ты прав. – Сделав ещё глоток какао, чтобы своеобразно смазать саднящее горло, он перевёл взгляд на собеседника, только теперь заметив, как тот пристально его разглядывает. – Что? — Просто удивляюсь, что ты способен на такие подвиги. – Неопределённо ответил тот. – Забей. – Резко сев, он хлопнул себя по коленям. – Раз уж нам так нетривиально указали, что все свои проблемы мы должны решать самостоятельно, то этим и зайдёмся. Только в этот раз без Кей, не хочу и близко видеть эту тупую сучку. Ну, с чего начнём, друг? — Эмм… думаю, сперва нужно рассказать Джулии? — Кому? Ах, да, твоя подружка. Что-ж, тогда пойдём. Где, говоришь, она может сейчас быть? В библиотеке, что ожидаемо, если верить словам Пенни – какой дурак будет торчать тут в воскресенье, Кью, очнись, мы в реальности – найти Джу не удалось, хотя он сам ставил именно на это место, так как искренне верил, что хорошо знает свою собственную почти что сестру. Но нет. Оказалось, что нихрена он её не знает. Потому что, обшарив почти всю доступную им территорию, они нашли её в последнем месте, о котором он в принципе мог бы подумать – в самой дальней части парка, прямо на траве, в компании Марго, корзинки сэндвичей и как обычно самодовольного Элиота Вога. — Кью! – Радостно помахала ему подруга. – Давно тебя не видела. Опять плохо спишь? Выглядишь, будто… мм… — Будто тебя трахали семеро негров трое суток подряд. – Милостиво подсказал мудозвонский дятел, который с каждой их новой встречей бесил его всё больше, хотя казалось, куда уж сильнее. Но видимо предела на самом деле нет. И он действительно больше не жалел о том, что разукрасил его смазливую мордашку вместо приветствия в их первый день знакомства, наоборот – жалел, что врезал только один раз. Знал бы, что тот такая сука, зубы ему повыбивал бы. Просто чтоб наверняка. Эдакий превентивный удар на опережение. — Что? Ох, нет, Эл. Я хотела сказать – будто опять несколько суток не спал, зачитываясь очередной интересной книжкой. — Я сказал почти то же самое, милая, не передёргивай. — Эл, детка, передёрни самостоятельно как-нибудь в одиночестве, или попроси одного из своих поклонников. Не втягивай посторонних в свои извращения. – Встряла наконец не выдержав, Марго, которой, видимо, всё это начало надоедать, тем самым заставив того таки заткнуться. – Вы пришли за чем-то конкретным, мальчики? — В целом, да. – Впервые, на памяти Хэнсон, Квентин заговорил при них первым – до этого, насколько она помнила, он предпочитал в их с Элом присутствии просто молчать, изображая моргающее бревно, хотя оказывается его голос был очень даже ничего – чем заставил лежащего до этого на траве с закрытыми глазами Вога открыть их, посмотрев прямо на говорившего несколько странным взглядом. – Джу, нам нужно поговорить. – Секунду подумав, он решил-таки добавить. – Это важно. — Да ладно тебе, чувак. – Как всегда всё испортил Пенни, усаживаясь на траву прямо там, где стоял – рядом с заинтересованно глядящей на них Марго. – Они тоже там были, так ведь? Значит, им всё равно придётся рассказать. И лучше рано, чем опять опознать. С чем сэндвичи? Я возьму. – Он даже не дожидался ответа, будто спрашивал всегда просто так, из странной привычки, сразу беря заинтересовавший его предмет, и почти проглатывая в два укуса, потянувшись за следующим. Теперь на Квентина с интересом смотрели все, кроме, конечно же, того, кто только что испортил весь его план. И если он думает, что теперь сможет спокойно поесть, то очень сильно заблуждается, потому что сам Кью уже превысил свой лимит сказанных в слух в толпе слов, и более ничего говорить не собирался. Поэтому он только чуть зло сощурился, так же садясь на траву, и просто молча уставился на Пенни, так как знал – если думать очень громко, и очень направленно, его обязательно услышат. — Та ну нет. – Протянул неверяще Адиёри, проглотив приличный кусок сэндвича, даже забыв его хоть сколько-то прожевать. – Ты серьёзно? Ну, конечно, ты серьёзно. Ладно, хорошо, я понял. Незачем меня так грязно материть, чувак, только дай доесть. Но доесть ему не дала уже Марго, что-то явно понявшая из его на первый взгляд максимально неадекватного монолога. — Тебе никто вообще не разрешал это есть. Так что говори, или я затолкаю тебе этот кусок хлеба с беконом прямо в зад. – Отобрав у несчастного голодного студента первую за двое суток относительно нормальную еду, прорычала она, заставив Пенни только проводить свой неудавшийся завтрак печальным взглядом. — И почему люди, окружающие меня, такие неблагодарные сволочи? – Вопрос был явно риторический, поэтому никто из них не стал на него отвечать. – Но ладно, я к вам уже почти привык. Окей, раз Кью пока-что на первом месте в моём личном рейтинге людей, которых опасно долго злить, так и быть, я расскажу вам последние новости сам. Всё началось с того, что этот идиот…***
— Напомните-ка мне ещё разок, что я здесь делаю? – Нервно отхлебнув из подозрительного вида фляжки весёлого фосфоресцирующего светло-салатового оттенка в сотый раз, кажется, за последние пол часа, переспросил у сидящего рядом за диваном Пенни Элиот. – Мы даже не с вашего курса. Даже не друзья. Так почему? — Мужик, тебя никто сюда силком не тянул. – С некоторым трудом выдрав из цепких рук заинтересовавшую его фляжку, он сделал глоток, как оказалось потом – глоток слишком большой, потому что горло обожгло с такой силой, будто по нему со всей дури прошлись железным ёршиком туда и обратно. – Боже, что за херь ты хлещешь. — Каждый лечит нервы, как умеет. – Отобрав своё «успокоительное», фыркнул Эл, стараясь всё же не сильно шуметь. — И ты не ответил на мой вопрос. — Я ответил на твой вопрос, идиот ты проспиртованный. Ещё около двадцати семи подобных же вопросов назад – ты пошёл сюда сам, и никто тебя силком сюда не затягивал. — Тогда почему здесь нет этой угрюмой сучьей тучи и моей Бэмби? Зачем мне вообще ты, если ты бестолковый, и даже не можешь адекватно ответить ни на один мой вопрос. — Бога ради прошу, заткнись. Ты уже достал. Марго здесь нет, потому что они с Джулс заняты более важными вещами, и прекрати называть Квентина сучьей тучей. Я не нанимался участвовать в ваших извращённых брачных играх. – Он никогда бы не мог подумать, что можно кричать на кого-то шёпотом, но ему этот фокус явно удавался – Элиот Вог умудрялся пробуждать в людях удивительные таланты, просто действуя на нервы, находясь рядом. — Это не… — Тш. – Шикнул Пенни, просто и незатейливо заткнув говорливого придурка, закрыв его рот ладонью – в полной темноте, где-то со стороны лестницы послышались тихие крадущиеся шаги. Наконец-то их долгое ожидание подошло к концу, и он больше может не терпеть нытьё этого засранца под ухом – Элис Куинн наконец-то решила провести свой калечный ритуал вызова духа, из-за которого всё может пойти по пизде. Осталась ерунда – испортить ритуал, и не дать себя заметить этой умной дуре, потому что никому из них сейчас не хотелось отвечать на её возможные вопросы, а так и было бы, пойми она, что здесь есть кто-то ещё. Больше тупых и истеричных женщин, Пенни терпеть не мог женщин начитанных, которые считали, что знания из книг делают их умнее тех, кто читал меньше. В их случае, только и нужно было, что дождаться, когда эта гениальная дура разложит всю притащенную ею заранее хреномуть – которую они, естественно, осмотрели заранее – зажжет свечи, и начнет читать заклинание. Им будет нужно всего лишь сложить печать, скрутив пальцы в какую-то фигу, как показывала Джулс, и подавать свою магию непрерывным, но максимально тонким потоком прямо в нарисованную Элис пентаграмму, так чтобы дура не заметила. И прямо до момента, пока она не закончит ритуал. Если ей покажется, что она сделала что-то не так, и решил повторить – сделать снова всё то же самое. И так до тех пор, пока она не угомониться, не соберет своё барахло, и не утащит в свою нору. Именно это и было доказательством того, что она сдалась, и больше не будет повторять – Кью был уверен в этом. Потому что, если она что-нибудь оставить здесь, это будет означать, что им придётся караулить её ещё бог весть сколько ночей, потому что она не успокоилась. Что было бы максимально хреново – он действительно не горел желанием провести ещё хоть один лишний час наедине с Элиотом Вогом, который оказался таким ноющим говнюком. Конечно, Пенни мог бы справиться и сам, но Марго настояла на том, чтобы взять с собой этого незатыкающегося в последнее время соловья. Он подозревал, что придурка всучили именно ему, потому что в библиотеке тот был бы реально так же бесполезен, как и он сам – хотя бы себе он мог это признать, чтение книг и поиск в этих бесконечных потоках слов какой-то конкретной информации, это явно не предел его мечтаний – а так-же потому, что у него относительно стальные нервы, но всё равно был чуточку обижен, что его способности были принижены подобным образом. Особенно при учёте, с кем в данной ситуации он был сравнён. Единственному, кому действительно повезло, более или менее, по мнению Пенни, был сам Квентин, из-за которого он во всё это и влез – тот искал вполне себе конкретную книжку, которую буквально вчера увидел во сне, и которая поможет гениальной дуре решить её проблему, хотя бы относительно. По крайней мере, она хотя бы будет знать в чем конкретно состоит эта самая проблема, и больше не будет по дурости с закрытыми глазами пытаться перепрыгнуть бездонную пропасть. Ладно бы она ещё красивой была, или хотя бы чуть-чуть не такой… тухлой. И лично он готов был спасать её хоть каждый божий день. Всё же последний печальный опыт доказал ему, что иметь дела с красивой дурой таки может быть хуже, чем с красивой «умной» дурой, и он хотел бы найти какой-то компромисс. Конечно, оставался ещё вариант с Джулией – она действительно была в его вкусе, не была совсем уж тупой, никаких истерик он лично за ней не замечал, да и прочитанную в многочисленных книгах информацию она действительно умела использовать в быту, в отличии от большинства. Вот только за Джулию ему сперва Квентин яйца оторвет, просто, чтоб неповадно было, а потом Марго их ему же в глотку затолкает, чтоб не молол больше хуеты. Поэтому, к его глубочайшему сожалению, рисковать он не собирался – его яйца были дороги ему и милы, поэтому расставаться с ними до самой смерти он явно не планировал. Если бы он не умел читать чужие мысли, он, может и рискнул бы, но… нет. Он всё-таки любил свою жизнь, поэтому однозначное нет. К счастью, управиться им удалось достаточно быстро – Куинн была на диво сообразительней, чем он предполагал, поэтому одной неудачи было достаточно, чтобы убедить её в никчёмности данного варианта решения вопроса. Он в душе не представлял, что за штуку они с гейским попугаем только что активировали, но он искренне был благодарен гению их девочек за то, что ему не пришлось застревать тут на дольше – краем глаза он видел, как этот придурок примеривается, чтоб попробовать помочиться в уже видимо пустую фляжку, и созерцать это, даже на периферии, он не нанимался. Они наконец-то свободны, так что пусть чешет в нормальный человеческий туалет, и не мозолит ему нервы. Что он ему же и сообщил, как только шаги на верхнем этаже стихли, и снова наступила блаженная тишина. Пенни определённо не хотел даже представлять, в какой дыре вырос этот парень, и где конкретно на своём жизненном пути потерял свой чертов блядский стыд. Честно. — О, а вы быстро управились. – Это было первое, что он услышал, зайдя в комнату к Длулии, у которой они договорились встретиться, когда они с проспиртованным Элиотом закончат свою миссию по спасению придурков-одногрупников он духа-психопата которого могла вызвать идиотка-ботанша. И Пенни, как истинный джентльмен, которым он был где-то очень глубоко в своей душе, решил в этот раз тактично не заметить общую растрепанность двух девушек, что были единственными живыми существами помимо него самого в этом помещении, и то как они резво отскочили друг от друга стоило только двери открыться – видимо хоть у кого-то из них всё идёт замечательно, и ему было даже как-то совестно, что он помешал. – А где Элиот? — В душе не ебу. – Простодушно махнув рукой, он приземлился на пустующую кровать – видимо Джулс была из тех счастливчиков, кому не хватило соседей в этом наборе. – Когда я уходил, он собирался облегчить душу в светящуюся в темноте фляжку, проигнорировав моё предложение воспользоваться благами цивилизации. — Ох, чёрт. – Прикрыв глаза ладонью, Марго как-то рвано вздохнула. – Он всё же взял её. Идиот. — Взял что? Это опасно? — Это заразно? – одновременно с Джулс обеспокоено спросил Пенни. Потому что, не поймите неправильно, но он сидел рядом с этим несколько часов, трогал, и даже отхлебнул. А, как уже говорилось ранее, умирать молодым, это не было одним из его планов на этот уикенд. — Нет, ничего такого. – Махнув рукой, брюнетка чуть сморщилась. – Просто это настойка на каких-то волшебных мухоморах, которую мне прислал из Африки мой двоюродный дедушка. Ну, знаете, он любит путешествовать, и пробовать всякую новую хрень. В общем, эта дрянь работает на каждого человека по-разному. Если выпить всего пару глотков, то вообще нет проблем – эффект может варьироваться от сильного успокоительного до сильного энергетика, и не длиться дольше пары часов. А вот если выпить больше… — То что? – подозрительно решил он всё же уточнить. Всё-таки он видел, что фляжка была явно полной, когда они только пришли, это было четыре часа назад, там явно было больше полулитра, и этот придурок выжрал её до дна. — То ничего хорошего, и это часов на десять, если перестать догоняться, конечно. Хорошо, что он не мог бы выпить много. Всё-таки на вкус оно довольно мерзкое, плюс там чары расширения, и ему не удалось бы вдуть в одно рыло все пять литров этой дряни, так что… – она резко замолчала, увидев его задумчивый взгляд, направленный в пол, будто он пытался рассмотреть, что происходит там, несколькими этажами ниже. – Он же не вдул всё? — А ты представляешь себе Элиота Вога, который решил помочиться в ёмкость с алкоголем, пусть алкоголем и хреновым? – Решил он ответить вопросом на вопрос, прекрасно зная, что намёк будет понят верно. И не прогадал. — Он вдул всё. – Как-то даже обреченно произнесла Марго, нервно вцепившись в волосы, пытаясь мысленно просчитать, чего теперь им стоит ожидать. Он прямо слышал мелодию похоронного марша, и не сомневался – ублюдок точно выживет, но кто-то всё-таки умрет, если они быстро не придумают, как решить возникшую проблему. — Слушайте, я тут почему-то подумала… А где Кью? – раздался несколько встревоженный голос Джулии, которая до этого предпочитала молча отмалчиваться. — Вот же блять! – С непонятным выражением воскликнула Марго, и Пенни не успел уловить промелькнувшую у неё в голове со скоростью света мысль, но уже сорвался вслед за резво выскочившей за дверь девушкой, нутром чуя, что вот она, настоящая задница. И им придется это разгребать. Ну почему, блять, именно он?!***
Квентин, грёбаный, мать его, Коулдуотер. Это имя запомниться ему, видимо, на всю его долбанную жизнь. Этот чертов сукин сын, который был первым за долгие годы засранцем, ударившим его, великолепного и несравненного Элиота Вога, прямо по лицу. И он бы понял, если бы хотя бы было за что! Но он даже не спал с ним – он бы запомнил это лицо, в конце концов он запоминал лица всех, с кем уже спал. Просто для того, чтобы больше не повторять. Но нет – он получил по лицу, потому что всученный ему деканом подопечный-который-на-тот-момент-ещё-не-первогодка оказался сучьим неврастеником, который похоже сперва бил свой раздражитель, а потом спрашивал, что ему от него надо. Это было бы смешно, если бы не задело его чувство собственного достоинства. Он, знаете ли, не для того взращивал в себе все те качества, которыми наделён сейчас, чтоб какой-то коротышка смел насмехаться над ним только потому, что чуть сильнее физически – ей богу, он думал, что ему расплющит ногу, когда этот идиот в первый раз попытался захлопнуть двери! И если бы не собственная магия, так бы и произошло. Ох, как же он был зол в тот день! Даже бросил того истерика рядом с деканом прямо у входа, едва туда дотащившись, решив, что лучшее, что он может сделать для сохранения собственных нервных клеток, это самоустраниться от источника раздражения. Правда, пришлось рассказать всё Марго. Просто потому, что он никогда не пользовался подобного рода косметическими средствами, а магией продолжающий наливаться синяк на скуле почему-то отказывался убираться, что бесило особенно сильно. Проблема, конечно, что сама Бэмби тоже не использовала ничего подобного, а даже если бы и использовала, то на его бледной коже это смотрелось бы максимально отстойно. Ржала она над ним, конечно, достаточно громко, но помочь помогла – у неё, в отличии от него самого, было достаточно знакомых девочек, которые понимали, что означают слова «тональный крем» и «консилер». Никто даже не заметил разницы, если честно, и это было замечательно. Ровно до того момента, как они снова встретили его личную головную боль, в компании с новой подружкой Бэмби, и именно в этот момент Элиот наконец осознал, что Ад существует, и он сейчас попал в него. Глубоко и надолго. Рядом со своей подружкой чертов мрачный гик пусть и не начинал метать лучи добра и ебаную радугу во все стороны, но явно старался казаться более… безопасным? Да, пусть будет так. Называть этого придурка милым, особенно после того, что произошло, даже в своей собственной голове, Элиот категорически отказывался. Хотя бы потому, что… какого хрена?! Да, когда он только впервые увидел его, он подумал, что завалит его при первой же возможности. В конце концов, он был в его вкусе, и Элиот даже почти успел простить того за то, что он испоганил ему предыдущий день, когда не пришёл в назначенный час. Почти. Потому что потом этот красавчик открыл рот. Да, безусловно, голос был так же красив и сексуален, как и смазливая мордашка, и он честно терпел его дурость и тупые предположения. Ровно до момента, пока не получил по лицу. И, в общем то, всё. Всё очарование, навеянное, видимо, волшебной травкой, которую он спёр в теплицах и курил, пока ждал этого недомерка рассосалась как дым, утянутый ветром в открытую форточку. Потому, что он конечно эмоциональный идиот. Но не настолько. По крайней мере, он правда старался. Хотя бы ради Бэмби, которая явно положила глаз на подружку мрачного гика, а где подружка, там и сам гик прицепом. Но несмотря на все его старания, на весь хвалёный самоконтроль и любовно взращенный пофигизм, его сучность прорывалась наружу каждый раз, когда раздражающий элемент появлялся в его поле зрения, и из его рта постоянно выливалось какое-то порнографическое дерьмо. А то, что на это гик даже и не думал как-либо реагировать бесило ещё больше тупого дискомфорта в груди, который возникал каждый раз при взгляде на этого придурка. Марго называла это фуфло – любовь с первого взгляда. Сам Элиот искренне был уверен, что это какое-то проклятье. Потому что он взрослый, разумный человек. Любящий хорошо выпить, вкусно покурить, и смачно потрахаться, не важно с кем. А не вот это вот всё. Поэтому пил он с каждым днём всё больше, и варианты выбирал всё более отчаянные – подойдёт, на самом деле, любая фигня, которая будет способна его просто вырубить, и желательно надолго. Это было бы идеально. Правда, он недооценил собственную выносливость и уровень магических сил, который упорно не позволял ужраться до состояния немых дров. И то, что он таки рискнул взять эту светящуюся в ночи хреномуть из сомнительной пищевой ценности африканских мухоморов, было не иначе, как помутнением рассудка. Дальнейшее он помнил очень смутно. Главной его мыслью, которая, никак не желая ни покидать мозги ни сформироваться во что-то членораздельное, было то, что ему нужно найти эту сволочь. Найти Квентина Коулдуотера. Он правда ещё не придумал зачем. Но нужно было его найти. Тем более эта жужжащая последние пару часов над ухом муха наконец-то заткнулась. А потом сознание наконец отключилось полностью. Другой вопрос, что, когда он после этого очнулся, он не был этому настолько сильно рад, как рассчитывал. Продолжение следует...