Отправился я найти клад бесценный, Сокровища древних миров. Не спал дом — внутри я слышал рычанье Чудовищ, лишённых оков. И до утра сидел я в кровати, Рыдая: "За мною идут". Пытался сокрыть безумные тайны, Свой мозг погружая во тьму.
Всё началось с совершенной мелочи. С открытого окна. Кит не сразу услышал странные звуки за своей спиной — наушники заглушали всю окружающую реальность, — но короткая пауза в песне позволила трепыханию крыльев прорваться сквозь музыкальный барьер. Нахмурившись, он обернулся в компьютерном кресле и замер. На тумбочке у кровати, причудливо вертя головой и таращась на него чёрными глазёнками, восседала птица. Совсем маленькая, практически круглая, рыжевато-бурая. Её хвост смешно топорщился вверх, и вся она была какая-то надменно деловитая. — Ну здрасте, — пробормотал Кит растерянно и снял наушники, откладывая их на стол сбоку от компьютера. Птица коротко чирикнула и наклонила голову набок. Что делать в такой ситуации — Кит не особо знал. До того к нему в комнату не залетало ничего крупнее мотылька. Со смесью любопытства и осторожного недоверия он поднялся с кресла и нашарил рукой свою толстовку. Наверное, правильнее всего будет накинуть её на птицу, а затем выпустить ту на улицу, хотя это предприятие и представлялось с трудом. Едва ли пернатая будет спокойно сидеть, пока её ловят. Так и произошло — заголосив, птица шумно забила крыльями и перелетела на подоконник. — Так давай сама и двигай отсюда, — Кит сделал ещё шаг, продолжая хмуриться; неизвестно, на что больше — на ситуацию или на тот факт, что он разговаривает с животным. Животное это либо его не понимало, либо решительно отказывалось слушаться, и более вероятен, конечно, первый вариант. Но почему-то складывалось впечатление, что птица всё прекрасно понимает. И наглеет. А наглость Кит ужасно не любил. — Так, проваливай, — разозлился он и уверенным шагом, уже без излишней осторожности, направился к подоконнику. Птица заливисто затрещала, засвистела и подлетела под потолок, сделала над рыжеволосой макушкой Кита кривоватую восьмёрку и спокойно, с первого раза вылетела ровнёхонько в открытое окно. Раньше такого не случалось. За свои девятнадцать лет ему пока не приходилось видеть, чтобы птицы залетали в открытые окна, ещё и так спокойно, словно не случайно ворвались в незнакомое помещение, а прибыли точно по графику. Октябрь, девятнадцать семнадцать, самое время врываться в чужие дома. Для Кита же — самое время выходить. Его уже ждут. Натянув на себя толстовку, которой собирался до этого накрыть птицу, он подхватил со стола телефон, закрыл окно и вышел из комнаты. Едва ли такое редкое событие повторилось бы, конечно, но где один, там и два, куда путь уже проложен, туда и попасть легче, так что рисковать новыми гостями он не стал. Да и не жарко уже на улице, пусть пока и не так уж и холодно — Кит лишь застегнул молнию повыше, когда вышел из общежития и направился к месту встречи. Город понемногу загорался ночными огнями. Стеклянные многоэтажки отражали оранжевые лучи заходящего солнца, один за другим включались фонари, смазанными конусами света ложась на скамейки, тротуары и дороги. Неоновая вывеска на небольшом одноэтажном здании компьютерного клуба изредка мигала первой буквой. Время текло, всё реже за окнами проезжали машины, люди всё меньше спешили и больше — прогуливались. Несколько раз пробежали неторопливой трусцой любители спорта, направляясь в близлежащий парк. Ночь уже начинала мягко подступать с востока, когда трое вышли из переполненного студентами компьютерного клуба. Кит шёл первым, роясь в телефоне, а за ним двое его вечных спутников. Он — среднего роста, волосы тёмные и вьющиеся, брови упрямо нахмурены, глаза смотрят цепко и оценивающе. Она — высокая, светловолосая, с беззаботным выражением и словно навечно налипшей на губы издевательской усмешкой. — Где-то выигрываешь, где-то проигрываешь, ничего страшного, — заметил Кит, не отрывая глаз от экрана. — Хотелось бы выигрывать, — хмыкнула Нова. Итан придержал дверь, чтобы не грохнула, бросая чуть раздраженно: — Мы бы победили в последней игре, если бы вы меня послушали. — Извиняй, стратег, как-то не срослось, — поддела его Нова. — К Киту вопросы, это его понесло рубиться против всех в одиночку. Тот вообще не подал виду, только пожал плечами. Смысла в размусоливании того, что уже сделано, он не наблюдал. — Меня застали врасплох. — Мог бы и убежать. — Это был последний шанс, так что я решил рискнуть, — Кит убрал телефон в карман и махнул рукой. — Да какая уже разница. Сделал и сделал. Всё равно ничего не исправишь. — Ну, знаешь, — Итан догнал их в несколько быстрых шагов. — Надо же хоть какие-то выводы делать. На ошибках учатся и всё такое. Студенческий квартал пестрел целой палитрой стилей — от строгой академической сдержанности тонов и архитектуры до ярких вывесок, граффити и вычурных дизайнов. А вокруг навис город с его высотками, людными улицами, с барами и фитнес-центрами. Своими внимательными глазами-окнами он рассматривал тех, кто скоро пополнит его нутро, наденет костюм и так же будет спешить по эскалатору в офис. Киту казалось, что он умудряется смотреть на каждого — еще бы, столько глаз! — и на него в том числе. Он чувствовал на себе этот бесконечный взгляд, от него становилось некомфортно. До лёгкого покалывания в затылке, из-за которого так хочется обернуться. — Интересно, почему именно на затылке, — задумчиво протянула Нова и перепрыгнула оставшуюся после утреннего дождя лужу, едва-едва не задевая воду, секунду опасно покачиваясь на мыске. — А где, на заднице? — скептически поморщился Итан, осмотрелся и спокойно обошёл лужу по бордюру. — А почему нет? Прикинь, великий и ужасный Волдеморт, а сам имитирует ягодицы Квиррелла своим лицом. Ему подходит, он та ещё жопа! — Не щёчки, а персик, — усмехнулся Кит, чем вызвал новую волну веселья у Новы. Она совсем разошлась, даже Итан не сдержал смеха, но, стоило ей мечтательно заявить, как она всё бы отдала, чтобы вживую поглазеть на Хогвартс — он снова вернул себе привычное кисловатое выражение на лицо. — Всё это только со стороны кажется классным, — его голос звучал почти нравоучительно. — А окажись ты во всём этом магическом болоте на самом деле — запела бы по-другому. — Ещё чего. Больше приключений, больше веселья, не так скучно. — Больше способов умереть, — проворчал Итан. — Не занудствуй, — Кит улыбнулся. — Что плохого в фантазиях? Итан пожал плечами и посмотрел вверх, оценивая особенно густую тучу, нависшую над ними. — Я просто хочу сказать, что оказаться в таких мирах — это не прогулка по радуге. Никому в своей жизни не сидится. — А тебе сидится? — Я люблю стабильность, — он хмыкнул и пихнул Кита в плечо. — И вообще, я думал, ты на моей стороне, а не с этой сумасшедшей. — Я всё слышу, вообще-то! Слышала всё, по-видимому, и туча, потому что скоро мгновенной кармой полился сверху дождь, и самым недовольным снова оказался Итан. Ему вообще сложно было угодить. Только такой спокойный человек, как Кит, и беззаботная Нова могли его терпеть. Несмотря на дождь, они не спешили свернуть обратно к дороге, передвигаясь под раскидистыми кронами парковых деревьев, которые нависли как своеобразные зонтики. Не самые качественные, не самые плотные — но всё лучше, чем ничего. Нова и вовсе не переживала, сама лезла под крупные капли, подставляя довольное лицо и жмурясь. Разговор с чего-то более или менее осмысленного сместился в сторону обычной шутливой болтовни, ещё больше заполнился подколами, смех становился громче и веселее. Смешался со звуком дождя, похожего на шум грампластинки в проигрывателе за секунду до того, как начинается мелодия. Всё вместе оно звучало тепло, как эталон треков с названием в духе «беззаботная юность». Кит даже мог представить себе, как бы выглядела обложка этого сингла. Мимо быстрым шагом прошла небольшая компания — никто не обратил внимание на них, да и они ни на кого не смотрели, шли себе куда-то и фонарями точно не любовались. И дождём не наслаждались, и компанией, только бесконечно спешили. Таких город проглатывал не глядя, пуская по своим улицам как призраков, наблюдая, как они бесцельно бродят и собирают в себя негатив, счищают его со стен домов и чужих лиц, чтобы заполнить хоть чем-то свою призрачную пустоту внутри. Нова лишь коротко оглянулась на них, скорее на автомате — и они разминулись. Дорожка в парке петляла и пересекалась с другими, разделялась, ветвилась, сетью сосудов ложась на крупный зеленый квадрат, в центре которого притаилось сердце — небольшой, но красивый старый особняк. Раньше он принадлежал кому-то очень влиятельному, затем превратился в музей, а сейчас закрылся на реставрацию и никого в себя не пускал. Фонтан, расположенный на территории перед парадным входом, когда-то поднимал сверкающие на солнце струи воды на пару метров вверх, но сейчас весь иссох. Камень цвета слоновой кости пошёл темными трещинами, мутная вода застыла на самом дне. Никто не ухаживал за тем, что когда-то было так прекрасно. В особняк вход был строго настрого закрыт, окна заколочены деревянными досками (хотя через щели всё же можно было заглянуть внутрь и увидеть грязь и разрушение), и всем было давно ясно, что никакой реставрации не будет. А даже если находился кто-то, кто готов был вложиться в благое дело — им такой возможности не давали. Некогда величественный особняк был обречен гнить, и все его привидения были заперты внутри. В свете ночных фонарей он смотрелся почти жутко. Но еще страшнее была скрючившаяся под конусом света фигура. Человек, лежащий на ступенях в неестественной позе, будто он пытался сбежать к парадным дверям, чтобы спрятаться, но не успел. — Чёрт, — выругался Итан и первым подлетел к нему, присаживаясь на корточки рядом. — Он без сознания! — Дышит? — осведомилась Нова, тоже опускаясь рядом. — Дышит, — он утвердительно кивнул. — Здесь недалеко больница. — Надо вызвать скорую, — Кит склонился над человеком, замечая кровь на обшарпанных каменных ступенях. Тёмную и ещё не высохшую, влажно поблескивающую на свету. Её рубиновый перелив бархатно укутал сознание, сковал мысли и увлёк за собой. Как давний друг, которого пытаешься забыть, но который вдруг однажды снова стучится в твою дверь. Мягко, ненавязчиво, но очень уверенно, зная, что рано или поздно ему откроют. Кит наблюдал со стороны, как Нова набирает номер скорой, а Итан неуверенно касается пальцами чужой шеи и заглядывает в изуродованное лицо. Его друзья были взволнованы, пока он не чувствовал ничего и будто стоял на пороге. Вот только пороге чего — он не понимал. Но рубиново-багровый бархат продолжал стелиться по его мыслям, даря ощущение, будто в нем что-то есть — и тут же ускользая из пальцев. — Особняк Суриса, — говорила Нова, поднявшись к самым парадным дверям, наглухо заколоченным, и ходила кругами, обняв себя одной рукой, пока вторая прижимала телефон к уху. — Да, в самом центре, у фонтана. Дождь, постепенно заканчивающийся, смывал кровавые следы, оставляя лишь нечеткие красные разводы на потемневшем граните. Человек негромко, отрывисто замычал, двинувшись, и Итан не дал ему скатиться по ступенькам вниз, удержал за плечи. Человек не сопротивлялся. Не сопротивлялся он и тогда, когда врачи скорой помощи добрались до них через парк и принялись осторожно осматривать его, что-то вкололи, уложили на носилки. При нём не было ни документов, ни телефона, хотя одет он был прилично. Не получилось даже выяснить имя, потому что человек едва соображал, а после и вовсе снова отключился. Нова тут же вызвалась поехать с ним. — Я хочу ему помочь, — упрямо заявила она, когда врачи попытались отговорить. — Не отстану. — Не положено, вообще-то… — Теперь он наша забота, ребят, — вторил другой фельдшер. — Я тоже поеду, — Итан поравнялся с Новой, когда они уходили вслед за медиками. Рубиновый перелив выстелился незримой ковровой дорожкой, и Кит молча пошёл следом за ними.***
В больнице было тихо. Мерно гудели компьютеры за стойкой регистратуры, но светил экраном лишь один — одна единственная медсестра печатала что-то, потирая глаза. Из-за широкой, закрытой на кодовый замок двери было слышно пиликанье аппаратуры и какой-то глухой шум, как от работающего холодильника. Людей в холле практически не было, лишь несколько медицинских работников, охранник и трое молодых посетителей. В зал реанимации никого не пустили, что было неудивительно, и все трое остались ждать хоть какой-нибудь информации в приёмном отделении. Нова мучила реаниматологов вопросами, Итан разговаривал в дальнем углу по телефону, активно жестикулируя, а Кита всё никак не отпускало непривычное, откровенно странное ощущение какой-то отрешенности. Он был одновременно здесь — и не здесь. Практически как во сне, в отрыве от чёткой реальности, с трудом ощущая себя во времени и пространстве. Немного нервно облизав губы, он попытался сконцентрироваться на чём-то — на тиканье часов, на речи Итана, на разговоре Новы и реаниматологов. — Мам, я скоро вернусь, прекрати уже… Да, я знаю, просто так вышло и… Нет, не надо меня забирать. Послушай… — Он стабилен, но пока без сознания, вам нет смысла ждать, он в надёжных руках. — Нет, я не хотел заставлять тебя нервничать. Конечно я не специально. — Он придёт в себя? На него же напали, а мы, скорее всего, видели этих людей, мы можем помочь! — Она здесь не при чём. Да, Кит тоже с нами. — Вам стоит пообщаться с его лечащим врачом, она ответит на все ваши вопросы. — А кто лечащий врач? — Хельга Твич. — Где её можно найти? — Я же уже извинился. Конечно, я вернусь домой, о чём ты говоришь. Нет, никто не найдёт меня утром под мостом, потому что через час я буду дома… Стой, погоди, не кричи. — Эй, пойдём? Кит? Он проморгался и поднял слегка растерянный взгляд на вставшую перед ним Нову. Она наклонилась и уперлась ладонями в колени, внимательно глядя на него. — Ты тут вообще? — щелчки пальцев перед носом. — Всё в порядке? — Да, — отозвался Кит эхом и выдохнул, забрал пятернёй отросшие волосы назад со лба. — Залипаю немного. — Я вижу, — Нова выпрямилась. — Пойдём, надо найти его лечащего врача, чтобы оставить контакты. — Ты знаешь, где искать? Нова неопределённо пожала плечами и, дождавшись, пока Кит соизволит подняться с кресла, первой двинулась из холла вглубь приёмного отделения. — В ординаторской, скорее всего. Светлые, освещённые холодными белыми лампами коридоры были совершенно одинаковы. Везде одни и те же кресла, одни и те же двери, одни и те же золотистые таблички с названиями кабинетов или указателями. «Травматология» — и стрелочка вверх. «УЗИ». «МРТ». «Процедурный кабинет». «Ординаторская» — стрелка указывала направо. Они остановились на перекрестке коридоров, уставившись на последнюю табличку, удобно разместившуюся на стене как раз на уровне глаз. Нова сразу уверенно свернула направо, и Кит направился было за ней, но что-то привлекло его внимание и заставило остановиться. Едва различимый звук, лёгкий, но хлесткий, как биение крыла по бетону. Кит оглянулся, заметив маленькую тень под потолком в соседнем коридоре. Тёмный и одинокий, он заканчивался, похоже, тупиком. Там горела одна единственная лампочка, и она странно мигнула красным оттенком, когда по ней скользнул растерянный взгляд. Кит нахмурился, но то неясное ощущение внутри, возникшее у особняка, только усилилось. Его тащило вперёд, иррационально, непреодолимо, каким-то интуитивным чувством, а не осознанной логикой. Он даже не задумался о том, почему ему привиделась птица — не могла же она залететь теперь и в больницу? Куда больше его интересовала дверь под мигнувшей лампочкой, подсвеченная как в компьютерной игре — как подсказка, что её надо открыть. Желание заглянуть внутрь было сильнее его. Он обнаружил себя рядом с ней слишком поздно, когда ручка уже была повернута, а петли тихо скрипнули. Назад пути нет. Внутри была женщина. Невысокая, беловолосая, с неестественно бледной кожей, одетая в тёмно-красный хирургический костюм. По ее предплечью медленно скользило лезвие небольшого ножа, вишнёвая кровь стекала по вытянутой вперёд руке и капала с пальцев, четко попадая в поставленную на пол глубокую миску. Что-то ещё было на полу, но Кит не разглядел — он просто уставился на лицо женщины, застыл на пороге. Она казалась расслабленно-сосредоточенной, стояла напротив, прислонившись задней поверхностью бедер к столу у противоположной от двери стены. Её глаза, которые она вскинула на незваного гостя, тоже отливали красным. И в ту же секунду лампа над ними мигнула и погасла. Всё провалилось в непроглядную темноту, и Кит на мгновение подумал, что он отключился. Что всё это ему снится. Сильнейшая дереализация, нараставшая всё это время, достигла своего пика, и он пошатнулся, чуть не упав, резко втянул носом воздух, который едва уловимо пах металлом и почему-то влажной землёй. Его замутило. А свет тем временем снова включился, так же резко, как погас до того. Женщина всё ещё стояла напротив. Но остальная картина изменилась — пол был чист, на нем ничего не было, никаких заполненных кровью чаш и непонятных рисунков, и что еще важнее — руки женщины были целы. Без единой царапины. Кит бесконечную секунду скользил взглядом по её запястьям, словно сканировал, но не находил там ни одной вишнёвой капли. Не могло же ему показаться? — Да, свет нас сегодня подводит, — бодрым и уверенным голосом произнесла женщина и оторвалась от стола, двинувшись к незваному посетителю как ни в чём не бывало. — Всё в порядке, лапочка? Ты какой-то бледный. Кит окончательно растерялся, не зная, как в такой ситуации лучше себя повести. Только что он наблюдал страннейшее событие, которое проскочило перед его глазами как секундный мираж, и теперь он попросту стушевался. Он не знал, чему верить — своим глазам сейчас или в тот короткий миг. А женщина говорила невозможно спокойно, чем ещё больше ставила под сомнение его адекватность. Да что же с ним творится сегодня. — Всё хорошо, — наконец-то выдавил из себя Кит, когда она уже была ровно напротив, в одном шаге. — Мне, наверное… померещилось. — Что померещилось, лапочка? Она смотрела вкрадчиво и внимательно, и глаза у неё были совсем даже не красные, хотя всё ещё словно бы неестественные. Слишком светлые, почти прозрачные. Запоздало до Кита дошло — да, именно так выглядят альбиносы. Разве что брови выделяются серым цветом из-за редкой челки, но она наверняка их просто подкрашивает. Не о том думаешь, не о том. — Да ничего, — уклончиво ответил он и забегал взглядом, ища что-то, на что можно переключить неловкий разговор. Этим чем-то оказался бейджик на груди женщины. Имя на нём показалось ему смутно знакомым. В коридоре позади раздались шаги. Цепкий взгляд долго держался на лице Кита, но затем всё же скользнул за его плечо, на появившуюся там Нову. — Господи, а я ищу тебя везде. Предупреждать надо! — Прости, я отвлекся, — виновато отозвался Кит и отошёл на шаг в сторону — он всё ещё стоял на пороге. — Кажется, я нашёл лечащего врача. Женщина приветливо улыбнулась. Её, по всей видимости, забавляло, когда кто-то обсуждал её так, будто она не в помещении. Тонкие белые пальцы пробежались по достаточно широкой ленте на её же шее в плавном, задумчивом жесте — это была интересная деталь, у врачей обычно строгий дресс-код, чокеры они в рабочее время не носят. По большей части. — О! — Нова тут же переключилась и взбодрилась. — Вас я тоже везде ищу. Мы по поводу нового пациента. Как он? Он же живой? Не мёртвый? — Который Джон Доу*? — задумчиво переспросила женщина и кивнула. — Стабилен. Пара переломов, ушибы, сотрясение. Но жить будет. Подлатаем. Нова заметно выдохнула, казалось, что упавший с её плеч камень можно было увидеть воочию. Она была из тех, кому не всё равно. Или из тех, кому больше всех надо — зависит от интерпретации. Потому она продиктовала свой номер телефона, имя и фамилию разве что не по буквам, несколько раз повторив, что она будет очень ждать звонка. Такой энтузиазм мог бы даже напрягать. Но почему-то не напрягал. Возможно, потому что редко находятся люди, готовые помогать настолько бескорыстно и с таким рвением. А возможно, потому что Хельге было, в целом, всё равно. Она далеко не в первый раз сталкивалась с волнением за пациента, а кто его выражает — родственник или случайный прохожий — это уже не её дело. Когда их достаточно вежливо выпроводили обратно в холл приёмного отделения, Итана там уже не было. Похоже, материнский гнев всё же оказался сильнее, либо же он просто потерял их и не видел больше смысла задерживаться — Кит не мог сказать наверняка, возможно, что вообще всё разом. Но злиться на него за это было невозможно. Оба прекрасно понимали, насколько тяжелым может быть родительское давление. В том числе у Итана. Особенно у Итана. Его мать была той женщиной, которая всегда права. Которая всегда знает, как лучше. — Он тебе ничего не написал? — спросил Кит, когда они, в двенадцатом часу, наконец-то покинули больницу. Нова заглянула в телефон и покачала головой. — Нет. Я сама ему напишу, как вернусь домой. — Думаешь, он в порядке? — Да конечно в порядке, — она махнула рукой. — Его не пробьешь. — Я бы так не сказал, — он огляделся по сторонам, выходя на пустующий пешеходный переход. — Может, именно из-за матери он такой… нервный? Город вокруг них постепенно погружался в сон. Только где-то в центре всё ещё ярко горели огни ночных улиц и шумели гуляющие полуночники. Здесь же, в районе университетов и офисов, было тихо и немноголюдно. Отдельные прохожие спешили домой с работы или учёбы, большая часть давно попряталась по своим уютным и не очень квартирам, задвинула шторы и собиралась на заслуженный отдых перед новым трудовым днем. После дождя пахло свежестью и озоном. — Ну это-то да, — согласилась Нова. — Ему просто тоже надо было в общежитие перебираться. Тут ведь как — либо ты съезжаешь вовремя от родителей, либо съезжает твоя крыша. —Ты всё ещё живёшь с отцом. —Мой отец — это другое, — она хмыкнула и остановилась на перекрёстке. — Он, конечно, не сахар, но поадекватнее многих будет. Здесь их пути расходились — Кит сворачивал в сторону общежития, а Нова уходила из академического квартала к жилым высоткам, где её тоже наверняка заждался отец. При условии, конечно, что не задержался в патруле. Все спешили по домам — кроме тех, кто работает в ночь. Патруль, бар или дежурство в больнице, у всех своё дело, и все они по-своему значимы. От каждого по способностям. Лампа слабо мерцала желтоватым светом в подсобке городской больницы. Размещенная на столе, небольшая, она выхватывала лишь часть помещения, ложилась пятном на плечо, белые волосы и скулу Хельги, которая задумчиво крутила в руках бумажку с номером телефона. Было тихо. В час ночи вся больница обычно замолкает и погружается в поверхностный, тревожный сон, ровно до первого звонка из приёмного отделения о новом поступлении или монотонного визга приборов в реанимации. Сейчас до отдалённой подсобки не доносилось ни звука. Взгляд светлых глаз обратился к углу комнаты, до которого не дотягивался тёплый отсвет лампы. — Вовремя выключила свет. Спасибо, — проговорила она с лёгким смешком и убрала бумажку с номером телефона в карман хирургички. На стену из чёрного угла плавно вынырнула женская тень.