Антумбра

Он знал, что спит. Сон всегда было легко отличить от реальности — по расплывчатому зрению, дымке и чувству безысходности. Хороших снов Кит не помнил, но и откровенные кошмары ему снились редко. Это всегда было нечто мутное, сумбурное, яркое и полное гнетущего отчаяния и стыда. Он не придавал снам значения — в конце концов, они заканчиваются и забываются с пробуждением. Не говоря уже о том, что в их общем настроении не было чего-то нового, они были такими столько, сколько Кит себя помнит. Но то, что он их не любил — это точно. В них он чувствовал себя плохо и подавленно. Но этот сон выкрутил ощущения на максимум. Ему снился зимний лес. Босые ноги утопали в колючем снегу, но он не чувствовал холода. Ему было тревожно. Он не видел опасности вокруг, но ощущал её присутствие. Всё тело как парализовало, он не мог двигаться, попытался сделать шаг — но нога была такая невозможно тяжёлая. Она пыталась подняться, словно сквозь густой кисель, а вторая тем временем начала утопать в снегу ещё больше. Кит терял равновесие, но не падал — воздух вокруг уплотнился и держал его. Сжимал лёгкие, не давая сделать глубокий вдох для крика. Зрение было странным — нечётким, замыленным и словно откуда-то из глубины собственной шеи, а не из глаз. Его затошнило от горького ощущения пустоты. Впереди в воздухе зависла птица. Маленькая, до смешного круглая, она нервно била крыльями, видимо, зависнув в том же киселе. Она пыталась взлететь повыше, держа что-то в маленьких тонких ножках-веточках. А затем её всю неестественно вывернуло. Крылья расправились на весь свой размах, а следом — со снежным хрустом сломались. Их перекручивало, проворачивало в пугающих изломах, и птица наконец-то заголосила, тонко и высоко, но не долго. Следом за крыльями ей вывернуло лапки, из которых вылетела её ноша, потом шею, и птица смолкла, медленно падая в снег. Хруст продолжался уже в ушах Кита, который попытался закричать, но не смог, ему не хватало дыхания. Из изуродованного пернатого тельца потекла алая кровь, окрашивая снег вокруг, и её было слишком много, поразительно много для одной маленькой птицы, словно это и не птица вовсе, и кровь всё текла, отделялась дорожками, которые потянулись к ногам Кита. И он хотел отшатнуться, безуспешно, а кровавые линии на снегу всё приближались, пока позади вдруг раздалось чужое хриплое, громкое дыхание, паром ложась на его шею. Кит зажмурился, попытался вывернуться из незримой хватки, весь напрягся, через силу изогнулся в плотном кисельном воздухе. И вынырнул из сна, словно вывалился, постепенно обретая свободу движений, глубоко вдыхая через рот. Он не сразу понял, где находится. Вокруг было темно и тихо, зато в ушах шумело как морским прибоем. Сердце стучало о грудную клетку изнутри, гулко и часто, воздух обжигал лёгкие. По виску скатилась холодная капля, и запоздало Кит понял, что это пот. Кажется, такое было с ним впервые — просыпаться в холодном поту после кошмара, такого вязкого и всё равно отчего-то очень реалистичного. Он не отпускал его ещё очень долго. Несколько ночей подряд он возвращался, каждый раз один и тот же. Густой и топкий, он налипал на сознание и оставлял на нём свой несмываемый след. Засыпать было всё сложнее. Синяки под глазами росли и ширились, обретая сочный сливовый оттенок, и едва ли он подходил к глазам Кита или его волосам. Есть люди, которым идёт изможденный, усталый вид, с мешками, бледной кожей и обескровленными губами. И хотя, конечно же, в болезненности нет ничего хорошего, но в некоторых случаях это почти эстетично. К Киту это не относилось. Он просто был похож на всклокоченного косматого лиса, явно нездорового. Возможно даже не совсем живого. — Ну ты и чучело, — крайне неделикатно заметила Нова, приглаживая взъерошенные рыжие волосы. — Спасибо, — безэмоционально отозвался Кит. — Ты вообще спишь? — Относительно. — Похоже, что не спишь, Эйнштейн. Он пожал плечами. Ещё более отрешенный, чем обычно, сонный, рассредоточенный. Сидеть на парах в таком состоянии было просто невыносимо, он всё время находился где-то на грани сна и бодрствования, взгляд плыл и растекался, преподаватель шёл рябью вместе с доской. Записи в тетрадях стали куда реже, слова скатывались с прорисованных линеек, словно падали с откоса, обрывались на середине и превращались в изломанные волны, которые лишь издевательски пародируют буквы. Итан, сидящий напротив за столиком в университетской столовой, размеренно жевал свой бутерброд и в разговор не вмешивался, только слушал. И, похоже, молчаливо соглашался с Новой касательно убитого состояния их общего друга. А Киту и ответить было нечего. Ну да, плохо выглядит. А что тут сделаешь, если кошмары мучают? Студенты вокруг шумели, спешили занять места получше, рассекая с полными подносами наперевес. В каком-то смысле сидеть у прохода во время обеденного перерыва было даже опасно — никогда не знаешь, когда очередного гонщика занесёт, и полная тарелка супа полетит тебе на голову. Но Кит о таких вещах сейчас не задумывался. Пожалуй, даже если бы его и накрыло чужим обедом, он бы просто оглянулся, вздохнул и лениво пошел переодеваться. Во что-нибудь, что там найдётся в его шкафчике, даже если это спортивные шорты с физкультуры. Телефон Новы завибрировал на столе. Она заглянула в экран, пробежалась по нему глазами и обратно заблокировала, не став отвечать на сообщение. Заметивший это Итан, который успел зацепить краем глаза только имя — незнакомое, длинное и на Р, — вскинул брови. — Не будешь отвечать? — поинтересовался он. Нова покачала головой, отпивая кофе. — Потом отвечу. Не сейчас. — Я бы разозлился, если бы ты мои сообщения так откладывала. — Твои я и не откладываю. И Кита тоже. — А этой чем так не повезло? Не нравится тебе? Взгляд её, обращенный к Итану, выражал столько терпения, что тот мгновенно вспыхнул. Ему не нравилось быть тем самым глупым ребенком, которого чему-то поучают, но именно так он себя под этим взглядом и ощущал. — Нравится. Просто есть люди, которые словно… ну, словно из другого мира. В том смысле, что вы слишком разные, — она с сожалением опустила руки на стол. — Ненавижу, когда так происходит. И человек интересный, и общаться хотите. А не получается и всё. Все разговоры натянутые. Было видно, что ей стало неловко, стыдно даже. Для общительного человека отказать кому-то в общении — то еще испытание. Итан этих её чувств не разделял, как и Кит, но в целом ситуация была знакома для обоих. Просто они в этом ключе о ней никогда не задумывались. Не получается общаться — ну и не общайтесь. Как будто что-то сложное. Похоже, для кого-то и правда сложное. — Тогда уж вообще не отвечай, — Итан хмыкнул и проводил взглядом стайку старшекурсниц с их прихвостнями, которых всех уже знал в лицо. Они, хихикая, прошли мимо, едва не уронив-таки поднос на голову Кита. Нову этот план определенно не устраивал, но она промолчала. Просто ответит потом. В конце концов, она в университете и может быть занята. Но занята она будет и после. — Тот парень очухался, — она перевела тему и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — Джон Доу. Кит с Итаном переглянулись. Конечно, она в курсе. И они оба знали, что последует за этим заявлением. — Я в больницу после пар. Го* со мной? — Не смогу, — тут же качнул головой Итан. Вроде бы даже с сожалением. — Мать просила вернуться пораньше. Судя по его чуть поджавшимся губам, он даже не лукавил. Хотя сомнений так и так не было — уже имелся подобный опыт. И даже не единожды. Мама Итана частенько хотела видеть сына дома. Но не слишком часто, правда, потому что тогда “тебе нужно больше гулять, у тебя совсем нет друзей, не надоело в четырёх стенах?” и всё иже с этим. Поди разбери этих тревожных матерей. — Го, — после паузы вызвался Кит. И дело было не в его большом желании позаботиться о не-близком. Подспудно, больше подсознательно, ему хотелось снова увидеть того странного врача. Чтобы понять, что же тогда произошло, действительно ли ему показалось и как это вообще понимать. Он до сих пор вспоминал, насколько туннельным стало его зрение у особняка и куда этот туннель его привёл. Как кровавый след, по которому он шел вплоть до самой двери в тёмном тупике больницы. От такой ассоциации жуть пробирала, до самых костей. Воспоминания сгущались, становились всё более осязаемыми, а мир вокруг начал медленно затухать. И как будто сереть, превращаясь в чёрно-белое кино, в центре которого ярким рыжим пятном сидел Кит. Напряженный, задумчивый и слишком в себе. Звуки притупились, потонули в белом шуме. Он слишком циклится, так нельзя. Но дело даже не в нём самом — мысли были тягучими как патока, они затягивали в себя. Стоило на секунду уделить им внимание — и ты пропал. Никогда раньше Кит не сталкивался с подобным ощущением. Если только… — Эй! — щелчок пальцев перед самым носом мгновенно вернул цвета окружающей реальности. — Ты ещё с нами? Кит на секунду поморщился и качнул головой, потёр зажмуренный глаз основанием ладони. — Куда я денусь, — пробормотал он и весь встряхнулся, развернул плечи. — Забей. Ты сама сказала, что я мало сплю. — Признал таки, — Нова вскинула брови, не сводя с него глаз. Его спас Итан, сработавший как часы — буквально. Он кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание, и напомнил, что до следующей пары им осталось пять минут. А опаздывать он очень сильно не любил. Настолько не любил, что затем тут же встал, подхватил поднос и направился к выходу. Кит, не сильно настроенный обсуждать дальше своё состояние, последовал его примеру, и Нове ничего не оставалось, кроме как выдохнуть и тоже подняться. В конце концов, ну не хочет рассказывать, что его так беспокоит — ну и пусть не рассказывает. Конечно, легче же всегда всё самому разгребать. Друзья ведь никогда не поймут и никогда не поддержат. С ними только в игры играть и по больницам шастать. Это начинало даже немного злить. Столько лет уже общались — да, через интернет большую их часть, но всё же! — а он всё никак не мог нормально им открыться. Вечно холодный и сдержанный, никогда слова лишнего не вытянешь о себе. Но раньше, в сети, он хотя бы был поживее. Сейчас Кита словно укусила сонная муха, как пришибли по голове, и Нова с Итаном всё никак не могли привыкнуть. Может, он так скучает по родителям, родному городу, старым друзьям, в конце концов, но говорить об этом он не пытался и не хотел. — Люди часто оказываются в реальности не такими, какими они кажутся в интернете, ты же это прекрасно знаешь, — заметил Итан, когда они разошлись в коридоре — Кит в одну сторону, он с Новой в другую. — Но дело не в этом, он сейчас сам не свой, — она всплеснула руками. — Как ты можешь не замечать? — Я замечаю. Просто не лезу не в свое дело. Нова оскорблённо зарделась и умолкла. Мимо пробегали опаздывающие в другой корпус старшекурсники. — Слушай, — Итан вздохнул. — Если он захочет поговорить — он поговорит. — А если не поговорит? Он тебе хоть раз что-то рассказывал? Жаловался на что-то? Итан задумался на секунду и покачал головой. На его лице мелькнуло немое удивление — похоже, он только что осознал, что действительно не помнит ни одного подобного прецедента. Ни разу. — Мы пять лет общаемся, а он даже на родителей никогда не злобствовал! Давай по-честному, мы до сих пор про него практически ничего не знаем. Почему? — Нова, — предостерегающе произнес Итан. — Что “Нова”? — она вспылила. — Мы друзья или где? Нельзя же вечно всё скрывать! Может, она и была права. Может, нет. Итан не знал. Все эти тонкости межличностных отношений были далеки от него, казались чем-то таким… чужим. Общаешься и общайся. Не получается — значит, не надо. Что тут думать? — Ты слишком любишь всё усложнять, — заметил он не особо деликатно и первым вошел в кабинет, где уже начинал здороваться с аудиторией преподаватель. Нова замерла на пороге на секунду и опустила глаза. А затем шагнула следом и закрыла за собой дверь. Пара уже началась.

***

Всё пошло не по плану. На самом деле, никакого плана так-то и не было, но если бы он был — то точно бы провалился с треском. Просто потому, что Хельги на рабочем месте не оказалось. И ладно, ладно, если бы дело было только в том секундном помутнении, которое сломало Киту голову и, возможно, окончательно превратило его сновидения в низкопробные ужасы. Но нет, разговор с лечащим врачом мог бы пролить свет ещё на некоторые неожиданно всплывшие детали. Джон Доу, он же, как выяснилось, Лука Янсен, действительно пришёл в себя. Он мог говорить, сидеть, есть, да и в целом уже был похож на полноценного члена общества, способного к взаимодействию. Способного, но совершенно на него не настроенного. Его перевели в палату, и он, в бинтах и гипсе на руке, отрешённо смотрел в окно. Отёчность с побитого лица несколько спала, синяки и ссадины были заклеены белыми пластырями. Казалось, всё это его не интересует. — Добрый… день? — несколько неловко подала голос Нова и переглянулась с Китом, который остановился на самом пороге. Лука не отозвался, только кивнул едва заметно. Кит прищурился. — Мы пришли узнать, как вы себя чувствуете, — продолжала Нова, подходя ближе. — В ту ночь… мы вас нашли. И, возможно, видели тех, кто это с вами сделал. Тишина в ответ. Но на этот раз даже без кивка. Янсен, казалось, окончательно провалился в собственные размышления, и Кит его мог в этом хорошо понять. Однако, что-то словно бы было не так. Неправильно, не по ожидаемому сценарию. Нова вздохнула и остановилась у койки, в ногах. — Мы можем как-то помочь… — Нет. От неожиданности она вскинула голову. Хриплый голос звучал твёрдо, уверенно, даже грубовато. И оттого так странно. Кит прикрыл дверь палаты и тоже медленно подошёл к койке, останавливаясь рядом с недоумевающей Новой. — Нет? — переспросила она, моргнув. — Почему? Они должны ответить за… — Нет, — после короткой паузы он продолжил. — Не должны. — Но вы заслуживаете правосудия! Янсен перевёл долгий, тяжелый взгляд на Нову. Это был молодой человек, но уже не подросток, наверняка старше их. Мягкий на вид, совершенно не злой, с густыми изломами тёмных бровей и родинками на лице. Однако смотрел он так пронзительно, что Нова невольно отпрянула на шаг, смешавшись. — Это я напал на них. Как гром среди ясного неба. Глаза Кита чуть расширились. Вот почему всё казалось не по сценарию. И вот почему ему казалось, что потерпевший ведёт себя не совсем адекватно ситуации. Потому что сама ситуация отличалась от изначально ожидаемой. Что, однако, в голове вообще никак не укладывалось. Лука был совершенно не похож на человека, который может на кого-то напасть. Такие — максимум — могут устроить налёт на магазин тортиков. Или плюшевых игрушек. Кит бы не удивился, если бы этот человек работал с детьми или, на худой конец, программистом. Разве что… — Вы хотели, чтобы они вас избили? — с нажимом на “хотели” спросил Кит, сконцентрировавшись на случайной догадке. Если к чему-то деструктивному такие люди и склонны, так это не к насилию над другими, а саморазрушению. И способы для того могут быть самые разные и неожиданные, ведь правда? — Что? Нет! — Янсен, казалось, немного ожил. Стоило ему скинуть с себя этот первый, грузный камень, и он смог несколько эмоционально открыться. — Конечно не хотел. Вид у него был такой недоумевающий, что Кит на мгновение почувствовал себя идиотом. — Тогда зачем вы это сделали? — подала голос Нова. Лука весь подобрался. Говорить ему было нелегко. Возможно, даже просто осмысливать. — Я не знаю, — наконец-то выдохнул он. Нова вскинула брови. — Как вы можете не знать? Похоже, легко. Лука посмотрел на неё затравленно, и стало понятно, что он и сам задавался тем же вопросом. Как он может не знать. Но вот — не знал и всё. Молчание затягивалось, он не готов был продолжать разговор сам, так что Кит решил зайти с другого бока. Пора разложить всё по полкам и начать с главного: — Что произошло? Так было уже лучше. Лоб Луки прочертили напряженные складки, он нахмурился, выстраивая воспоминания в стройную картинку, так, чтобы эта мозаика в голове обрела смысл. С самого момента, как он пришёл в себя, он занимался этим — собирал память по кускам и пытался понять, что, как и зачем. Главное — почему. Когда не контролируешь свои действия, всё кажется чужим, как от третьего лица, и ты лишь наблюдатель, сидящий в первых рядах и не отдающий себе отчета в том, что совершаешь. Но хуже всего уже потом, когда оглядываешься назад и не понимаешь, как мог подобное допустить. Ведь это не ты, это не твоё, но дело уже сделано, и как ни задавайся вопросами — остаётся только пожинать плоды. — Я шёл с работы, — полувопросительно произнёс Лука, будто сомневаясь. — Я не помню, чтобы выпивал или что-то подобное, я был абсолютно трезв. Они стояли у фонтана. И на меня… накатила такая ярость. Не знаю, почему, просто как помутнение. Он опустил голову, прикрывая глаза рукой. Вспоминать было тяжело. — Всё стало красным, — вдруг произнес он. — Как полотно перед глазами. Я не понимал, что делаю, меня просто тащило вперед. Кит напрягся. Что-то в голове щелкнуло. Не осознанная мысль, даже не догадка, но какое-то ощущение, пробежавшееся по основанию черепа. Что-то это ему напоминало. Слова Луки — он не услышал, но увидел их. Он понял в точности, что тот хотел сказать. От этого даже под ребрами что-то щекотно свело. — Всё произошло у особняка? — уточнила Нова. — Да. Особняк, не особняк — совпадало, конечно, но для себя Кит соотносил это с совсем другим. И потому ему особенно хотелось переговорить с доктором Хельгой. Кивнув Луке и Нове, он оставил их в палате, а сам поспешил выйти в коридор и направиться в сторону поста. Не может быть, чтобы её не было, ему срочно надо с ней связаться, это, чёрт возьми, важно! — Эй! — не очень-то вежливо окликнул он молодого ординатора с папками в руках. Как удачно, именно этот парниша до того говорил ему, что лечащего врача Янсена нет на месте. — Извините! Ординатор остановился и наклонил голову, весь сгорбившись, чтобы уголком папки поправить очки на носу. Его брови поползли вверх, когда он узнал в Ките посетителя, с которым общался ранее. — Да? — он немного нахмурился. — Я могу чем-то ещё помочь? Было видно, что если и мог, то помогать он не очень-то хотел. Кто бы ему самому помог. — Можете, — уверенно заявил Кит и остановился напротив, даже немного нависая над тщедушным ординатором в виду своего роста и несоблюдения личных границ. — Мне надо связаться с доктором Твич. Или хотя бы скажите, когда она будет. Это срочно. Слегка опешивший, ординатор сделал шаг назад. — Мы личные номера врачей не предоставляем. У неё отпуск, придется вам подождать. Нет, это его совсем не устраивало. Внутри что-то мелко, едва-едва ощутимо заклокотало. Ему надо сейчас. Неужели этот парень не услышал с первого раза — “это срочно”, чёрт возьми. Стал бы он тут носиться, если бы мог подождать! Ординатор, однако, не стал терпеть его выходки и ждать дальнейших требований, а потому поспешно удалился, поудобнее перехватив в объятии стопку папок, видимо, с историями болезни. Кит остался стоять посреди коридора, как рыжий ясень, пока вокруг сновали медсестры, пациенты и их посетители. Накатившее до того раздражение понемногу стихало, и он прикрыл глаза, выдохнув. Сзади его плеча кто-то коснулся, и Кит коротко оглянулся, уголком глаза замечая Нову. Вид у неё был непривычно взволнованный, волосы выбились из небрежно собранного пучка, даже скулы немного покраснели. Как странно. Он не мог припомнить, чтобы когда-то ещё она так выглядела. Обычно Нову сложно было чем-то сбить с позитивного и беззаботного настроя. Но поди ж ты. Стоит, переживает, не знает, как заговорить. — Пойдём, — проговорил вместо неё Кит спокойным, негромким голосом и двинулся к лифтам. Ему надо было подумать. Но для начала — успокоиться. Его рациональный мозг сейчас начинал понемногу трещать по швам — медленно, совсем чуть-чуть, но для привыкшего к стабильности человека любой мелкий надлом может показаться катастрофой. Он мысленно прикинул ситуацию как карты на тёмно-зелёном игральном столе. Как логичнее всего действовать? Его странное состояние у особняка, приведшее его к женщине, которая на миг показалась ему страшной галлюцинацией, последовавшие за этим кошмары, слова Луки… Это совпадение и он надумывает себе что-то или всё же стоит несколько запариться над ситуацией? Пожевав губу изнутри, Кит потёр сухими ладонями лицо на ходу. Если и не совпадение — а что он может? Достаточных оснований преследовать женщину нет, у него нет твёрдой опоры под ногами, чтобы что-то требовать. Вот он заявится к ней, положим, домой, потребует ответов. И? В лучшем случае его запихнут к психиатру, в худшем — в камеру с железными решетками, за нарушение границ частной собственности. Или как там это звучит, неважно. Так или иначе, провал и позорище. А всё почему? Потому что не справился с собственными фантазиями. Их до последнего стоит держать при себе, пока не соберешь достаточно фактов. Они шли в тишине, оба задумчивые. В то время как Кит разбирался в играх собственного сознания, Нова сконцентрировалась на другом. Ей не давало покоя то, что рассказал ранее Янсен — и ведь можно было подумать, что он всё выдумал или с катушек слетел, но ему… верилось. Вот прямо по-настоящему. Да, может это наивно, может, неправильно, но он говорил так искренне, что сомнений у Новы не возникало. Как с этим знанием поступать, с другой стороны — она не знала, так же, как и Кит. Они были в одной тарелке, напряженные, загруженные, но, похоже, вынужденные пустить всё на самотёк. Иногда, когда дальнейший путь не очевиден, есть смысл просто подождать и посмотреть, что будет. Куда ветер дует. Если ничего особенного в этой истории нет — оно и пройдет стороной. Если есть — ещё проявится. Нова кивнула сама себе. Она в принципе всегда предпочитала отпускать проблему, пока та сама как-нибудь не разрешится. Они проходили мимо парка, когда неожиданно прямо на них из тени деревьев вылетел всклокоченный полицейский. Шумно дыша сразу и носом, и ртом, он таращил бешеные глаза. Рубашка на нём была смята, без верхней пуговицы и словно вздернута набок, как если бы его хорошо оттаскали за ворот. Задыхаясь и пыхтя, он несся и не разбирал дороги, пока не влетел в Кита на полной скорости. Тот едва удержался на ногах. — Чёрт! — ругнулась Нова в сердцах, искренне испугавшись. — Да! — неожиданно вторил ей полицейский охрипшим, визгливым голосом. — Да, именно он! Там! Кит слегка растерянно моргнул. Заторможенно потерев ушибленное плечо, он распрямился и просто уставился на полицейского; выглядело так, будто у него коротнул процессор. Нова внимание на этом не заостряла, куда больше её сейчас привлекал перепуганный вусмерть мужчина. У того даже коленки мелко подрагивали, ни то от бега, ни то от страха. А скорее — от всего сразу. На каком-то внутреннем инстинкте, восходящем, пожалуй, ещё к праотцам, Нова тоже ощутила нарастающую внутри панику. Коллективное бессознательное, ни дать ни взять. — Что с вами? — спросила она твёрдо, перебарывая это внутреннее беспокойство. Полицейский посмотрел так, будто вокруг рушится мир, а Нова этого не замечает. — Сходи да посмотри, что со мной, — он огрызнулся неожиданно грубо, но затем, видимо, осознав, что он вообще-то полицейский при исполнении, шумно втянул носом воздух. — Не ваше дело, гуляйте отсюда. Оскорбившись и одновременно пребывая слегка в шоке от этого представления, Нова дёрнулась было вперед, чтобы ответить в той же манере, но Кит неожиданно выставил вбок руку, прямо перед ней, останавливая. Даже в лице не изменившись, он просто развернулся, перехватил подругу за плечо и буквально уволок дальше по дороге, несмотря на сопротивление. Полицейский посмотрел им вслед странным, долгим взглядом, заозирался и спустя минуту раздумий торопливо двинулся в противоположную сторону. Нова же выдиралась из хватки Кита и постоянно оглядывалась, но шла. — Да хватит, стой уже! — возмущалась она. — Зачем ты меня утащил? Нихрена же непонятно! — Он не в себе, — спокойно отозвался Кит, не останавливаясь. — Я заметила! — У него кровь на рубашке. Нова нахмурилась и заметно сбавила в сопротивлении. — Это ты не заметила? Чуть помедлив, она покачала головой. Потому что — да, не обратила внимание. Совершенно. Всё, что она видела перед собой, и всё, на что смотрела — лицо напуганного человека. А рубашка была тёмная. Вроде бы. Кажется… Она уже ни в чём не была уверена. — Он… выбежал из парка, — проговорила Нова и воскресила в памяти реплики полицейского. — Там что-то случилось. Опять. Кит неопределённо повёл плечами. Ему и самому это пришло в голову. Тот же парк, то же место. Но вот стоит ли лезть сейчас в это болото — вопрос. Нетрудно догадаться, что там случилось что-то серьёзное. Трудно определиться, надо ли оно им. Оба, в принципе, без особых раздумий поняли, что надо. Полицейского рядом уже не было, он скрылся в неизвестном направлении, а впереди как раз показался поворот на ещё одну дорожку вглубь парка. Кит ослабил хватку на плече Новы, они замедлились на секунду, коротко переглянулись — и ступили на брусчатку. Рассудительность рассудительностью, а любопытство всегда будет торжествовать. Осторожность отступает на второй план, когда у тебя есть тревожные вопросы и появляется шанс получить на них ответы. Или не получить, а наоборот — зарыться только глубже в эту яму, и на самом деле плевать, если так. Оно тянет и влечет, не вылезает из головы, так почему бы не поддаться. Все эти трудности, повороты не туда, даже если они опасны, даже если половину из них сам себе выдумал — всё это жизнь. Спокойное и размеренное её течение — удовольствие далеко не для всех. Вечерело. Сумерки искрили переливами закатного солнца в окнах домов. Оранжевые всполохи ложились на листья деревьев. Становилось прохладно. Ветер шелестел кронами, обещая к ночи нагнать новых туч, которые прольются на город очередным осенним дождём. Пока же небо было ясным, с редкими клочками облаков. Включались фонари, и это невольно напомнило тот вечер, когда ребята втроём вышли из компьютерного клуба. Оттого только усиливалось предчувствие беды. Как очень тревожное дежа вю, оно подтачивало нервы и поднимало волоски на руках. Ассоциация с тем вечером так же подсказывала им, куда идти. Почему-то сомнений у них не было. Сердцевина парка, закрытый особняк Суриса с пересохшим фонтаном. Место былого величия, ныне разрушенного и погребённого под грязью и плесенью. Заколоченное досками и запертое едва ли не на цепи. Но то — обычно. Сейчас всё оказалось иначе. Парадные двери в особняк были распахнуты настежь. Кит и Нова замерли у фонтана, не решаясь пока подойти ближе. Прекрасный, тёплый осенний вечер, окрашенный в сочные оранжевые цвета. Тревожная атмосфера, которую, казалось, можно зачерпнуть рукой — такая она была густая. И абсолютная тишина. Не было ни криков, ни грохота, да и внешне как будто всё спокойно, без крови или пугающих образов, но всё же… Что-то было не так. Словно статика повисла в воздухе, а на фоне тишины низкий-низкий гул стучит в барабанные перепонки. Кит сделал шаг и споткнулся — на брусчатке валялись отодранные от дверей доски. Он нахмурился. Доски были большими и крепкими. Раньше. Сейчас они были разнесены практически в щепки и лежали за несколько метров от своего прежнего месторасположения. Так, будто их кто-то небрежно откинул. Небрежно, но с большой силой. — Нам не стоит туда заходить, — заметила Нова, не сводя глаз с парадного входа, так приглашающе открытого, а сама шагнула вперёд. — Не стоит, — подтвердил Кит, не отрываясь от неё. — Итан бы тем более не стал, — продолжала она. — Ни за что. — Тогда хорошо, что его здесь нет? — Определённо. Они добрались до ступеней и ещё немного помедлили. Выдохнув шумно, Нова первая ступила на них, готовая в любой момент сорваться и бежать. Правда, не внутрь, а от особняка. Внутрь же тянуло лишь любопытство, в то время как подсознание и всё существо туда заходить совершенно не хотели. Помимо любопытства было ещё это тягучее, магнетическое желание влезть туда, куда нельзя, увидеть то, что в обычной жизни не видишь. Мерзкое, страшное, неправильное — а глаза отвести невозможно. И борются внутри ужас и трепет, пока образ увиденного навечно вырисовывается где-то на подкорке. Внутри было сыро. Из особняка на них дохнуло холодным, затхлым воздухом, сквозь заколоченные окна едва пробивались последние лучи заходящего солнца, в которых медленно парили пылинки. Столь многочисленные, что первым делом захотелось чихнуть. Мраморный пол под ногами местами потрескался и покрошился, и его куски гулко хрустели при неаккуратном шаге. Звуки отражались от стен и перекатывались в эхо. Нова поёжилась от холода, кожаная куртка здесь не спасала. — Никогда не думала, что когда-нибудь войду сюда, — тихо проговорила она, как будто боялась потревожить чей-то покой. — Почему? — на автомате спросил Кит. — Это как… Негласное табу, что ли, — она осторожно провела пальцами по запыленной поверхности длинного винтажного столика. — Всегда закрыто, заколочено, никого не пускают, слухи ходят, дети друг друга пугают. А залезть всё равно никто не решается. Кит поднял голову, разглядывая потрескавшийся от времени далекий потолок. Крупная, старинная хрустальная люстра в центре просторного зала, в который они попали сразу от парадной двери, немного покосилась и больше напоминала ком грязи и паутины. От входа до стены с громадным панорамным окном раскинулось под сотню метров свободного пространства. По бокам — колонны и статуи, за которыми попрятались стены, двери и коридоры. Потолок и правда был очень далеко от их голов, уходящий выше второго этажа, который опоясывал зал внутренними балконами. В поисках лестницы Кит обнаружил сразу две, в дальних углах, по обе стороны от окон. Можно было подумать, что когда-то в этом зале проводили балы. Он идеально подходил под подобные мероприятия своим строением. Разве что не хватало помоста с троном, чтобы окончательно сроднить особняк с каким-нибудь небольшим дворцом, где царская семья танцевала однажды в декабре вальс. Всё это завораживало, вгоняло в трепет и напряженный страх, но… всё ещё непонятно, что произошло с полицейским. Нова ожидала увидеть в парке побоище, гору трупов, да хоть какие-то последствия драки и столкновения. Что-то, что могло так сильно напугать служителя закона. Настоящее никак не соответствовало ожиданиям. А потому теперь они ждали подвох. И хотя было тихо — тишина эта была неестественная, всепоглощающая; доверия она не внушала. Казалось, ещё секунда — и захлопнутся за спиной парадные двери. Завоет ветер, вспыхнут огни. Из каждого темного угла полезут чудовища. Но дверь всё ещё была распахнута. И всё ещё не было вокруг ни звука — кроме их же шагов и дыхания. А ещё — звонка телефона. Вздрогнув от лёгкого испуга, Кит прикрыл на секунду глаза и вытащил девайс из кармана толстовки. На него с экрана смотрела фотография недовольного Итана с прифотошопленными кошачьими ушами. — Черт, — выдохнул он с некоторым облегчением и принял вызов. — Да? — Вы где? Я до вас дописаться не могу. Кит коротко глянул на Нову, которая прекрасно всё слышала через динамик, и вздохнул. — Ты не поверишь. — Удиви меня. — Мы в особняке Суриса, — без лишних промедлений вывалил Кит. Нова закусила ноготь на большом пальце. — Где?! — гаркнули из трубки, и Кит отвел ее от уха. — Как? Зачем? — Долгая история, — пока он собирался с духом, чтобы донести что-то до нервничавшего друга с потенциальной необходимостью его перекрикивать, Нова тоже схватилась за телефон. И если звонок Итана никого не мог удивить, то номер, определившийся на её экране, несколько напрягал. Отец звонил ей редко, обычно предпочитая оставлять все разговоры на вечер и личную встречу. Если он звонит сейчас — значит, это что-то важное. И вполне вероятно, что ей прилетит. — Пап? — отойдя от Кита на несколько метров, она отвернулась и обняла себя одной рукой, пока прижимала трубку к уху. Кит не слышал, что говорил её отец, да и за ответами самой Новы не особо следил — был занят мини-истерикой самого правильного человека на земле. И это отвлекало от всего, даже от того факта, что они находятся в закрытом много лет здании, где, вероятно, случилось что-то настолько ужасающее, что даже полицейский едва не выскочил от страха на проезжую часть. Правда, ничего ужасающего они до сих пор не наблюдали. При том, что ожидания доходили в своём напряжении где-то до уровня картины массовой резни. Или чего похуже. А тут просто вскрытые двери заброшки, в которой несет сыростью и тиной. Почему, к слову, тиной? Такой озёрный, кисловатый запах… — Вам проблем не хватает? — Итан в трубке несколько понизил голос. — Я молчу про то, что это может быть опасно. Да даже если балка какая-нибудь на башку не упадет — вас те же полицейские и заметут! Суриса — давно выкупленные частные владения, туда нельзя заходить. Будто в подтверждение его слов, Нова взялась за руку Кита и потащила его за собой в сторону выхода. Тот не особо сопротивлялся, только глянул вопросительно, и она негромко заговорила: — Полицейский узнал меня и сказал отцу. Здесь скоро будет второй патруль. Надо уходить. Иногда это оказывается очень удобно — когда у твоей подруги отец из полиции. Не позвони он ей — и причитания Итана обернулись бы действительностью. А так они смогут не доставить ему такого удовольствия и сбежать раньше. Правда, совершенно без ответов. И даже без каких-то ужасающих новых подробностей. Болото осталось всё тем же статичным болотом — ни тебе неожиданных открытий, ни сверхъестественных явлений. Только больше вопросов. Кит озирался по сторонам, пока они спешно покидали особняк, ведь, может статься, больше они внутрь не попадут никогда. Это был лишь один короткий шанс взглянуть одним глазком сквозь щёлку на что-то таинственное и запретное, пока никто не видит. А это всегда очень волнительно. Волнительно и мимолётно. Так же мимолетно, как мелькнувшая за дальней колонной прядь зеленоватых длинных волос и шорох мягких шагов по ступеням.

***

Врачи и медсёстры дневной смены понемногу расходились по домам, оставляя свои посты дежурным. Кто-то задерживался, разгребая бесконечные бумажки, кто-то срывался с места, стоило стрелке часов указать конец рабочего дня. Так или иначе, а больница понемногу затихала, пациенты неторопливо ужинали в палатах, дежурные врачи лениво просматривали истории болезней и присланные из лаборатории результаты утренних анализов. Выписывали фамилии пациентов в реанимациях, к которым ночью обязательно нужно будет сходить. Всё реже звонили телефоны на постах и в кабинетах, зевающие уборщицы выкатывали свои ведра на колёсиках и со швабрами наперевес курсировали по пустующим коридорам. В ординаторских, где днём шумно и людно, теперь было тихо. Дверь одной из них открылась, и на пороге застыл ординатор в очках, когда изнутри его окликнули. — Ещё раз спасибо, что прикрыл, — беловолосая врач в красном хирургическом костюме подкинула в руке яблоко, стоя у окна ординаторской. — Не за что, — кивнул молодой человек и скривился. — Люблю отшивать приставучих. — Он приставал? — Требовал ваш личный номер. — Каков наглец, — улыбнулась Хельга. — Не заморачивайся. Тебе с такими ещё не раз предстоит встретиться в работе. — Лучше бы всё же не предстояло, — вздохнул ординатор и, снова попрощавшись, направился домой. Улыбка сползла с губ Хельги, из глаз исчезло дружелюбие, она задержала их пронзительный взгляд на закрывшейся двери и отвернулась к окну, откусывая сразу крупный кусок яблока. Сочный хруст прокатился по помещению и затерялся в углах, в которых начала сгущалаться темнота. Верхняя лампа мигнула и погасла. Повеяло могильным холодом, землистый запах ударил в ноздри. — Он не вовремя, — проговорила Хельга, стирая тыльной стороной ладони яблочный сок с губ. — Ты про меня? Свет включился обратно, мертвенно-мрачная атмосфера отхлынула. Хельга резко обернулась и нахмурилась. Позади неё стоял высокий темноволосый мужчина. Одетый в рубашку, брюки и жилетку, сверху он накинул на плечи черное пальто, не продевая руки в рукава, на пижонский манер. Один глаз был закрыт повязкой, на руках — белые перчатки. Мужчина улыбался уголками губ, насмешливо и хитро, заложив руки за спину. Наружность у него была приятная и таинственная. — Тебя не приглашали. — Я не вампир, чтобы мне нужно было приглашение. — Вампиров тут не бывает. — Да ну? А я думал, что ты из этих, — его губы растянулись практически в оскал, доброжелательный и широкий. — Кровососущих. Она брезгливо поморщилась и отошла к одному из стоящих в ординаторской компьютерных столов, присела на край, снова прикладываясь к яблоку. — Чего тебе надо? — Твой пацанёнок заходил, — тут же отозвался он, поворачиваясь следом. Хельга на мгновение замерла с открытыми губами, но затем таки надкусила красный, на удивление сочный фрукт. Прожевала, расслабленно качая его в руке. И бросила небрежно: — И? Мужчина усмехнулся, дёрнув плечами. Часы на стене тикали как будто медленнее, но оглушительнее. — Он копает. Не хочешь раскрыть ему правду? — Не хочу, — она откинулась немного назад, упираясь ладонью в столешницу позади себя. — И тебе я тоже не советую в это лезть. — Угроза? — Дружеский совет. По-соседски, так сказать. — Ну, раз по-соседски, — он растаял в воздухе черным дымом, смешливый голос потонул в статике, а следующей секундой он уже был у стола, вне поля зрения Хельги, ловко выхватывая яблоко из её руки. — Тогда услуга за услугу: отвлеки их стайку на что-нибудь другое. Займи делом, припугни, страви, если надо. — Это по твоей части, — в её голосе зазвучали жёсткие нотки, она сжала и разжала липкие пальцы. Улыбаясь самодовольно и разглядывая надкусанное яблоко, он прошёлся по помещению ровным, прогулочным шагом, крутанулся на месте у окна, привалился к стеклу лопатками. Уверенность волнами исходила от него, наряду с большой любовью к себе. Воздух в помещении кололся и был столь густым, что его можно было зачерпнуть как патоку. — По моей, — согласился он и тоже откусил от яблока, без стеснения.