ice crack

дверь закрывается, и стены коридора незамедлительно отражают выражающий негодование голос хэчана. — какого, блин, хрена ты меня затыкаешь??? — донхёк выпутывается из чужих рук и сверлит взглядом нахмуренные брови и скользящие по дуге глаза. ренджун отшагивает вперёд, попутно сгибая руки в локтях и деловито укладывая их на грудь; начинает читать нотации вполголоса, неосознанно крепко задумываясь над своими же словами. — я понимаю, что ты сейчас переживаешь, но я уверен: они сами должны с собой разобраться. мы тут бесполезны. ты же отлично знаешь упёртость джено, а марк вообще загадочный тип, с которым... — ага, поэтому я, конечно, должен просто спокойно и молча любоваться этими душнилами, сложа руки! — хёк перебивает и догоняет медленно движущегося по коридору парня. его бесит, что рен начал говорить о марке. — именно. — мне не нравится этот марк. из-за него джено превращается в рассеянную муху, вообще не понимаю, почему он притащил именно такого странного парня к нам! и ты из-за марка какой-то слишком мягкий. ты ни с кем не ведёшь себя мило, но рядом с марком прямо глаза сияют, мигом такой добренький! он мне не нравится. не! нра! вит! ся! — не нравится... — рен хмыкает. — и поэтому ты тайно восхищаешься тем, каким чувством наполнена каждая его игра? — причём тут это? всё равно он меня жутко раздражает, — хэчан кидает на парня взгляд, чтобы определить, не нашёл ли тот в его голосе смятения, а замечает странную ухмылку на его губах. — ну, и что это за ревность на твоём лице, м? хуан громко фыркает со смехом, разворачивая лицо к лукавым глазам и широко в наигранном удивление раскрывая свои. — прости? где ты в моём лице или словах нашёл такое явление, как ревность? — когда ты пытаешься выглядеть тупым, у тебя это выходит так мило, — хёк играет с интонацией, как он любит, игриво приоткрывает губы на недовольном выдохе. ренджун задирает нос, пытаясь скрыть этим лёгкий порыв уголков губ устремиться наверх. — это ты ревнуешь, — бубнит он, оставляя ли чуть позади. — какой ты вредный, ренджун-а. — это ты вредный, а я полезный. — айгу, — донхёк надувает губы, мило продлевая последний звук, желая этим подействовать на парня – ему всегда необходимо его внимание. но рен сейчас сурово поджал губы: хёк всё равно для себя оценивает это как победу. — выходит, я твоя вредная привычка? старший застывает на месте, замирая растерянным взглядом на полу. вот, кажется, с этого всё и началось: хэчан и правда стал, может, и не вредной, но как-никак привычкой. — ренджун-и? — хёк произносит с любопытством. — ренджун? — с лёгким волнением. — эй, рен? — прикасается к плечу, сжимая, и заглядывает в глаза. хуан пристально смотрит в ответ, и у хэчана пробегает стайка мурашек по спине; он вообще не помнит, чтобы ренджун хоть раз смотрел на него с такой-то серьёзностью, уверенностью и самоотдачей. рен обычно только отталкивает, физического контакта по отношению к донхёку от него в век не дождёшься. однако сейчас он позволил руке парня остаться на его собственной. более: он встал прямее, повернулся к ли корпусом и наклонился к румянно-карамельному лицу, загребая края рубашки, что поверх водолазки, в свои ладони. донхёк всю жизнь всем в чём-то врёт. но какой же наглой ложь будет именно в эту секунду, если он скажет, что ему не нравится происходящее. от щёк рена тянет сладкой малиной, кожа превращается в нежные лепестки пламени, и хёк сгорает от ожидания, любопытства, красоты. чёрт, ренджун сейчас такой милый: пытается быть уверенным и храбрым, но на деле маленький смущённый лисёнок. его глаза загораются и становятся круглее, когда в них отражаются столь редкие доброта и мягкость донхёковой ухмылки. обжигающая ладонь прижимается к затылку и тянет на себя. сердце готово выпрыгнуть из груди и остановиться: ренджун не верит, что хэчан только что накрыл его губы своими. да, именно с этого всё и началось: с того глупого списка "лучший/худший"; с того хэчана и внезапно возникшего поцелуя с ним. . . . донхёк рутинно перешёптывался с джено, пытающимся слушать урок, а не отвлекаться на какую-то очередную нелепую историю младшего – в этот раз о том, как какой-то тип натолкнулся на него в коридоре, а хэчан что? хэчан, как самый миролюбивый и незадиристый, чуть не развёл из мухи слона – кабинет директора его уже ждёт после уроков, а сам хэчан ждёт увлекательной дискуссии о том, почему драк в школьных стенах быть не должно. эти жизненно важные переговоры перебил сосед хёка с задней парты; сложенный вдвое листок оказался у него перед носом, и джено опёрся на руку, заинтересованно двигая бровью и глядя на бумажку. ли неспешно развернул листок, ожидая увидеть там не более, чем очередной бред: так и получилось. — лучшая задница? — шепнул он. — что за меркурий ли? хаха, джено, а этот список, кажется, не врёт! — хёк тихо тыкнул пальцем в пункт с худшими шутками, где было указано имя джено. парень так сердито толкнул его в бок, что хэ шумно ухватился за край парты, чтобы не свалиться с покачнувшегося стула. — смотри, ты тут тоже есть, — дже указал на пункт примерно посередине листа. "лучшие поцелуи: ли донхёк". оба переглянулись и прыснули от смеха. хёк задористо ухмыльнулся, потёр карандашом у носа и, поддерживая глупую затею со списком, тоже вписал чьё-то имя; джено закатил глаза, наблюдая за довольным лицом друга, передающего листок вперёд... для ренджуна большинство его одноклассников являлись слишком шумными и раздражающими: даже теперь он, незаметно цокнув, упёрся щекой в кулак, отвернувшись от происходящей вокруг шумихи к окну – ему она неинтересна от слова совсем. однако ознакомиться с ней парень всё же был вынужден: список настойчиво пихали в его спину, и парню пришлось сдаться – иначе от него попросту не отстали бы и продолжали давить на его чрезмерно частую раздражительность характера. хмурясь, рен прошёлся глазами по листу, усмехаясь несуразности его содержимого. его взгляд непроизвольно остановился на одном имени, брови проползли ещё ближе к носу. имя "ли донхёк" явно заставило его напрячься: владелец именно этого имени раздражал более остальных. ренджун и не знает, почему так. но в этом донхёке было нечто такое, что заставляло его трястись от бешенства; ему, никогда не влезавшему в реальные драки, хотелось наброситься на ли с кулаками – он не понимал, откуда в нём столько злости и невменяемого недовольства, когда донхёк просто существовал где-то рядом. это единственное, чего ренджун правда не понимал; их с донхёком связывало целое ничего, однако то, что в его груди возникали какие-либо эмоции и чувства по отношению к какому-то там ли донхёку, хуану абсолютно точно не нравилось. и вот теперь, видя его имя в списке, ренджун сгорал от очередной волны непонятных эмоций внутри себя. сердце почему-то забилось в каком-то неверном ритме. рен взбесился из-за собственных же непоняток; почему-то ему иногда так сложно просто взять и разобраться в себе. лист как-то случайно разорвался на две части, хуан поджал губы, бросая недовольный и, может, чуть-чуть сконфуженный взгляд по сторонам. в целом, всем было всё равно; кто-то стал перешёптываться, кто-то фыркнул, кто-то и не заметил. кто-то – но хэчан никогда не был просто кем-то. не то, чтобы ему было какое-то важное дело до этого, но услышав, как рвётся бумага, он небезразлично повернул голову на шум. лицо ренджуна было... оскорблённым. донхёку показалось так. ну и, как всегда, довольно раздражённым и предвзятым – но в этом, казалось, и был весь ренджун, хоть хёк его и не знал вовсе. ли решил, что просто в списке было нечто неприятное для хуана – вот тот и разорвал листок; только в памяти парня имя китайца, вписанное на бумажке, не всплыло. хэчан точно читал все имена, ренджуна там просто не было. ну и ладно: вероятно, кто-то мог добавить его имя уже после донхёка. ли уже стал отводить взгляд от рена, когда тот, сминая листок, обратил свой в его сторону. хэчан приоткрыл губы, а рен свои поджал, сжимая вместе и зубы. чёрт, ему снова захотелось его ударить – причём неважно: кулаком или словом. донхёк первым отвернулся. тогда глаза рена лениво заскользили по лицу одноклассника, на губах замерли. лучший в поцелуях, значит? губы, как губы. хуан едва не фыркнул, но удержался отчего-то, и всё же убрал взгляд подальше от чужого лица. правда ведь – губы, как губы, вот только почему-то с того самого дня если глаза ренджуна вновь гуляли по карамельной коже и касались своим вниманием этих губ, то, как бы рен ни старался, а всё равно застревал взглядом на них. и после не мог перестать думать – первое время он даже и не понимал, о чём именно думал. но, кажется, осознал всю горькую правду, когда джено и хэчан уговорили пойти с ними на вечеринку – с чего вдруг это, ренджун так и не понял, однако именно тогда всё для него и началось. пьяный донхёк – как текила с раскалённой карамелью, клубничным сиропом, топлённым шоколадом. такому донхёку невозможно противостоять, такого донхёка не захочет отпускать даже самый истиный гомофоб, что уж говорить о ренджуне, который давно понял, что стал слаб перед парнями. — я домой хочу, — хэчан уронил голову на плечо ренджуна, и тот привычно фыркнул. но когда руки ли заскользили по его талии, обжигающе стянули её, стали прижимать к себе ближе, рен почувствовал, как это... вкусно? как вкусно ощущать донхёка вот так; от него пахло развязностью, алкоголем и чем-то ужасно сладким – цветами? фруктами? – хуан вздрогнул, когда чужое дыхание коснулось его шеи. как же приятно хёк тёрся об него, низким шёпотом-дыханием что-то то ли просто бормоча, то ли напевая. — мне отвезти его? — неохотно спросил рен, на что джено слабо кивнул и начал предупреждать о последствиях. — только поаккуратнее, он может прилипнуть к тебе и решить не отпускать. но, в общем, он, кажется, уже... хёк повис на реновых плечах, отпускать и правда он его не собирался. ренджун вздохнул, нетерпеливо подрываясь с места и двигаясь прочь, но так и не смог покинуть здание быстро, как хотелось. в один момент ли просто прижал его к стене и перекрыл возможность дышать, говорить, останавливать. язык открыто заскользил по нижней губе, сладко потягивая в животе, вошёл внутрь. так быстро, так приятно, так непонятно. о, боже, тот глупый список вообще не врал!.. ренджун сжал футболку на чужой спине, впился пальцами в играющие лопатки, ведь донхёк игриво ластился к нему, прижимался, напирал с силой, извивался в его руках. ренджун задыхался в его губах – голова кружилась, словно он на карусели, а вовсе не зажат руками парня. в груди становилось просто невыносимо: взрывалась карамель, хрустели рёбра. ренджуну было плохо до безумия, начинало тошнить – возбуждение и алкоголь превратились в жуткое месиво в желудке, вырываясь наружу. как дышать, когда донхёк – весь оставшийся воздух, но с ним остаётся только задыхаться и кричать о помощи? рен с дрожью вздохнул, когда хэчан убрал на секунду губы – промычал, когда ли облизал уголок его губ, целуя туда же. неужели сейчас будет по-новой?.. пьяный донхёк – как текила, с ним так тяжело, каждый вдох – пожар, выдох – сладкое проклятие. его _невозможно_ оттолкнуть. ноги отказались держать ренджуна, он опустился по стенке вниз, бёдрами коснулся пола, хэчан потянулся за ним. раздвинул ноги, ладонями упёрся в бёдра, и его колыхнуло прямо на хуана; ли зацепил зубами губы, вынуждая рена побито проскулить в них – от боли, от смятения, от ужасно сильного удовольствия, – мягко поцеловал в раскрасневшуюся припухлость. смена безумия на нежность – в этом весь хэчан даже сейчас. — мне нравится с тобой, — пролепетал он, теперь коленями прижимая бёдра, а руками держась за плечи; дышал на ухо, затем отстранил лицо, исследуя глаза напротив. ренджун почти что плакал. никогда раннее он не чувствовал себя таким слабым и открытым перед кем-то – одновременно никогда раннее не было ему настолько хорошо. он не выдержал больше бездейственного наблюдающего взгляда со стороны ли, сам схватил за оголяющий ключицы ворот, поцеловал в губы, смотря в глаза хёка; тот так нагло и приторно смотрел в ответ, щёки рена загорелись. донхёк оказался до ужаса вкусным и чудесным. ренджун не отталкивал его ни пока тот прикусывал его щёку, ни пока вылизывал его язык, ни пока оставлял цветные синяки-засосы на губах. обоим хотелось в ту ночь ещё больше, чем уже было – сейчас же этого хочется только ренджуну. но он всё равно считает, что это и к лучшему, что хёк был слишком пьян, чтобы вспомнить произошедшее на вечеринке. . . . — хёк... ренджун нервно сжимает донхёкову рубашку, рассеянно краснеет, поднимая глаза к чужим и опуская обратно от возникшего из ниоткуда стыда. он медленно опускает голову на грудь парня, руки дрожат. целоваться с донхёком на трезвую голову... оказывается это сламливает его куда сильнее, чем тот невыносимый поцелуй по пьне. — ты же не думал, что я всё забыл? хэчан проводит рукой по лопаткам, глупо улыбаясь, второй зарывается в упавших на его грудь волосах, и ренджун заметно вздрагивает от его слов. неужели он всё это время помнил..? — ну, конечно, ты именно так и думал, — голос хёка сейчас такой до безумия мягкий, тёплый; как же рену это льстит! ему до дрожи костей нравится, как хэчан говорит с ним сейчас. хочется выплакаться ему в грудь – хуану слишком нравится топиться в хёковых руках. от него разит приторной карамелью и распускающейся липой; так неспокойно в груди китайца, что хочется кричать. — я... пытался забыть это. но ты был таким хорошим... я не мог забыть то, каким милым ты выглядел передо мной тогда. айгу, ты и сейчас такой же милый! хуан ренджун, подними лицо! рен закусывает губу и жмурит глаза, тихо выдыхая. слишком медленно он отрывает лоб от груди, показывает томный взгляд из-под взбитой чёлки. глаза блестят, губы жалобно содрагаются, дыхание незаметно учащается – ренджун снова норовит начать задыхаться. донхёк колеблется, издавая сжатый звук трепета. теперь он кусает губу; перед хуаном он сам бессилен, но, боже, как возбуждающе красиво сейчас выглядит парень! хёк прикрывает глаза, наклоняясь близко-близко, слегка отдаёт румянцем на щеке, когда губами касается чужой. поднимается выше, целует в уголок глаза, в бровь, раздвигает носиком пряди, оставляет мокрый поцелуй на лбу, вновь опускается к щеке, ощущая соль на своих губах. ли открывает глаза, замечая слёзы под нижними веками. — плакса. — видел бы ты свои красные щёки!! рен вскрикивает, отталкивая хэчана от себя и зажмуривая глаза – слёзы брызгают от этого снова. донхёк хихикает: будто бы ему дело есть до своего смущения, когда ренджун такой на редкость чувствительный и растроганный перед ним. он сокращает дистанцию, хотя хуан и настойчиво пытается противостоять, и зажимает его в своих объятиях, громко улыбаясь. — милашка-милашка-милашка~! — прекрати! хёк! если кто-то увидит!.. — ренджун не договаривает, ведь хэчан вовремя целует в уголок губ, и ренджуну остаётся только жалобно выдохнуть-проскулить. он надувает губы, опуская глаза вниз. — нам пора бы возвращаться. — что? — рен поднимает макушку, уже забыв о марке с джено, и его тут же тянут за руку, не давая времени на какие-либо раздумья. донхёк оборачивается, лукаво улыбаясь рену одними глазами. он резко подаётся к нему вперёд и снова чмокает, куда успевает, ведь парень старательно принимает попытку увернуться. теперь улыбка возникает на самих губах, глаза блестят от волнения и радости. — теперь мы можем больше не сдерживаться! инджун-а, я так счастлив, — хёк подкрадывается к лицу, почти упираясь лбом в чужой, и рен сокрушённо пытается закатить глаза, чему хёк умиляется, смеясь. — пабо, — ренджун толкается, хмуря брови. хэчан такой дурачок; его хочется поколотить, а потом снова целоваться с ним без конца. хёк собственнически и резво переплетает пальцы и сжимает руку старшего в своей. хорошо, что хуан ренджун ещё не знает, какие у хэчана на него планы: ли усмехается у себя в голове, от приятного волнения крепче сжимая чужую руку в своей. бедняжка ренджун. это только начало.