***
Вечер прошёл до безобразия бурно и скучно — поиграв в карты, выпив остатки той бодяги, что принёс Кобальт, и закинувшись винтами, мы поговорили о том, как неплохо будет завтра пострелять в радскорпионов, сходить в Клодлин и обменять железки на дурь, а потом снова напиться, закинуться и всё сначала. Признаться честно, меня часто тревожили мысли по этому поводу. Неужели вот так пройдёт вся моя жизнь? Когда-то это казалось невероятно крутым, а сейчас приходит понимание, что вечно разгуливать не очень то… Рационально. Впрочем, именно благодаря смеси винта и алкоголя я едва доползла до кровати, рухнув на грязный, воняющий мертвечиной матрац, и отрубилась почти моментально. Сны тоже всегда были утомляюще одинаковыми — смесь кислотных красок, образов и голосов, которые редко сменялись знакомыми мне местами — тёмный подвал с кучей труб, запах гари, нескончаемая дорога под палящим солнцем… Всё это было невыносимо трудно вспоминать. Вот только лучше бы эти сны продолжились, чем резко прервались звуком выстрела неподалёку, который выбил из сна меня и, судя по всему, остальных. — Утырки, засада! — проревел Кобальт откуда-то с улицы. Я резко подскочила, отчего в голову словно шальная пуля ударило похмелье, едва снова не приложив меня. Судя по медленным и рваным движениям остальных, они чувствовали то же самое: Цацка споткнулась о свою же ногу, едва головой не влетев в стену, а Билл, судорожно натягивая штаны, схватил свой ржавый дробовик и выскочил на улицу. Мотнув головой чтобы согнать пелену с глаз, я, взяв варминт-винтовку и дрожащими руками её зарядив, также выбежала на улицу, начиная стрелять в мелькавшие за ветхим бетонным заборчиком силуэты. Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, насколько глубоко мы оказались в заднице.***
Едва я выбежала на улицу, как мне предстало весьма не обнадёживающее зрелище — куча чуваков осадили нас, и один Кобальт, спрятавшись за грудой хлама, что мы когда-то выкинули из дома, пытался отстреливаться, пока что ещё сдерживая врагов на достаточном расстоянии. Я начала стрелять из дверного проёма, то и дело прячась от метких вражеских пуль. Лишь пару раз удача помогла мне не схватить свинец в висок. Даже едва выглядывая мельком, я уже заметила нечто странное. Нападавшие были отнюдь не мстившими за родных поселенцами ближайших городов, не чужеземными караванщиками и не возомнившими себя героями выходцами из убежищ. Они носили боевую броню, мать её! Исцарапанную, местами ржавую и дырявую, но даже за один такой комплект Паршивец бы продал нас всех с потрохами! Да и пушки у них были что надо — я даже видела одного придурка, который засел на позиции с гранатомётом! Хотя было странно, что он не стрелял, словно дожидаясь, пока мы соберемся вместе, дабы устроить кровавый фарш и фейерверки. А может, им оно было и не нужно — внезапно показался человек в силовой броне — даю руку на отсечение, громадная махина! В его руках был чёртов миниган, и я не успела опомниться, как Кобальт, что собирался кинуть гранату, оказался живым решетом под целым градом вражеских пуль! Я мигом укрылась за мусорным баком, стараясь особо не дышать. Дела, что называется, шли по пизде. Это были какие-то наёмники, если вообще не какая-нибудь армия. Я бы даже не удивилась, будь у них несколько винтокрылов и ручные когти смерти. Не стоило и говорить, какой тупой идеей были действия Цацки — она выбежала с одним тесаком! Кажется, эта дура успела таки кому-то разрубить плечо, прежде чем и её разорвало на куски этим миниганом. Обычно банды рейдеров при нападениях всегда стремились переманить чужих на свою сторону, ведь нет ничего более славного, чем зрелище, когда босса банды разделывают как свинью его же бывшие подручные, а уж потом их новый босс похвалит сильных, а слабых позволит избить веселья ради… Но это были не рейдеры, и принимать кого-то к себе они явно не были намерены. А я ведь впервые в жизни сомневалась, по крайней мере, так мне казалось. Кровью Цацки и её измельчённым мясом меня здорово окатило, и я просто сидела там, не зная, что делать. Я слишком молода, чтобы умереть, и не узнать, за что! Какого хрена здесь понадобилось этим подонкам?! Мне стоило сматываться как можно быстрее! К счастью, шанс мне представился отличный.***
Билл и Паршивец выбежали из дома и осадили врагов всем, что у нас было, но стоя вместе, они стали той самой значимой мишенью для ублюдка с гранатомётом. Куча пыли и дыма поднялись в воздух, отличная завеса. Думаю, никто меня винить уже не станет — я встала и рванула прочь. Но даже за этой завесой мой силуэт был отлично виден, и какой-то ублюдок метко выстрелил прямо в меня. Признаться, ещё ни разу в меня не стреляли, при этом попадая. Притом точно в спину! Из груди выбило воздух, а резкий жар словно парализовал тело, заставляя упасть в канаву. Боль была такой сильной и жгучей, что я даже не могла дышать или двигаться. Чёртова пуля явно застряла где-то внутри. Впрочем, возможно, именно боль меня тогда спасла. Кашляя, к краю канавы подошёл один из наёмников, и скупо глянул на моё тело. Наверное, я бы и сама подумала, что кони двинула, а ему было то ли плевать, то ли патроны тратить жалко… Ну, мне было бы жалко, хотя у таких наёмников патроны наверняка можно на завтрак жрать. — Здесь всё, босс. — Сказал наёмник, отходя. Тяжелые шаги человека в силовой броне заглушили мои тихие попытки вдохнуть, больше похожие на тихое бульканье. — Обыскать сектор. Убить, если найдёте ещё кого-то. — Сказал их главный, и, судя по звукам, наёмники подчинялись, заходя в дом и копаясь там. В этот самый момент я поняла, что если не свалю сейчас, то наверняка эти придурки, не найдя ничего ценного в доме, попробуют покопаться в карманах трупов, и очень скоро поймут, что я ещё жива, после чего, конечно же, добьют. Всё ещё было не ясно, что этим крутым парням понадобилось в обычной лачуге обычных торчков-убийц. Может, кто-то хотел отомстить Паршивцу? Врагов у него было достаточно, но мне кажется, что даже он не был настолько тупым, чтобы перейти дорогу таким наёмникам. А может, это какой-то привет от его семьи из прошлого? Вот только у рейдеров семьями не живут, ну, точнее, такое бывает редко, да и всем друг на друга плевать. В любом случае, мне не хотелось бы узнать это сейчас. Они наверняка доберутся до меня. Ну уж нет. Первое рейдерское правило — пожалеешь, если сразу не добил. Кряхтя, я попыталась ползти. Боль пронзала моё тело, но звуки переворачивающихся шкафов и переговоров наёмников подстегнули мой страх, и я начала тащить свою тушу отсюда прочь. Это было больно, тяжело и больно, но я продолжала ползти по этой канаве, по радиационным лужам и невесть каким отходам, руками сгребая землю, пыль и песок. Дышать становилось всё труднее, а боль становилась то невыносимой, заставляя мычать как изнасилованный брамин, то почти незаметной на фоне физического изнурения моего тела и кипящего в крови адреналина. Похмелье, как на зло, тоже не хотело оставить меня в покое. Пуская кровавые слюни, я ползла и ползла по этой, казалось, бесконечной канаве, пока на пустошь не опустилась тёмная ночь. Ферма была далеко позади, и, признаться честно, я удивлена, как на смрадный запах крови не сбежались все хищники в округе. В конце концов, перед глазами то и дело появлялась пелена, а зрение мутнело. Последние силы начали меня покидать, и возле какой-то дороги, под небольшим деревянным мостом, я сдалась, хрипло кашляя. Больше моё тело не могло такого вынести. Вокруг было на удивление тихо, так что я старалась не привлекать к себе лишнего внимания, негромко захлёбываясь кровью и слезами. Ненавижу слёзы, от них так болит голова, но сейчас я была во власти тела и чувств. Больше не было боли, было лишь сплошное изнурение и желание спать. В этот момент моей последней мыслью было мимолётное раскаяние, утонувшее в пучине гаснущего сознания — вот так я и умру, подобно многим рейдерам до и после меня: в грязной радиационной канаве, истекая кровью и слюнями. Достойный конец недостойной жизни. И мои глаза сами собой закрылись, позволяя какой-то предсмертной агонии и одновременному покою накрыть меня, как одеяло. По крайней мере, я тихо сдохла подальше от собственных убийц.