***
Судорожно дыша, я открываю глаза. Всё вокруг вертится и плывет, словно я трижды прокатилась на чёртовой карусели. Может, я бы даже не сдержала рвоту, будь в желудке хоть что-то. Это и есть рай? Или я переродилась? Или меня похитили какие-то придурки? Что ж, думаю, я скоро это узнаю, но сейчас я даже не могла поднять руку, чтобы посмотреть на неё. Как же всё-таки тошнило. Словно из-под толщи радиоактивной воды до меня донёсся чей-то голос. Говори-говори, пока можешь, потому что когда я встану, то мы здесь всё снесём! Ох, точно, «мы» больше не было… Ну, рейдер и один в поле воин тоже. Нервно сглатывая ком в горле, чувствуя привкус крови и каких-то горьких медикаментов, я отворачиваю голову, пытаясь дышать ровно. Как странно, не было никакой боли. Я вообще не чувствовала своё тело. Это вызывало у меня великую радость и в то же время страх. Меня что, парализовало?! Кажется, кто-то помахал рукой перед моим лицом, но взгляд предательски не фокусировался. Может, я всё-таки мертва, а это какая-то проекция сознания? В любом случае, мне уже было плевать. Признаю, одинокий рейдер — мёртвый рейдер, ведь не зря же даже презирая друг друга мы сбиваемся в банды. — Ты меня слышишь? — донёсся до меня чей-то вопрос. Зрение немного прояснилось, и я смогла повернуть голову, чтобы увидеть силуэт человека в белом халате. Врач, что ли? — Похоже, что да. Кажется, я переборщил с обезболивающим, но это скоро пройдёт. Ах, обезболивающее, какое прекрасное средство! Жаль нельзя всегда вот так лежать, не чувствуя абсолютно ни-че-го, ни физически, ни морально. Лучше только смерть, быстрая, но достойная. Я не обратила внимание на то, как «врач» вколол что-то, отчего довольно быстро мне стало лучше… А затем и хуже. Я снова стала чувствовать тело, но вместе с тем — боль от пулевого ранения и головную боль. — Вот так-то лучше. Говорить можешь? — Ухум. — Попыталась произнести я. Сейчас мне меньше всего хотелось беседовать. — Тебя нашли торговцы и принесли сюда. Это клиника города Виктория. Виктория? Кажется, этот город был довольно далеко на юге… Тем же лучше мне, ведь если бы люди узнали, что я рейдер, то так и оставили бы сдыхать в канаве. — Где моё снаряжение? — с некоторым трудом мною произносились слова, словно лёгкие всё ещё были залиты кровью. — М-м-м… Бóльшая его часть взята в залог. Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы достать пулю и очистить тебя от невесть какой химии в крови. Но твоя одежда здесь. — Залог?! — я довольно резко села, отчего в голову словно бы прилетел заряд из гранатомёта. Доктор бережно уложил меня обратно. — М-да. Лечение здесь не бесплатное, так что придётся тебе задержаться в городе. Типичная ситуация. Рейдеры хотя бы честны, когда говорят, что им на тебя плевать… Ну, по крайней мере, на меня не нацепили взрывающийся ошейник, так что ещё был шанс сбежать, прихватив с собой пожитки.***
— Говоришь, тебя зовут Урза? — риторически спросил шериф города, заполняя какие-то бумажки. — Странное имечко. Ты, случаем, не из миннесотских дикарей? Я без особой инициативы покачала головой. Сидя на довольно неудобном деревянном стуле, который, казалось, пережил сразу три Великих войны, я рассматривала офис шерифа. Какие-то кривые плакаты прошлого висели на стенах: «Задай жара комми!», «Америка надеется на тебя!», «Вступай в нашу доблестную армию!». Не знаю уж, почему такие плакаты шериф не срывал, но лично мне они показались интересными. Наверное, интересными они казались всем, пока ядерное пекло не снесло всё к чертям. — Хорошо, я могу предложить тебе поработать в местном баре, прошлый работник, кхм, поругался с приезжими и получил в висок пулю. Но думаю, что тебе волноваться не о чем, мы усилили охрану с тех пор. — А нет какой-нибудь другой работы? — уныло спросила я, перспектива иметь дела с пьяными караванщиками казалась мне просто ужасной, а ещё хуже: получить пулю в висок как предыдущий бедолага. — Ну, ты можешь убирать загоны для браминов. Я раздражительно топнула ногой. Похоже, выбора у меня не было, лучше уж пялиться на бухающих мужланов, чем чистить дерьмо браминов, так что на это предложение я всё-таки согласилась. Поработаю здесь, верну свою винтовку, а потом, может, вернусь на бывшую базу Удильщиков и заберу то, что не забрали наёмники, если им при том вооружении вообще нужно было мародёрствовать.***
Следующие несколько недель прошли довольно быстро, но едва ли не расплавили мне мозг. Постоянные головные боли смешались с трудностью дыхания, может, от той пули, а может, от винта, плюс ко всему у меня началась жёсткая ломка, из-за чего я разбила какую-то бутылку. Благо, тогда удалось выкрутиться и свалить всё на одного караванщика, перебравшего с виски. Не хватало мне ещё одного невыплаченного долга. Чем дольше я оставалась в Виктории, тем страннее мне казался этот город. Жители-то здесь были самые обычные, но вот дома до странности крепкие, бетонные. С них, конечно, обсыпалась штукатурка, да и электричества в городе не было, но я ещё не видела таких маленьких поселений, которые были бы построены так тщательно. Тем более, ещё до Великой войны здесь была довольно высокая бетонная стена, колонны которой казались мне какими-то… Пустыми. Словно там должна быть турель или какой-нибудь фонарь. Чёрт, да всё в этом городе казалось мне странным! Мой глаз уже дергался от довоенных плакатов, и самое главное — в городе жила эта тупая железка Мистер Свобода, который клеил сорванные другими плакаты снова, а ещё здоровался никак иначе чем «Доброго вам утречка, граждане Великой Америки!». Ей богу, будь у меня ствол, я бы уже прикончила этого робота. Жаль, что всё имущество у меня забрали. Даже какую-нибудь трубу не дали, и чем прикажете защищаться, если вдруг на меня нападут, умники? В общем, жизнь здесь была не сахар, да и многие обходили меня стороной, будто бы что-то подозревая, или, может, узнавая меня, но это скорее радовало, чем беспокоило, ведь не хватало ко всему ещё и раздражающих любвеобильных «друзей» рядом. На самом деле, мне действительно хотелось просто спокойствия. Хотя бы пару дней. — Плесни виски, дочь, — садясь за барную стойку, как-то вечером сказал мне старик. Без особого радушия к гостю, я налила виски в грязный стакан, других ведь всё равно не было. И тогда пожилой мужчина неожиданно разговорился. Уже даже начинало темнеть, люди уходили в дома, да и я хотела бы лечь спать, а старик всё говорил и говорил… На удивление, однако, меня это не раздражало. Дед оказался бывшим старателем, рассказал, что прибыл откуда-то из Калифорнии или вроде того, скрывался от закона. Убил однажды мудака, который лез к его дочери, и поделом, я считаю. А его хотели арестовать, вот он и сбежал, оставив всю семью там, у побережья. Грустная история, а может, это я расчувствовалась из-за всего происходящего вокруг. Всю ночь потом не могла уснуть из-за дебатов с собой. Запреты на убийства в пустоши звучали для меня как полный бред, но может, нам действительно нужно было вернуться к старым порядкам умершего мира? С другой стороны, половина людей читать не могли, а здесь речь про какие-то законы… Денег у меня не было совсем — всё заработанное шло в клинику спасшему меня врачу, хотя кто его вообще просил? Даже одежду не могла поменять, пришлось однажды ночью постирать её возле крана с питьевой водой, пока никто не видел, а то дрянной запах крови и грязи из той канавы отпугивал любых посетителей, а мне, знаете ли, не хочется всю жизнь торчать в этой дыре. Хотя бы койку мне дали — гнилой матрас прямо за баром, под открытым небом, а вот о еде речи даже не шло — жрала остатки, немного крала… Ну или много крала. К счастью, благодаря отсутствию освещения ночью было очень легко копаться на складе. И думала так не одна я — однажды едва не столкнулась с каким-то парнем, который выходил со склада на цыпочках в обнимку с парой пачек «сахарных бомб». Не думаю, что узнаю, кто это был, да и не стану делать вид, что мне не плевать. На второй неделе унылой жизни здесь я заметила кое-что странное, а именно — чудаковатый уличный туалет. Прежде, чем вы решите, что я окончательно свихнулась из-за ощущения, что без винта с меня слезает кожа, я отвечу — туда никто не ходил, да и в туалете… Не было туалета. И стоял он не вдали от зданий, а прямо-таки спиной к складу. Зуб даю, там был какой-то потайной ход. Короче говоря, не жизнь, а скука, но очень скоро я пожалела о том, что спокойная жизнь была закончена. Причём, закончилась мертвецкая идиллия очень забавно — рейдерами. Одним вечером в город вломилась целая банда, я бы сказала, абсолютно обычная — пена изо рта, звериная жестокость и полная непредсказуемость. Вот один шел на охранника со ржавым самодельным ружьем, а потом бросил его и… Вцепился противнику зубами в шею! То ещё зрелище было, честно сказать. Я в это время отсиживалась за барной стойкой, выставив весь алкоголь под неё, чтобы эти больные не забрали всё. И вот, сидя в своем укрытии, я думала… И вот так живут обычные люди? Прячутся за барными стойками, податливо отдавая всё, что имели, лишь бы сохранить свои жалкие жизни? Чёрт возьми, это была не я! Всё это вокруг… Странные ощущения из-за ломки, эмоции пережитого недавно страха, боль и крики окружающих меня рейдеров и охранников — всё это словно смешалось в один. Может, просто схватить накопленные крышки и свалить отсюда? Впрочем, мне не нужны дурные слухи, вдруг те наёмники тогда решат добить меня, по какой бы причине им это не было нужно. Главное правило пустошей — не суйся туда, куда не просят, и проживешь немного дольше. В своё время это, конечно, спасло мне жизнь, но ещё раз испытывать судьбу совсем не хотелось… В конце концов, охрана ведь справится, да? Хотя звуки криков женщин, выстрелы и рёв какой-то цепной пилы говорили об обратном. Вокруг свистели пули и творился полный хаос. Когда в барную витрину влетел один рейдер, которого, очевидно, сюда благородно толкнули, желая свернуть шею, я не медлила. Схватив ближайшую ко мне вещь — тяжёлый гаечный ключ, которым я иногда открывала бутылки, я легко вскрыла этому уроду черепную коробку, нанеся несколько тяжелых ударов, пока булькающие звуки не затихли. Мои руки дрожали, и я почти инстинктивно начала копаться в карманах этого рейдера… Целый винт! Чёрт, сейчас не время… Но под кожей будто начали ползать радтараканы, вынуждая меня забыть обо всем и принять этот мерзкий наркотик. О, чёрт! Я никогда не была так рада дури, как сейчас!