медуза

Арно, только переступившему порог «Медузы», потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно не так. Музыка. В баре играл лёгкий, текучий, ненавязчивый джаз без слов, прямо такой, для души, как из плейлиста с релаксационной музыкой для засыпания, — и он был слишком далёк от того, что иногда ставил Джастин под настроение. Он во время своих смен постоянно выбирал что-нибудь на потанцевать, даже если был раздражён или расстроен, потому что, эм, его вечно молодая, вечно использующая свои таланты как формы эскапизма натура(тм)? На вопрос Арно он задал встречный, типа, «а кто мне запретит в моём же баре топить грусть или злость в танце?» — тот согласился, правда, слёзно попросив, чтобы Джастин прекратил крутиться с шейкером в руках и убивать коктейли ещё на стадии попадания в него, и понял, что вообще-то делает так же, обычно минимум по два-три часа из пяти отведённых шатаясь по клубам Сан-Джуниперо и слушая Дэвида Боуи вместо терапии. В этом они с Джастином прекрасно сходились. Игравший сейчас душевный джаз же был похож скорее не на терапию, а на гипноз. Он скучный, как слабоалкогольное пиво: в голову не ударяет, сколько ни пей, только кемарить хочется. Арно остановился на трёх варианта происходящего: либо бар захвачен, либо Джастин взял нового бармена, когда как самого его, очевидно, здесь не было, либо бар захвачен новым барменом. Шутки шутками, а последнее Савиньяк не спешил исключать, потому что он навряд ли бы взял на работу человека с настолько неприветливым лицом. Он был красивым, он был грациозным, он выглядел так, будто сейчас плюнет посетителю в стакан, когда тот отвернётся. Арно ещё стоял поодаль, не решаясь подойти, потому не мог чётко разглядеть всего, но то, что он видел, вызывало в нём очень противоречивые чувства: такая внешность — и при этом аура «я откушу тебе ебало, если ты подойдёшь ко мне с чем-то кроме просьбы сделать коктейль»? Вопиющая бифобия в сторону Савиньяка лично, потому что в его маленьком манямирочке (Сан-Джуниперо) никогда не бывало так, что бармены с очаровательными сиреневыми кудрями и явно хорошим вкусом в одежде слушали подобный кошмар и выглядели настолько неоткрытыми к общению. Парень до сих пор ни разу не улыбнулся, хотя Арно мог поклясться, что он бы сражал искренними улыбками наповал, если бы не имел неизлечимого онемения в области рта. Савиньяк быстро подобрался поближе, чтобы рассмотреть лицо: непроницаемое, узкое, точёное, сплошь из резких, как начерченных по линейке, прямых — он и сам в целом выглядел куда более по-юношески угловатым, чем тот же Джастин, но подобно ему лёгким и худым, а при этом совсем изяществом тела не пользовался — любые махинации со стаканами и его движения были доведены до крайней степени чёткости и твёрдости. Он не делал ровно ни больше, ни меньше положенного, и со временем мысль о неписи перестала казаться такой смешной. У Арно были вопросы. Много. Обычно Джастин брал к себе дружелюбных, улыбчивых, открытых и явно получавших удовольствие от работы жителей (туристов, понятное дело, никаким боком не получалось пристроить), потому что определённая привязанность к ней — это единственное, что держало их здесь: деньги не имели никакого смысла. Ими просто не пользовались, всё и так можно было получить практически по щелчку пальцев. Да и, в общем-то, вся система держалось на честном слове, никаких письменных договоров и в помине не было. Джастин тоже стал здесь править бал как-то случайно и, похоже, задумался о своём положении только после прямого вопроса кого-то из близнецов ещё в начале их знакомства; в итоге, посмеявшись, он сказал: «если для того, чтобы быть владельцем, нужно всего лишь мешать красивые напитки, ставить хорошую музыку, слушать людей и следить, чтобы моих посетительниц никто не обижал, то да, я кто-то вроде негласного владельца». Преуменьшил, стоит сказать, он проводил здесь большую часть времени и всегда поддерживал порядок, чтобы раз в неделю-две его самолично нарушить оглушительным кавер-концертом на местной небольшой сцене — Арно, к счастью, удавалось попасть на несколько, и он никогда не видел «Медузу» настолько шумной и оживлённой как в те моменты. Хотя... в обычное время про неё тоже не скажешь, что она какая-то полудохлая или даже просто тихая, нет, поэтому Савиньяк, подумав об этом, смутился ещё сильнее. Сдавалось ему, что парень за стойкой не тащился от подобных мест, а в чём тогда был смысл? Откуда он вообще взялся? И куда подевался засранец Джастин, который взял к себе это полукибернетическое недоразумение (маркировка тона: мягко, с лёгким флёром надежды на «не суди книгу по обложке, не суди наполнение железа по внешнему виду») работать? Арно выждал момент, когда тот более менее остался один, без окруживших его посетителей, и решил, что вот сейчас будет два. Надо всё выведать. Надо спросить и может быть даже попробовать... — Извини, я здесь новенький, — Савиньяк залез на стул, стоявший поближе к бармену, поставил локоть на стол, подперев ладонью подбородок, и состроил уже идеально отработанное лицо миловидного флиртуна, — не подскажешь мне парочку хороших мест для свидания? Хочу пригласить кое-кого, но пока не знаю, что он любит. Сначала показалось, что парень его проигнорировал, но нет: он неторопливо закончил расставлять бутылки на места, явно стараясь соблюсти одинаковое расстояние между ними, и только тогда повернулся. Они столкнулись взглядами: Арно подумал, что он вблизи ещё лучше, чем с расстояния, бармен же, судя по молчанию, о том, что за долбоебская просьба и за какие грехи именно его об этом спросили. Ладно, ладно, они пока не говорили, ещё не всё потеряно. — Попробуйте пригласить на пляж, — сдержанно, немного скучающе ответил он, берясь протирать бокалы. — Многим нравится. То ли он хотел ответить совершенно по-другому, то ли не хотел отвечать вообще, однако ему не позволили рамки рабочей вежливости, которую он должен был соблюдать в общении с посетителями, — в любом случае Арно позабавило то, что он ещё не догадался, и слабоумной отваги от этого только прибавилось. — Тогда пойдем на пляж, когда твоя смена закончится? Савиньяк улыбался так очаровательно, как только умел, хотя на многое и не надеялся. Обычно с ним кокетничали и активно поддерживали разговор в ответ — а тут хорошо, если Арно хотя бы не накидают в панамку наидобрейших пожеланий найти себе кого-нибудь более подходящего, допивать свой коктейль и идти нахрен. Окей, шутка, он надеялся на лучшее (в случае этого парня, видимо, на кивок или ровное «можно»), поэтому продолжал держаться довольно уверенно. Оголтелый оптимизм и умение не плавать в разговоре — его залог успеха, который работал всегда и везде одинаково. Однако случались исключения, которые это только подтверждали. Если применимо сюда, конечно, ха-ха... Арно было сложно с этими исключениями, потому что с ними он обычно терялся. Что-то пошло не так, когда он заметил, как бармен, чуть перегнувшись через стойку, бросил короткий взгляд на часы, и услышал прямо над своей макушкой негромкое: — Полчаса подождёте? Он не менял тон голоса кардинально, но Арно удалость уловить толику заигрывания, такого, внезапного, заинтересованного, как будто всё-таки в нём что-то всколыхнулось. О. Ой. Ой-ой. Он поднял голову, чтобы заглянуть в лицо и проверить, что изменилось, и натолкнулся на чужой прищуренный, слегка надменный взгляд, смотрящий на него сверху вниз. Арно ненавидел, когда на него так смотрели, если честно, но сейчас в этом определённо было... что-то было. Ещё не стадия «наступи на меня, и я скажу спасибо», но её теоретические зачатки. Слишком редкая для Арно мысль, чтобы ему было совсем не стыдно, но он этого никак не показывал. Даже наоборот — пытался казаться ещё более нахальным, чем был на самом деле. — Если прямо здесь, то мне будет только в удовольствие. — Правда? — парень вскинул брови, наклонился, тоже оперевшись локтем на стойку, и шепнул в самое ухо: — Вообще, что до меня, то мне больше нравятся домашние свидания. Как хорошо, что он не видел лица Арно. У того на нём было всё написано: от «мозг помахал мне ручкой и сказал ”пока-пока, я тебе в ближайшее время явно не понадоблюсь”» до «куда ты тянешь руку, куда, мать твою, ты тянешь свою руку-» — она внезапно оказалась у ворота его футболки, слегка касаясь её и шеи холодными кончиками пальцев. Он совершенно не ебал, что парень хотел сделать, но вообще-то был не против, абсолютное good for him, зелёный свет и всё такое. Арно, сдерживая порыв отодвинуться от щекотных прикосновений, коротко вдохнул — чтобы тут же подавиться воздухом и подскочить от того, что на коже под тканью стало что-то холодить и таять, оставляя маленькие мокрые следы на груди и животе. Вероятно, Савиньяк бы не настолько сильно испугался, если бы ожидал подлянки и заранее знал, что конкретно у него окажется под одеждой, — а так он с паническим ужасом на лице отпрянул от стойки, схватился за края футболки, приподнял, затряс, и оттуда посыпалась оставшаяся ледяная крошка. Всего лишь ледяная крошка, но блять... Это безоговорочное первое место в топе десяти Сан-Джуниперо предательств. На втором месте тот факт, что он, возможно, теперь будет на месте Джастина по пятницам. Арно бы с чувством уязвлённой гордости и самовтыком насчёт того, что нужно было быть настороже, ожидая подобного, ушёл, но ему всё ещё жизненно необходимо обкашлять пару вопросиков. Первый: — Какого хрена ты- — Вам не хватило для остужения пыла? — невозмутимо бросил бармен, готовя чужой заказ. Арно закатил глаза и залез на стул обратно. Даже извиняться не собирался. Мудак. — Нет, — второй: — Теперь хотел спросить, где Джастин? — Подождите, пожалуйста, я немного занят. Ой-ой, важный какой. Ну да, главное сделать вид, что ничего не случилось и он здесь вообще не при чём. Савиньяк передразнил его у себя в голове, хотя мог бы побеситься в открытую, но не стал. Почему-то не хотелось, поэтому он вместо этого сидел нахохлившись, как воробей, со сложенными на груди руками и запахнутой университетской курточкой. Чтобы если снова вдруг возникнет желание запихать или вылить ему что-нибудь под футболку ещё, то оно бы ни за что не исполнилось, ага. Интересно, а хоть поговорить с ним нормально выйдет или тоже придётся пройти через пламя, лёд, молчаливое почти-презрение и прочие круги Заката? Арно ничуть не считал себя виноватым. Он бы запросто понял и принял обычный словесный отказ, потому что не имел привычки навязываться, а это было просто... грубо. Ли с Милем бы наверняка справедливо сказали забить, но теперь, когда стало очевидно, что это именно тот тип людей, к которым у Арно патологическая неприязнь, он не мог не реагировать острее, чем хотелось. Искал золото — нашёл медь, искал свой типаж — нашёл антитипаж, короче, ничего удивительного не будет в том, если он начнёт злиться даже на то, что тот не так подышал в его сторону. Бармен, вытирая руки полотенцем, наконец отозвался флегматично, даже несколько нехотя: — Поздравляю, вы ровно десятый. Можете получить напиток бесплатно, — Арно продолжал хмуриться и не знал, что и спросить дальше: что происходит, что за очередная провокация или почему ты такой. Парень же, заглядывая в недовольные непонимающие глаза, поспешил ему на помощь и пояснил чуть более вежливым тоном: — Я стою здесь всего полчаса, а вы ровно десятый человек, который меня об этом спрашивает. — Извини, не мог знать, — саркастично ответил Арно и развел руками. — Пришел всего пять минут назад. Так что? Он выдержал какую-то поистине театральную паузу, пока брал в руки тряпку и принимался протирать уже и так чистую поверхность стойки. — Ушёл встретиться с последней женой, с которой жил вплоть до своей смерти в сто пять лет, и их четверыми детьми. А что? Арно уставился на него в ожидании, когда он расколется и станет говорить с ним на одном языке сверстников, а не выканья, рофлов и шутеек, которых он не выкупал. Но нет, бармен продолжал с одним и тем же неизменным выражением лица наяривать тряпкой по столу, как будто его от души щёлкают по лбу за каждый не отдраенный сантиметр. — Джастин гейский гей и умер в двадцать шесть, что ты мне заливаешь тут? Он выдал очень тихое подобие смешка. — А, значит, вы близкие друзья. А они, видимо, тоже? Да откуда он взялся, от-ку-да? — Как ты это определил? — Все девятеро сказали, что я вру, но не ответили, почему именно. Джастин, конечно, страшно болтливый и не всегда пользуется головой, но не такой уж и доверчивый, поэтому делаю вывод, что вы ему приходитесь не просто знакомым посетителем, — выдал он почти на одном дыхании, отложил тряпку и посмотрел на Арно. — Так что будете? Оригинально, правда (как и его способ отшивать), но почему-то Савиньяк был уверен, что ему просто нравилось смотреть, как круглели от ужаса глаза посетителей. — Спасибо, что наш диалог теперь стал похож на человеческий, — Арно решил, что без одного стакана минимум тут явно не обойдёшься, недолго подумал и, поленившись вспоминать, спросил: — А что ты умеешь? Почему-то опять прозвучало так, будто он флиртовал. Ужасно. С ним — больше никогда в жизни. — Мешать коктейли. — Какие? — Разные. Невероятно. Великолепно. Блистательно. Более информативного и дружелюбного разговора у Арно в жизни не бывало. — Давай начнём с... «Маргариты»? — назвал он на рандом, и бармен, недолго подумав, молча кивнул и отвернулся. — Так как тебя зовут? Не будет же он говорить Джастину «тот придурок, которого ты поставил в пятницу». Нет, чисто теоретически он может, но... всё равно лучше было начать с формального знакомства, наверное. — Валентин, — бросил он через плечо и вдруг исчез под стойкой. Что, уже успел что-то уронить? У него ведь, кажется, ничего в руках пока не было. — Арно, если тебе интересно, — Савиньяк вздохнул и сразу ответил сам себе: нет. Ну и ладно, больше-то он ничего не собирался рассказывать, Валентин молчал и не... и не вылезал. Он до сих пор какого-то Леворукого сидел там, и это было подозрительно. — Что ты там делаешь? — «Маргариту», — с ноткой раздражения отозвался он. А. Всё нормально. Хотя... Арно начинал догадываться, в чём проблема. Он привстал, перегнулся через барную стойку, сначала заметил Валентина, сидящего на одном колене, а затем волшебную спасательную книжку с рецептами у него в руках и присвистнул. — А, ты не знаешь, как его делать? — так Савиньяк и думал. — Он же несложный. — Я просто давно его не делал, — холодно оправдался Валентин, не поднимая на него глаз. — Ну как, сначала солёную каёмочку... — Арно дразняще улыбнулся, принимая более удобную позу для наблюдения, а потом сменил тон на более нетерпеливый, когда понял, что Валентин, судя по бегающим глазам, и этого не знал. — Соль слева от тебя. Ниже. Не тупи, ещё ниже, — после раздражённого «тц» бармен наконец посмотрел на него и посмотрел очень хмуро и пристально. Арно прочёл это по-своему, как «вставай сюда сам, если такой умный» — и, ну, почему нет, если он очевидно знал лучше? — Дай я покажу. Савиньяк в мгновение ока оказался уже почти за стойкой, однако путь ему преградил Валентин. — Вы куда собрались? — таким возмущённым почти шипением, как будто он собирался всё разнести здесь, а не помочь. Арно прикусил язык и не дал сорваться с него излишней грубости, однако ответил в тон: — Спасать твою смену. Валентин поджал губы, посмотрел на него ещё несколько мгновений — и вдруг отступил. Похоже, проблемы у него действительно были, и не только с маргаритой. Тогда какого хрена он тут делал? Арно, конечно, видел барменов, которые только начинали работать, но обычно они как минимум знали, где что находилось, поэтому соображали быстро — а этот... ага, ещё бы полчаса сидел на полу, если бы Савиньяк его не растормошил. Валентин стоял чуть поодаль и следил за суетящимся Арно, который попутно пытался ему объяснить, хотя сам не очень понимал, для кого это делал. Может, в большей степени для себя любимого: ну а что, приятно знать, что ты всё ещё помнишь и умеешь, хотя не был за стойкой уже долгое время. — Запоминаешь? Валентин похлопал глазами и спокойно ответил: — Объёмы я бы всё равно так быстро не запомнил. — А что, каждый раз будешь в книжечку подсматривать? — заглянул ему в лицо Арно, проходя мимо. — Вы судите по одному коктейлю? Прежде чем ответить, Савиньяк взялся за шейкер, из-за чего отвечать пришлось немного громче, чем обычно: — Я за тобой наблюдал некоторое время и, скажу честно, сделаю твою работу лучше раза в три, хотя и не работаю в баре уже год. Арно уже понял, что Валентина было невозможно разозлить, прямо серьёзно раздраконить — он сейчас пытался его поддеть, но тот даже не фыркнул. Он делал по-другому, и это работало: под прямым, неподвижным взглядом Савиньяк действительно чувствовал себя некомфортно, хотя и не знал, выражение ли это злости такое или его перманентное состояние. — Вы здесь работали? — Не здесь. Вообще в Сан-Джуниперо в принципе. Я турист, — пояснил Арно, а затем с вернувшимся недовольством (обещал же больше ничего не рассказывать) бросил через плечо: — А ты тут как оказался? — Я здесь не работаю, — объяснил Валентин, глядя прямо в округлившиеся глаза Савиньяка, и убрал со стола уже ненужные инструменты. — Джастин попросил ненадолго подменить. Где он сам — я без понятия. Арно титаническими усилиями переборол желание бросить в него только что приготовленную маргариту. Блять, а сразу было сказать сложно? Тогда и... тогда никаких претензий не должно быть, получается, тогда Арно должен извиниться, получается, тогда зря быковал, получается... Он внимательно посмотрел на замолчавшего Валентина, отхлебнул коктейль — ух, как он любит самообслуживание — и убийственным тоном сказал: — Значит отойди и не отсвечивай, если не умеешь. Ага, сейчас, побежал он извиняться, волосы назад. Сам виноват, надо было сразу сказать, а не тянуть до последнего. — Он бы меня не поставил, если бы я не умел, — Валентин сложил на груди руки, ещё больше подобравшись. Арно подошёл почти вплотную и пожалел, что не выше сантиметров на пять, — а то тот снова смотрел на него сверху вниз, и это теперь бесило. — Уверен, что у него попросту не было выбора. Арно бы с удовольствием продолжил, если бы не возникшая за стойкой девушка с заказом, — пришлось снова сделать лицо миловидного флиртуна и принять. Ладно, это будет несложно, тем более знакомая «Медуза», да и всего полчаса до следующей смены, так что... Валентин вдруг случайно (Да? Нет?) пихнул его локтем под бок, пока тоже что-то делал. Он взял харрикейн, и стало понятно, что «что-то» — это тот же заказ. Арно подавил страдальческий стон — Создатель, он специально, да? — Не надо, — с нажимом сказал он, схватив Валентина за короткий рукав рубашки и притянув к себе. — Я сделаю. Или... — а может реально стоило плюнуть? — Если ты настолько против, то так уж и быть: оставлю тебя на произвол судьбы и ебись с этим как хочешь. У меня тоже свои дела здесь есть. В глазах Валентина мелькнуло что-то странное, похожее на тревогу. Либо Арно просто показалось. — Давайте так: мы будем работать вместе до конца смены и посмотрим, у кого будет больше положительных оценок от посетителей. А. О. О-о-о. Даже так. — И как оценивать? Валентин немного подумал. — Спрашивать, — расплывчато бросил он, бросив взгляд на ждущую посетительницу, и отошёл к морозильнику. Пф, да раз плюнуть: как будто мастерство и общительность Арно вкупе сравнятся с аккуратностью Валентина. Он честно любил споры и любил их вдвойне, если заведомо знал, что выиграет, поэтому грех было не согласиться. Всё равно никакие неотложные дела его не ждали, а так можно легко удовлетворить потребность повыебываться. Оба коктейля оказались на стойке почти одновременно. Девушка посмотрела на них с удивлением, перевела взгляд на барменов, и Арно почувствовал себя немного глупо: нет, они так не могут работать. Надо придумать что-то ещё. — Простите, мы поспорили, кто лучше справится с приготовлением, — вежливо объяснил Валентин. — Вас не затруднит попробовать оба и сказать, какой вам больше понравился по вкусу? И вердикт был: одинаковые. Они больше до девушки не докапывались, отпустив её за столик, но стало ещё очевиднее, что так не сработает. Арно в самый нужный момент вспомнил, как делал Джастин с барменами на «испытательном сроке» (звучало по-официальному стрёмно, но на деле вообще нет), и достал с нижней полочки прозрачную настольную визитницу. Однако на карточках были не данные бара, конечно, а шкала от одного до пяти. — Пусть отмечают здесь и бросают в стаканы, — Арно показал её Валентину. — Будем говорить, что это такая небольшая оплата. Или... в общем, говори что угодно, но выиграет тот, у кого будет суммарно больше баллов. — Далеко не все люди сговорчивые. Савиньяк приторно-ласково улыбнулся. — Взаимодействие с ними — это тоже часть работы. Валентин сначала косился на него и визитницу с некоторым недоверием, обдумывая, но в конце концов выдохнул и сказал: — Идёт. — Только без жульничества, — поспешно добавил Арно, когда тот уже встал вполоборота. Валентин слабо усмехнулся и сказал себе что-то под нос, из чего Савиньяк расслышал только «жульничество», «ваше» и «лицо». Ладно, неважно. Пусть бубнит сколько влезет. Они замолчали, и Арно снова обратил внимание на душевный джаз. Сначала захотелось спросить, его ли это выбор или заставили включить под дулом пистолета, но потом он передумал и без лишних слов поставил «Guns N’ Roses». Пошёл к кошкам, под то, что Валентин слушал, было невозможно работать. — Вы можете выбрать что-то более спокойное? — А вы можете перестать выкать, Валентин? — передразнил Арно. — Хорошо, — он согласно кивнул. — Я не выкаю, а вы- ты переключаешь. Пришлось переключить на «The Cure» — хотя тоже неплохо. Валентин больше не возражал да и в принципе никак к музыке не относился, в отличие от любящего подпевать и делать всё в ритм Арно. Интересно, а что он слушал тогда? Или такое тоже, просто никогда не выражал своей увлечённости? Савиньяку теперь казалось странным нахождение Валентина не просто в «Медузе», а в Сан-Джуниперо в целом. Он явно не бегал каждую пятницу по клубам, знакомился, пил или танцевал, однако... возможно, был здесь ради кого-то. Кого-то, кто либо наоборот любил подобные места и таскал Валентина за собой, либо уже не жил и... и тоже таскал Валентина за собой. Светлую голову Арно посетила страшная догадка, даже скорее ассоциативная, потому что он знал схожих историй немало. Он не так сильно верил в это предположение, однако вопросы «на всякий случай» ведь не карались законом, правильно? Через секунду он сообразил, что тут вообще не было законов и покарать его (льдом — обычным или эмоциональным) может разве что Валентин из-за неудобных личных вопросов. Оставалось понадеяться на то, что он проявит хоть каплю соучастия со своей стороны. Савиньяк ещё немного подождал, прежде чем настороженно уточнить у него: — Вы с Джастином друзья или... ближе? Валентин благодарно кивнул парню, который бросил заполненную карточку в его стакан, повернул голову к Арно, помедлил и с полувопросительной интонацией, как будто недопонял, ответил: — Или ближе. Арно открыл рот и тут же закрыл, осознав, что это не тот ответ, которого он ожидал. Чего. Чего. Это типо... у Джастина Придда не всегда был вкус, да? Или... — А сейчас что? — с той же настороженностью уточнил Арно, как бы невзначай, пока пересчитывал карточки у себя. Уже шесть, и все от четырёх до пяти. Валентин опять как-то странно посмотрел на него, ещё больше помрачнев. — Он не говорил обо мне? Савиньяк мотнул головой и больше в ответ ничего не получил. Типо, да, я вкинул информацию — переваривай как хочешь, спасибо, Валентин, почему ты, блять, настолько недружелюбный в отличие от своего парня, а? Это странно. Джастин бы сказал. Или Арно бы хоть раз его увидел, только если он не... — А ты каждую неделю здесь? — так тупо, что это уже третий вопрос таким вкрадчивым тоном, но Савиньяк себя простил, потому что у него в этот момент переворачивался мир. — В прошлый раз был, — ага, а Арно тогда не смог, потому что писал реферат. — До этого отсутствовал месяца четыре. Ах. Вот оно что. А они с Джастином знакомы где-то три, поэтому ни разу с Валентином не виделись. Мог бы и рассказать, что ли... Хотя Савиньяк обижался уже мало и редко, потому что, во-первых, на Джастина сложно обижаться, а во-вторых, он уже более менее привык, что дружба с ним похожа на интернетную, когда спустя месяц ты знаешь всех коллег с работы, но не знаешь возраста или фамилии, всё равно хотелось налететь в следующий раз с серьёзной предъявой. it's only that it's over and done for me it's already been and gone and i don't want another go around i don't want to start again no i don't want another go around А может, специально молчал? У Джастина был круг тем, которых он сначала лукаво избегал и оттаял только в процессе общения, наверняка такая засекреченная информация до сих пор остались. Валентин мог быть одной из таких тем, потому что... — Ты турист? — Да, — оу, тогда это грустно. — Что ты, снова моей скромной персоной вдруг заинтересовался? — Всего лишь составляю на тебя досье для жалобы, — Арно показал ему язык. Но Валентин всё равно мудак, к которому он, Создатель прости, подкатывал — ну да, в таком случае очевидно отказал в первую очередь из-за Джастина, только это не отменяло факта грубого отношения к Арно, такой нежной трепетной фиалочке с ранимым сердцем и чувствительной к температуре кожей. Как так вообще вышло? Они с Джастином же... они же разные как попса и классика, как «Отвёртка» и минералка, как пресноводная водоросль и тропическая рыбка, как... Арно окинул Валентина оценивающим взглядом: худой, высокий, бледный, ноги длинные, руки длинные, мягкий сиреневый цвет волос, возможно, подобранный не с первого раза, цветастая рубашка с коротким рукавом и довольно свободные джинсы с подворотами — просто, но со вкусом. Красивый. Может, и не водоросль. Коралл. Ну хорошо, хорошо, что-то в нём определённо было цепляющее, но характер походил на нечто около-лионелевское, если только-только с ним познакомиться, наверное (ну, Арно судить по себе не мог, только по «как Савиньяк заебал со своей дотошностью, он всегда такой?», «меня пугает твой брат» или «секси, но что с лицом, мать жива?» от, эм, разного рода знакомых). Они правда были чем-то похожи, только вот с ним Арно в сознательном возрасте научился уживаться и привык, а Валентин с теми же качествами... Блять, а Джастин с Лионелем ведь прекрасно ладили. Арно бы, конечно, предпочёл не вспоминать особо кринжовый флирт и шутки про «самого сексуального мужика в мире» (хотя вообще-то смешно, учитывая всегда сидящего рядом Эмиля), поэтому просто принял во внимание, что оно было и что-то да значило. Окей, предположим, у Джастина специфичный, странный, стрёмный, но типаж, о котором в приличном обществе не говорят, и Арно мысленно пообещал себе не осуждать его — тогда что, на этом расследование окончено? Вот, а говорил, что по стопам братьев не пойдёт. show me, show me, show me how you do that trick “the one that makes me scream" she said "the one that makes me laugh" she said and threw her arms around my neck Смысла жаловаться, что у них каждая первая песня про любовь, конечно, не было, но Арно решил попытать удачу и поискать что-нибудь, под что мог поколбаситься с комфортом и размахом, пока Валентин вдруг не остановил его: — Оставь, пожалуйста. Мне нравится. Арно как бы тоже, но только не сейчас. Хотя ладно, почему Валентин вообще должен влиять на это? Пусть будет — и совсем не потому, что ему нравилось. Савиньяк бросил короткий взгляд на часы: оставалось всего пятнадцать минут. Не то чтобы он нервничал или сомневался, но у Валентина с виду в стакане было примерно столько же визиток — и это немного напрягало. Совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы хотеть на него что-нибудь невзначай пролить, но понимать, что это абсолютно бесполезное занятие: любое пятно можно убрать по щелчку пальцев. Да и Арно первый взял с него слово не жульничать, так что сам он тем более не собирался его нарушать всерьёз. Ничего, всё и без этого хорошо. У него получалось, и получалось прекрасно — пятёрки, редкие четвёрки и уже пятьдесят два балла в сумме. Вряд ли Валентин, который каждый третий раз сползал вниз за книжкой, его обойдёт. Интересно, он у Савиньяка не спрашивал потому, что тот, по его мнению, мог послать и издевательски всучить справочник или потому, что слишком гордый? Арно, если честно, и сам не знал, что сделал бы в ответ на просьбу подсказать. Как ни странно, скорее всего помог бы. Ему несложно и приятно, а Валентина бы это не факт что спасло. i don't care if monday's blue tuesday's grey and wednesday too thursday i don't care about you it's friday i'm in love — О, и эту оставь. Тоже хорошая. Арно скрежетнул зубами, но снова не поменял: не хотел уступать и показывать, что ему правда было не очень удобно. Такое не поют рядом с бесящими людьми, чья каждая вторая фраза — издевательская. Эта наверняка тоже. А Валентин не суетился. В смысле, он и до этого не суетился, но сейчас вёл себя как-то иначе. Не так зажато, что ли. Просто по-естественному спокойно, а не так, будто ему прострелят колено за каждый лишний шаг. Особенно Арно удивился, когда до его уха донеслось смущённое «спасибо» — как бы спасибо и спасибо, но... сначала он скосил глаза буквально на долю секунды, а потом вернул их на Валентина и подзавис, увидев, что он улыбался. Слабо, сдержанно, однако без натяжки, — кажется, ему сделали комплимент насчёт волос. Ему шло. Ему правда шло. Не цвет волос — хотя это тоже — а улыбка. Так странно. С чего бы вдруг? А если бы Арно начал с комплимента, то ему бы ответили тем же? Ну, ему так, для науки. «The Cure» он всё-таки поменял на ретро в квадрате. you look like an angel walk like an angel talk like an angel but I got wise you're the devil in disguise Он отвернулся, больше не захотев смотреть, как Валентину стоили глазки (а что, а как, а почему ему — грустный смайлик), и спустя несколько мгновений налетел на него же, когда отошёл немного в сторону за трубочками. — У нас семь минут, — вдруг выпалил Арно, как будто понадеявшись увидеть хоть каплю паники в глазах напротив. Ну, не напротив, — чуть выше. Каланча сраная. — Я знаю, — Валентин учтиво кивнул, пройдя мимо. — Благодарю. Бля, может ему лет шестьдесят, если он изволил изъясняться так? Ну а что, грустная история двух влюблённых, которые познакомились в Сан-Джуниперо, причем оказалось, что одному чуть больше двадцати, а второй уже прожил большую часть жизни... — Сколько тебе лет в реальности? — Арно было стрёмно спросить и услышать ещё один ебанутый сюрприз, но рот открылся быстрее, чем сообразил мозг. Валентин тут же задал ответный вопрос: — А сколько дашь? Арно медленно повернулся. Он, конечно, не улыбался игриво или что-то в этом роде, но голову чуть склонил набок, расслабив лицо и слегка вскинув подбородок, — обычно жест заинтересованности, однако Савиньяк помолился, чтобы нет. Пусть отстанет от него со своими странными приколами, перестанет вести себя не менее странно и просто отвечает на вопросы. Он даже хотел засмеяться, честно, потому что не мог не вспомнить, как у Ли и Милле, с их слов, случались похожие диалоги с женщинами на работе — те кокетливо хихикали и крутили локоны, а потом получали в нос корочку и «за кражу в вашем случае полагается до двух лет лишения свободы» абсолютно будничным тоном. Но корочки у него, к сожалению, никакой не имелось, да и Валентин ничего противозаконного не совершил... По талигским меркам, по крайней мере. По сан-джуниперовским моральным всё ещё пошёл нахрен, Арно не веселила перспектива ждать нового пранка. — Знаешь, если судить по твоей речи... — Мне двадцать. — ...то ты студент какой-то очень специфичной специальности, — кое-как подхватил Савиньяк, чтобы закончить мысль. О, так всего на год старше, может, даже меньше... В таком случае трагичная история в духе форума некромантов с заголовком «мой парень старше меня в три раза, но я умер раньше!» отпадала. Валентин немного подумал, тряхнул головой и с расстановкой произнёс: — Тёмная магия, оккультизм и экстремальные виды умственной деятельности. — А-а, юрист, — сделал простой вывод Арно, потому что Джастин однажды точно так же описал свою учёбу, ещё добавив: «я изучал древнегальтарский, которым пугал знакомых, во время сессии открывал в себе скрытые способности вроде второго дыхания и третьего глаза и критиковал талигскую власть». Могли, кстати, в одном месте учиться, раз это был их общий мем, но Арно уже не стал спрашивать: время вышло, сменщик замаячил на горизонте. Пост сдали. Объяснять ничего не стали, а умотали считать в гримёрку-подсобку возле сцены. Валентин казался очень умиротворённым, держа свой стакан у груди, как свечу, Арно в свою очередь тоже старался не показывать ничего компрометирующего, хотя чувствовал лёгкий холодок в пальцах, которыми перебирал визитки. Где-то он свой азарт растерял по дороге мыслительного процесса: вроде как Савиньяк узнал основные моменты о Валентине, но тот всё равно вызывал слишком много вопросов. Не складывалось. Не выглядело достаточно правдоподобно. Не факт, что уложилось бы, даже если бы Джастин подтвердил лично. Валентин по-умному разложил бумажки на столике, как карты для гадания, отделив одни цифры от других, Арно же по-хаотичному считал в уме всё подряд. Кажется, сбился несколько раз, отвлекаясь на кое-чье серьёзное вдумчивое лицо (Энни Леннокс с плаката, да), но успел пересчитать два раза. Валентин тоже не торопился. — Семьдесят пять, — в итоге первым гордо огласил Арно, театральным жестом кладя стопку на стол. Валентин бросил на неё короткий взгляд, ничего не сказав, а потом снова перевёл его на свои визитки — блин, Савиньяк уже сам был готов посчитать за него, потому что это слишком долго. — Какой раз ты уже пересчитываешь? — Арно недовольно фыркнул. — Пятый? Валентин лёгким движением руки собрал визитки в стопку и, пока ровнял её, хрипловато ответил: — Семьдесят семь. — Пересчитай шестой! Они столкнулись взглядами: Арно, сложивший на груди руки, смотрел хмуро и недоверчиво, Валентин — с лёгким замешательством, судя по вскинутым бровям. Он молча протянул ему свои карточки широким, резким жестом, мол, считай сам — и Арно снова сел на ступеньки, чтобы этим заняться. Ну если Валентин ещё и считать не умел... Один раз Савиньяк пересчитал своим способом, во второй — как Валентин, в третий — на одной из визиток выписал все цифры. Сходилось. Блять, сходилось — действительно семьдесят семь. Бред какой-то. У себя снова пересчитать, что ли? — Что-то не так, Арно? У Валентина снова была слегка наклонена голова, а сам он с невиннейшим видом перебирал чужую стопку, хотя Савиньяк слышал по голосу, что он, зараза ебаная, дразнился. О, нет-нет, успокаивать он его явно не собирался: никакого ему «ты всё равно хорошо справился», «два балла — это никакущая разница» или банального рукопожатия — только взгляд сверху, наклон головы и едва заметный прищур глаз. Хотя, может, так даже лучше — пусть молчит. Арно ничего из вышеперечисленного не нужно было. Он сглотнул, озадаченно выскабливая ногтем пятёрку с визитки, как будто это могло что-то исправить. Неправда. Савиньяк определённо был лучше, а здесь сыграло слишком много субъективных факторов — он не любил оправдываться обстоятельствами, но сейчас это правда было так. Равными он тоже считать их не хотел, потому что ложь, пиздеж и провокация — чтобы Валентин, который без посторонней помощи не смог бы приготовить и половину заказов, был на одном уровне с Арно? Очень смешно. Очень хорошо и очень объективно, конечно. Чего ещё Савиньяк периодически не любил, так это своей самонадеянности и помеси стыда, злости и досады после того, как не оправдал своих же ожиданий. Ещё и Валентин стопроцентно заметил, насколько тот был уверен в себе за стойкой, поэтому Арно под его взглядом стало ещё хуже. Нет, всё-таки лучше бы говорил, чем молча смотрел с бесстрастным выражением лица, по которому ничего не скажешь. Дорогой дневник, мне не подобрать слов... — Ты не будешь против, если я тебя оставлю сейчас? Боюсь опоздать на встречу. Савиньяк закатил глаза, не позволяя слететь с языка совсем уж грубому «катись куда хочешь». Блин, надо было уйти раньше и с гордо поднятой головой, чтобы у Валентина не было лишнего повода позлорадствовать. — Да пожалуйста. — До свидания, Арно. Ключи на столе, — сказал он с приторной вежливостью уже у двери, стоя прямо над Савиньяком. — Может, ещё немного наберёшься опыта и в следующий раз справишься лучше. Он охуевший. Он охуевший. Арно швырнул в захлопнувшуюся дверь чужую стопку карточек, а потом, подумав, что Джастин бы не одобрил беспорядка, заставил её исчезнуть и подождал ещё немного, чтобы Валентин наверняка вышел. — В следующий раз справишься лучше, — пискляво передразнил его Арно, сцапал со стола ключи от гримёрки и добавил про себя ещё с десяток приличных и не очень приличных слов, поток которых у него сегодня и не думал заканчиваться. Не приведи Создатель, чтобы этот следующий раз случился.