прекрасное и (без)образное

ходить по рукам, раздавать кусочки сердца встречным-поперечным весело только поначалу. венти не вспомнит, когда впервые милый фарс разросся до трагедийного пафоса, когда сердце его — юное, доверчиво-наивное, без единого шрама — раскололось. он не знает и куда посыпались осколки битого стекла: вероятно, их смыло прибрежными волнами крошечного мондштадта, как и чувства все, и эмоции. он ходит к берегу каждый вечер, высматривает фрагменты сердечной мозаики, но не находит никак: то волны, агрессивные, бушующие холодной пеной, хватают за оголённые щиколотки, то солнце садится так скоро, что жизнь отмирает до нового восхода. северным ветром в груди завывает тщетное ожидание чуда, колебля желание возвратить потерянное. лёгкие разрывает от гипервентиляции. между вдохом и выдохом — иссякшая способность любить крепко и истинно. волны равнодушно бьются, скупые на жалость и сочувствие. крикливо заливаются над головой чайки — прогоняют подальше. единственный приют, где дозволено остаться венти — сяо. вот у кого любовь через край разливается, нереализованная, а потом гниёт, трансформируясь в саморазрушение. вот кого обидел однажды венти, недооценил в случайный момент — а после поздно уже было разбираться, от дыры в груди, наспех перекрытой швами, зудели и чесались рёбра. — тебе нужно меньше курить, — тонкие пальцы перехватывают зажженную секундой ранее сигарету и выбрасывают за балконную перегородку. — а тебе нужно забыть обо мне, милый сяо, — венти улыбается, склоняя голову к плечу. с прядками чёлки играется буйный вечерний ветерок. — но, как видишь, никто из нас не может избавиться от зависимостей. сяо хмыкает невесело, в очередной раз поражённый умело пущенной стрелой. — не приходи так часто, и я забуду, — снова укоряет. — никак не наскучит играться? — проверяю лимит твоих любовей, — на губах расцветает мученическая улыбка, а руки сами тянутся к чужой шее. в объятиях сяо есть нечто успокаивающее и надёжное. — он никогда не иссякнет, но моё терпение не бесконечно, — сяо гладит по спине осторожно, без собственнической одержимости. боится повредить и без того искорёженный лом. у венти на пальцах скапливается раздражение, оно въелось грязью и бирюзовой краской для волос под ногти. другие рады порывам легкомысленного полумальчишки, а сяо отталкивает, любя больше всех. перед ним извиваешься, предлагаешь — а он не берёт, зная, что не получит ничего больше пустых и бессмысленных слов. в океане сяо даже ног не помочишь, не предложив в ответ хотя бы лужу. ни лужи, ни капли венти в карманах не припас — какие-то фантики от конфет разве. океан сяо, наверное, случайно подобрал с мондштадского песка осколки его, венти, разбитого сердца, а без процентов выдать обратно отказывается. проценты неподъёмные — честность, верность, привязанность. — я так хочу, чтобы меня любили перманентно, — венти всхлипывает сухо в хвойное плечо, тут же замолкая. плакать как-то стыдно и неловко, особенно без приличного повода. — и ты любишь меня перманентно, но это не то, потому что я не люблю. и полюбить не смогу. никогда. твоя любовь забавная, милая, прелестная, но не больше. стрелы в колчане кончаются. ранить нечем, а жертва ещё в сознании и дышит. — ты устал, наверное, — шёпот сяо растворяется в сумерках. — пойдём спать? утром венти опять сбежит на берег высматривать пропажу, как и всегда.