Не теряй меня никогда

Когда на следующий день Игорь идёт на работу, он уверен, что Петя будет крутиться возле его стола, но гордый Хазин, который, видимо, сам застеснялся своего порыва, не появляется почти до вечера, даже в архиве нет и следа московского стиляги. Гром успевает подойти к Прокопенко и завести разговор об отпуске, если сейчас отдел в нём не сильно нуждается, но дядя Федя с радостью соглашается отпустить его хоть завтра, так как у Игоря после расставания с Юлей и погружения в работу с головой накопилась куча неотгуленных дней, которые нужно срочно компенсировать, иначе Прокопенко потом по шапке дадут за то, что его сотрудники не отдыхают толком. Фёдор Иванович чуть ли не силой заставляет Игоря подписать документ задним числом, чтобы уже завтра ноги мужчины в участке не было ("И если ты в свои две недели отпуска заявишься сюда хоть раз, вообще будешь отстранен"). С одной стороны, конечно, забота дяди Феди и приятна, и понятна, а с другой Гром вообще не представляет, как начать расследование смерти Хазина, он-то надеялся, что сможет оттянуть начало мероприятия хотя бы на этот срок. То есть примерный план есть, но… Но приехать в чужой город без своих связей и попытаться с таким минимальным набором информации найти тело парня в огромной Москве – довольно непросто, да и время прошло много: свидетели могли забыть важные детали, улики тоже, наверняка, исчезли, если Хазина вообще не растворили в кислоте. А к специалистам без официального разрешения не обратишься. Что ж, задача сложная, но вдруг повезет?.. Нужно будет поговорить с отцом Пети, может, он причастен… Думать об этом не хотелось. Однако статистика показывает, что сначала нужно искать виновного среди родных. Хотя кем надо быть, чтобы ради имиджа лишить сына жизни? Пока Гром размышляет об этом, он дописывает несколько отчетов и оставляет Димке подсказки для решения текущих, не требующих особой срочности, дел. День пролетает незаметно, хотя майор то и дело поднимает от бумажек голову и осматривает рабочее пространство, надеясь увидеть знакомую фигуру в светлом пальто. Ближе к восьми Гром снова отрывает взгляд от документов и замечает Петю, который, удобно опершись задницей об стол Цветкова, с интересом следит за тем, как Костя переписывается с кем-то, мечтательно улыбаясь. Игорь только вздыхает и осуждающе качает головой – ну кто бы сомневался, что Петя Хазин мог заняться чем-то другим, – встаёт из-за стола, махнув на прощание Димке, с которым они успели переговорить ещё днём, указывает ему на оставленные документы и шагает к выходу. Как майор и предполагает, Петька догоняет его уже на улице, идёт рядом вприпрыжку, засунув руки в карманы пальто, вид у него крайне довольный. - А у Цветкова будет тройничок, – делиться наблюдениями Хазин, несильно толкая Грома плечом. - Не западло читать чужие переписки? – ворчит майор, чуть ежась от прохладного прикосновения. - Мне надо было себя чем-то развлекать, чтобы тебя не дискредитировать в глазах товарищей, а то подумают, что ты кукушкой поехал. - Сомнительной оправдание, – отзывается Гром, думая, что последнее утверждение, кажется, недалеко от истины. - А я и не пытался оправдываться, – фыркает светловолосый. – Но вечерок у Костеньки будет горячим, я даже немного завидую! - Потрясающе, – бросает Гром, стараясь не подать виду, что от Цветкова он такого не ожидал. Интересный ты парень, Костя Цветков. – Мы сейчас идём ко мне домой, никаких комментариев насчёт моей квартиры, понятно? Будешь говорить гадости – вернёшься в архив. Мне надо собраться, забронировать номер в отеле, купить билет на поезд и успеть это всё до завтрашнего дня. - То есть мы уже завтра едем? – Петя даже останавливается от удивления. – Ты так быстро всё решил? - Это ты Фёдору Ивановичу спасибо скажи, он меня в отпуск выпер, стоило только заикнуться, что мне нужно отдохнуть… Да и затягивать не хочется, а то постоянное присутствие призрака рядом, знаешь ли, не самая приятная перспектива. Они доходят до квартиры Грома под Петькину болтовню – видимо, светловолосому молодому человеку нестерпимо хочется наверстать упущенное за время своего одиночества и теперь он говорит без умолку, реагируя на всё подряд и вываливая на невольного помощника кучу ненужной информации. И майор не сразу понимает, что Хазин на самом деле просто ужасно нервничает, поэтому и заткнуться не может, чтобы тишины не висело, и он не оставался наедине со своими переживаниями. Игорь и сам волнуется из-за того, что затеял заведомо трудно решаемое дело, да еще и так спешно в это впутался, он отвечает на хазинские реплики невпопад, не может сосредоточиться, пока выбирает билеты и номер в дешевеньком отеле (зато одноместный), роняет и перекладывает по тысячи раз вещи, не способный решить, что ему пригодится, а что брать не стоит. Где-то к часу ночи майор, наконец, падает на диван рядом с собранной спортивной сумкой, уставший от не отпускающего напряжения и ответственности за проблему, от решения которой зависит существование другого человека. Притихший Петя стоит у витражного окна и всматривается в ночной Питер с высоты этажей, изучая освещенные яркими огнями улицы, а, может, видит там что-то свое. Игорь рассматривает ссутуленные плечи и взъерошенные светлые прядки на затылке, нервно подергивающуюся ногу и стиснутые кулаки, и испытывает острое чувство жалости и странной ответственности за этого парня. Хазин сейчас выглядит потерянным и совсем юным, и губа эта покусанная… Гром откидывает голову на спинку дивана и протяжно вздыхает. - Петя? - М? - Я хотел сказать, что есть вероятность, что… - Что ничего не получится, – перебивает Хазин, переплетая пальцы и хрустя костяшками, будто пытаясь их сломать. – Я знаю, я тоже был ментом. Три года как-никак прошло, ты можешь вообще ничего не найти. Я понимаю это, Игорь. - Хорошо. Но я постараюсь, Хазин, правда. Сделаю всё, что смогу. - Это я тоже знаю, – юноша-призрак через плечо смотрит на полицейского, и в этом взгляде столько невысказанной благодарности, что Грому хочется взвыть от бессилия, настолько он боится, что не оправдает надежду. Игорь отворачивается и встаёт с дивана. - Мне нужно поспать, поезд завтра в девять. - Добрых снов, Игорь. - Добрых, Петь. Всю ночь Игорь ворочается и не может улечься, поэтому просыпается с темными кругами под глазами и в не самом оптимистичном настроении. Хазин особо майора не трогает, замечая, что тот раздражен и ощутимо нервничает перед дорогой, Игорь благодарен ему за это. Они молча собираются и в такой же неуютной тишине добираются до вокзала. В середине рабочей недели не так уж много людей едет в Москву из Питера, поэтому место рядом с Громом оказывается свободным, а, значит, и светловолосый сможет составлять полицейскому непосредственную компанию. Игорь ждёт, что Петя снова будет нервничать и много болтать, но тот почти не обращается к темноволосому мужчине, подперев щеку кулаком и задумчиво глядя в окно. Майор этим пользуется, стараясь немного поспать, однако сон не идёт, и Игорь рассматривает редких пассажиров утреннего поезда. Вот мужчина в темном деловом костюме – тоже выглядит уставшим и помятым, но его сморил сон, и он едет, уронив голову на грудь. Чуть дальше мальчик лет шести катает по сиденью маленькую гоночную машинку, вроде, не самое интересное занятие, но ребенок поглощен своей игрой и не замечает ничего вокруг. Напротив, в другом ряду едет парочка: она что-то шепчет ему на ухо, притянув к себе за руку, а он умилительно улыбается, внимательно слушая. Гром переводит взгляд на Петю и на какую-то секунду пугается, так как отражения Хазина в окне нет, потом вспоминает, что из себя представляет москвич, и выдыхает, изучая Петю. Почему он никак не может привыкнуть, что Пети во плоти не существует? Наверное, потому что в Хазине столько жизни, что хватило бы на нескольких человек, потому что Петя отпускает ужасно едкие комментарии, которые заставляют Игоря улыбаться, потому что обладатель светлого пальто постоянно двигается, то ероша светлые пряди, то покусывая тонкие губы, будто внутри находится маленький вечный двигатель. То, что Петька притих, Грома немного сбивает с толка, и он невольно скользит взглядом по тонкой шее, и прядкам на затылке, которые завиваются самую малость, стараясь уловить настроение парня. Пальцы у Пети какие-то тонкие, маленькие, как у Юли прям, а ногтевые пластинки розоватые и аккуратно постриженные, и пальцы эти сжаты в небольшой кулак, который упирается во впалую щеку. Наверное, обе Петины кисти поместились бы в одной ладони Игоря. Гром прикрывает глаза, злясь на себя за дурацкие мысли, но продолжает из-под ресниц смотреть на Хазина. Петя вдруг поворачивается к нему, откидывается на спинку кресла и смотрит на майора в ответ, стараясь понять, спит ли товарищ или нет. Лицо у Хазина застывшее какое-то, ничего нельзя прочитать, только шарится своими тёмными глазами по лицу Игоря. - Всё хорошо? – тихо интересуется Гром, светловолосый пожимает плечами в ответ. – Волнуешься? - Просто давно не был дома, наверное, полгода точно, если не больше, не знаю, что меня там ждёт. - Я хочу тебя как-то успокоить, но просто не знаю, как, – виновато шепчет Игорь. Петя придвигается к нему чуть ближе, и темноволосый мужчина вдруг вспоминает, как почти точно так же лежал со своей первой девушкой Сашей на её узкой кровати, взявшись за руки и придвинувшись чуть ли не вплотную друг к другу, так что губы грело чужое дыхание, и делился с ней своими переживаниями насчёт дел сердечных и предпочтений. И это для Игоря было интимнее самых жарких поцелуев. Саша смогла его тогда утешить, а он так и не научился подбирать слова. - Ты и так много для меня делаешь, – так же тихо отвечает Хазин, хотя ему шептать вовсе не обязательно. – Мне кажется, не наберётся и человек пять, кто так же старался для меня когда-нибудь, пока я был…пока я жил, – это звучит горько, хотя Петя старательно тянет губы в улыбке, и Игорю хочется взять его за руку или хотя бы потрепать по плечу. Вместо этого он откашливается и переводит тему. - Я сначала поеду в этот клуб, осмотрюсь там, потом съезжу к твоим родным, хочу ещё с Ниной поговорить и с тем парнем из Лобни. - Батя мой с тобой разговаривать не станет точно. А остальные… Знаешь, чем ближе мы к Москве, тем больше мне кажется, что из этой затеи ничего не получится… – Петя вздыхает и сжимает пальцы в кулак, снова щелкая суставами. - Тогда я буду искать, как помочь тебе другим способом. Можешь сосредоточится, как делаешь, когда хочешь что-то потрогать? – Хазин недоуменно поднимает брови, но кивает, и Игорь тыкается ладонью в прохладу Петиного плеча. Светловолосый юноша прикрывает глаза, наслаждаясь забытым ощущением поддержки и близости, и Гром отмечает, что впервые видит такое выражение на лице Пети – спокойствие и умиротворение. – Петь, ты теперь не один. - Спасибо, Игорь. Ты не представляешь, насколько это много теперь значит для меня. Остаток пути они молчат, погруженный каждый в свои мысли. Игорь почему-то вспоминает свой первый романтический интерес мужского пола – парень из секции карате, который был года на три старше самого Грома и вообще никаким образом не напоминал на Петю Хазина. Темноволосый, с большими серыми глазами и прямым взглядом, Стас Прохоров был высоким и подкаченным, и у Игоря в приятном томлении подгибались ноги, когда Матвей вызывался помочь ему с отработкой приемов, а потом ласково трепал паренька по голове. Прохоров никаких двойных смыслов в свои нехитрые ласки не вкладывал, но Игорь, ложась спать, постоянно вспоминал сильные руки, касающиеся его тела, и воспоминания эти отзывались жаром в области паха и мокрыми пятнами на белье под утро, которые юный Гром, сгорая от стыда, стирал в тайне от родителей. В целом, девушки гораздо больше привлекали Игоря, но и некоторые юноши вызывали у него интерес, возможность проявления которого осложнялась профессией и возможным непониманием со стороны окружения. Так что, вероятно, причиной разрыва с Юлей стали не только его постоянные погружения в работу. Петя Хазин был абсолютно не во вкусе Игоря: слишком острый на язык, слишком лощенный со своими дорогущими часами и водолазками с горлом, слишком подвижный и дерганный, да и биография его свидетельствовала о том, что общий язык они вряд ли бы нашли, если бы встретились раньше, очень уж они разные. Но у Игоря давно не было кого-то, с кем он проводил бы такое количество времени, даже не смотря на то, что Хазин появился в его жизни всего дня два назад, они слишком часто взаимодействовали, плюс в Пете было много всего такого, что Игорю всё же нравилось, дополнялось всё желанием помочь и чувством жалости, которое Грома не отпускала – сам бы он свихнулся давно, если бы три года провёл совсем один. Просыпающаяся симпатия вызывала у самого майора беспокойство, так как сулила явные проблемы, да и Петька, несмотря на все свои бравадные речи, наверняка связи с мужчинами для себя исключал. Цветков был точно таким же – гейские шутки для красного словца готов шутить, но попробуй намекни на то, что у него могут быть отношения с мужчинами – всё, Костя разобидится смертельно, ещё бы, натуральская гордость задета. Игорю, наверное, повезло, с одной стороны, и натуру бисексуальную в нём разглядеть довольно непросто, но одновременно это были и его проблемой, ведь потенциальные партнеры боялись к нему подходить. Все эти мысли настолько захватили Игоря, что он не замечает, как Петя внимательно следит за ним через стекло. Если бы Хазин не боялся открыться и показаться слабым в чужих глазах, он обязательно бы сказал, что ужасно рад, что руку ему протянул именно надежный Гром, и очень бы удивился, узнай он, о чём этот верный майор сейчас думает. По приезде в Москву Петя помогает немного растерявшемуся Игорю сориентироваться в метро и добраться до отеля, в котором полицейский снял номер, без особых приключений. Хазин выглядит смущенным, но спрашивает, не начнёт ли Игорь своё расследование сразу. Гром, планировавший наведаться в клуб, где Петя отметился перед исчезновением, ближе к вечеру, сообщает, что хочет принять душ и немного отдохнуть перед работой, если светловолосый не против. Москвич только с облегчением улыбается и говорит, что сгонял бы пока проведать первым своих родных и знакомых, после чего исчезает. И Игорь, вроде, рад, что Петя оказался в знакомом месте, где чувствует себя лучше, но самому ему становится неспокойно и самую капельку тоскливо без хазинского присутствия рядом.