Не теряй меня никогда

Грома правда никто не трогает, даже коллеги сторонятся угрюмого майора, который задумчиво покусывает ручку, уставившись в монитор. Игорь тем временем изучает всю доступную информацию про Петю Хазина, шарясь по закрытым полицейским базам и интернету. Попадается много всякого: и откровенные сплетни, и что-то, что может быть действительно полезным, но в таком обилии инфы сложно с наскока разобраться. Полицейский открывает одну из последних статей, где упоминается имя Хазина. На фотографиях Петин суровый отец, который строго смотрит в камеру, а под изображением подпись: «Я не знал, что мой сын был связан с наркоторговлей. Даже если это так, я и моя семья не имеем к этому никакого отношения». Игорь вздыхает – когда у тебя пропадает ребёнок, вести себя таким образом –это чётко обозначить, что отпрыск тебя разочаровал, и ничего общего ты с ним иметь не хочешь. Мама Пети кажется иссушенной горем, прячется за спиной мужа, в пустоту глядя воспалёнными глазами – видимо, для неё пропажа сына стала очень серьезным ударом, но властный супруг не давал этого показывать. Интересно, сам темноглазый был больше похож на отца или мать? Три года – большой срок, юноша мог и измениться. Смерть ведь меняет людей? Открытый Инстаграм Пети пестрит красочными фотографиями, на которых пафосный богатый парень хвастается своим статусом и возможностями, и это, готов поспорить майор, от папаши, но за всей этой шелухой Игорь замечает открытую искреннюю улыбку, когда Петя делает селфи с миловидной девушкой, нежность, с которой на коротких видео юноша общается с матерью, ещё не такой серой и поблёкшей. Под последней публикацией просто куча комментариев, оставленных в то время, когда Хазин пропал. Гром листает комментарии, в которых многие строят догадки о том, что могло случиться, девушки искренне скорбят о потерянной красоте хозяина инсты, а кто-то откровенно злобствует. Глаза полицейского выцепляют желчные фразы: «…тем ещё уёбком был…», «…ссученный мужик, на кривой кобыле не подъедешь…», «…так ему и надо…», «Видно, что торч», «Он моего друга засадил, погань, ни за что, на семь лет. Существует карма, надеюсь, ты страдал». На этом комментарии Игорь почему-то останавливается и несколько раз вчитывается в него, потом переходит по ссылке профиля, рассматривает его хозяина задумчиво, на всякий случай проверяет номер телефона, привязанный к страничке, выводит данные о владельце на вордовский лист и распечатывает его. Из размышлений его выводит Дима, подсевший к столу с двумя чашками дурного кофе из автомата, одну двигает к Игорю, другую оставляет себе. Гром поворачивается к напарнику и благодарно кивает, зажмуривая уставшие глаза, в которые будто насыпали песка. - Что изучаешь? – осторожно интересуется Дубин, заглядывая в экран старого компьютера. - Да так, про пропавшего три года назад полицейского читаю… – отзывается темноволосый и делает маленький глоток кофе, морщась от кислого привкуса. – Слушай, Дим… можно странный вопрос? - Конечно. - Как считаешь, призраки существуют? – Гром делает ещё глоток, стараясь не поднимать глаза на напарника. - Даже не знаю… – Дубин смотрит на него с подозрением, но никаких намёков на насмешку нет, так что Дима расслабляется, задумавшись на секунду, а потом вдруг улыбается. – Насчёт призраков не уверен, но недавно мы с Юлей обсуждали одну вещь, которую она прочитала где-то, мне это показалось интересным. В общем, знаешь же теорию, что мы имеем пять «близнецов» во всем мире? Так вот есть теория в этой теории, что мы с ними связаны ментально, так как задумывались, как один человек, поэтому если мы испытываем какие-то незнакомые ощущения, или флэш-беки, которых быть не должно, или дежавю – это мог пережить наш близнец и передать нам ментально эту информацию. - Димка, это вообще не то, о чём я спрашивал, – Гром ухмыляется по-доброму и толкает Димку коленкой в бедро. - Ты спросил про призраков, а это всё из одной области фантастики, – обиженно ворчит Дубин. - Да я понял, ладно, спасибо, клевая история, – Игорь одним махом выливает в себя половину стаканчика. – Как у вас с Юлей? Идиллия? - Ага, – Димка смущается и краснеет. Смотрит на Игоря чуть виновато, но замечая только поддерживающую улыбку, улыбается в ответ. – На море поедем, когда отпуск будет. - Это круто, жду сувениров. - Обижаешь, как же без этого. Они ещё немного болтают ни о чём, допивая кофе, и Дубин отчаливает к своему столу. Майор тут же, украдкой оглянувшись, вбивает новый запрос в поисковик: «существуют ли призраки». Услужливый Гугл выдаёт ему сразу кучу ссылок на сайты экстрасенсов и на женские форумы, где скучающие домохозяйки делятся своими впечатлениями от встречи с паранормальным. Никакой полезной информации, только везде всплывающее подтверждение Петиных слов: хочешь избавиться от призрака – помоги ему завершить какое-то дело. Когда на часах натикивает восемь, Гром встаёт из-за стола, подхватывает папку со своими записями и находками, выписывается в журнал прихода-ухода и выбирается наконец-то на улицу. Вечер на удивление теплый, майор стаскивает кепку и ерошит темные короткие волосы. Так, может ему нужно вернуться в архив? Они же с Хазиным не договорились, где встретятся, вдруг призрачный парень ждёт его там. Но Петя появляется рядом будто из воздуха, видимо, снова пройдя через стену. Не привыкший ещё к этому Игорь вздрагивает, но кивает приветственно. - Как узнал, что я здесь? - Следил за тобой, пока ты разнюхивал обо мне. Между прочим, ты неприлично долго пялился на мои фотки, – самодовольно изрекает Пётр, но Игорь смотрит на него с таким раздражением, что темноглазый юноша тут же вскидывает руки, мол, всё-всё, заканчиваю шутить. – Эх, сейчас бы сигаретку. Так что будем делать? - Найдем какой-нибудь бар для начала. Знаю одно неплохое место. Мне нужно чтобы никто не мешал и не удивлялся, что я болтаю сам с собой. - Почему тогда не к тебе домой? - Потому что я не собираюсь тащить тебя к себе, ясно? - Предельно. Дальше они идут молча, Петя подставляет лицо заходящему солнцу и жмурится, глядя на него, как кот, хотя непонятно, правда ли свет режет ему глаза. Игорь лавирует между прохожими, наводнившими тротуар в столь чудесный вечер, а Хазин просто шагает, не встречая препятствий, но заставляя прохожих вздрагивать при контакте с ним. Наконец они добираются до небольшого бара, зажатого между чайханой и чебуречной, и заходят внутрь сумрачного помещения, где негромко и приятно играет старый рок. Игорь выбирает самый дальний от барной стойки столик, в углу, в самом сумраке, и усаживается на мягкий диванчик, кидая на стол папку с документами и укладывая куртку рядом с собой. Петя падает напротив, удобно разваливаясь на потертом плюше. К ним уже скользит худенькая официантка в обтягивающей футболке с логотипом заведения и с волосами кислотно-зеленого цвета. - Что будете пить? – девушка приветливо улыбается и заправляет за аккуратное ушко салатовую прядку. - Мне темное пиво, а..? – Гром уже поворачивается к Пете, но встретив очень красноречивый взгляд, смущенно откашливается и вновь поворачивается к официантке, в улыбке которой появляется лёгкая натянутость. – Только пиво, спасибо. Девчонка кивает, расслабляясь и бросая на Игоря ещё один игривый взгляд, и уходит, чтобы уже через минуту вернуться с запотевшим большим стаканом, который она аккуратно ставит на картонную подставку у руки Грома перед тем, как удалиться к себе за барную стойку. Петя наблюдает за этим с интересом биолога, капающего химикатами на сердечко препарированной лягушки, чтобы оно забилось вновь. - Ты ей понравился, – выносит вердикт Хазин, глядя на девчонку, которая делится впечатлениями с подружкой, протирающей стаканы за стойкой. - Круто, – отзывается майор, открывая папку и доставая первый листок. – Вернёмся теперь к проблеме. Мне надо уточнить у тебя несколько моментов. - Это очень мило, что ты и мне хотел что-то взять, – не реагирует на предложение темноглазый. Парень двигается к Игорю ближе, складывая руки на столе в замок и рассматривая Грома. – Так ты сам в этой красотке не заинтересован? Говорят, неформалки в сексе очень страстные, по жести прям. Может, у тебя есть дама сердца? - Петя… - Или рыцарь на белом Порше? – оседлав конька бесцеремонности, остановиться Хазин уже не может. Гром поднимает на него тяжелый взгляд, но Петькино лицо выражает только вежливый интерес. – Ты же живёшь в прогрессивном Питере. Я ничего не имею против этого, считаю, в жизни нужно попробовать всё. - Значит, трахаешься с мужиками? – едко уточняет Игорь. - Поправка – может быть трахался с мужиками. Но тогда я бы точно был сверху, – светловолосый отзеркаливает кривую ухмылку Грома и откидывает прядку с глаз. – А чужой выбор я не осуждаю, дядь. - Я сейчас встану и уйду, а ты так останешься – полудохлый и ехидный, – в тон призраку отвечает полицейский. – И меня Игорь зовут. - Окей, я в курсе вообще-то, я же вокруг тебя крутился, просто хотел разрядить обстановку. Рассказывай, к чему ты пришёл, – Петя откидывается обратно на сидение и складывает руки на груди, мол, подъеб засчитан, один-один. - Ты должен сесть ко мне поближе, чтобы я не зачитывал это всё в голос и не привлекал к себе ещё больше внимания, и так сам с собой болтаю, – Игорь кивает на свою сторону дивана. Хазин закатывает глаза, но пересаживается, двигаясь так близко, что если бы Гром мог его касаться, они столкнулись бы коленями. Полицейский двигает список ближе к своему бесплотному соседу по столу. – Итак: Петр Юрьевич Хазин, тридцать лет, майор московской полиции, сын генерала Юрия Андреевича Хазина, последняя официальная партнёрша – некая Нина, пропал осенью двухтысячи шестнадцатого, предположительно в центре Москвы, район Трёхгорки… – до этого внимательно прислушивающийся Хазин перебивает Грома, глядя в сторону. - Марина. - Что? – Игорь с непониманием смотрит на призрака. - Девушка, с которой я тогда был там. Марина, – темноглазый юноша покусывает губу, стараясь не поворачивать голову в сторону случайного знакомого. Игорь быстро достает ручку из кармана куртки и вписывает новые данные в лист. – Она ссученная, но… Неплохая в целом. -Фамилию помнишь? - Откуда? Мы просто трахались. Фотки в ВК можешь глянуть, за три года ничего там нового не появилось, а её успел снять в ту ночь. - Окей, принял, погнали дальше: на связь с родными не выходил, мог быть причастен к наркоторговле, употреблял сам, мог пуститься в бега с фальшивыми документами… - Не надо говорить о том, чего не знаешь! – вдруг вскрикивает Петя и смотрит на Грома с негодованием. – Да, я употреблял, понятно?! Употреблял! Но… Там всё не так просто! Они тоже пиздят о том, чего не знают! И ты туда же! - Я не сказал, что уверен в твоей причастности, просто делюсь инфой, которую собрал... - Отъебись, дядь, – вдруг шипит Хазин и вскакивает с дивана, направляясь в сторону выхода и даже не замечая, что проскальзывает через столы, пытаясь быстрее оказаться подальше от Грома. Игорь на секунду теряется от такой эмоциональной реакции, но подхватывает свою папку и куртку с кепкой, быстро достает из кармана купюру и кидает её на стол – явно больше, чем нужно, но он должен успеть догнать Петьку. Официантка, которой он приглянулся, пытается что-то спросить у него, когда майор проносится мимо, но Игорь только кивает на прощание и вылетает на улицу, в прохладу и людскую массу. Пети и след простыл, и Грому приходится прижаться спиной к стеклянной витрине бара, чтобы не влететь в кого-нибудь из прохожих. Он вглядывается в толпу, но никого, хотя бы немного похожего на наглого темноглазого засранца, не видно. - Эх, Петька… – шепчет Игорь. - Что? – недовольно интересуются слева. Гром кидает на Хазина полный облегчения взгляд, мол, спасибо, подождал, но юноша только безразлично пожимает узкими плечами. – Вообще-то я был далеко, просто ты позвал, я услышал и вернулся. Вот и всё. - И на этом спасибо, – полицейский на ходу натягивает куртку и надевает кепку. – Слушай… Может, прогуляемся? - Зачем? – взгляд у Пети настороженный. – Если хочешь притащить меня к батюшке в церковь, чтобы он меня изгнал – это бесполезно. Темноволосый мужчина впервые, кажется, смеётся над хазинской шуткой, и медленно движется вместе с людским потоком, чтобы свернуть в следующий, менее людный переулок. Петя удивленно склоняет голову на бок, рассматривая уходящего Игоря своими темными глазами, и вдруг тоже начинает улыбаться, пряча руки в карманы и догоняя своего невольного помощника. Они какое-то время идут молча, пока наконец не доходят до длинной пустынной улицы, название которой Петя не успевает прочитать. - Петь, чем я должен тебе помочь? – вдруг спрашивает Игорь. – Что мне нужно сделать? - Помоги найти моё тело. Хочу, чтобы родные знали, что я не сбегал. Что я не исчез бы по собственной воле. Чтобы у них осталось хоть что-то от меня. - В смысле? Ты разве не помнишь, где и как..? – Гром взмахивает рукой, в которой зажата папка, стараясь избежать слова «умер». - Нет, не помню. Вообще ничего не помню, – Хазин смотрит себе под ноги, стараясь по-детски не наступать на трещинки в асфальте. – Я был под веществами в ту ночь, может, из-за этого?.. А может это просто наказание за то, что я был тем ещё дерьмом? Но… Три года в одиночестве – это просто пиздец как сложно. Я бы хотел, чтобы всё это скорее закончилось. Игорь ничего не говорит, Петька тоже замолкает, и на улице, удаленной от шумного шоссе, повисает тишина, нарушаемая только постукиванием камешка, который пинает Гром, об асфальт. Хазину хочется что-то сказать, чтобы тишина исчезла, но в голову ничего не приходит. - Как это – умирать? – тихо спрашивает Игорь, бросая на юношу в пальто быстрый взгляд. Петька хмурится, тяжело вздыхая. - Умирать? Не знаю. Я же не помню этого. Помню, как пришёл в себя возле клуба, прикинь? Думал, просто снесло от алкашки или порошка, а при этом стоял на своих двоих. Ночь, вокруг куча людей, я пытаюсь между ними идти, а тут какая-то девчонка…сквозь меня, понимаешь?.. Как бы, если бы я был жив, она меня задела бы плечом, а так просто сквозь прошла, – Петя смотрит сквозь Игоря, погружаясь в свои воспоминания. Глаза становятся ещё больше, а лицо почему-то заостряется, он судорожно облизывает губы. – Это пиздец, Игорь. Так страшно мне никогда не было. Я, помню, закричал. А никто не реагирует, не слышит меня. Я сквозь них бегаю, а они даже не морщатся, ведь, когда ты обдолбан, ты и не чувствуешь ничего толком. Я там метался-метался, вдруг схватил одного парня, понимаешь? Получилось в первый раз. А он как завизжит, он же меня не видит, но я тогда не понял, просто тряс его, а он вдруг – брык – сознание потерял. Я побежал оттуда. Долго же, блядь, бежал, а потом понимаю – я, ёпти, не то, что не запыхался, вообще не устал. Вот, – Петя поднимает взгляд на Игоря, замечая, что они успели свернуть в маленький скверик. Игорь слушает его, приоткрыв рот и нахмурившись, стискивает в руках папку свою, нервничает или сочувствует Хазину, не ясно. – Пару дней меня знатно так ебашило, не мог въехать, как мне теперь… А потом вот начал учиться жить таким, учился сосредотачиваться, чтобы вещи брать, ходить через предметы и стены, чтобы не застревать. С мамой тусовался. Это мне сердце рвало, хотя там уже нечего и рвать-то было, – Петя задумывается. – С ней кто-то общался, от моего имени, прикинь? Я охерел знатно, конечно… Несколько дней переписывался, успокаивал, хороший парень такой, не как я, а потом исчез. Не знаю, как она это пережила, молилась много, ночью на кухне сидела и все говорила: «Петюша, хотя бы весточку дай, что ты в порядке, я же умираю от страха за тебя, сыночек», а я ведь тут, вот он, понимаешь? Только руку протяни… - Охуеть, – шепчет Игорь побелевшими губами и поднимает голову, будто пытается удержаться от чего-то. - Ага. Потом ещё к отцу прицепился, но… Батя у меня интересный: мне кажется, он меня ради мамы и искал, а сам бы даже чесаться не стал, чтобы вернуть непутевого сына, – горько усмехается Петя. – А уж когда он узнал, что я торч, да ещё и, может, сам толкал… - А ты толкал? – тихо спрашивает Игорь, украдкой потирая уголок глаза. Хазин устало смотрит на него и мотает отрицательно головой. - Нет… Но если при мне продавали, я не препятствовал. Теперь, наверное, можно говорить, уволить-то они меня уже никак не могут, хах. В общем, внедрили меня в эти круги, продолжалось всё долго, я должен был выйти на крупного торговца, который у нас практически монополист. Никому нельзя было говорить про это, даже родне, да я и не хотел, чтобы под удар не подставлять их. И я сам не заметил, как подсел, знаешь? Тоже начал употреблять. Это очень расслабляло, отвлекало от отцовских наставлений, от запар на работе, от проблем с личным… – Петя дерганным движением вплетает ладонь в волосы, но берёт себя в руки и натянуто улыбается. – Кстати, я могу перемещаться туда, где уже бывал. Просто глаза закрываешь и вот ты там уже. Но я поездами и самолетами путешествовал, я же не устаю, зато можно убить время, представить, что ты нормальный. На Бали был, мы там с Нинкой отдыхали, странное ощущение, конечно – быть в пальто, когда все вокруг в купальниках, и жара стоит градусов сорок. Да только я же не чувствую особо ничего. А ещё могу прицепиться к кому-то и с ним путешествовать, с батей вот так сделал. - А в архив как попал? - Так из-за отца, он сюда приезжал, что-то хотел про меня найти тут. Смешно, конечно… – Игорь кивает, вспоминая большую московскую делегацию, приезжавшую года полтора назад. Прокопенко сопровождал сурового мужика, но Гром особо не обратил на него внимания, вот и не идентифицировал, как Хазина-старшего. - Слушай, – вдруг произнес майор. – А ты знаешь Сергея Саларьева? Лобненский парень, тридцать лет, – темноглазый юноша задумывается и опускается на скамейку, подергивая ногой, но пожимает плечами. - Не-а, не помню таких. А что? - Ты его друга посадил, вроде, на семь лет, но сейчас, наверное, уже лет девять-десять прошло. - Ох, Игорь… Я столько дел наворотил, думал же, что я – власть, я – закон… Всех, кому поднасрал, не упомнишь. Может, и посадил кого-то, только сейчас уже ни лица, ни имени не воспроизведу. - Да, это я заметил. Врагов у тебя хватало, – Гром садится рядом, рассматривая Петины руки, сжатые в замок. – Но сейчас ты не похож на того, про кого я читал. - Правда? Почему? – юноша вскидывает голову и внимательно смотрит на майора. - Не знаю, как объяснить. Ты хоть и выёбистый, но какой-то ненапряжный, не в край уж поехавший от наглости. - Спасибо, наверное, – Хазин кивает, усмехаясь. – Когда проводишь три года в одиночестве, учишься как-то смирять эго свое, хотя у меня до конца так и не вышло. - Ну, иногда ты неплохо справляешься, – Игорь улыбается в ответ на смущенный взгляд юноши. - Почему ты теперь так доброжелательно ко мне относишься? И не сбегаешь, не истеришь, не осуждаешь даже, хотя поводов до хера и выше… - Думаю, тебе пришлось непросто за всё это время. И если я тоже ликвидируюсь и отстранюсь от решения твоей проблемы, то… То ты так и будешь страдать и мучиться, ещё и в одиночестве, а я не могу бросить человека, который нуждается в помощи. - Д’Артаньян хренов, – стесняясь от чего-то, бормочет Петя, но, судя по голосу, он очень даже рад, что Гром теперь на его стороне. - Мне нужно будет взять отпуск, чтобы поехать в Москву, отсюда я помочь особо не смогу. Надо завтра поговорить об этом с Прокопенко. Скорее всего, отпустит меня недели через две. Ты подождешь? - Да, конечно! – Хазин вскакивает и вдруг закусывает губу. – Игорь…ммм… А можно я буду подходить к тебе поговорить? Хотя бы иногда? Не буду отвлекать в течение дня, может, после работы. Если ты не против, конечно. - Господи, да когда хочешь, тогда и подходи, хоть весь день тусуйся рядом, – Гром чувствует себя ужасно глупо, будто он родитель, который позволяет испуганному ребёнку поспать рядышком потому, что тому страшно оставаться одному. – Ладно, пора домой, что-то долгий выдался денёк… Петь, слушай, а где ты будешь..? - Типа, ночевать? - Ну да, – полицейский отводит глаза и поправляет кепку. Он злится на себя, что не может остаться равнодушным, но подавить порыв не получается. – Если тебе негде, то... - Нет, Игорь, всё хорошо, спасибо большое! Правда, спасибо. Пожалуй, я пойду первый, чтобы тебя не смущать, а то вечер становится томным, – Петька усмехается чуть ехидно и вдруг исчезает. И никаких тебе сияний и вспышек, как в фильмах. Гром массирует переносицу и снова опускается на скамейку – ему нужно немного побыть наедине с собой.