Не теряй меня никогда

Игорь просыпается с больной головой и ощущением, будто под веки щедро сыпанули песка. Встать настолько трудно, словно конечности налились свинцом и поднять их не представляется возможным. Гром заставляет себя сесть в кровати, прижимая ладонь ко лбу, словно это поможет унять боль, и тихо стонет сквозь зубы. Взгляд тяжело сфокусировать, но мужчина всё же замечает стоящую на тумбочку бутылку воды и пачку болеутоляющего. Губы невольно расплываются в улыбке — Петька умудрился принести… И тут же становится неловко: что он вчера нёс? Что говорил? Какую-то чушь, наверное... Только на душе приятно тянет, пусть и с ноткой легкого стыда. Стало ли для Пети это таким же важным моментом, как для самого Игоря? Гром разжёвывает горькую таблетку, чтобы лекарство быстрее подействовало и в несколько больших глотков осушает бутылку, затем падает обратно на кровать, прикрывая глаза. Нужно немного полежать, пока не полегчает. Кожу с правого бока обдаёт прохладой, и Игорь поворачивает голову, заставляя себя разлепить глаза. Петя Хазин в своём неизменном пальто лежит рядом, уперевшись локтём в кровать и уложив щёку на ладонь. Взгляд внимательно скользит по лицу Игоря, но Гром не может понять, изменилось ли что-то в этом взгляде или ему просто слишком хочется замечать это едва заметное беспокойство. - Как себя чувствуешь, алконавт? - интересуется москвич, усмехаясь и демонстрируя свои белоснежные зубы. - Не айс, - невольно улыбаясь в ответ, говорит Гром. - Выглядишь как… - Как запровской бухарь? Петя смеётся и отрицательно мотает головой, отчего короткая чёлка смешно топорщится, но не спорит. Игорь невольно любуется им, щурясь от светящего в окно солнца и чувствуя, как обруч, сдавивший голову, ослабляет свою хватку. Гром не сразу обращает внимание на то, что лучи будто проходят сквозь Хазина, не преломляясь. И это словно заставляет светловолосого полицейского светиться изнутри. Московский майор замечает взгляд Игоря и, кажется, немного тушуется. - Что? Чего пялишься? - смущающийся Петя хорохорится, как подросток, начиная ерзать и не зная, какое положение принять, будто тело становится незнакомым и неловким под пристальным взглядом Игоря. - Я… Да так. Нет, ничего. Пойду сегодня к твоей Нине наведаюсь, - заставляя себя перевести взгляд в потолок произносит Игоря. Петя тут же подрывается и вскакивает. - Я с тобой! Всегда приятно её повидать. Гром вздыхает и заставляет тело принять вертикальное положение. Он видел Нину на фотографиях, куда ему тягаться с такой красавицей — изящной, худенькой, с узкими плечиками и маленькой аккуратной грудью. Петя никак не может усидеть на месте, пока питерец собирается: он то вскакивает и принимается ходить, то падает обратно в хлипкое кресло. И если бы Петя не потерял свою телесную оболочку, то кресло от такого натиска бы обязательно сломалось бы. Игорь старается не обращать на Петю внимания, приводит себя в более-менее божеский вид, хотя синяки под глазами всё равно такие, будто он месяц не спал, да и щетина трехдневная выглядит не очень опрятно. Игорь смотрит на свою физиономию рецидивиста из подворотни и цокает языком — его внешность далека от располагающей, но дело нужно делать. Перед выходом Игорь набирает московский номер, который отыскал в полицейской базе данных. Нина сменила фамилию с Левковской на Рустову в браке и воспитывает дочь. Петя усаживается на корточки рядом с ним и прислушивается, от чего его лицо принимает забавное сосредоточено-настороженное выражение. Нина отвечает после второго гудка, голос усталый и бесцветный. - Слушаю. - Рустова Нина Михайловна? Здравствуйте, Вас беспокоит майор Игорь Гром. Я бы хотел подъехать и задать вам несколько вопросов по поводу исчезновения Петра Хазина, - вышеупомянутый пропавший повисает на подлокотнике кресла и дышит прохладой Грому в щёку, почти прижимаясь к нему. В эфире повисает молчание, будто абонент на том конце провода отсоединился, и Игорь прокашлявшись, интересуется: - Вы тут? - Да-да, простите. Я просто… Боже, я даже не знаю, что сказать. Петя вернулся? Вы его нашли? - Игорю кажется, что её голос звучит чуть сипловато, словно она вот-вот заплачет. Всё тот же вопрос, все та же надежда в голосе, что и у Виталия. Люди никогда не перестают ждать тех, кто пропал, тех, кто был дорог, даже несмотря на то, что их собственная жизнь продолжает идти. - Если можно, я хотел бы переговорить с Вами лично, - уклончиво произносит Игорь. - Конечно, да, я понимаю, подъезжайте, я дома весь день, дочка болеет, - она диктует ему адрес, который майор уже знает и отсоединяется. Игоря немного беспокоит, что она так резко бросила трубку, но, вероятно, ей нужно время — когда через три года тебе начинают ковырять рану, которая и так никогда не заживёт — это непросто. Петя выглядит взволнованным и смотрит вопросительно на Грома, хотя и сам слышал весь разговор. Темноволосый мужчина убирает трубку от уха и смотрит на Хазина в ответ, кивая, мол, всё, разговор окончен, ответ положительный, можно ехать. Москвич покорно отстраняется и позволяет Игорю встать, чтобы закончить сборы и спуститься в фойе, чтобы попросить улыбчивого администратора вызвать такси. Обычно в минуты волнения Петя болтает без умолку, это Гром уже успел просчитать, но в этот раз он только хмурится и молчит. Странно, ведь он сам у Нины бывал не раз. Может, просто в эти моменты с ней никто не говорил о Пете? В такси едут молча, водитель даже не пытается разговорить сурового пассажира, а Игорь думает о том, что сам волнуется перед встречей с бывшей Пети. А вдруг она даст какую-то подсказку, что приблизит его к обнаружению Пети, а, значит, и к расставанию? Петя тоже таращится в окно, чуть сгорбившись и стискивая кулаки, наверное, думает о том же. За размышлениями Игорь не замечает, как они доезжают до уютного спального района со старенькими пятиэтажками. Гром расплачивается и выходит из машины, изучая нужный ему дом. Почему-то всё вокруг напоминает что-то из детства: на облупившихся бледно-синих турниках висит чей-то цветастый ковер, в летней пыли ковыряется детвора, слишком маленькая для школы, но достаточно взрослая, чтобы оставаться под присмотром бабушек, усевшихся на покосившиеся лавочки, будто курицы-квочки на свои насеста, и матерей, периодически выглядывающих из-за развивающихся на ветру занавесок. Беспородные кошки лениво греются на теплом асфальте, не шуганные и ласковые, потрепанного вида мужичок в грязной футболке копается под капотом синей шестерки. Игорь переводит взгляд на Петю, но тот с не меньшим интересом изучает уютный в своей простоте дворик. - Приятные воспоминания? - интересуется Гром. - Не-а, здесь я первый раз побывал только когда уже после смерти навещал её, она не здесь раньше жила. Это она с муженьком переехала… - как-то напряженно отвечает светловолосый. Значит, ещё ревнует. Игорь кивает и направляется к старенькой металлической двери, на которой красуется на удивление новенький кодовый замок. Бдительные бабули, сидящие у подъезда, ещё больше нахохливаются и затихают, изучая новоприбывшего. Пока Игорь набирает код, до него доносятся тихие догадки старожил в платках: «Вот точно говорю, к Юльке-шалаве с четвертого!», «Да как к Юльке-то, у неё ж сиделец еёшний вернулся!», «И то верно...», «Ух, морда-то какая, бандюган, наверное, милицию бы сюды, да разве ж дозовешься этого, как бишь его, участкового». Гром усмехается и входит в прохладный сумрак подъезда, оставляя старушек додумывать историю похлеще, чем сериал по "России Один". Петька тусуется рядом, нервно облизывая губы и теребя пуговицу пальто. - Слышал? Бабки сказали, что у тебя морда бандюга, - довольно сообщает Петька. В голосе всё равно звенит напряжение, но Игорь смеётся, чтобы Хазину было полегче. - Хочешь, я им у скамейки ножки подломлю? - Петя склоняет голову к плечу, глядя на Игоря черными-черными глазами, и темноволосый майор никак не может понять, шутит парень или говорит правду, поэтому на всякий случай отрицательно мотает головой и, перескакивая через две ступеньки, поднимается на пятый этаж. Останавливается у нужной двери, черной металлической и явно тяжелой, с серебряными цифрами почти у самого верха, чтобы немного отдышаться, кидает на Петю вопросительный взгляд и, дождавшись кивка, тихо стучит, помня про больного ребенка. Нина открывает почти сразу, смотрит на Игоря большими голубыми глазами, в которых притаилась та самая надежда, с которой смотрят все навсегда ждущие. Только нижние веки немного припухли — плакала, понимает майор. Она выглядит вроде и так, как на старых фото, но, вроде, совсем другая, будто родственница той Нины, которую он видел в Инстаграме Хазина. Светлые волосы пострижены в короткое каре и убраны за уши с обеих сторон, что добавляет ей простоватости. Никакого макияжа, но это ей даже идёт, из украшений только цепочка с крестиком и золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. Серые домашние шорты болтаются на худых бёдрах, белая футболка с принтом, напоминающим Эйфелеву башню, фиолетовые резиновые тапочки, совсем крошечные, будто она Золушка. Место лощеной Нины трехлетней давности заняла Нина-мать, Нина нашедшая себя в другом счастье. - Вы — Игорь? - голос звучит чуть хрипловато, но всё равно мягко. Точно плакала. Гром кивает, и девушка отходит, пропуская его в квартиру. Закрыв дверь на замок, Нина кивает ему в сторону кухни и первая делает шаг в глубь квартиры. Это даёт питерцу возможность бросить быстрый взгляд на Петю. Тот, стиснув зубы так, что слишком четко проступает линия челюсти и на без того худом лице, смотрит в спину девушки, которая всё ещё надеется увидеть его живым. Девушки, которая уже никогда не сможет его обнять, поцеловать или хотя бы просто ощутить его касание. Между бровей Пети пролегла скорбная складка, и у Игоря сжимается сердце. Какого сейчас Хазину? Это должно быть невыносимо больно. Гром отворачивается и шагает за Ниной по узкому коридору, заваленному детскими игрушками: коляски, самокаты, велосипеды… Проходя мимо одной из комнат, майор бросает быстрый взгляд внутрь: там худенький детеныш устроился на полу, стащив для удобства подушки с дивана, и теперь смотрит мультик, где смешная девочка в малиновом платке что-то выговаривает мультяшному медведю. Волосы настоящей девочки разметались светлыми кудряшками по спине, и она трогательно болтает в воздухе крошечными ножками с розоватыми пяточками, которые бывают только у детей. Нина замечает, что он отстал и возвращается к нему, тоже заглядывая в комнату. Она почти касается его плеча, и питерец чувствует, что от девушки пахнет стиральным порошком, чем-то цветочным и почему-то выпечкой. - Это Ксюня, - тихо говорит Нина. И её голос смягчается, наполняясь нежностью. Игорь смотрит на неё и думает, что понимает, почему Петя в неё влюбился. - Простудилась, так что сидим с ней дома. - Сколько ей? - так же тихо спрашивает Гром. - Два, - Нина с такой бесконечной любовью смотрит на дочку, что Игорь чувствует себя так, будто ворует эти мгновения чужого счастья, настолько он тут лишний. Нина приводит его в небольшую уютную кухню, длинную и узкую, как, видимо, и всё здесь, кивком головы указывает на свободный стул, сама же отворачивается к шкафчику с кремовыми дверками, висящему над раковиной, и достает две одинаковые кружки. Пока хозяйка дома набирает воды в чайник, Игорь осматривается. Обычное жилье обычной семьи: у окна холодильник с магнитами, детскими рисунками, списками дел и расписаниями. Сразу за ним старенькая, но чистая электроплита, на ручке висят однотонные голубые полотенца. На всех поверхностях какие-то хозяйские принадлежности вроде подставки для ножей, висящих половников и лопаточек для жарки, наборов специй и чаев в разных милых баночках. На подоконниках теснятся цветы в ярких горшках, на стене над столом висят белые часы. К столу подвинут ещё один стул и детский стульчик, ничего лишнего, здесь вряд ли часто бывают гости. Нина разливает чай в большие чашки, одну ставит перед Игорем, достаёт конфетницу и тарелочку с печеньем, садится напротив Громом за стол и сцепляет руки в замок, укладывая их на стол. Смотрит внимательно на него, будто что-то ищет в его лице, а майор вдруг теряется и не знает, с чего начать, забывая про Петю, который вдруг весь поддается вперед, усаживаясь перед блондинкой на корточки и упираясь подбородком в столешницу, ловит каждое её движение. Нина поёживается от близости призрака и вдруг начинает первая. - Почему Вы пришли сейчас? Спустя три года. Что-то случилось, напали на какой-то след? - девушка так сильно сжимает пальцы, что костяшки белеют. – То есть, я рада, что расследование возобновилось! Это правильно, нам нужна хоть какая-то информация! Нельзя же так всё… Бросать... – у Нины дергается щека, она с трудом сдерживается, чтобы снова не заплакать. - Я, к сожалению, не могу разглашать данные, вы же понимаете, – Игорь отводит глаза, упираясь взглядом в корявый рисунок, где человечки с руками-веточками стоят под кривым солнцем, рядом со слишком маленьким деревом. – Но, я надеюсь, что в этот раз наше расследование увенчается большим успехом. Может быть Вы могли бы вспомнить о последних днях общения с Петром? Возможно, что-то показалось Вам странным или насторожило. Нина закусывает губу, прикрывая глаза. - Я часто вспоминаю тот период, если честно, прогоняю мысли в голове, думаю, что могла бы сделать иначе что-то, приложить больше усилий, понимаете? – голос чуть дрожит, и Игорю хочется протянуть руку через стол и положить ладонь поверх чужих маленьких кистей. Пете тоже хочется, но он не касается девушки, понимая, что ничего приятного ей эта ласка не принесёт. – Мы поругались с ним сильно, из-за моей беременности. Петя не был готов, мне кажется… Знаете, в тот момент мы часто ссорились. У него были проблемы с… с тем, о чём писали в газетах. Но, я уверена, что он не был таким злодеем, каким его пытались выставить, понимаете? Я ведь его знала. Он сильно запутался, не понимал, что ему делать, хотел, чтобы отец им гордился, пытался отстаивать наши отношения… У него была куча проблем, и эта беременность… Думаю, будь мы в иных обстоятельствах, всё могло сложиться бы иначе… – девушка всё же не может удержаться от тихого всхлипа и прячет лицо в ладони. Игорь же не может оторвать взгляд от Пети, в глазах которого столько неотпущенной вины, столько тоски невыплаканной, что хватило бы на несколько таких Хазиных. Гром в который раз убеждается, что в человеческой натуре нет только черного и белого, что одного и того же человека могут помнить абсолютно по-разному. - Вы помните ваш последний разговор? - Да. Да, конечно. Знаете, последние несколько дней у меня было ощущение, что он очень изменился. Он вдруг стал очень… очень нежным. Внимательным, чутким, мы много разговаривали. Я чувствовала себя любимой, такой любимой как никогда, – Нина смотрит в пустоту, не замечая слезинки, скатывающейся по щеке, сейчас она заново переживает то время, когда была счастлива. – Он говорил, что мы всё начнём заново, говорил, что теперь всё будет иначе, и, знаете, я верила, я клянусь, была уверена, что это правда. Он меня замуж позвал. Он меня отговорил делать аборт, в больницу приехал, только... - майор замирает, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Петя тоже весь напрягается, вытягивает шею смешно, смотрит беспомощно то на Нину, то на Грома. В глазах непонимание, недоверие, смятение. Получается, тоже не знал. - Значит, малышка… – начинает темноволосый мужчина. - Ага, Ксения Петровна, – перебивает его Нина, её губы растягиваются в прыгающей улыбке. – Муж не против. Он считает, что дочка должна знать правду. Ну, когда подрастет, конечно. Сейчас она ещё не понимает. Хазин подрывается и исчезает в коридоре, Гром силой удерживает себя, чтобы не помчаться следом. Это будет выглядеть странно, и Нина, скорее всего, только закроется от такого поступка, если не выгонит его, вызвав полицейских, значит, полезного он ничего не узнает. Ему хочется повернуть время вспять и попросить Петю остаться в отеле, не быть здесь, не слышать этого. - Только знаете… – вдруг произносит блондинка, заставляя молодого мужчину переключится на себя. Потом устало машет ладонью, будто то, что она сейчас хочет сказать на самом деле ничего не значит. – Нет, глупости, конечно, наверное, даже говорить об этом не стоит. - Нет-нет, всё, что Вас смутило, рассказывайте без сомнений, – питерец поддается вперед. Его профессиональное чутье кричит о том, что сейчас он узнает какую-то важную часть головоломки. Нина поднимает на него заплаканные голубые глаза. - Мне иногда кажется… Знаю, звучит бредово, но… Мне кажется, будто вот то коротенькое время, когда он изменился… Когда делал предложение, когда был в больнице... Мне кажется, что я общалась не с Петей. Словно… Словно это был не совсем он. Не знаю, как объяснить... Я понимаю, что люди меняются, особенно перед какими-то важными событиями. А он ведь хотел начать всё сначала, мы должны были встретится в кафе, а потом… Потом он просто пропал. И из сети, и из моей жизни. Говорил так, будто прощается... Может, он и готовился пропасть, я не знаю… Но когда я начинаю всё это прокручивать в голове, что-то… какие-то маленькие детали, то, как он строил предложения, какие слова подбирал… Что-то не сходится. Будто это был не он. Но кому нужно было писать мне с Петиного телефона? Так ведь не бывает в жизни, да? Только в фильмах. Мне хотелось верить, что он изменился, что это он, но сейчас я думаю, что… Что я тогда ещё чувствовала, что что-то не совсем так идёт… - девушка качает головой и обхватывает руками чашку с остывшим чаем. - Можно обобщу информацию? –Игорю самому не нравится, как формально это звучит, но из всего путанного рассказа ему нужно для себя собрать четкие данные. Он достает потрепанный блокнот и дешевую ручку, которую постоянно таскал в кармане. - Значит, в последний раз вы общались в четверг одиннадцатого ноября верно? - Да. То есть, с Петей я общалась в пятницу пятого числа, а с тем человеком, с... тем, кто выдавал себя за Петю одиннадцатого. - Не-Петя - буду его так называть, если позволите - хотел с вами встретиться вечером этого же дня в кафе, но не пришел. И после этого перестал выходить на связь? - Всё так. До этого, во вторник, он приходил ко мне в больницу, но я его не увидела, только слышала рингтон, который был у него на телефоне, из сериала "Нарко". Мы много переписывались со вторника по четверг, но ни разу не созвонились. Хотя и я, и его мама, мы очень просили его позвонить. Я хотела получить хотя бы видео, но он говорил, что не может из-за своего задания. - Что за задание? - Понятия не имею, - Нина пожимает плечами. - Он никогда не рассказывал особо. И в этот раз также. Говорил просто, что не может на связь выходить. - А когда Вам показалось, что он изменился? - Во вторник девятого. Когда я чуть не решилась на аборт. - Я понял. Спасибо Вам огромное. Я сообщу, если появится какая-то информация, – Игорь встает, засовывая в карман блокнот и ручку. Петя что-то говорил про человека, который общался с его матерью... Понятно, что ничего не понятно. Гром вспоминает о визитках и кладёт одну на стол. – Если вдруг… Если вдруг Вы что-то вспомните или просто захотите поговорить. Нина благодарно кивает и прячет визитку в карман шортов. Игорь возвращается по тесному коридору к выходу из квартиры и, проходя мимо двери в комнату, кидает взгляд на малышку, которая всё ещё следит за приключениями героев на экране, будто ничего важнее этого в мире нет. Рядом сидит Петя, прижав кулак к губам, и с не меньшей нежностью, чем Нина до этого, изучает девочку, которая так похожа на него. Теперь Игорь это тоже замечает, а ещё ему кажется, что в уголках Петиных глаз блестят слёзы. Гром опускает взгляд и делает шаг к двери, оставляя Хазина смиряться с тем, что у него есть ребенок, которого он так и не успел узнать. Нина поворачивает замок и выпускает Игоря в прохладный сумрак лестничной клетки. - До свидания, – мягко произносит Игорь, понимая, что его приход, наверняка, причинил ей не меньшую боль, чем это посещение ударило по Пете Хазину. Он уже делает шаг вниз по лестнице, когда блондинка друг окликает его. - Игорь, знаете… – она смотрит на него своими голубыми глазами, в которых столько всего невысказанного и прикусывает губу, собираясь с мыслями. – Мне кажется, он не сбегал. То есть… Я хочу верить, что он живёт сейчас где-то на берегу океана, обнимает красивую женщину и чувствует себя счастливым. Я очень хочу так думать, но мне кажется, что на самом деле с ним что-то случилось… – Нина вздыхает и смотрит в пыльное окно лестничной клетки, подбирая слова. – Может, ему просто не повезло или он всё же доигрался в эти свои игры. Но я бы хотела думать, что он просто устал и бросил всё в поисках новой жизни, – девушка переводит взгляд на Грома. Тот кивает ей, показывая, что понимает её надежды, Нина кивает в ответ, как ему кажется, с благодарностью, и закрывает дверь – больше им нечего сказать друг другу. Игорь вздыхает и продолжает прерванный спуск по лестнице.