Калейдоскоп иллюзий

На самом подходе к дому Эдвард почувствовал, что что-то было не так. Второй раз за последнее время он приближался с подобным ощущением к знакомому до мелочей зданию и снова не один. Только в этот раз рядом шли не просто ребята из команды, а Рой — идиот, решивший ловить шпиона на живца. Или убийцу — как повезёт. Ни один из вариантов, в принципе, не мог считаться везением, но переубедить упрямого напарника Эдвард не сумел. Поэтому теперь, остановившись на противоположной стороне улицы, он категорически не хотел идти дальше. Изнутри поднялся привычный адреналиновый страх, как перед очередным визитом подделки в камеру пленника в подвалах. Словно опять услышал заранее тяжёлую поступь, ещё за дверью, пока не видя угрозу, но уже готовясь к превентивному удару. Рой, замерший рядом, перевёл вопросительный взгляд на своего спутника, не получив ответного. Тот неподвижно стоял, напряжённо всматриваясь в тёмные окна собственной квартиры, и будто чего-то ждал. То ли сигнала к нападению, то ли — к бегству. Рука Эдварда, крепко державшая чужое предплечье, сжалась тисками, не намереваясь отпускать. Дыхание едва заметно участилось, при этом оставшись на удивление ровным. — Там кто-то есть, внутри, — сообщил он почти беззвучно, услышанный лишь благодаря чувствительному микрофону заработавшего недавно коммуникатора. Не посчитав нужным что-то говорить или спрашивать, Рой нашёл нужные окна, в свою очередь вглядевшись в них. Рассмотреть хотя бы тень внутри дома представлялось задачей весьма трудновыполнимой. На улице давно стемнело, хоть время было вполне раннее, но зима сократила световой день до минимума. Фонари вдоль дорог уже ярко горели, бросая блики на стёкла, создавая своеобразную световую завесу, не позволявшую различить ничего, кроме отражения дома напротив с покатой крышей и кусочком чёрного неба над ней. Но вдруг Рой заметил широкое движение за почти зеркальным стеклом. Словно медленный взмах огромной руки из стороны в сторону. А потом обратил внимание на припаркованный через дорогу в паре метров от них служебный автомобиль. — Всё в порядке, — расслабленно выдохнул он, как на буксире потянув за собой вперёд упёршегося напарника. — Куда, кретин?! — прошипел тот, дёрнув его обратно на тротуар, с которого успел шагнуть лишь одной ногой. — Прямиком в ловушку? У тебя мозги из комы вышли вообще, или ты их там забыл?! — Успокойся, Стальной, я знаю, кто внутри, — попытался убедить он Эдварда, бегло осмотревшись вокруг в поисках настоящей слежки. Тот, заметив его полудвижение в ярком луче фонаря, под которым они спорили, застыл, нахмурившись. Хватки не ослабил, готовый в любой момент резким выпадом опрокинуть своего всё ещё поднадзорного в ближайший сугроб при намёке на близкую опасность. Шестое чувство внутри упрямо било тревогу, и добровольно идти в лапы врага казалось последней глупостью, которую напарники могли сейчас совершить. С одной стороны, Эдвард только что дал слово действовать исключительно согласно приказам прямого начальства. Однако, с другой — в допущенной оговорке было чётко обозначено условие вероятного неподчинения. Нынешняя ситуация отлично вписывалась в границы этого условия. Рой тоже отлично это понимал, поэтому предпринял очередную попытку решить возникший конфликт миром. — Эдвард, послушай меня, — попробовал повторно, сознательно окликнув спутника по имени, отрезав тем самым их рабочие договорённости от происходящего прямо сейчас. Светлые глаза неохотно взглянули вверх из-под насупленных бровей. — Я понимаю, как это выглядит, и ценю твою заботу, но здесь другой случай, — продолжил Рой тихо и быстро, больше полагаясь на хорошую связь через чисто настроенные приёмники в машине, чем даже на обострившийся слух того, к кому обращался. — За нами действительно следят, твоё чутьё не подводит, но угроза отнюдь не в нашей квартире — она через пару домов на крыше, я только что видел там двоих человек. — Это должно было меня обрадовать? — недовольно уточнил Эдвард, позволив Рою вновь встать чуть впереди, оказавшись почти напротив на минимально приличном расстоянии, впрочем, уже изрядно потревоженного личного пространства каждого. — Нет, определённо, нет, — спокойно отозвался тот, поймав зрительный контакт. — Но из-за этого я не могу объяснить тебе ничего прямо сейчас. Так что, пожалуйста, просто доверься мне, как я доверяю тебе каждый день с тех пор, как очнулся в реанимации с дырой в сердце, — холодно закончил Рой, заранее пожалев об использованном сравнении, игравшем против обоих сразу. — Это подло, полковник, — предсказуемо произнёс Эдвард, задержав дыхание на последней услышанной фразе. Он-то думал, они давно перешагнули этап взаимного шантажа, а теперь в него буквально носом ткнули. Значит, либо Рой в самом деле остался прежним, готовый идти на любые ухищрения ради достижения желаемого, как было ещё год назад, либо имел чертовски важную причину кольнуть напарника по больному конкретно теперь. Выбрать не получалось, потому что ответ прятался точно за нелёгким решением: довериться или нет. — Я знаю, — кивнул собеседник, на секунду сильно сжав челюсти и опустив подбородок, однако, продолжив смотреть прямо в глаза напротив. Он ничего не скрывал — все эмоции лежали на поверхности: злость на самого себя, смирение, вина. Эдвард прочитал их так же легко, как если бы Рой сам сообщил ему о каждой. Но тот лишь добавил одними губами. — Прости. — Пойдём, полковник, — прозвучал наконец вердикт на выдохе, и хватка на онемевшем локте ослабла. Решение пришло вместе с осознанием ответа на собственный вопрос: у Роя была причина напомнить ему о смертельном ранении, причём, очень веская. Которая ждала их теперь в квартире в полной темноте. Руку спутника Эдвард не отпустил до последнего, до самой двери. Та оставалась по-прежнему запертой. Ни единого следа взлома или чего-то похожего. Даже резиновый коврик у порога не сдвинулся с места. Нехорошие подозрения от этого лишь усилились, но непробиваемое спокойствие Роя почти нейтрализовывало их, словно в химической реакции. Обменявшись с ним короткими взглядами, Эдвард вытащил из кармана ключи, досадливо покачав головой. — Мне всё ещё кажется это очень хреновой идеей, — поделился он как на духу, нарочно медля с замком. — Хуже, чем ловля на живца? — столь же тихо отозвался Рой через коммуникатор, потому что разговаривали они уже даже не шёпотом, а почти без различимых звуков. — Вот уж не знаю, что и выбрать теперь, — нервно дёрнул плечом напарник, всё-таки повернув ключ с лёгким щелчком. Пути назад не осталось. — Просто для справки, — вдруг поспешно добавил Эдвард, загородив собой проход в квартиру, подняв на спутника рядом уверенный, твёрдый взгляд. — Я доверяю тебе. — Надеюсь, так и останется, — риторически обронил Рой в пространство, когда уже кивнул в ответ на чужую откровенность и шагнул в тёмную прихожую следом за хозяином жилья. — Зависит от тебя, — в тон ему отозвался Эдвард, щёлкнув выключателем на стене, наконец попавшимся под ладонь. Первой они увидели Ризу. Она стояла у поворота в гостиную, в противоположном от входа конце коридора, с пистолетом, поднятым на уровень лица. Её взгляд из-за мушки ощущался очень знакомым немым предупреждением. А на запястье, едва заметный под рукавом кителя, виднелся синий — в тон — браслет. Тонкая нитка, заплетённая в подобие косички. Эдвард облегчённо выдохнул, медленно соединив ладони перед собой, запустив простейшую алхимическую реакцию, спровоцировавшую короткую вспышку голубоватого света, неожиданно подхваченную секундным всполохом пламени. Риза, кивнув, убрала оружие в кобуру, приложив палец ко рту в известном жесте, призывавшем к тишине. А когда все трое вошли в гостиную, стала наконец ясна причина подобного странного поведения. В кресле, забравшись туда с ногами, буквально спрятавшись в нём, сидел, нервно комкая пальцами штанину, их давний знакомый — Дрейк Лешэр. Заметив двоих детективов, спасших ему некогда жизнь, буквально вытащив из-под смертной казни, он разве что не подпрыгнул от радости, расплывшись в широкой улыбке. Но, видимо, получив накануне от Ризы соответствующие предупреждения, остался сидеть на месте. Удивлённо моргнув, Эдвард переборол желание протереть очки, вместо этого обернувшись на напарника, подпиравшего собой стену рядом. Во взгляде был достаточно выразительный вопрос, полный красочных эпитетов, который даже не стоило задавать, потому что ответ последнее время не менялся: такая часть плана, прими и успокойся. Но Рой не пожал плечами с деланным безразличием, как от него ожидалось, без предупреждения изменив почти привычный сценарий. Он лишь еле видно улыбнулся, малость неуверенно, а потом плавным движением головы указал в сторону прохода на кухню. Эдвард замешкался, уже, впрочем, не ожидая опасности внутри собственного дома — просто не хотел смотреть, куда попросили. В душе зародилась твёрдая уверенность, что это изменит всё. Он нахмурился недовольно, поджав губы, продолжив жечь Роя недовольным взглядом до тех пор, пока тот не сдался. Вздохнул картинно тяжело, приложив ладонь к виску, после чего той же рукой мягко коснулся стального плеча. — Что... — обронил Эдвард, всё-таки повернувшись в сторону кухни. В дверном проёме застыла без движения огромная фигура, знакомая и забытая настолько, что напоминала скорее призрак из прошлого, чем часть реальности. Но эффект наваждения рассеялся, стоило громоздкой тени произнести родным голосом, подхваченным металлическим эхом пустого доспеха: — Давно не виделись, братик. * * * — Ал... — сорвалось с мгновенно пересохших губ Эдварда, тихо, с болезненной надтреснутостью. Сам он застыл как соляной столп, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть. Остальные, казалось, не двигались и молчали из солидарности. Создавалось впечатление, что смотрел на нарисованную картину, где каждый занял исключительно отведённое ему художником место, не имея воли сойти с него. Даже время будто замерло в конкретном моменте, хотя часы на шкафу упрямо продолжали тикать, нарушая идиллическую тишину, топором повисшую в воздухе. Эдвард ещё, пожалуй, никогда не думал настолько быстро, как сейчас. Если Рой знал, кто именно ждал их в квартире, значит поддерживал связь с Альфонсом. Вопрос: долго ли? Давно ли тот вообще объявился в столице? Почему не попытался встретиться с братом, который искал его почти целый год? Ответы неожиданно нашлись все разом, когда на стальном плече, на границе протеза с кожей, едва заметно сжалась широкая ладонь. Глупо было недооценивать Роя. А, учитывая его умение выстраивать многоходовые планы, можно было смело предполагать даже наиболее невероятное — и попасть в цель. Эдвард предположил, лишь в теории, что Альфонс вообще не уезжал никуда из Централа. Просто ему помогли исчезнуть без следов на долгие восемь месяцев. Вероятно, использовали в качестве дополнительных рук в расследовании или вроде того. Вряд ли Рой позволил бы кому-нибудь долго просиживать без занятия. Другое дело — Дрейк. Он сбежал раньше, к тому же, ему напарники вместе дали чёткие указания, куда направляться, к кому и зачем. Либо он не добрался, перехваченный на полпути кем-то из доверенных людей Роя, либо, узнав о помиловании, решил вернуться сам. Судя по спокойствию Ризы, имел место скорее первый вариант, чем второй, но здесь Эдварду было, по большей части, наплевать. Куда важнее и больнее было сейчас предательство двух дорогих людей сразу. И если лимит терпения с прощением для Альфонса у него ещё оставался, то Рой исчерпал свой сполна. Размышления, подгоняемые щелчками секундной стрелки комнатных часов, заняли меньше пяти секунд. Ступор прошёл так же быстро, как наступил. Эдвард, развернувшись, грубо скинул с плеча чужую руку, которая жгла, казалось, прямо через протез, намертво вцепился стальными пальцами в ворот кителя Роя, толкнув его спиной к стене, прижав за горло жёстким предплечьем. Не ожидавший подобного, тот по инерции ударился затылком, но, к чести своей, даже не поморщился, прямо встретив яростный взгляд золотистых глаз, полыхавших в полумраке ярче любого пламени. И жестом остановил Ризу, среагировавшую быстрее прочих, когда она приставила пистолет к голове младшего командира. Последний этого вовсе не заметил, хотя дуло весьма ощутимо упиралось в голову сзади, чуть ниже и левее макушки. — Ты знал, где мой брат, — ядовито прошипел тот в неестественно спокойное лицо напротив, фоном отметив, что оружие от него убрали, но не в кобуру — оставили в ладони, снятое с предохранителя. Эдварду было безразлично, получит он в итоге пулю или нет. Больнее уже точно не станет. — Всё это время ты знал и ни слова мне не сказал, ублюдок! — повысил голос, наплевав на предостережение о соблюдении тишины. Сильнее надавил на чужое открытое горло выше кадыка, так, что у Роя зубы помимо воли скрипнули. Отвечать он, судя по виду, не собирался, да его и не спрашивали. Напарник был твёрдо уверен в том, что говорил, а, лишившиеся эмоций, сейчас совершенно чёрные глаза напротив лишь подтверждали неоспоримый факт. Пусть оба сослуживца отлично научились закрываться друг от друга, но порой именно это звучало более красноречиво, чем всё остальное. — Восемь месяцев, полковник, — снова перейдя на шёпот, добавил Эдвард обвинительным тоном, опасно прищурившись. — Братик, успокойся, — попытался образумить его Альфонс, но не добился успеха, потому что чужая злость, клокотавшая в груди, лишь ненадолго переключилась на другого человека. — А ты вообще молчи! — рявкнул, повернувшись к брату, по-прежнему стоявшему на пороге кухни, ткнув в его сторону пальцем свободной руки. — С тобой мы потом поговорим, — пообещал холодно, вновь вернув всё внимание главному виновнику произошедшего. — Тебе мало было самому исчезнуть на полгода, подстроив собственную смерть, нужно было ещё и брата у меня забрать, — не сменив тона, бросил он в отрешённое лицо Роя, постепенно красневшее от лёгкой асфиксии. Как тому, в принципе, удавалось продолжать дышать, не понимал, похоже, даже Эдвард. Ему всегда плохо удавалось контролировать силу искусственной руки, а полное отсутствие у неё тактильной чувствительности делало нынешнюю ситуацию вдвое опаснее. Однако ничто не могло заставить его сейчас просто ослабить нажим: ни чьи-то слова, ни мысли о чужом больном сердце, которое снова могло остановиться из-за удушья. Собственное ныло стократ сильнее. — Я простил тебе это, когда ты наконец соизволил воскреснуть, — безразлично добавил Эдвард, словно пощёчину отвесил, но Рой даже бровью не повёл, приняв моральный удар как должное. — Я простил тебе обман, который почти сломал меня. Я простил тебе, что ты меня использовал для предотвращения расформирования отряда. Я простил тебе все недоговорки, полковник. Даже вернувшись из подвалов, я был уверен, что всё ещё могу тебе верить, — перечислил ровно, тяжело сглотнув ком, вставший поперёк горла. — Но это... То, что ты сознательно лишил меня всего, что у меня было — последнего родного мне человека! — я не знаю, как тебе простить. У тебя просто не найдётся оправдания, в которое я теперь поверю. Этого, — добавил с ударением, смяв в кулаке ворот чужого кителя до треска швов, — мне уже просто не проглотить. Понимаешь ты или нет, паскуда?! — закончил, вновь сорвавшись на крик. Рой, не имевший возможности ответить вслух, медленно моргнул, выразив согласие со всем сказанным. Эдвард поджал губы, скривившись неприязненно, и, напоследок двинув локтем по его челюсти, отпустил, позволив вздохнуть, а сам тряхнул стальной рукой, словно испачкал её в грязи. Освобождённый предсказуемо закашлялся, едва устояв на ногах, однако выдержал удар, всё-таки не упав. И не сказал ничего, прекрасно зная, какой реакции добьётся, если откроет рот хотя бы для простого извинения. Эдварду оно было не нужно, по крайней мере, теперь. Ещё пару месяцев назад, возможно, помогло бы, но сейчас оказалось слишком поздно, не к месту. Остальные невольные зрители безмолвно следили за развернувшейся сценой, боясь влезать в чужие разборки. Альфонс, единственный попытавшийся и потерпевший неудачу, пришибленно жался к косяку, опустив взгляд себе под ноги. Он тоже чувствовал вину за то, как всё некрасиво получилось, правда, отлично понимал, когда к брату вообще не стоило лезть. Тот пытался успокоиться, пусть пока безуспешно, но пытался. Дышал максимально глубоко, закрыв глаза, стискивал пальцы опущенных вдоль тела рук, то расслабляя, то напрягая их. Не помогало ничего, потому что желание всадить стальной кулак в лицо Рою не исчезало. Все силы — моральные и физические — уходили на потуги сдержать этот порыв внутри, где бился настоящий ураган. — Можете убрать оружие, лейтенант, я себя контролирую, — сказал нейтрально, с видимым усилием убрав ладони в карманы форменных штанов. Риза, помедлив, молча подчинилась, поставив пистолет на предохранитель, прежде чем вернуть его обратно в поясную кобуру. Эдвард, проследив краем глаза за её действиями, благодарно кивнул, оценив степень доверия. Он, в отличие от напарника, как казалось сейчас, по-настоящему умел это ценить. Вновь набрасываться на Роя уже не входило в его планы. Вытрясти же необходимые ответы можно было и без физического воздействия. Срыв, ожидаемый с первой встречи в больнице после плена, едва не произошёл секунды назад, но кризис миновал. Эдвард сумел собрать в горсть остатки самоконтроля, чтобы не навредить никому. — Впервые я не знаю, как мне выполнить данное тебе накануне обещание, — произнёс, набрав в грудь побольше воздуха, скосив взгляд на Роя. Пришлось немного повернуть голову, чтобы смотреть на него через очки, а не сбоку, иначе картинка снова расплывалась. Тот держался одной ладонью за шею, скорее закрывая от напарника свежие синяки, чем согревая остывшее от тесного контакта с холодным металлом место. Под рёбрами что-то знакомо кольнуло. Даже сейчас, получив по заслугам, Рой продолжал вот так, в мелочах, незаметно заботиться об Эдварде. Ведь мог просто убрать руку, позволив вороту распахнуться, продемонстрировав следы недавней вспышки чужой ярости. Попытаться подобным образом воззвать к совести или благоразумию, но нет. Рой не был бы Роем, поступи он так. Пожалуй, за это его ещё получалось уважать. Это же, впрочем, в нём продолжало злить. — Я, блядь, не хочу его выполнять, — хмуро сообщил Эдвард, встретившись взглядом с ледяными тёмными глазами, даже не бликовавшими от света из коридора, отражавшегося в окнах гостиной. Будто не глаза вовсе, а бездонные пропасти, глубокие и грязные, как старые шрамы. У каждого имелись такие, но у Роя их легко было разглядеть. Будто что-то выжгло ему душу изнутри, превратив в угли, которые уже давно потухли. Это, признаться, раздражало сильнее остального, потому что Эдвард точно знал, как ярко они на самом деле могли гореть. Осознавать же собственную вину в том, насколько безжизненными те вновь стали за пару последних минут, он не хотел. Точно не после открывшейся правды, с которой до сих пор не удавалось примириться. Однако Рой, судя по всему, даже не заметил перемен на своём лице. — Так просто было бы сказать сейчас, что мне насрать, сдохнешь ты в итоге или нет, полковник, — пространно обронил Эдвард, бесцветно усмехнувшись. — Знаешь, послать тебя к чёрту с твоим идиотским планом, собрать вещи и уехать вместе с Алом подальше... Но я почему-то не могу, — выдохнул он почти расстроенно, отвернувшись, закрыв лицо двумя ладонями на мгновение, чтобы потом завести руки на макушку, чудом не сбив с места очки, попутно растрепав светлую чёлку. — Не могу оставить тебя, кретина, одного против всех. Даже после всего, через что ты заставил меня пройти за этот год. Ведь у меня больше нет ни единой причины задерживаться в Централе. — Простите, что вмешиваюсь, майор, — вежливо перебила его Риза, не удостоившись хотя бы лёгкого поворота головы в свою сторону, — но у Вас ещё не закончился испытательный срок по решению суда. — Две недели этот жук вполне сможет мне скостить, если понадобится, — небрежно пожал плечами Эдвард, махнув рукой в сторону Роя, после чего опустил её обратно в карман, второй взъерошив волосы на макушке. — Простите за грубость, но сейчас я разговаривал не с Вами, лейтенант. — Да, сэр, — по-военному коротко отозвалась Риза, вновь замолчав. — Уинри, — меж тем продолжил Эдвард, вспомнив ещё об одном ключевом участнике большого заговора. — Она ведь тоже знала, правда? — спросил полуутвердительно, переступив с ноги на ногу, заодно развернувшись к Рою всем корпусом. — Удивительно, какое влияние ты имеешь на людей, — хмыкнул тихо, позволив лёгкому оттенку вполне искреннего восхищения скользнуть в голосе. — Она ведь ни разу не спросила у меня про Альфонса, значит знала, где он. И не сказала ничего. Лейтенант, скорее всего, тоже была в курсе. Поэтому она отказалась сегодня брать ключи, чтобы дождаться нас в квартире. Ты послал её за моим братом, а у него есть свой комплект. Я специально замки не менял на случай, если он вернётся, когда меня не будет. И Хавок, — перечислял Эдвард поочерёдно звенья длинной цепочки, ощущая себя так, словно оборачивал её вокруг собственной шеи, потому что с каждой следующей петлёй дышать становилось труднее. — Он передал мне записку от Ала почти в самом начале его поисков. А остальные, интересно, тоже были в курсе? От меня одного, выходит, всё скрывали? Они и про твою смерть знали, что она поддельная? — Нет, — наконец ответил Рой, когда голос напарника снова дрогнул от напряжения. — Никто не знал, что я жив в те полгода, — признался он, и Эдвард почему-то поверил. — Про Альфонса тоже никто не знал, кроме меня и того человека, у которого я попросил его спрятать. Мы с твоим братом не общались напрямую — я только обеспечил ему укрытие на неопределённый срок. Учитывая, что я не знаю, о какой записке идёт сейчас речь, к лейтенанту Хавоку она попала случайно. Возможно, твой брат просто удачно подбросил её где-нибудь, чтобы она попала к тебе. Знай я об этом, не позволил бы так рисковать, — объяснил, постепенно разворачивая чересчур запутанный клубок давних обманов. — Лейтенант Хоукай сегодня действительно по моей просьбе отправилась за Альфонсом и Дрейком, но я не говорил, кого нужно будет привезти сюда, так что она тоже не была в курсе моего плана. Ты прав только относительно мисс Рокбелл. Ей я вынужден был сказать, чтобы она перестала наконец сама пытаться лезть на рожон, когда ты пропал. Всё, о чём ты говорил сейчас, исключительно моя вина, — подвёл очевидный итог, осторожно прокашлявшись, чтобы голос не прерывался хрипом. — То есть весь твой хитрый план был завязан на тебе одном, — сложив два и два, сделал собственный вывод младший напарник, спросив напоследок, едва сдержав новый приступ гнева. — И, если бы с тобой что-то случилось, всё развалилось бы, верно? Альфонса бы так и не нашли, а я, возможно, никогда больше не увидел бы брата? — Рой виновато повёл плечом, признав сей небольшой недочёт в отлично проработанной схеме. Или попросту обставив всё так, чтобы другие ремарки не выглядели пустыми оправданиями. Эдвард всё-таки не сдержался, с размаху врезав живым кулаком по стене выше и чуть в стороне от плеча оппонента. Боль прострелила до локтя, но зато помогла остудить опять вспыхнувшую ярость. Костяшки противно засаднили, кожа на них лопнула в нескольких местах, а, судя по ощущениям, одна ещё и надтреснула изнутри, почти сломавшись от силы удара. Как только стена выдержала — неизвестно. Однако, кроме пары пятен свежей крови, на ней не осталось других следов. Впрочем, эти тоже вскоре исчезли, скрытые алхимией под слоем чуть подвинувшейся краски. Опустив руки, Эдвард отошёл на середину нового ковра в гостиной, бегло осмотрев мизансцену. Риза опять держала ладонь на кобуре, в этот раз не вытащив пистолет. Рой по-прежнему неподвижно прислонялся к стене, закрыв шею, хотя синяк наполз уже на подбородок сбоку, куда пришёлся прошлый удар стального локтя. Дрейк забился в кресло, стараясь слиться с ним, как хамелеон, чтобы не привлекать лишнего внимания. Альфонс разве что обернулся на звук, но с места не сдвинулся, словно его приклеили. — Мне нужно успокоиться и подумать, — поставил всех перед фактом Эдвард, искренне опасаясь рецидива давнего психоза, когда готов был броситься на любого, без разбора. — А когда я вернусь, мы все поговорим, — добавил, переведя дух, и быстро скрылся в собственной комнате, демонстративно грохнув дверью, не отрикошетившей обратно только потому, что её удержали с другой стороны, для верности заперев замок. * * * — Значит, до Бриггса ты всё-таки добрался, — когда Дрейк закончил своё весьма увлекательное повествование, задумчиво кивнул Эдвард. Вспышка ярости улеглась, и теперь он сидел вместе с остальными, расположившимися кру́гом, способный нормально воспринимать информацию. За довольно обширное личное пространство, предоставленное ему по безмолвному уговору, стоило, видимо, поблагодарить Ризу, устроившуюся в углу дивана, ближе к креслу, которое с самого начала вечера было отведено недавнему рассказчику. Другое такое же, застегнув ворот кителя под самый подбородок, занял Рой. Слева от него неуютно ёрзал на принесённом из кухни стуле Альфонс. Завершал кольцо с центром в виде невысокого прямоугольного журнального столика Эдвард, умостившийся на дальнем краю дивана, с противоположной стороны от Ризы, ближе к выходу. Едва справившись с гневом, потратив больше двадцати минут, чтобы успокоиться. А когда вышел, остальные уже ждали его, удачно рассредоточившись по центральному пятачку гостиной с мягкой мебелью, выделив ему единственную стратегически важную точку на максимально возможном отдалении от каждого участника разговора. — Да, добрался, — ответил Дрейк с немного нервной улыбкой на губах. — Только эта женщина, генеральша, к которой вы меня послали, поначалу собиралась меня убить, едва увидела те наручники с выжженной надписью. "С наилучшими пожеланиями от полковника Мустанга", — процитировал он насмешливо, всплеснув руками и выразительно посмотрев на автора послания. — Ничего умнее не могли придумать? — Сработало же, — флегматично отмахнулся тот, не отреагировав на взгляд со стороны, увлечённый изучением собственных перчаток с алхимической печатью, покоившихся ею вниз на колене. Что он снял их, Эдвард отметил, когда только вышел из комнаты, без лишних объяснений поняв таившийся за простым действием подтекст: Рой признавал свою вину целиком, готовый пойти на мировую с любыми условиями. А сложенное оружие служило символом вроде белого флага на войне. — В конце концов, она оставила тебя в живых, что нам и было нужно, — добавил после небольшой паузы, не подняв глаз. — Роскошная женщина вообще-то, эта Ваша Оливия Армстронг, — вдруг, противореча собственным более ранним словам, произнёс Дрейк, устроив подбородок на ладони, чуть скосившись вбок, чтобы опереться на подлокотник. — Суровая, конечно, но справедливая. Не судит никого по слухам или рекомендациям — всегда только на своё мнение полагается. Как покажешь себя, так к тебе и будет относиться. — Видимо, ты заслужил хорошее отношение, раз так говоришь, — усмехнулся Рой, мимолётно тронув перчатки и бросив быстрый взгляд на Эдварда. Тот, перехватив его, неприязненно прищурился, отвернувшись в противоположную сторону, краем глаза заметив ответный беззвучный тяжёлый вздох. — Да, повезло мне, что я привык, когда мне лезвие к горлу приставляют, — в тон Рою отозвался Дрейк, машинально потерев шею спереди ладонью, вновь вернув её на подбородок. — Думаю, если бы я испугался, меня прямо там, в сугробе под стеной, закопали бы. Наручники, кстати, с Вашим посланием она одной ладонью согнула, когда поняла, от кого это, — добавил, сглотнув, как наяву, вспомнив недюжинную силу генерал-майора Армстронг. — Уж не знаю, что Вы такого ей сделали, но я бы на Вашем месте избегал встречаться с ней лично. — Значит, она всё ещё не забыла, — отстранённо прокомментировал с нечитаемым выражением Рой, прикрыв ненадолго глаза. — Как бы то ни было, я рад снова видеть Вас, мистер Лешэр. Не ожидал, что Вы в самом деле вернётесь, — резко перевёл он тему, почувствовав, что разговор заходит в нежелательное русло. — Как же иначе? — иронично фыркнул Дрейк, выпрямившись. — Вы, ребята, мне жизнь спасли — я у вас в долгу, — добавил с улыбкой, посмотрев поочерёдно на Роя и Эдварда. — Поэтому, раз Вы написали в Бриггс, что нужна моя помощь, то вот он я — весь к вашим услугам. — Приятно знать, что хоть кто-то из участников тех экспериментов теперь на нашей стороне, — благодарно кивнул старший из двух командиров, впервые открыто посмотрев на младшего, чтобы негромко попросить. — Майор Элрик, не могли бы Вы, пожалуйста, перенастроить приёмники связи? — Запросто, — легко отозвался тот, прекрасно зная, что, кроме него или Каина, никто не мог этого сделать, а возможную прослушку стоило нейтрализовать. Поменяв частоты на обоих аппаратах, чтобы те глушили любой посторонний сигнал, Эдвард сел обратно на своё место, забравшись на диван с ногами в привычную позу, скрестив их перед собой. Откинулся на спинку, уложив одну руку на подлокотник, а вторую, тщательно забинтованную — на бедро, и приготовился слушать то, что уже знал. Рой неторопливо поведал всем собравшимся подробную историю их давнего расследования. Намного более полную, чем была описана в отчётах. Его слушали, не перебивая, после буквально завалив вопросами, на которые он терпеливо отвечал. Потом вкратце, чтобы не тратить время, рассказал о последовавших событиях, заранее получив от Эдварда разрешение на предание огласке эпизодов плена. Пару раз взгляды обращались к непосредственному участнику произошедшего, то сочувственные, то испуганные, то откровенно жалобные. Адресат замечал каждый из них, но старательно игнорировал, смотря прямо перед собой, нацепив маску вежливого безразличия. Когда с повествовательной частью было покончено, Рой выложил слушателям все их с напарником догадки, имевшие доказательства, и прочие, почти безосновательные. А после — наконец перешёл к собственному плану, который с момента задумки в больнице успел отшлифовать при помощи Эдварда. Тот едва заметно улыбнулся, услышав своё имя пару раз в сдержанных выражениях благодарности. — Скажу сразу, я от всего этого дерьма не в восторге, — заговорил он уже сам, стоило Рою замолчать, подведя черту. — Но выбора у нас нет. Мы с полковником перебрали все возможные варианты решения возникшей проблемы, и этот — единственный, который реально может сработать. — Что в итоге требуется от нас? — лаконично спросила Риза, последние минуты сидевшая напряжённой, как натянутая струна. — Лично от Вас, лейтенант — ежедневные доклады о внутренней деятельности Центрального Штаба, — ответил Рой, обменявшись с Эдвардом короткими взглядами. — Подключите весь отряд и используйте любой предлог, чтобы постоянно находиться вне рабочего кабинета, — подхватил тот похожим тоном, повернувшись к подчинённой. — Рассредоточтесь по зданию так, чтобы охватить максимально возможный периметр. — И помните, что под подозрением находится каждый, включая нас с майором, — серьёзно добавил Рой, посмотрев поочерёдно на всех собравшихся. — Учитывая оборотня, никому нельзя доверять, пока не будет твёрдой уверенности в подлинности его личности. — Он не может использовать алхимию, так что нас с братом и полковником проверить проще всего, — закончил их общую мысль Эдвард, наглядно продемонстрировав ту же реакцию с выделением голубоватого света, как при входе в квартиру некоторое время назад. Его старший напарник, не надевая перчатки, трением высек искру, использовав преобразовательный круг на ткани, чтобы над столом на секунду вспыхнуло небольшое пламя. А Альфонс просто повторил за братом. — У каждого члена нашего отряда есть такие браслеты пяти разных цветов, — сообщила Риза, приподняв рукав кителя, чтобы показать плетёную нить на запястье. — На каждый следующий день в конце службы майор Элрик назначает новый цвет, о котором мы сообщаем друг другу особым шифром. — Она сжала кулак на уровне лица, поочередно выпрямляя пальцы, начиная с большого, когда стала перечислять. — Красный, жёлтый, зелёный, синий и фиолетовый. — Зелёный мне особенно нравится, — тихо рассмеялся Эдвард вместе с Ризой и Роем, отлично понимавшими подтекст шутки. Альфонс демонстративно вздохнул, покачав головой. До Дрейка смысл дошёл последним, когда он тоже негромко фыркнул, мысленно сложив необходимый жест. — Главное, не показывать браслеты никому постороннему, потому что свои, кто знает, сами найдут способ проверить остальных, — добавила Риза, вновь одёрнув китель на место, выровняв по запястью, полностью скрыв рукодельное украшение. — Это, кстати, была идея Уинри, — зачем-то уточнил Эдвард, улыбнувшись на встречный взгляд подчинённой, до сих пор охранявшей его давнюю подругу. — Она же сплела на всех браслеты. — И сделала ещё один запасной комплект по моей просьбе, — добавила Риза, протянув Дрейку небольшой прозрачный пакетик с разноцветными нитями внутри. Тот с благодарным кивком взял его, сразу же распаковав и надев синий, спрятав под длинным рукавом тёплого свитера. Остальные убрал в глубокий набедренный карман камуфляжных штанов, застёгивавшийся на молнию. — Хорошо, что здесь теперь везде толстые стёкла, — мимоходом обронил Эдвард, обернувшись на окна, занавешенные тяжёлыми длинными шторами. Только, в отличие от зелёных, которые сегодня лично повесил в кабинете, эти были синими. — Итак, продолжим, — вернул всех к предыдущей теме Рой. — Альфонс будет осуществлять внешнюю разведку, если никто не возражает. — Он со значением посмотрел на напарника, наглядно показав, чьи именно возражения будут приняты в расчёт. Тот лишь иронично ухмыльнулся. — Полагаю, это как раз было тем, чем мой брат занимался после своего исчезновения, пока мы его искали, — сказал проницательно, убедившись в собственной правоте, когда Альфонс покаянно опустил голову. — Глупо возражать. Раз уж начал, пусть заканчивает, — предельно безразлично пожал плечами Эдвард, вернув Рою красноречивый взгляд, заодно озвучив его смысл. — Я уже говорил, что вообще не в восторге от плана, но Ал хотя бы может за себя постоять, и пули его не берут. — Отлично, — кивнул адресат, получив послание прозрачным подтекстом, едва сдержавшись от того, чтобы закатить глаза. — А мистер Лешэр, боюсь, понадобится нам для разведки на территории врага, — закончил он распределение ролей среди присутствовавших, ожидая возражений. Но вместо этого Дрейк лишь провёл ладонью по лицу, стерев испарину со лба, нервно сглотнул и наконец произнёс: — Я согласен, хотя это пахнет самоубийством, — сказал чуть дрогнувшим голосом, вскинув руку, жестом попросив дать ему договорить. — Насчёт того оборотня, о котором вы, парни, упоминали. Я, кажется, знаю, о ком идёт речь, но он не один из экспериментов — он один из их кураторов. А ещё он не человек. Не в обычном смысле этого слова, — добавил торопливо, воровато осмотревшись вокруг, словно его могли убить уже прямо сейчас. Остальные с немым вопросом воззрились на него, ожидая продолжения, от которого каждый на мгновение потерял дар речи, когда по помещению расстелилось тихим шёпотом уверенное откровение. — Он — гомункул.