Калейдоскоп иллюзий

— Стальной, чтоб тебя! — не выдержал Мустанг, все же сорвавшись на неугомонного мальчишку, который, казалось, поставил себе цель довести начальника до одиночной палаты в сумасшедшем доме. Ну или, как вариант, до карцера за преднамеренное с особой жестокостью. — Что меня? — невинно хлопнул глазками Эдвард, словно бы не понимал, в чем дело, и почему полковник снова злится на него. А душа ликовала, напевая какой-то незатейливый, неразборчивый мотивчик. С самого первого момента появления в доме Роя, тот заметил, что что-то не так, не по его плану. Стоило Элрику переступить злополучный порог, как начались всякие вопросы, касающиеся личной жизни начальника, а светлая макушка то и дело мелькала везде, где только мог поместиться ее любопытный обладатель. А поместиться он мог почти везде вплоть до висящего на кухне шкафчика для посуды — благо, рост ему это позволял. Конечно же, Мустанг не упускал момента поддеть его на эту тему, почти наслаждаясь такой привычной реакцией на свой сарказм. Но ни одно мимоходом брошенное замечание не осталось без равноценной гадости со стороны Эдварда. Нога, на которую «случайно» наступили стальным протезом, все еще глухо ныла; разбитая тарелка была аккуратно собрана по осколкам и сейчас лежала в мусорном ведре; колено чуть ощутимо саднило от неловкой встречи с чемоданом гостя, который тот оставил сразу за поворотом — конечно же, не специально. Но все это меркло и бледнело в сравнении с тем фактом, что теперь Элрику вдруг приспичило поужинать, а за неимением в доме готовой еды, тот решил приготовить ее самостоятельно. Покорение кухонной плиты едва не закончилось пожаром, и, если бы Рой вовремя не почувствовал запах гари, то ночевать им обоим сегодня пришлось бы в гостинице. Теперь же, стоя посреди почти разоренной за несколько минут столовой, Мустанг старался лишний раз не напрягать пальцы, так как те сами сразу же складывались для щелчка. В воздухе неторопливо плавал туда-сюда, лениво перетекая из угла в угол, сизый дым от погибшего ужина, а напротив полковника стоял явно довольный Эдвард, старательно напускавший на себя виноватый вид. Наконец, глубоко вздохнув, Рой заставил себя успокоиться и все же снял перчатки, однако, не убирая их дальше кармана форменных брюк, которые так и не снял. — Одевайся, — коротко скомандовал полковник, выходя из кухни. — Вы меня выгоняете? — почти расстроено спросил Эдвард, глядя ему вслед. Как-то уж подозрительно быстро тот отступил. — Нет, Стальной, мы пойдем в ресторан, — совершенно ровным голосом заявил Мустанг из коридора, тихо ругнувшись, когда под ноги снова попался злополучный чемодан. — После того, что ты тут устроил, на кухню еще неделю будет невозможно зайти. — Эй! — возмущенно крикнул мальчишка, выбегая следом за начальником и ловко обходя препятствие в виде собственных вещей, так подло поставленных им прямо посреди прохода. — Могли бы, кстати, и сами покормить меня — я говорил, что голоден! — Прости, я не подумал, что ты забыл такую простую истину как «спички детям не игрушка», — пожал плечами полковник, беззвучно усмехнувшись себе под нос. — Я не ребенок! — предсказуемо вспылил Эдвард, скрещивая руки на груди и неприязненно глядя на прямую спину полковника, который как раз надевал чистую рубашку. — Раньше мне хотелось в это верить, но после сегодняшнего я окончательно уверился в обратном, — сообщил тот, уже откровенно смеясь и даже не пытаясь сдержать расползающуюся на лице улыбку. — Вы… Вы… — Элрик пытался подобрать правильные слова, чтобы высказать Рою все, что думает о нем, но мысль почему-то не шла, и мальчишка лишь недовольно хмурился, тяжело дыша от негодования и праведного гнева. — Я, Стальной, я, приятно слышать, что ты все еще не забыл меня повторно, — все же поймав смешок у самого горла, ровно произнес Мустанг, набросив на плечи китель и обойдя своего гостя, чтобы выйти в коридор. — Тебе бы, кстати, тоже не мешало переодеться и немного умыться — ты похож на трубочиста, — как бы невзначай обронил полковник, не оборачиваясь, и тут же услышал яростный крик в спину. — Кого ты назвал настолько мелким, что в любую трубу пролезет?! *** Ветер мягко трепал светлые волосы, запутываясь в длинных прядях челки и унося из головы все безрадостные мысли. Последние несколько минут Эдвард честно пытался дуться и обижаться на полковника, но это почему-то не получалось. Ресторан, в который он привел своего горе-повара, находился в таком тихом и приятном месте, что волей-неволей хотелось расслабиться. Окружающая обстановка была почти романтичной, не хватало только свечей на столике и бутылки красного вина. Ну или хотя бы белого — не суть. Мальчишка глубоко вздохнул, подперев ладонью щеку и глядя на залив через большое окно. Шум воды был слышен даже здесь, несмотря на то, что в помещении играла музыка. Создавая легкий фон, она нисколько не мешала разговорам и не отвлекала от вяло текущих дум. — Кто-то, кажется, есть хотел, — невзначай напомнил Рой, в сотый раз перечитывая вызубренное уже давно наизусть меню. — Умеете же Вы все испортить одной фразой, полковник, — выдохнул Эдвард, покачав головой и повернувшись в сторону своего спутника. — Я всего лишь решил уточнить: вдруг ты уже передумал тратить мои деньги на этот ресторан? — безразлично отозвался тот, даже не взглянув на собеседника. — Конечно, держи карман шире! — нехорошо ухмыльнулся мальчишка, нагло развернув к себе небольшую книжечку, которую читал полковник. Тот не сказал ни слова против, хоть и знал, что рядом с Элриком лежит еще одна, точно такая же — только едва заметно усмехнулся каким-то своим мыслям. — Интересно, а что из этого самое вкусное? — Уверен, что хочешь это знать? — иронично изогнув бровь, поинтересовался полковник, сцепляя руки перед лицом и укладывая на них подбородок. — От Вас — точно нет, — наигранно огрызнулся Эдвард, но в его голосе не было даже нотки злости. Мустанг лишь коротко пожал плечами, отворачиваясь к окну, словно бы говоря: «Зачем тогда было спрашивать?» Легкий ветерок осторожно тронул волосы полковника, всего на секунду прикрыв темные глаза челкой. Уголок рта Роя невольно дернулся в намеке на улыбку, но она так и не появилась на его лице. Он всегда любил сидеть в этом ресторане, именно за этим столиком, правда, никому об этом не говорил. Как, впрочем, и своему нынешнему спутнику — да ему и вовсе не за чем было это знать. Бесшумно вздохнув, Мустанг позволил себе немного расслабиться, опустив плечи и окончательно уложив голову на сцепленные ладони. На секунду оторвавшись от изучения меню, Эдвард бросил быстрый взгляд на своего начальника и невольно задумался. Тот выглядел сейчас таким спокойным и уставшим, словно не спал уже очень давно. Всегда гордо расправленные плечи его сейчас были едва заметно ссутулены, а взгляд лениво замер на какой-то одной неопределенной точке, и это внезапно состарило молодого полковника на добрых пару-тройку лет. «Он, наверное, сильно устает на работе, — неожиданно для самого себя подумал вдруг Эдвард, — а тут еще и я свалился ему как снег на голову». Незаметно прикусив губу, Элрик вновь опустил взгляд в небольшую книжечку, которую все еще держал в руках. Но теперь уже совершенно не хотелось ни есть, ни, тем более, задираться к начальнику. На вполне логичный вопрос «почему?» ответить так и не вышло. Даже самому себе. — Пойдемте домой, полковник, — тихо сказал Эдвард, поднимаясь на ноги и набрасывая на плечи плащ. — Что? — удивленно отозвался Рой, подумав на секунду, что ему послышалось. — Я говорю, пойдемте домой, — непривычно спокойно повторил мальчишка, едва заметно улыбнувшись. — Спать очень хочется, а поесть можно будет и завтра. — Хочешь сказать, в доме еще остались продукты, выжившие после твоих кулинарных опытов? — вновь возвращаясь к привычному тону, спросил Мустанг, глядя на собеседника из-под темной челки. — Я хочу сказать только то, что уже сказал, — усмехнулся Элрик и, не говоря больше ни слова, неторопливо направился к выходу из уютного ресторана. Удивленно моргнув, Рой посмотрел ему в спину, задумчиво спросив самого себя: «Чего еще я не знаю о тебе, Эдвард Элрик?» Оказавшись на улице, мальчишка остановился, не без удовольствия смотря на легкую рябь волн, пробегающую по воде от прохладного ветра. Ему однозначно нравилось это место, и он даже хотел было поблагодарить Мустанга за то, что тот привел его сюда, но вместо этого, дождавшись, когда полковник поравняется с ним, лишь негромко попросил: — Давайте как-нибудь придем сюда еще. *** Ночь была слишком спокойной, но Эдвард все равно никак не мог уснуть. Диван в гостиной, который ему выделил полковник, был достаточно мягким и удобным, а теплое одеяло так и звало улечься под него и укутаться потеплее, но все равно что-то было не так. Какое-то неясное чувство неправильности не отпускало мальчишку, не давая ему желанного покоя. Сон не шел, и Элрик наконец сдался, поднявшись с мягкого сиденья и направившись в сторону кухни. От небольшого вечернего пожара почти не осталось никаких следов, кроме легкого запаха гари в проветренном помещении. Стараясь ступать как можно бесшумнее, что было не так-то просто с одной стальной ногой, Эдвард добрался до окна и, оперевшись ладонями о деревянный подоконник, длинно выдохнул, прислоняясь лбом к прохладному стеклу. Странно знакомое беспокойство не желало отступать, заставляя раз за разом открывать глаза и осматриваться вокруг, словно что-то ища, прислушиваясь, словно надеясь уловить какой-то звук. Но ничего кроме тишины и пустоты вокруг не было. Ни единого шороха, кроме слабого ветра за окном, ни единого движения, кроме едва заметного шевеления листьев на ветках деревьев. И, казалось бы, все настолько бестревожно, что поводов для волнения и быть не должно, но чувство неправильности от этого никуда не исчезало. То самое чувство, которое так и не дало Эдварду в первый раз перешагнуть порог чужого дома. Устало подняв глаза, он отчетливо увидел в отражении в окне чей-то силуэт за своей спиной, и, крупно вздрогнув, резко обернулся, бессознательно выставляя вперед правую руку, словно готовясь к нападению. Только вот на кухне по-прежнему не было никого, и ни один звук не нарушал гармонию ночного ветра по листьям. Сердце испуганно билось в груди, глухо ухая под ребрами, и его стук упругим эхом отдавался в ушах, словно внутри какого-то вакуума. Рвано выдохнув, Эдвард постарался успокоиться, убеждая себя, что ему это только показалось, просто привиделось на секунду из-за того, что он сильно устал за последние дни. В конце концов, памяти явно нужен был отдых, а он все пытался от нее чего-то добиться, вспомнить хоть что-нибудь из своего забытого прошлого. Голова вдруг почти привычно загудела, а перед глазами на секунду вспыхнули цветные круги, тут же рассеявшись в дым. Глубоко вздохнув, Эдвард устало сполз на пол, подогнув под себя одну ногу, на вторую положив локоть. Упершись затылком в стену, он прикрыл глаза, снова прислушиваясь к окружающей тишине. Сердце успокоилось, и привычный его ритм больше не ощущался толчками крови в висках. По-прежнему не было слышно ничего кроме ночного ветра, играющего листьями. На губах Эдварда бессознательно появилась легкая улыбка, а перед внутренним взором внезапно появился небольшой двухэтажный домик с балконом наверху, где в окнах горел свет, а из трубы на крыше поднимался сизый дым, который слишком знакомо пах домом… «Откуда это?» — растеряно спросил вдруг у самого себя Элрик, распахивая золотистые глаза. Воображение явно не могло нарисовать такую живую картину. Значит, он где-то уже видел этот дом? Только вот, где именно, вспомнить не получалось. Снова начинала болеть голова, и в этот раз ноющая боль отдавала в затылок. В то самое место, куда хотели ставить стальную пластину взамен проломанной кости. И, кажется, даже поставили — этого Эдвард с точностью сказать не мог, а проверять не хотелось: до туда все еще было достаточно больно дотрагиваться. Шумно выдохнув, мальчишка тяжело поднялся на ноги, опираясь о подоконник, и в последний раз выглянул на улицу. Там все было по-прежнему: сонная тишина властвовала над городом, не оставляя места для волнений. Решив все же хоть немного поспать, Эдвард неторопливо двинулся обратно в гостиную, где осталась смятая от его беспокойного ворочанья простынь, успевшая остыть за время отсутствия гостя. Бесшумно нырнув под одеяло, мальчишка не без наслаждения вытянул ноги в тепло и прикрыл глаза, только теперь заметив, что успел замерзнуть за свой недолгий полуночный променад. Стараясь больше ни о чем не думать, он повернулся на бок и вскоре уснул, обняв одной рукой мягкую подушку.