Калейдоскоп иллюзий

Проснулся Рой от собственного сдавленного вскрика, подпрыгнув на стуле и резко выпрямившись. Перед широко распахнутыми глазами все еще мелькали картинки закончившегося кошмара, в котором Эдварда рвали на части голодные химеры. В их клыках исчезали куски окровавленного мяса, проглатываясь почти целиком. Постепенно оголялись тонкие косточки ребер и таза, а твари методично выедали влажно бликовавшие внутренности. Из тонкого тела неумолимо вытекала алыми ручейками теплая жизнь, вспениваясь от мразотного чавканья жадных пастей. В светлых глазах, зеркально отражавших реальность, Рой видел собственное бессилие. А Эдвард мягко улыбался ему, не ощущая боли от смертельных ран. До последнего, до самого конца. Ладонь в шершавой перчатке закрыла лицо, с нажимом стерев выступившую холодную испарину со лба и висков. Рой зажмурился до цветных кругов под веками и вновь посмотрел перед собой. Сквозь жуткий, постепенно развеивавшийся морок начали проступать знакомые очертания кабинета. Дверь точно напротив, шкаф у одной стены и осточертевший диван-кровать – у другой. Длинный выдох отделил сон от бодрствования, сердце перестало истерично метаться в груди, почти выпрыгивая через глотку. Взгляд поднялся к часам, которые показывали половину второго. Судя по царившей темноте – ночи. Когда и как умудрился отключиться, Рой не помнил. Вероятно, накопившаяся усталость взяла свое, и его сморило прямо за столом. Голова наконец перестала гудеть, зато затекла спина. Мимолетно усмехнувшись про себя, он поднялся на ноги и пересек кабинет, шагнув в коридор. Следовало сходить в душ, пока в штабе никого больше не было. Вода оказалась ледяной, но Роя это не остановило. Встав под колкие струи, он запрокинул голову, позволив им смыть напряжение последних недель. Дыхание перехватывало от мороза, кожа мгновенно покрылась зябкими мурашками. Но холодно не было. Он часто попадал под осенние дожди, в юности любил бегать босиком по снегу и почти никогда не простужался. Пару раз, еще в академии, Хьюз шутил, что внутри Роя полыхал слишком сильный огонь его целеустремленности, который не давал так просто замерзнуть. А потом он стал Огненным алхимиком. Не из-за слов друга – из чувства родства с этой дикой, неуправляемой стихией. Форма натягивалась на мокрое тело с трудом, прилипая к коже. Полотенце мирно висело рядом на крючке, благополучно проигнорированное. По-собачьи тряхнув головой, чтобы чуть просушить волосы, Рой пальцами забрал челку наверх и поправил ворот незастегнутой рубашки. Затянул сильнее ремень штанов, подхватил китель, перекинув его через плечо, и вышел из душевой, даже не посмотрев в зеркало. Он прекрасно знал, что выглядел плачевно. Темные мешки под глазами, осунувшееся лицо, безжизненный, апатичный взгляд. Наверное, стоило вернуться в кабинет и лечь на диван, чтобы по-человечески выспаться до утра, но сна не осталось. Его утянуло в водосток потоками жидкого льда вместе с еще одним днем поисков пропавшего подчиненного. Коридоры резво разносили эхо чеканных шагов. Уверенные, твердые, тяжелые, они отлично отражали характер самого Роя, пробивной, дерзкий. Иногда ему казалось, что он даже родился уже в военной форме. Почти всю сознательную жизнь провел на службе, быстро поднявшись по карьерной лестнице. И за все это время ни разу не позволил себе ссутулиться, согнуться под весом ответственности за чужие жизни: те, что оборвал собственными руками, и те, что изо всех сил старался уберечь. Исчезновение Эдварда не прошло бесследно, полоснув душу острым лезвием вины. Однако спина, привычная к подобным вещам, все равно осталась непоколебимо прямой. Хотя именно сейчас хотелось опустить руки, расслабить плечи и позволить камню совести придавить себя к полу. Солдатская выправка, поддерживаемая остатками стремительно гаснувшей веры, не позволила. Рой молча согласился. Он давно понял, что с привычками лучше было не спорить. Только вот, что делать с привычками, которые касались людей, откровенно не знал. А ведь он, действительно, привык. Привык видеть день ото дня светлые улыбки в золотистых глазах, слышать по-мальчишески ломавшийся с возрастом голос, беззлобно переругиваться с его обладателем и мысленно считать количество ударов о стену двери, открываемой с ноги. Обычно, к слову, стальной. Стальной. "Отставить сопли, полковник, – приказал себе Рой насмешливым голосом младшего напарника. – Псы всегда находят дорогу домой". Фыркнув в ответ своим мыслям, он толкнул знакомую дверь кабинета и вошел внутрь. Там его ждало еще много работы, которую следовало закончить до рассвета. *** Солнце вставало поздно и медленно. Рой смотрел в окно, развернувшись к нему вместе со стулом. Зрелище завораживало. Низкие дома почти не закрывали полутемный океан неба, который постепенно светлел на востоке. Плавленное золото разливалось поверх глубокой синевы, оттеняя ее невзрачную красоту. Словно растрепавшиеся волосы, выбившиеся из тугой косы и рассыпавшиеся по форменному кителю. Знакомо и привычно до замирания сердца. От так полюбившегося ежеутреннего занятия Роя отвлек нетребовательный стук. Разочарованно вздохнув, он сел обратно за стол и сделал вид, что разбирал отчеты, прочитанные и подписанные еще пару часов назад. – Войдите, – произнес ровно, даже не подняв головы, когда дверь приоткрылась. – Полковник, к Вам посетитель, – лаконично доложила Риза, и в ее тоне отчетливо слышались легкие нотки напряженного удивления. – Пусть заходит, кто бы там ни был. – Безразличный взмах ладони – и лишь безмолвный кивок в ответ. А через мгновение в кабинете уже стояла Уинри, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. В первую секунду Рой почти пожалел о необдуманном решении, но потом лишь незаметно выдохнул обреченно и изобразил на лице некое подобие улыбки. – Мисс Рокбелл, доброе утро, – поздоровался сдержанно, отложив ручку, которую вертел в пальцах, на стопку аккуратно сложенных папок. – Чем обязан? Вместо всяких слов, Уинри молча подошла к столу и, оперевшись на него одной ладонью, второй влепила Рою звонкую пощечину. "Ну хоть кто-то еще достаточно прямолинеен", – подумал тот отрешенно, ни на миг не отвернувшись от горевших обидой и злостью голубых глаз напротив, даже когда голова дернулась от удара. Рука механика оказалась много тяжелее, чем предполагалось, но почему-то сие открытие лишь добавило спокойствия. Рой просчитал действие посетительницы за секунду и сознательно не ушел с траектории летевшего запястья. Скулу обожгло, зато отлегло от сердца. Наконец-то ему перепало то, что, действительно, заслужил. Он знал, что рано или поздно это произойдет. Он знал, что многие винили его в исчезновении Эдварда, но молчали. Он знал, что Уинри обязательно придет за ответами, которых не будет. – Почему Вы ничего не сказали мне?! – громко, почти крича, спросила она в застывшее, словно маска, лицо собеседника. – Почему не сказали, что Эд пропал?! – Если бы сказал, он бы сразу нашелся? – безразлично поинтересовался Рой, иронично приподняв бровь. – Что изменилось бы, мисс Рокбелл? Кроме того, что эту пощечину я получил бы на пару недель раньше. – Вы... Да как Вы можете шутить сейчас?! – вознегодовала Уинри, хлопнув ладонями по столешнице. Та в ответ предательски знакомо скрипнула, расшатываемая подобными эмоциональными всплесками другого человека на протяжении четырех лет. – Я-то думала, Вы не такой плохой, как о Вас говорят, а Вы... Вы... – Она почти задыхалась от ярости, силясь подобрать правильное определение. – Кто? – поторопил ее Рой, ожидавший окончания фразы с неподдельным интересом. – Сухарь! – сорвалось с пухлых губ, и собеседник едва сдержал нервный смешок. Так его до нынешнего момента никто пока не называл. "Интересно, все дети такие вспыльчивые или только те, что приезжают из Ризенбурга?" – меланхолично подумал он, вернув лицу отсутствовавшее выражение. – Черствый, бесчувственный сухарь! – Я учту, – кивнул спокойно, опустив взгляд к документам. – Если это все, что Вы хотели, то можете возвращаться домой. Необходимую информацию Вы до меня уже донесли. Ответа не последовало, ни сразу – ни позже. Тишина, нарушаемая только двумя дыханиями, мерно проливалась по помещению, отталкиваясь от стен и меняя траекторию. Краем глаза Рой видел чужие руки на столе, тонкие пальцы в мелких царапинах и мозолях, измазанные черными кляксами металлической крошки. Но делал вид, что занялся работой и не заметил. Уинри же, в свою очередь, выпустив пар, остыла и внимательно присмотрелась к собеседнику. Она привыкла наблюдать за Эдвардом, когда тот приезжал в деревню чинить протезы или вызванивал ее в столицу. Он всегда выглядел уставшим, измотанным, но держался, как мог, чтобы за него не волновались. Однако под всеми улыбками и шутками, какими бы искренними они ни казались, пряталась фальшь, скрывавшая глубокую тоску, разъедавшую душу. Почему-то в Рое, сидевшем сейчас напротив, Уинри ощущала нечто похожее. Даже, как ни странно, то же самое. Будто просто Эдвард резко стал старше и сдержаннее. А боль под сердцем осталась прежней, лишь спряталась немного дальше. – Полковник, – вдруг позвала Уинри уже спокойно, устыдившись собственной необдуманной вспышки злости. Рой чуть склонил набок голову, дав понять, что слышал оклик, но не мог больше отвлечься. – Простите меня, я... – Не стоит, мисс Рокбелл, я все прекрасно понял, – оборвал он собеседницу на полуслове, перевернув страницу, которую читал уже в третий раз. – Вам не за что извиняться. – Ну да, это вообще-то Вам следовало бы сделать, – усмехнулась та тихонько, заметив ответную усмешку, мимолетно скользнувшую по тонким губам. – Полковник, – попробовала она еще раз, и Рой все-таки поднял лицо, оторвавшись от работы. Усталые, покрасневшие глаза с тусклым взглядом удалось рассмотреть только теперь. Смутившись, Уинри сама отвернулась в сторону, выпрямившись и сцепив пальцы опустившихся рук перед собой. Слишком тяжело оказалось разговаривать с таким Роем, больше напоминавшим мертвеца, чем живого человека. Но вдруг через мгновение вновь воззрилась на него с теплой улыбкой, отыскав в голове правильные, по ее мнению, слова. – С Эдом все будет в порядке. Он вечно пропадает где-то, но каждый раз неизменно возвращается. Я четыре года ежедневно жду его звонка в своей мастерской, но ему вечно не до разговоров. А когда он приезжает чинить свою руку или ногу, мне его убить хочется за это. Ведь он каждый день может погибнуть, знаете? Только вот он просто не хочет, чтобы за него волновались – на деле же добавляет для волнений лишние поводы. – Мисс Рокбелл, я не... – Не стоит за него волноваться, полковник Мустанг. Если он смог пережить преобразование человека и прикрепить душу брата к доспехам, то переживет и все остальное. Не думаю, что для него есть что-то страшнее того, что случилось пять лет назад. Уинри ушла, беззвучно прикрыв за собой дверь, а Рой еще долго сидел, оглушенный ее словами, словно громом. И в голове раз за разом повторялась одна и та же фраза: "Псы всегда находят дорогу домой". *** Очередной разговор завершился ничем, и Рой устало уронил трубку на рычаг, едва сдержавшись, чтобы не приложиться пару раз головой об стол в приступе отчаяния. Поиски Эдварда все еще не дали никаких результатов. Задумчиво уставившись на дверь, он сосредоточенно нахмурился. В мыслях возникали и почти сразу же отметались всевозможные варианты мест, где могли бы держать пленника. Каждое из них уже проверили досконально в несколько заходов и не нашли ничего. Даже крохотной детали – ни малейшего намека. Рой не стеснялся развернутых масштабов данных мероприятий. Он поднял на уши весь Централ, и солдаты буквально рыли носом землю, исполняя полученный приказ. Хьюз тоже не остался в стороне, и теперь его ежедневные звонки уже не ограничивались пустой болтовней о жене и дочери. Отчетов в устной и письменной форме набралось столько, что могло хватить на три армии, а собирал и анализировал их один человек. Рой помнил каждое слово, услышанное и прочитанное, но лишь сейчас сумел разложить их по полочкам в голове. Выходило, что не заглядывали ищейки в пять мест – пять закрытых военных лабораторий. Однако для того, чтобы попасть внутрь на законных основаниях, требовалось личное разрешение фюрера. Идти же к нему с просьбой не хотелось. От одной только мысли о подобном поступке становилось противно. Снова выслушивать нелестные комментарии в свой адрес, чтобы в итоге получить отказ, мог решиться, пожалуй, отъявленный моральный мазохист. Рой таковым не являлся и менять это не спешил. Посему, порывшись в захламленных ящиках, он вытащил из завалов подробную карту столицы и разложил ее на опустевшем недавно столе. Она приобреталась еще пару лет назад, когда его перевели из Восточного Штаба в Центральный. В целом, пригодилась-то всего несколько раз в самом начале и вот выручила снова. Взяв ручку, Рой отметил изображения необходимых зданий и ненадолго замер. А потом, поправив перчатки, щелкнул пальцами и вышел из кабинета, оставив вспыхнувшую бумагу тлеть в одиночестве.