Глава 36.
14 июня 2015 г., 11:57
Утро наступило резко, ворвавшись в сознание тремя быстрыми выстрелами. Рой подскочил, ногой отбросив стул и сложив пальцы для щелчка. Перед глазами медленно прояснилось, и он увидел Ризу, которая с выражением полного безразличия возвращала пистолет в кобуру. На начальника она не смотрела. С его губ сорвался нервный выдох, плавно перетекший в усмешку. Кривую, усталую.
– И Вам доброе утро, лейтенант, – сиплым после сна голосом произнес Рой, потерев переносицу и зажмурившись.
– Плохи Ваши дела, полковник, – сообщила Риза, принявшись сортировать перепутанные документы на рабочем столе командира. Тот лишь согласно промычал, вместо ответа, и лениво потянулся поднять стул. – Ходят слухи о том, что Вас собираются понизить в звании.
– Что? – переспросил он, замерев в наклоне. Голос, однако, даже не дрогнул, словно никаких других вестей Рой более не ожидал.
– Вы слышали.
– Да.
Стул благополучно вернулся на законное место, по обшитой тканью спинке задумчиво прошлись напряженные пальцы. Темные глаза уставились на дверь, зло, с прищуром. Будто бы сейчас должен был кто-то войти. Но никто не входил. Никого, впрочем, и не ждали.
Отвернувшись к окну, Рой задумчиво посмотрел на улицу. Люди мирно проходили мимо, неспешно прогуливались парочки, о чем-то разговаривали, играли беззаботные дети. Жизнь текла своим чередом – исчезновение одного человека совершенно не повлияло на ее размеренный ритм. Почему-то от осознания подобного простого, в целом, факта, неприятно кольнуло в груди.
– Полковник?
– Стальной пропал две недели и четыре дня назад, – сказал Рой спокойно, холодно проконстатировав общеизвестный факт. Риза бессознательно напряглась, подобравшись. Ей нередко приходилось служить начальнику молчаливым слушателем, когда тому хотелось выговориться. Только последние месяцы эту роль с куда большим успехом исполнял Эдвард. О нем Рой не упоминал вот так, не вскользь, потому что дело касалось поисков, а всерьез, вдумчиво, пожалуй, излишне откровенно. – Разве имею я право вообще командовать людьми, нести за них ответственность, если не могу уследить за одним-единственным подчиненным?
– Полковник...
– Разве я не заслужил это понижение? Да, неприятно, потому что так я стану снова на шаг дальше от своей цели. Но разве не заслуженно? – Вопросы звучали сугубо риторические. Рой не желал получать ответов, ибо сам уже отыскал их для себя. Риза стиснула зубы и терпеливо ждала продолжения, хоть и ощущала, словно лезла в нечто слишком личное, интимное. Будто перед ней выворачивали наизнанку душу. Видеть командира в таком состоянии было не в первой, но сейчас многое изменилось. В том числе, и Рой. Ему, как и остальным, довелось многое пережить. Они держались, как могли. Все вместе. Однако, начальник заметно вымотался. Форма чуть подвисала, ремень штанов обзавелся парой новых дырок, лицо осунулось и приобрело мертвенно-бледный оттенок. Ладони в белых перчатках по привычке скользнули в карманы, голова наклонилась вперед. Глухой звон стекла обозначил слабый удар о него лбом. Следом тишину нарушила горькая усмешка. – Скоро будет уже пять лет, как Эдвард стал Государственным Алхимиком. И останется всего год до того момента, как его живым оружием отправят воевать. "Чтобы понюхал пороха", – как любят говорить бывалые солдаты.
– Полковник?
– Неужели я не мог просто развернуться и уехать из этого Ризенбурга, когда только узнал, что в данных допустили ошибку? "Армии нужна свежая кровь!" – говорили мне. "Талантливые алхимики – будущая опора страны!" – твердили сверху, – Рой сдавленно рассмеялся, отстранившись от окна и запрокинув голову. Риза отвернулась, уперев взгляд в пол. Она отлично помнила тот день. Они искали молодые таланты и вербовали их. Не остановились, даже когда выяснили, что неизвестному на тот момент Эдварду Элрику было всего одиннадцать, вместо указанных в отчете тридцати одного. От мыслей о собственной причастности к вероятной ныне гибели юного майора стало горько и жутко. А ведь ей казалось, что страх атрофировался еще в Ишваре. – Выслужился, называется. Подумать только, выслужился за счет мальчишки! Смешно, не правда ли, лейтенант? Ведь смешно же.
– Это было его решение, полковник.
– Я подтолкнул его к этому решению. И я взял на себя ответственность за него. А теперь понятия не имею даже, жив ли он еще. Понимаете, к чему я веду?
– Я всегда говорила Вам, что Вы совершенно безответственны.
– В яблочко.
– Полковник, послушайте...
– Что? – с ноткой иронии уточнил Рой, слегка повернув голову в бок. Свет четко очертил его ожесточившийся профиль. – Я наперед знаю все, что могу услышать от Вас, лейтенант. Поэтому не стоит зря тратить время и бесполезно сотрясать воздух. В конце концов, он Стальной Алхимик, цепной пес армии, значит, уже не ребенок и не имеет права им считаться, как бы Вам или кому-то другому этого ни хотелось.
– Он Ваш цепной пес, полковник! – неожиданно жестко возразила Риза, грохнув увесистую стопку документов на стол. Рой неосознанно вздрогнул от резкого звука и посмотрел на собеседницу через плечо, удивленно приподняв бровь. – Вы завербовали его; Вы – заметьте, лично! – сопроводили его на экзамен; Вы вручили ему серебряные часы и дали на подпись контракт. Так что, выходит, Вы своими руками посадили его на армейскую цепь.
– Лейтенант...
– Поэтому не смейте эти самые руки опускать, полковник Мустанг! Вы не имеете на подобную роскошь ни малейшего права. Жизнь Эдварда целиком и полностью в Ваших руках, так что, будьте любезны, хоть в лепешку разбейтесь, но сохраните ее! – Под конец Риза едва ли не кричала, будто строгий тон голоса и громкость могли помочь быстрее донести информацию до полусонного разума. Однако, и правда, смогли. Рой почувствовал болезненный укол стыда за то, что позволил себе столь откровенно расклеиться. И почти отчаялся отыскать Эдварда живым. О том, чтобы тот до сих пор остался цел и невредим, даже речи не шло. – Прошу простить за нарушение субординации, полковник.
– Не за что, лейтенант. Можете идти.
– Да, сэр.
– И, лейтенант! – окликнул он Ризу в последний момент, когда она уже приоткрыла дверь, чтобы шагнуть за порог. – Спасибо.
***
– Разрешите войти, – скорее, по привычке, чем из реальной необходимости произнес Рой, заглянув в ненавистный кабинет. Просторный, со множеством окон и оттого очень светлый. Единственный стол, пусть и весьма большой, почти терялся на фоне пустого пространства. За ним сидел фюрер, сложив перед собой руки поверх толстой папки, что была закрыта буквально за миг до прихода визитера.
– Входите, полковник Мустанг, – с улыбкой ответил Кинг Бредли, сделав приглашавший жест ладонью. Его лицо не выражало абсолютно ничего, кроме собранности и строгости. Он почему-то напоминал отца, который намеревался отчитывать нерадивого сына за очередной проступок. От подобного сравнения стало неуютно, и Рой почувствовал, как его легонько придушил ворот форменной рубашки. Но оттягивать или ослаблять призрачную петлю не стал. Молча переступил порог и притворил дверь за спиной, отрезав последний путь к отступлению. – Как продвигаются поиски майора Элрика? – поинтересовался Кинг Бредли, выпрямившись на стуле и чуть подавшись вперед, оперевшись локтями на стол. Его взгляд внимательно изучал вошедшего, цеплялся за любую мелочь, словно жаждал рассмотреть хотя бы тень страха в глазах напротив.
– Пока без особого успеха, сэр, – спокойно и отрешенно отрапортовал Рой, заставив себя застыть на месте и не двигаться. Он не отвернулся, когда взор собеседника стал недовольным и хмурым, будто не заметил метаморфозы. Держаться уверенно и прямо удавалось ему с огромным трудом. В памяти то и дело всплывал недавний разговор с Ризой и новость о возможном понижении, однако они усилием воли отправлялись на задворки сознания, чтобы не отвлекали. "Если меня все-таки понизят, Стальной глумиться будет до самой старости", – подумал нарочито весело и неожиданно ощутил, что напряжение немного отпустило. – Но поисковые операции продолжаются круглосуточно. Уверен, скоро мы выйдем на его след.
– Это было бы весьма кстати для Вас, – сказал Кинг Бредли, притворно удрученно вздохнув. – Некоторые офицеры выражают свое недовольство относительно занимаемой Вами должности. Мне чуть ли не каждый день приходят жалобы и сообщения о Вашей некомпетентности, чему я, признаться, совершенно не рад.
– Я понимаю, сэр, и ничуть не удивлен, – сдержанно кивнул Рой, мысленно сжав кулаки и страдальчески возведя очи к потолку. На деле же – даже глазом не моргнул. Мимолетно поразившись собственному самообладанию, которое, казалось, закалилось до прочности титана, он продолжил. – В моем возрасте слишком рано занимать столь высокий пост – многие так считают. Но разве не правильнее судить по делам, а не по годам?
– Достойный ответ, молодой человек! – рассмеялся Кинг Бредли, откинувшись на спинку. Однако веселье его вскоре сошло на нет, и он вновь напустил на себя серьезный вид. – Я вполне согласен с Вами, полковник Мустанг. Но, увы, игнорировать и дальше многочисленные обращения тоже не могу. Приказ о разжаловании до подполковника уже готов, но еще не подписан. Вы понимаете, что это значит?
– Да, сэр, – с полной готовностью к худшему отозвался Рой, стиснув челюсти до желваков. В ушах слабо запищало, по вискам упруго ударило пульсом.
– Мне бы очень не хотелось ставить подпись на этом неприятном документе, – сокрушенно выдохнул Кинг Бредли, постучав пальцами по столу с задумчивым видом. Помедлив, поднялся, выудил из папки свежий лист и помахал им в воздухе. Словно алой тряпкой перед быком. – Вот эта бумага, полковник Мустанг. Я мог бы заверить ее прямо сейчас, в Вашем присутствии, но не стану. – Приказ с тихим шорохом приземлился на прежнее место, небрежно отброшенный уверенной рукой. Рой напряженно сглотнул. – Вы мне нравитесь, признаться честно. Ваша амбициозность и упорный труд вызывают восхищение. Вы можете продвинуться очень высоко такими темпами. Поэтому я даю Вам последний шанс. Неделя – ни днем больше! – это все, что в моих силах. Если по истечении данного срока Стальной Алхимик Эдвард Элрик не будет найден, я подпишу приказ.
– Благодарю за доверие, я сделаю все возможное, чтобы не разочаровать Вас.
– Надеюсь на это, полковник. Можете быть свободны. Через неделю жду Вас с отчетом.
– Есть, сэр.
***
Ночь подходила к концу. На горизонте занимался алый рассвет, освещая небо степенно, по миллиметру, окрашивал тяжелые тучи в розовый и золотой. Рой стоял в переулке, подперев спиной стену кирпичного дома и отрешенно наблюдал явление очередного утра. Одинокого, бледного. Бесполезного. Еще сутки остались позади. Еще сутки не принесли новостей. Еще сутки не ознаменовались желанной находкой. Из груди с трудом вытолкнулся натужный выдох, сорвавшись в воздух сизым облачком пара. Становилось все холоднее. Земля уже не прогревалась в достаточной мере и быстро остывала. Частым гостем начала дня стал влажный, промозглый туман. После прогулок, подобных сегодняшней, Рой неизменно возвращался в штаб с прилипшими ко лбу волосами, на которых блестели прозрачные капли. Ими же был усыпан и плащ напару с военными сапогами. Синяя форма впитывала влагу быстро и лишь незаметно тяжелела. Куда ощутимее тяжелела совесть, которая по кусочкам сжигала сердце изнутри и придавливала плотнее к земле, навалившись на широкие выносливые плечи.
Ранний рассвет до гортанного спазма напоминал неповторимый оттенок знакомых волос, заплетенных в аккуратную косичку. И глаза. Совершенно необыкновенные, живые, яркие. Никак не удавалось подобрать правильного слова, чтобы описать их удивительный цвет. Ни у одного человека больше Рой не видел таких. Они не были похожи на пафосное, излишне вычурное золото – слишком мягкими казались по сравнению с драгоценным металлом. Не походили и на солнце – их свет постоянно менялся в огромном диапазоне от щемившей нежности, чуть теплой в своей нерешительности, до пугавшей ярости, полыхавшей адским костром. На мед не тянули тоже – чересчур много на дне таилось боли и мудрости, не сопоставлявшейся с возрастом. Остальные сравнения и вовсе выглядели глупо, недостойно.
"Не о том ты думаешь, кретин", – осадил себя Рой, оборвав вялый поток мыслей, и тряхнул головой. Отвернулся от горизонта, сомкнул веки, прислонился затылком к промерзшей стене. Холод не пробирался под форму, зато ощутимо остужал лицо и слабыми порывами ветра шевелил короткие темные волосы.
Неимоверно, непозволительно хотелось спать. Веки щипало от усталости, голова гудела, болели от постоянного напряжения мышцы. В раздумьях властвовал полнейший кавардак, который изредка разбавлялся воспоминаниями. Мирными, уютными, домашними. Убеждать себя в том, что Эдвард был ребенком, мальчишкой, Рою попросту надоело. Раньше он размышлял, насколько этично вообще рассматривать напарника в определенном ключе, да и стоило ли это делать. Теперь же, потеряв его, понял жестокую правду о собственных иррациональных чувствах. Они, конечно, метались из крайности в крайность, но неизменно оставались искренними, чистыми, не подвластными глупым законам морали. Эдвард, в некотором смысле, вернул Роя к жизни, разбудил внутри окаменевшего сердца ослепительный калейдоскоп эмоций. Подобное не могло оказаться иллюзией – слишком реально оно ощущалось, слишком остро, слишком. Рядом с ним вообще все становилось "слишком". Однако оттого лишь возникало желание улыбнуться. Обычно сдержанный в проявлении чувств, рассудительный и хладнокровный солдат, офицер, взрывался хлеще бочки с тротилом, стоило начаться очередной перепалке с нерадивым подчиненным. Невоспитанным, склочным, вспыльчивым юнцом в вызывающе-ярком алом плаще. Алом. Словно специально выбирал цвет в насмешку над Огненным Алхимиком.
"Он Ваш цепной пес, полковник", – всплыли в памяти слова Ризы – и под ребрами мягким комочком свернулось неуместное тепло. Запоздало явилось понимание: не в насмешку – в благодарность. За подаренную цель, к которой шел уже довольно давно. За поддержку и помощь в крайних случаях, возникавших, правда, удивительно редко. За предоставляемую по первому требованию полную свободу, коей не располагал – не смел! – обычный цепной пес. За тот огонь, что зажег в еще детских глазах живого мертвеца.
Подняв взгляд на разгулявшийся рассвет, Рой убрал волосы со лба наверх и твердо усмехнулся. "Я обязательно тебя найду, Гороховый майор", – пообещал себе и, развернувшись на пятках, чеканным шагом направился в Центральный Штаб.
А на сосредоточенном лице горела такая же непоколебимая решимость, как пять лет назад – в обретшем новое стремление взоре Эдварда. Только вот сам Рой этого, увы, заметить не мог.