Калейдоскоп иллюзий

Осточертевший будильник прозвенел ровно в шесть утра, спугнув тяжелый сон. Рой медленно открыл глаза и, наверное, впервые взглянул на настенные часы с благодарностью вместо раздражения. В очередной раз смотреть на то, как Эдварда рвали на куски, выжирая внутренности и обгладывая кости, не доставляло удовольствия. Особенно, когда не представлялось возможности что-либо изменить, помешать химерам, прервав их кровавое пиршество. Сомкнув ненадолго веки, он положил руку на лицо, спрятавшись в сгибе локтя. Пальцы едва ощутимо дрожали – уже не столь сильно, как после первого подобного кошмара. Стиснув челюсти до скрипа, Рой поднял ладонь к потолку, воззрившись на нее, как на чужую, незнакомую. Словно пытался заметить что-то новое, необыкновенное, нужное, а не замечал. Старался дотянуться до солнца, света, жизни, а не мог. Мешало множество слоев бетона, преграждавшего прямой путь к цели. Из-за этого ее было невозможно разглядеть и, следовательно, убедиться в верности намеченной дороги. "Понижение, значит? – лениво и отрешенно подумал Рой, усмехнувшись через боль, кольнувшую в груди. – Черт с ним, пусть хоть до пенсии потом смеется надо мной – лишь бы остался живым". Пальцы сжались в кулак, схватив воздух. Пустой, неосязаемый, бесполезный. Поиски до сих пор не принесли плодов. Военные сбились с ног, патрулируя город днем и ночью, заглядывали в каждую мало-мальски подозрительную щель, не пропуская ни одно здание. Даже те, в которые входить запрещалось. Наступив на горло собственной гордости, Рой испросил дозволения у фюрера на сии крайние меры, когда не сумел самостоятельно прошерстить все закрытые лаборатории и половину производственных строений. Неожиданно ответом стало письменное разрешение, запоздало развязавшее следствию руки. Однако и оно не помогло, по-прежнему оставив ищеек ни с чем. Надежда наконец найти Эдварда стремительно угасала, а шансы найти его живым и вовсе стремились к нулю. Последние три часа Рой позорно душил диван в кабинете, то забываясь быстрым сном, то прожигая взглядом потолок. За минувшие четверо суток он прилег в первый раз, позволив себе подобие отдыха, вымотавшись от непрекращавшейся беготни. Словно охотился за тенью наперегонки со смертью. Лично курировал спуски в мрачные подземелья, проверив каждый угол, каждую лазейку, даже самую непроходимую. Безошибочно шел на запах крови, натасканным псом ощущая ее за мили вокруг. След оказался верным, однако Рой всей душой желал ошибиться. Лучше было смириться с полным провалом, чем с частичным успехом. Неохотно сев, он посмотрел в сторону окна, где на столе, освещаемый издевательски ярким солнцем, покоился поверх аккуратно сложенного военного кителя стальной протез правой руки. Все крепления остались на местах – его просто сняли с Эдварда. Уинри, осматривавшая собственную работу, подтвердила отсутствие повреждений. Ей едва удавалось сдерживать приступ истерики во время анализа сложной конструкции. Когда она вынесла вердикт, Рой тяжело вздохнул, притянув к себе испуганного донельзя ребенка и позволил выплакаться. Сам же не смел отвести взор от находки, держа подбородок над светловолосой макушкой. Однажды давно точно так же рыдал на его плече Эдвард, спрятав лицо на широкой груди и вцепившись пальцами в грубую ткань военной формы. Чувство дежавю неприятно кольнуло ядовитой иглой, и он приставил к юному механику круглосуточную охрану в лице Ризы. Уходили они вместе, оставив Роя наедине с собой в тишине и покое. Ему удалось простоять, не шелохнувшись, целых три минуты. А потом с грудным рыком, разнесшимся по кабинету, обрушить со всей дури на многострадальную столешницу укрепленный титановой пластиной кулак. По дереву устремилась изломанная трещина – оно не выдержало многолетнего натиска вспыльчивых напарников. После этого, развернувшись на пятках, Рой устало рухнул на диван и четвертый час не мог заставить себя встать и продолжить двигаться в заданном направлении. Ни на протезе, ни на военном кителе не было ни пятнышка крови или грязи. Хотелось бы знать, почему, да никто не мог ответить. По всему выходило, что Эдварда убили, но сердце и разум напару отказывались верить в это. Даже Уинри ему удалось уверить в обратном, а вот себя – нет. Он отлично понимал, что с одной рукой тот не мог полноценно использовать алхимию, значит, и защититься – тоже. Подобные мысли не давали покоя, сильнее придавливая к дивану, не позволяя подняться и идти продолжать работу. Пока не отыскался труп – не важно, целый или по частям – Эдвард числился живым. – Полковник! Дверь оглушительно впечаталась в стену, Рой резко дернул головой на звук. Внутрь влетел лейтенант Хавок, взъерошенный и запыхавшийся. Затормозив почти посреди кабинета, он уперся ладонями в колени, согнувшись пополам в попытке отдышаться. – Полковник... там... – начал сбивчиво, махнув ладонью себе за спину, указав приблизительное направление. Рой подобрался, встав и быстро надев китель, что недавно исполнял роль подушки. – Стальной? – спросил он на всякий случай, оказавшись у стола, и сдернул со спинки стула плащ, набросив его на плечи. Хавок отрицательно покачал головой, выпрямившись. – Здание третьей лаборатории... – слитно, на выдохе. – Обрушилось. – Поехали! – резко бросил Рой, первым выбежав из кабинета, пулей пролетев мимо подчиненного, на ходу натянув перчатки. Страдальчески простонав, тот припустил следом. Дверь за ними медленно закрылась от сквозняка. *** Выйдя из машины, Рой замер на месте, словно прирос к асфальту. Тот потрескался под ногами, насколько хватало взгляда, вздыбив темные плиты на манер чудовищного оскала. Где именно находилась третья лаборатория оставалось только догадываться по чуть возвышавшейся горе руин. Пыль еще не до конца осела, плавая в воздухе, кружась от ветра. Изредка по образовавшемуся пустырю разносился треск – снова что-то рушилось, падало, проваливаясь под землю. Обломки проседали все ниже, становясь дырой вместо нагромождения бетона. Вдали суетились военные, спешно устанавливая ограждения, чтобы отделить опасную зону. Повсюду слышались крики и разговоры на повышенных тонах: грохот обвала перекрывал другие звуки. В некоем подобии транса Рой на негнущихся ногах двинулся к эпицентру разрушения, не отреагировав, когда его попытались остановить. Шаги давались тяжело, как в воде или по рыхлому песку. Сапоги увязали в липкой жиже осознания: он опять опоздал. Эдвард наверняка был внутри и, отчаявшись дождаться спасения, похоронил себя вместе с похитителями под бессчетными слоями стен и потолков. Если бы не толпа собравшихся зевак и отряды солдат, Рой упал бы на колени, которые настойчиво подкашивались по мере приближения к цели. Обвал прекратился внезапно. В один миг воцарилась тишина, замерли многочисленные обломки и люди. Остановился и он, почти подобравшись к краю образовавшейся пропасти. – Стальной... – позвал онемевшими губами, не издав даже подобия звука или шепота. Руки обвисли плетьми, удерживаемые лишь карманами форменных штанов, плечи опустились и ссутулились, придавленные отчаянием. Никто этого не заметил – спина осталась непоколебимо прямой. – Полковник Мустанг! – раздался оклик за спиной, не удостоившийся реакции. – Отойдите на безопасное расстояние, пожалуйста! Вместо ответа Рой неохотно махнул рукой, повелев оставить его в покое и не обращать внимания. Вскоре ожидалось прибытие следственной группы во главе с подполковником Хьюзом – тогда и можно будет уезжать. Смотреть в глаза лучшему другу, которому братья Элрики за минувшие годы стали, как родные дети, представлялось хуже любой пытки. О том же, что придется еще объясняться с Уинри, и думать не хотелось. Опустив глаза, Рой сжал кулаки до хруста суставов и медленно выдохнул, стараясь сохранить самообладание. Оно рушилось на манер бывшего здания военной лаборатории, царапая осколками истерзанное переживаниями сердце. Возня за спиной не долетала до притупившегося слуха, солнце утратило яркость, скрывшись за тучами потери. Он словно умер в очередной раз, продолжив неподвижно стоять, ровно, молчаливым памятником собственному горю, статным снаружи и абсолютно пустым внутри. Вдруг снова раздался грохот, заставив вскинуть подбородок и посмотреть вперед на руины оборванных жизней. Те неохотно сдвигались, наслаиваясь друг на друга кривыми обломками, но не падали. Сверкнули несколько бледных молний алхимической реакции – и неподалеку образовался узкий тоннель, воззрившийся на небо чернотой. Рой почувствовал, как сердце, утратившее надежду, слабо сжалось в груди и замерло в ожидании. Достаточно долго не происходило ровным счетом ничего. Пыль степенно оседала на раскуроченную землю, будто пепел после пожара. Заботливо укрывала белым одеялом свежую могилу, которую, пожалуй, не сумеют раскопать никогда. Но наконец из созданного лаза показалась ладонь. Бурая, израненная. Тонкие пальцы, украшенные ссадинами и обломанными ногтями, уцепились за край, чуть проскользив по бетону. Следом из дыры вынырнула грязная макушка с почерневшими от грязи и крови волосами, часть из которых отсутствовала. Над ухом не хватало неровного куска кожи, но его заменила багровая болячка, прилепившая к себе несколько прядей свалявшейся челки. Однако, несмотря ни на что, изначальный ее оттенок угадывался безошибочно. Оцепенев от шока, Рой мог только наблюдать, как Эдвард постепенно выбирался наружу, и отмечать все новые раны. Содранная со скулы кожа висела лохмотьями возле рта и до сих пор влажно блестела на солнце. Свежая. Плечо, посиневшее и опухшее, непрочно сидело в суставе. Второе же было изрядно помято и покрыто белыми царапинами. В зубах виднелось странное оружие, созданное из стали, которое, звякнув, упало на бетон. Высунувшись по пояс, Эдвард перевалился через край, позволив рассмотреть обнаженную спину. Кожа, и раньше исполосованная шрамами, ныне пестрила новыми, алыми, глубокими. Пыль, прилипшая к ней скрывала часть полученных травм, но не могла спрятать главного. Бурые линии, находившие друг на друга, почти оголяли кости – настолько глубокими они были. Многочисленные синяки расплывались по лопаткам и бокам грубыми отметинами. Рой попытался было двинуться вперед, чтобы помочь Эдварду выбраться, но асфальт под ним опасно качнулся и рухнул вниз, образовав широкую пропасть. До освободившегося пленника стало невозможно добраться. А тот, будто не заметив, вытолкнул себя наружу окончательно, царапнув заостренным костылем камни и кубырем скатившись с небольшого склона к самому обрыву. Он повернулся на спину, часто и поверхностно дыша, уставившись вверх широко распахнутыми глазами. На разбитых губах появилась легкая, едва заметная улыбка. Дрожавшая ладонь приподнялась, потянувшись к солнцу, но на полпути рухнула обратно. На живом бедре сверкнула алхимическая печать, и Рой запоздало заметил на груди и животе еще три разных круга. Глыбы под ногами вновь пришли в движение, сравняв асфальт с бетоном в единую поверхность без трещин и стыков громоздких плит. Длинно выдохнув, Эдвард сухо закашлялся, а потом неожиданно рассмеялся, лающе, мерзко, насильно выдавливая из легких воздух и надрывая связки. Светлые глаза безумно уперлись в одну точку, зрачок почти исчез, сузившись до крохотной щелки, зубы чуждо оскалились. Он сел резко, посмотрев на собственную руку, измазанную кровью, своей и не только, и грязью. Поднес ее вплотную к лицу, принюхавшись, после чего, не прекратив смеяться, вцепился пальцами в волосы, опустив голову на грудь. И будто выключился, затихнув и замерев. – Стальной, – малость хрипловато окликнул его Рой, сделав неуверенный шаг навстречу. Эдвард заметно вздрогнул, услышав голос, но лишь уронил ладонь на асфальт, не пошевелившись. Шлепка от удара не прозвучало – падение смягчил армейский китель, неровно и странно обмотанный вокруг обнаженных бедер. – А, ты уже здесь, – нервно усмехнулся он, наощупь отыскав рядом захваченное из уничтоженных подземелий оружие. Рука плавно скользнула внутрь стали, спрятав под ней, как под доспехами, часть предплечья до локтя. Повернувшись спиной к собеседнику, Эдвард неловко поднялся, оперевшись на клинок и торчавший вместо протеза костыль, широко расставив ноги для равновесия. Когда его шатнуло вперед, Рой увидел совсем свежую кровь на бледных бедрах. Ее источник, рану, ненадежно скрывала импровизированная юбка-повязка грязно-синего цвета. Внутри загорелась из искры животная ярость. Конечно, похитителя уже не отыщут под землей, но захотелось еще и сжечь все там для верности, чтоб даже искать пропал резон. – Ну и какие у нас планы на остаток дня? – с издевкой спросил Эдвард, встав лицом к Рою, по-прежнему опираясь на оружие в руке. Неправильно сросшаяся нога держала истощавшее тело относительно ровно, хоть основная нагрузка все же давалась на остатки протеза. Глаза смотрели с прищуром, озлобленно, сумасшедше, словно сознание вовсе не понимало, что самое страшное уже закончилось. – Опять будешь издеваться, ублюдок? – Что? – растерянно переспросил Рой, безотчетно попятившись на полшага. Что-то было не так, неправильно. В звучавших словах, действиях, хищном оскале. – Прекрати уже стараться вести себя, как он! – закричал вдруг Эдвард, и голос его куда больше напомнил звериный рык. – Хватит смотреть на меня его глазами! Почему, тварь?! Почему именно полковник?! – Стальной, успокойся! – в свою очередь, повысив тон, ответил Рой и обернулся на приближавшиеся шаги. К ним бежали военные и медики с носилками. Раненый пленник загнанным псом отступил от них в противоположную сторону, перехватив клинок для превентивного удара. – Всем стоять! Отойти за ограждения и ждать приказа! – Ишь ты, как раскомандовался, – презрительно фыркнул Эдвард, переступив с ноги на ногу, и вновь перевел взгляд на собеседника, убедившись, что лишние люди растерянно возвращались к каретам "Скорой помощи". – Что, понравилось быть в шкуре полковника? – Стальной, успокойся, это действительно я, – произнес Рой так спокойно, как мог, но слова разбились о непрошибаемую броню неверия. – Нихрена ты не Мустанг, урод! Хватит уже трахать мне мозги! Не надоело еще, а?! – сорвался Эдвард и неожиданно бросился вперед, взмахнув клинком в считанных сантиметрах от лица оппонента. Тот успел отскочить в последний момент, увернувшись от острия, просвистевшего мимо. – Я с тебя сам это лицо сниму, мразь! – Совсем ошалел, Гороховый майор? – негромко, но отчетливо спросил Рой, отступая без сопротивления и попыток ответить на выпады. Неуверенные, но иррационально быстрые. Словно совершались наугад, без прицела и расчета расстояния до противника. После его слов Эдвард на миг замер, дико вытаращившись. – Откуда ты?.. – дрогнувшим голосом просипел он, растерявшись на секунду, однако тут же взял себя в руки и опять бросился в атаку. – Ублюдок! Так меня имел право называть только он, а не ты, жалкая подделка! – Стальной! – Ты и его убил?! Как Такера и Софию?! – Да перестань ты нести бред! Эдвард! – Заткнись! Заткнись и не смей говорить со мной его голосом! "Плохо", – сделал неутешительный вывод Рой, отскочив в сторону с линии удара. Куда более точного, чем предшествовавшие. По всему выходило, что напарник, как минимум, подвинулся рассудком. К тому же, почти ослеп, сильно щурясь перед каждым выпадом и промахиваясь на сущие миллиметры. Только вот, откуда взялись обвинения относительно подделки, понять не удавалось. Но главным оставалось другое: Эдвард не узнавал его и наотрез отказывался признавать очевидное. Выбора не было – лишь сражаться до победного, чтобы доставить израненного мальчишку в госпиталь, где ему помогут. По крайней мере, на это хотелось надеяться. – Не вынуждай меня применять силу, Стальной! – предупредил Рой, вытащив из кармана ладонь и сложив пальцы для щелчка. – Ты не сможешь, – рассмеялся Эдвард холодно, перестав атаковать и рухнув на подкосившееся колено. Он устал, вымотался, потратив остатки сил на бессмысленную драку. Дышал тяжело и рвано, опустив лицо. – Я убью тебя раньше! – вскинулся вдруг и без особого замаха метнул в фигуру напротив стальной клинок, который алхимия разделила в полете на множество ножей. Рой среагировал слишком поздно, не успев уйти с их траекторий, все-таки сорвав искру. Между двумя напарниками выросла огненная стена, скрыв одного от взора другого. Эдвард ощутил, как сердце пропустило удар, предательски дрогнув. "Он же не мог использовать алхимию", – мелькнуло в гудевшей голове. Глаза заслезились от едкого дыма, в нос ударил привычный и некогда столь родной запах гари с едва уловимыми нотками одеколона. Пламя дохнуло жаром, чуть опалив грязную светлую челку и ресницы. Но не тронуло – лишь легонько коснулось, бережно, почти ласково. Поперек горла встал ком. Имя, истертое до дыр, сорвалось шепотом вслух. Огненная стена осела к земле и исчезла без следа. Эдвард с усилием прищурился, всматриваясь вперед. Картинка не желала обретать полную четкость, зато главное он сумел разглядеть. Рой стоял напротив, широко расставив ноги и вытянув вперед одну руку. Левую. – Нет... – испуганно мотнул головой Эдвард, отшатнувшись назад и с размаху сев на малость нагретый асфальт. – Нет!.. – Правая рука Роя бездвижно висела вдоль торса, проткнутая насквозь тремя лезвиями. Два таких же торчали из живота и бедра. А одно пробило грудь, почти по центру, там, где находилось сердце. – Не может быть... – слабо прошептал Эдвард, подавшись вперед, чтобы приблизиться и окончательно убедиться в болезненной догадке. Но забыл про отсутствие протеза и, качнувшись, завалился лицом вниз, потревожив недавнюю рану на скуле и расцарапав висок. Оперевшись на живой локоть, он приподнялся, вскинув голову, и увидел мягкую улыбку на окровавленных губах Роя. Такую привычную, теплую, настоящую. Из спазмированного горла вырвался стон, превратившийся во всхлип. – Нет, пожалуйста... – взмолился Эдвард слабо, не посмев отвернуться до последнего. Не отвернулся, когда с чавкающим кашлем, Рой сплюнул на землю густую кровь. Не отвернулся, когда он качнулся в сторону, припав на одно колено. Не отвернулся, когда его темные глаза медленно закрылись, и безвольное тело опрокинулось на спину. – Нет! – взвыл протяжно, дернувшись к нему, умея только ползти, шкрябая острым костылем по асфальту. Ждал подвоха, привычных молний регенерации, только они не появлялись. Понимание упругой волной ударило под дых. Эдвард распластался на холодной ровной поверхности, размазанный по ней тяжелой правдой. Этот Рой был настоящим. Голову будто разбили на части, мысли разлетались осколками стекла, а в них отражались кадры прошлого. Их прошлого. Без единой надежды на будущее. Потому что всякую надежду Эдвард только что уничтожил собственной рукой, ни на миг не сомневавшейся перед броском. Солдаты, слышавшие его отчаянный вопль, безотчетно вздрогнули, по спинам пробежал неприятный холодок. Дым от пламени постепенно раздувался ветром, открыв множеству любопытных взглядов поле недавнего боя. Почти в центре отгороженного пространства лежали два бездыханных тела, тянувшиеся друг к другу мертвыми руками. Под ними лениво растекалась лужами кровь, слившись в итоге в одну, общую. Лишь холодные пальцы – в перчатках и без – так и не сумели соприкоснуться.