Осколок

      Девушка привычно пришла на полигон: возвращаться домой не было ни единого желания. Её предали, продали, совершенно не поинтересовавшись мнением, выдали замуж. Это чудовищно. Так хотелось сделать что-то ужасное, но она не понимала, что. Самоубиться, или убить кого-то?.. Сложный выбор. На место жертвы второго попеременно подходили то родители, то Шисуи.       Ради интереса она поднесла острие клинка к горлу, пытаясь понять, а смогла ли девушка это сделать, не побоялась бы? В её голубых глазах сверкнул нездоровый интерес. Кажется, самураи, чтобы избежать позора, совершали сеппуку, когда же женщины перерезали именно горло.       Амайя не помнила эту церемонию в деталях. Но стоять с клинком прямо у горла было всё-таки по-настоящему завораживающе. Убрав его в ножны, девушка отправилась на поиски своей подруги. Она проторчала на полигоне вплоть до вечера.       Она всегда успеет себя убить, пока же стоит найти иные выходы. Хотя бы в этот раз мелкий Учиха не преследовал её. Неужели послушал? Куноичи задумчиво огляделась.       Первым местом, где могла оказаться девушка, конечно, был её дом, но почему-то внутри не горел свет. Амайя задумчиво покрутилась вокруг, словно слепой котёнок в поисках матери. А потом вспомнила о небольшой скамейке позади, там как раз росла огромная яблоня.       Девушка спешно отправилась туда.       Действительно, Куренай была именно там. Тёмные волосы развивались на легком весеннем ветерку, пока лепестки цветущей яблони постепенно запутывались в лёгких кудрях. Алые глаза поблескивали в свете заката, на секунду пришла ассоциация с Учиха, точнее одним конкретным. Амайя поморщилась.       — Почему в столь прекрасный день я вижу на твоём лице лишь недовольство? — с улыбкой произнесла Куренай. Неподалеку, на той же скамейке, лежала расчёска.— Неужели я оказалась права, и ты на самом деле просто старушка в теле молодой девушки?       На секунду она вздрогнула от настолько тонкого попадания. Всё же все, кто имел отношение к гендзюцу, обладали недюжинным психологизмом. Тихо выдохнув, девушка села рядом с подругой, а через секунду обняла её. Куренай по-матерински провела по её волосам.       — Это просто кошмар, — тихо подвела итог происходящему Амайя, прижавшись сильнее, словно ища поддержки. — Весь этот мир сошёл с ума.       Юхи взяла расчёску со скамейки, сняла свои волосы и начала аккуратно расчёсывать волосы девушки, начиная с кончиков. Куноичи практически моментально размякла в чутких руках.       — Что тебя так выбило из равновесия? — уточнила Куренай. Амайя же была готова мурлыкать от удовольствия. Всё же ее подруга знала толк в уходе за собой и за другими. Немного повернув голову, чтобы заглянуть в глаза собеседницы куноичи всё же решила поведать детали:       — Меня хотят выдать за Учиху Шисуи, родители подписали брачный договор, — Юхи замерла, на секунду затаив дыхание. — Я не хочу этого.       Куренай положила расчёску вновь на скамейку, на секунду вовсе перестав что-либо делать. Девушка тяжело вздохнула, а потом также аккуратно стала разминать плечи подруги. Амайя вздрогнула от того, насколько они были холодными.       — Учиха… Очень сложный клан, очень древний и очень соблюдающий традиции, но чуть проще Хьюга, — тихо, на грани слышимости произнесла Юхи, пока её подруга бормотала ругательства себе под нос — холодные руки убийственно бодрили. — Есть такая байка, Амайя, можешь верить или нет, что у них есть особенность, завязанная на шарингане, чтобы получить новое пробуждение им приходится увидеть, почувствовать, сотворить что-то ужасно для них разрушительное. При этих обстоятельствах сложно сохранить здравый рассудок, поэтому каждый находит особенного человека, который помогает им дальше жить.       — Ты хочешь сказать, что они становятся зависимы от этого человека?       — Да, наверное, что-то подобное. Всё же, я не Учиха, да и это просто байка, — тихо рассмеялась Куренай. — Выбор за тобой, верить или нет. Может быть, я та ещё сказочница.       Юхи отвесила ей увесистый щелбан.       — Ай, да ты надо мной издеваешься! — воскликнула Амайя, потирая лоб.       — Не надо было настолько раскисать.       Неожиданно, у подруги оказалась ужасно тяжёлая рука. Девушка опасалась хорошей шишки, которая могла образоваться на утро. Куноичи опять начала тихо ругаться.       — А что мне теперь делать? — всё же задала Амайя вопрос, который долго мучил её ещё с тех времён, когда Учиха проявлял неловкие знаки внимания, стараясь помочь.       Алые глаза посмотрели с необычайно жесткостью, они никогда не были настолько серьёзными. Между чёрными бровями пролегла тонкая морщинка. Откуда-то из глубин платья Куренай достала монетку в пару Рё и теперь задумчиво подбрасывала её.       — Молиться, чтобы он однажды умер во время миссии, — крайне жестоко ответила Юхи. — Тебя не отпустят, даже если станешь нукенином, сбежишь с деревни, им станет даже удобнее, просто будешь сидеть внутри клана и рожать маленьких Учих. К сожалению, ты столкнулась с тем, с чем встречается каждая сильная женщина в этом мире, когда-то Цунаде Сенджу намеренно удалила себе яичники, чтобы стать свободнее.       Куренай на секунду замолчала, а потом, посмотрев на нервную Амайю успокоила:       — Не переживай, дом огорожен барьером. Всё же от Асумы есть польза, — тихо рассмеялась Юхи. — Тебе повезло, что это Учиха, они часто помешаны на своих партнёршах, поэтому с тебя будут сдувать пылинки. Амайя, за тобой не стоит другой клан, славное прошлое предков. Отбиваться от брачных притязаний Учиха в таком положении — самоубийство, тем более отступят они — придут другие.       В голубых глазах Амайи читался вопрос о том, как же выжила сама Куренай, тем более с её умениями в гендзюцу, которые пригодились бы определённо проклятым Учихам.       — Ну, а у меня есть пара знаменитых предков, тот же отец, погибший при усмирении Кьюби, тем более он близкий сподвижник третьего. Учихам так просто ко мне не подобраться, — заверила девушка. — Ты всегда можешь ко мне обратиться за советом. Я, действительно, волнуюсь о твоём будущем. Мне не нравится то, что они пытаются провернуть, но оставаясь с ним доброй и милой, ты сможешь получить куда больше.       Алые глаза грустно смотрели в её.       — Ещё обязательно поговори с родителями, не думаю, что они согласились на это просто так.       Амайя пристально смотрела на небо, где появлялись первые звёзды. Скоро там же будет и луна — такая холодная и далёкая, как же ей хотелось жить там, просто подальше от всех интриг. Провести время в одиночестве и спокойствии.       — Позже, можно я переночую у тебя?       — Да, без проблем.       Амайе по дороге домой вдруг резко стало не по себе. В оконном стекле мигнуло алые пятно, а девушка всё не могла понять, то ли это глаза Куренай, то ли Учиха взялся за старое. Куноичи горько вздохнула — как же ей всё надоело. Ни в одной жизни, видимо, она не познает покоя. Неужели, ей пора поверить в фатализм?

***

      Вернулась она домой только под вечер следующего дня, потратив половину на повторное зачисление на службу, а потом и проверку здоровья в госпитале. После иносказаний и открытия новых порядков туземцев, как девушка в шутку называла местных жителей, хотелось попросить о повторении на бис операции Цунаде-сан, но Шисуи, вероятно, интересовали не только дети.       Он, к слову, получил повышение до джонина и начал заниматься своими делами. Давно она не была так рада, занятость явно сказалась на его желании таскаться за ней, поэтому надоедливый взгляд не преследовал её уже второй день. Так вот, каково настоящее женское счастье…       Вернуться домой было до ужаса легко — она пробралась через балкон, в котором была лазейка чисто для неё. Но перекинув ногу через поручень, она чуть не раздавила новую коробку.       «Ну, раз в ближайшее время мне от него не избавиться, то можно и поглядеть», — девушке было интересно.       Внутри лежала несколько свитков, посвящённых техникам воды, пара утяжелителей, чакропроводящие перчатки. Она потрясенно замерла, Учиха прекрасно знал, что именно ей нужно. Девушка не знала, стоит ли этому радоваться или, напротив, ужаснуться.       Аккуратно подхватив коробку, Амайя вошла в комнату. Внутри всё было также чисто и немного прохладно. Девушка тихо присела на кровать, а потом и вовсе уснула. Собственная постель ещё никогда не была такой мягкой и приятной.       Спустя пять часов.       Она резко проснулась посреди ночи. Не зря мама часто говорила не спать на закате — голова ужасно болела. Девушка села на постели. С кухни доносились чьи-то тихие движения. Амайя выскользнула из своей комнаты «навстречу приключениям».       На кухне стояла усталая мама, наливавшая себе полную чашку кофе. Женщина задумчиво поглядывала на входную дверь. Вероятно, ждала её. Сама же Амайя со смешанными эмоциями наблюдала за каждым действием матери. Что-то глубоко внутри говорило о том, что предателям нельзя давать и слова, словно внутри бесновалась какая-то её детская часть, которую бросила мама.       Теперь же сама девушка одарила всё помещение задумчивым взглядом. Тёмные круги под глазами женщины намекали на бессонную ночь.       «Поговори с родителями…» — промелькнули в её голове слова Куренай.       Идя на сделку с собственной гордостью, девушка всё-таки спустилась со второго этажа вниз.       Женщина резко развернулась, в её глазах блестели слёзы. Но как же проклинала себя Амайя, понимая, что несмотря на это, девушка была готова простить её. Хотя впервые родилась она не здесь, но откуда-то успела пропитаться любовью, самой обычной безусловной любовью ребёнка. Резко заболело где-то в районе сердца. Да, она её простит, но никогда больше не будет.       Крепкие объятия матери словно пытались сломать рёбра. Пижама на её груди была готова промокнуть от огромного количества слёз, которые лились из этой маленькой женщины. Сама Амайя не могла похвастаться особым ростом, на её взгляд скромные 160 сантиметров были только курам на смех, но её мама была куда ниже, еле дотягивая до 155.       — Нам нужно поговорить.       Мама отошла в дальний угол, открыла шкафчик и с самой нижней полки достала небольшой альбом, а потом подошла к ней. Женщина открыла его где-то на середине, с фотографии на неё смотрел маленький седовласый ребёнок. Ей здесь было не больше двух-трёх лет.       — Прости, но ты всегда была странным ребёнком, — рассмеялась с лёгким всхлипом мама, присаживаясь на стул, следом села и Амайя. — Когда родилась ты, я была так рада, это сложно объяснить. Но появилась большая проблема — из-за огромного перевеса в сторону духовной энергии чакра в твоем организме практически не вырабатывалась.       Женщина отвлеклась на пару минут, отпивая воду из стакана. А следом перелистнула страницу, где была девочка уже постарше.       — Тогда мы не понимали к кому обратиться, в госпитале не знали, что с этим делать — просто посоветовали тебя развивать… Так сложилось, что твой папа часто сотрудничал с Учихами, привозя им чакропроводящую сталь из страны Металла. Он поделился проблемой с одним из партнеров — у них нашлось решение. Оказывается, из-за генетической предрасположенности к гендзюцу иногда у маленьких Учих тоже есть перевес в эту сторону, который стараются выровнять к годам девяти.       Тяжело вздохнув, женщина зарылась пальцами в волосы, обхватив в голову.       — В знак благодарности мы делали им скидки, но, в итоге, цена оказалась куда выше, и недавно Фугаку Учиха в качестве прощения долга запросил наше разрешение на помолвку тебя и Шисуи Учиха, — на последних словах женщина вновь всхлипнула и начала оседать всё ниже на стул. — Прости меня, доченька, мы никогда не думали, что всё выйдет именно так.       Каждое слово, доносившееся до неё, звучало с ужасным надрывом, и Амайя серьезно беспокоилась за чужое здоровье. В тёмных волосах виднелась пара седых волосков. Девушка приобняла свою мать.       «Дикий, мерзкий мир… Зачем я здесь родилась?» — она этого не понимала. Хотя, лёгкое примирение с родителями давало ощущение тепла и спокойствия, но непонятное будущее, которое, видимо, ожидало уже внутри клана Учиха, не давало покоя.       Амайя понимала, что за аномалия творилась с ней в детстве. Чакра состояла из двух энергий — тела и духа. У неё по понятным причинам второй было огромное количество, но первой… Разве у младенца есть огромное накаченное тело? Это и вызвало проблемы.       Сидя в объятиях с плачущей матерью, девушка не знала кого винить, и, кажется, к измученному разуму подбиралась вполне понятная мысль, что с этим она разберётся завтра.