Когда свет погаснет, ты увидишь меня

       Утро школьного лекаря начинается не с кофе. По градации авторитетности в стенах Хогвартса Чэнь Цинсюй была ниже всех деканов и учителей. Пожалуй, она была чуть более важной, чем домовики, тихо и незаметно делавшие свою работу. И, в отличие от них, у Чэнь Цинсюй была зарплата.        Как и в любой другой системе, в Хогвартсе работал принцип: чем больше ты работаешь, тем меньше ты получаешь. А у врача в школе магии и волшебства работа была всегда. И если дети, с их сезонными насморками и неудачными экспериментами с зельеварением, были обыденным делом, то выдвижение с аптечкой прямо к дому преподавателя — было выше её сил.        — Профессор, откройте, пожалуйста, дверь, — вежливо стучась, попросила Чэнь Цинсюй. — Вы уже двое суток не выходите из дома. Ученики сказали, что вы больны: мне нужно вас осмотреть!        Из недр дома послышались неторопливые шаги, но Шэнь Юань позволил лекарю стоять на улице на морозе, отвечая из-за двери:        — Меня не нужно проведывать, болезнь пройдёт через пару дней. Е Ванси оставляет мне еду под дверью, я справлюсь. Не хочу вас заразить.        — Послушайте, мне нужно вас осмотреть, — настаивала лекарь. — Мне нужно проверить симптомы и подобрать лечение. Существует лечение даже от драконьей оспы. Прошу вас, Шэнь Юань, откройте двери.        Чэнь Цинсюй уже начала ёжиться от холода, а голос за дверью не стал ни чуть громче, повторяя:        — Это обычная Потнянка, мне не нужна помощь. Оно пройдёт через пару дней, вы же знаете.        Услышав название болезни, Чэнь Цинсюй недоумевающе застыла: она никогда не слышала, чтобы взрослые люди болели болезнью, которая проявляется только у детей-волшебников в раннем подростковом возрасте. Теперь ей ещё больше хотелось увидеть это чудо медицины, поэтому она пошла ва-банк:        — Если вы сейчас же не откроете мне дверь, я замерзну тут на смерть, тем самым вы оставите школу, полную детей, без медицинского работника, а коллегу без жены. Вы ведь будете выполнять мою работу за меня?        Послышались звуки открывающейся щеколды и кручение замков. Чэнь Цинсюй приятно улыбнулась, задумавшись, что больше напугало Шэнь Юаня: необходимость лечить каждый день сотни детей или быть женой для Шэнь И?        Когда лекарь вошла в дом, Шэнь Юань поспешил прибавить мощность у обогревателя приглашая гостью поближе к теплу.        Осмотрев декана беглым взглядом, Чэнь Цинсюй решила, что выглядит он здоровым. Волосы немного растрепаны, слегка отросла щетина: больше похож на человека, который два дня пролежал в кровати, чем на человека, который сделал это вынужденно по болезни.        Достав инструменты, Чэнь Цинсюй приступила к осмотру: проверила сердцебиение, давление, температуру, реакцию зрачков, рефлексы. Абсолютно всё было в норме, не было никаких симптомов ОРВИ или Потнянки, про которую Шэнь Юань говорил.        — У меня для вас две хорошие новости, — объявила Чэнь Цинсюй, убирая инструменты. — Во-первых, это не Потнянка, и вы не заразны для учеников. Во-вторых, вы не подросток. А симптомы этой болезни проявляются только у подростков.        Впрочем, после ответа Шэнь Юань ничуть не успокоился. Только больше завёлся, пытаясь объясниться:        — Я знаю, что этой болезнью болеют только дети, но я не болел Потнянкой раньше, поэтому подумал, что заболел ею сейчас. Я читал про симптомы: головокружение, одышка, сильное сердцебиение, обильное потовыделение... Всё сходится!        — А ещё при Потнянке тело покрывается красными пятнами — следствиями опрелости, — добавила Чэнь Цинсюй. — И эти пятна, как и опрелости, появляются абсолютно везде на теле, далеко не только в обычных местах. А у вас чистые руки, грудь, спина, плечи, шея, лицо. Могу проверить ещё ноги, но осмелюсь предположить, что с ними всё в порядке.        Чэнь Цинсюй уже собрала аптечку и достала больничный лист, готовясь подписать выписку, как Шэнь Юань положил ладонь прямо на бланк, перекрывая все строчки.        — Но я правда болен! Как вы объясните все эти симптомы? Не могу позволить себе быть заразным для учеников!        Вырывая бланк из-под рук учителя, Чэнь Цинсюй смотрела прямо ему в глаза — взгляд холодных глаз, который Шэнь Юань не выдержал.        — У меня с такими же симптомами и с подозрениями на Потнянку каждый день приходят, как минимум, пара учеников, — объяснила лекарь. — Вы взрослый человек и должны осознавать, что подобные симптомы могут быть вызваны каким-то стрессом или выбросом гормонов. Вы какие-то лекарства принимаете? Я могу выписать вам успокоительные, если "симптомы" мешают вам спать.        Откинувшись на спинку кресла, Шэнь Юань недовольно скрестил руки на груди, пытаясь объяснить свою боль:        — Да, я не могу из-за этого спать! Как только я ложусь на кровать, у моей подушки начинается тахикрдия!        — Нет у вас тахикардии, — на вздохе ответила Чэнь Цинсюй. — Да, сердце бьётся чуть быстрее, но в пределах нормы. Ближе к верхнему показателю нормы, но всё ещё в норме. Попробуйте выпить на ночь зелёный или ромашковый чай.        — Не помогает, — пробубнил себе под нос Шэнь Юань.        — Вы взрослый человек и должны понимать, что обычно делают люди, если им кто-то нравится.        Сердце Шэнь Юаня забилось сильнее. Казалось, этот маленький диалог отвлекал его от этих мыслей, но прямое напоминание вновь вернуло его в это состояние.        — Вам стоит чему-то научиться у ваших учеников: поступите, как они поступают в таких случаях.        — Поцеловать его прямо на глазах у всего стадиона? Я даже не играю в квиддич!        — Вы выбрали плохой пример... — покачала головой Чэнь Цинсюй. — Просто пригласите его на свидание в Хогсмид, как это делают все ученики. Но у вас есть преимущества перед учениками: вы можете не дожидаться выходных, вы не обязаны пить только безалкогольное пиво или сидеть только в кафе. Свидание также не обязывает вас на что-то большее, если всё вдруг окажется не так. Даже странно, что вам это говорю именно я.        Обувшись и надев обратно мантию, Чэнь Цинсюй напоследок указала:        — Я подпишу вам больничный до конца сегодняшнего дня. У вас будет время, чтобы уладить все свои дела, а завтра, будьте добры, явиться на занятия.        Пальцы уже легли на дверную ручку, как лекаря окликнул прямо вопрос из-за спины:        — Шэнь Цзыпин пригласил вас на свидание?        — Да, — обернувшись, ответила она — И я не отказалась. Всегда есть шанс, что человек вам не откажет.        И когда гостья ушла, на Шэнь Юаня вновь навалился груз его мыслей. В том-то и было дело, что человек, которого он так отчаянно хочет пригласить на свидание, на самом деле не отказался бы от его приглашения! И в этом сама загвоздка: как после такого ему продолжать выполнять свои рабочие обязанности? Кем он будет тогда для Ло Бинхэ: учителем или всё же...        Голова пошла кругом и Шэнь Юань опять упал на диван, зарываясь лицом в подушку. Как вообще нечто подобное могло произойти с ним?        Нет, он понимал концепт юношеского краша в своего преподавателя, но почему сам он хотел ответить взаимностью?! Было ли дело в очаровательных кудрях на голове Ло Бинхэ или дело в том, что юноша выше него на пол-головы и шире на целое плечо? Может дело в заботливом тоне, с которым ученик ласково обращается к нему, или же Шэнь Юаня до глубины души растрогали слова в его записке?        Рука вновь потянулась к оранжевой картонке, а глаза побежали по выведенным буквам:        Ваш строгий взгляд и добрая улыбка...        Ваш томный вздох и ласковый смешок...        Как синева дневного неба становится пурпурной ночью, так чай волшебный в ваших пальцах меняет цвет свой на любовь.        Любовь, что выразить не смог я, смотря в ваши волшебные глаза.        Любовь, что деньно-ночно держу в сердце, томясь от груза тяжести очередного дня.        Люблю я ваши шрамы бесконечно, люблю я ваш пушистый хвост.        Влюблен во взгляд ваш, полный уважения, во взгляде том же есть и радость, скорбь.        Вы невозможны до безумия. Вы свет, способный уничтожить зло.        Вы то неизмеримое добро, что скрыто от любого, но видно тем, кто заслужил его.        И я готов принять все ваши страхи и сомнения, быть вашим другом, братом и женой — я буду тем, кто нужен вам сегодня.        Хотелось бы мне знать, что я тоже нужен вам живой.        Закрыв открытку, Шэнь Юань приложил её к лицу и тихо застонал. Он так надеялся, что это признание будет адресовано его брату, но его надежды рухнули примерно на строчках про голубой чай — ведь брат никогда не питал любовь к этому чаю, всё время называл его то женским, то гейским. А Шэнь Юань его любил, и с радостью заваривал его ученикам, что приходили к нему в гости.        Остатки надежды умерли при упоминании пушистого хвоста: разговор совсем не шёл про волосы на голове, речь была о его анимагической форме — белом крайне пушистом коте. Это не могло быть ошибкой ни в одной из вселенных, как бы Шэнь Юаню этого ни хотелось.        И когда после нескольких агонических часов отрицаний, Шэнь Юань наконец принял тот факт, что Ло Бинхэ влюблён в него, он больше не мог оставаться прежним. Вся его жизнь разделилась на «до» и «после». Ведь это первый в его жизни случай, когда кто-то питал к нему столь чистые и искренние чувства и говорил ему об этом.        У Шэнь Юаня было время подумать. Размышляя о своём прошлом, он вспомнил сотни кринжовых моментов из своей юности, каким отвратительно вредным и несносным подростком он когда-то был: бесконечные споры в сети, зазнайство перед одноклассниками, да и что уж там таим — пухлый прыщавый подросток мало кому мог быть симпатичным. В школьные годы он мог только мечтать о взаимных чувствах, а все его влюблённости, в основном, были в вымышленных персонажей из книг и многочисленных фильмов. Недосягаемые актеры и музыканты, а люди из его окружения никогда ему не нравились.        Выпустившись из школы и связавшись с группой путешественников, Шэнь Юань действительно очень вырос над собой. Внешне он стал привлекательнее, взрослее и изящнее, но на перекройку характера потребовалось больше сил: точнее, больше близких к смерти ситуаций, при встрече с опасными волшебными тварями. Но именно этот адреналин помогал ему оставаться на плаву, и помогал ему чувствовать себя важным и нужным, несмотря на то, что в душе он всё ещё оставался той мелкой занозой в заднице с ужасным характером, которую никто и никогда не сможет полюбить.        И теперь Шэнь Юань находился в новой отправной точке. Он не заметил сам, как стал человеком, которого кто-то мог назвать добрым и приятным для совместного времяпровождения. Неужели он действительно был так вежлив и аккуратен с Ло Бинхэ, что в сердце юноши зародилось такое тепло? И как он за этим не уследил? Как он это смог допустить?        И каждый раз, когда Шэнь Юань пытался анализировать своё педагогическое поведение, пытаясь найти в нём ошибки, приведшие к этой ситуации, его мозг только настоятельно показывал ему образы Ло Бинхэ. Юного мужчину с крепким телом, на которого смотреть — радовать глаз! Слышал отголоски его теплого голоса, словно чувствовал мягкость его волнистых локонов у себя под пальцами.        Одним словом, он не испытывал ничего того, что должен был бы испытывать учитель к своему ученику в такой ситуации. Поэтому он и сбежал. Сбежал и спрятался, чтобы никогда не видеть Ло Бинхэ и не воспалять эти мысли в своей голове вновь.        Он игнорировал всех: сообщения от Шан Цинхуа, требовательный стук в дверь от Шэнь Цзю, заботливые фразы учеников, брошенные под его окнами. Шэнь Юань больше не мог выйти в привычный мир и существовать как прежде.        В своей жизни Шэнь Юань признавался в любви только своим звёздным крашам, описывая чувства в директре Инстаграма. Разумеется, никто не отвечал на его письма, многие даже не открывали диалог. И это было обидно, учитывая, что в его навязчивых грёзах они на тот момент были в серьёзных отношениях.        Забегая назад, Шэнь Юань понимал, что за свои чувства тогда был ответственен только он сам, посколько звёзные краши его совсем не знали. Но сейчас в чувствах Ло Бинхэ к нему он был абсолютно точно причастен. Поэтому Ло Бинхэ заслуживал фидбэк, которого никогда в жизни не смог бы заслужить сам Шэнь Юань в его возрасте.        Он перепечатал сообщение трижды. И когда чуть не отправил один из недостаточно правильных вариантов, Шэнь Юань решил открыть заметки и набросать сообщение там. Он не мог сказать, сколько раз он всё стирал и начинал печатать по новой, и сколько времени на это потратил тоже не мог сказать, но он не мог успокоиться, пока каждое слово не было подобрано максимально точно и корректно, отображая его чувства к Ло Бинхэ.        И когда сообщение было готово, он нажал «отправить».

***

       На открытие дуэльного клуба в этом году пришла почти вся школа. Посреди Большого Зала уже стоял узкий подиум для дуэлянтов, а вокруг него щебетали и жужжали сотни учеников. По опыту прошлого года, Чу Ваньнин мог сказать, что такой ажиотаж будет только на первых нескольких занятиях, но в конечном итоге сюда каждый раз будут приходить человек двадцать-тридцать.        Осматривая учеников, Чу Ваньнин с гордостью вздохнул: молодые умы, полные энтузиазма, с нетерпением ожидали, когда смогут выйти на подиум и показать свои навыки владения дуэльными заклинаниями и дуэльным этикетом.        — Учитель, посмотрите в камеру!        От голоса Мо Жаня у себя за спиной Чу Ваньнин чуть было не подпрыгнул. Обернувшись, он увидел, что ученик, держа в руках его телефон, обводит зал, в конце остановившись на нём. Чу Ваньнин был уверен, что выглядит сейчас в объективе камеры просто отвратительно.        — Не снимай меня, — сказал он, закрывая лицо руками и отходя в сторону.        Опустив телефон, Мо Жань возмутился:        — Но, учитель, вам же нужно продвигать ваш аккаунт в Тиктоке! Намного больше просмотров там, где не только закадровый голос автора, но и его лицо!        — Не люблю соглашаться с Мо Жанем, но тут он прав, — поддакнул Сюэ Мэн, сидящий рядом. — Лицо, жестикуляция и мимика помогают сделать автора контента более...реальным, что ли?        — Вы становитесь не просто мифическим голосом за кадром, а настоящим человеком, чем-то таким приземлённым и близким к народу, — добавила Вэнь Цин.        С тех пор как Чу Ваньнин создал этот аккаунт и попросил помочь с контентом и продвижением, ученики вовлеклись в это с отчаянным рвением. Постоянно давали советы, а ещё это была их идея — сделать видео про дуэльный клуб в школе. С одной стороны, реклама клуба, с другой проявление интереса у учеников, с третьей — показать родителям, чем занимаются их дети в школе. Все бонусы Чу Ваньнину нравились, но некоторые вещи были в этом очень сложными. Например, необходимость светить лицом в кадре.        — Если вам так сложно долго быть перед камерой, вы можете добавить буквально пару кадров в нарезку, — предложил Мо Жань. — И будет намного круче, если вы снимете своё лицо сами фронтальной камерой!        — Да! От этого больше ощущения, что вы и зритель находитесь прямо посреди событий! — поддержала Вэнь Цин.        — Мы обожаем ваши уроки, пусть все видят, как они здорово проходят! — с энтузиазмом кивнул Сюэ Мэн.        Три пары блестящих глаз смотрели на него с мольбой. Чу Ваньнин не мог им отказать. Получив обратно свой телефон от Мо Жаня, он получил примерные наброски того, что ему стоит сказать перед камерой. Но когда камера включилась, Чу Ваньнин увидел себя на экране и забыл, что хотел сказать.        Чу Ваньнину потребовалось четыре дубля, чтобы снять это приемлемо, отдать телефон Мо Жаню и начать занятие.        Стоило Чу Ваньнину подняться на подиум для дуэли, как все вокруг замолчали, задержав дыхание. С этого ракурса ученики были такими маленькими...        — Приветствую всех на первом в этом году занятии дуэльного клуба. Рад видеть всех старичков, а также новых ребят. Для начала напомню всем, что дуэль — это не игра без правил, а четкое и упорядоченное взаимодействие между двумя равными волшебниками. Цель дуэли — показать своё мастерство и отточить навыки заклинаний. Для новеньких: существует список заклинаний, допустимых для применения. Для ребят, уже знакомых с правилами — освежите память по этому вопросу и не используйте запрещенные заклинания. И каждый раз, когда вы выходите на дуэль, помните, что главное — уважение друг к другу. Ну что, кто первый?        Несколько десятков рук взметнулись в воздух и Чу Ваньнин решил начать с тех, кто действительно знал, как вести себя на дуэли. Начать хотелось хорошо, избегая бардака.        Вэнь Цин и Линвэнь показали достойнейший пример эталонной уважительной и чистой дуэли. Будто они репетировали это годами. Искры метались точно друг в друга, и ни одна не ушла мимо и не создала опасных ситуаций со зрителями.        Хуа Чэн был в восторге! Стоило увидеть первый бой, как он сразу понял, почему Се Лянь с самого утра дрожал от восторга и нетерпения.        Следующие дуэлянты не были так хороши и точны в своих заклинаниях, и одно из них даже сбило настенную люстру, но никто не пострадал. Когда очередь дошла до Се Ляня, он получил свой поцелуй на удачу под умилительные вздохи окружающих и вышел на подиум. С какой грацией и лёгкостью он обезоружил Пэй Мина за полторы грёбанных минуты! Весь зал громко аплодировал.        Се Ляню не разрешили провести ещё и следующий бой, потому что очередь из желающих была огромной. Всё, что точно знал Хуа Чэн — дуэль между Фэн Синем и Лань Ванцзи должна быть грандиозной, учитывая количество денежных ставок и разговоры об этом в толпе. И как только их имена прозвучали, все ученики громко закричали и завизжали. Учитель, казалось, не понял ажиотажа.        Вэй Усянь крепко поцеловал своего парня в губы перед тем, как пустить его на подиум. А стоящий рядом Фэн Синь уже трижды попросил поцелуй у Му Цина.        — Пожалуйста, хотя бы воздушный? — в отчаянии взмолился он.        — Ты выиграешь и без этого, — фыркнул Му Цин, а затем приблизился к своему парню и прошептал ему что-то на ухо.        Что бы там ни было, Фэн Синя это устроило, он под аплодисменты поднялся на подиум.        — По-любому предложил отсос, — послышался голос Ша Хуалин рядом.        — Да сто процентов, — согласился Хуа Чэн.        — Я вообще-то рядом, — напомнил Му Цин.        — Нам похуй, привыкай, — фыркнула девушка.        Дуэлянты тем временем поклонились и уже отходили в разные стороны. Фэн Синь сделал только два шага из необходимых трёх, после чего развернулся и отправил первое заклинание. Лань Ванцзи был к этому готов. Отразив вспышку, он пустил свою.        Ладно, Хуа Чэн должен был признать, что из всех сегодняшних боёв вот этот самый суровый, быстрый и, пожалуй, нечестный. Игра должна быть как теннис — когда игроки делают ход друг за другом, но Фэн Синь не дожидался ответа Лань Ванцзи и отправлял всё новые и новые заклинания. При этом Лань Ванцзи не брезговал тем, чтобы позволять заклинаниям Фэн Синя рикошетить и лететь обратно в отправителя.        В какой-то момент Фэн Синь решил превратить галстук соперника в воздушный шар — шар становился всё больше, и Лань Ванцзи уже оторвался от земли и готов был взлететь, когда он проткнул волшебной палочкой шар, грозно взглянул на Фэн Синя и отправил заклинание, но не в него, а на пол рядом с ним. И сгусток магии на глазах у всех превратился в огромного паука.        Даже если ты нормально относишься к паукам, то если ты видишь его вот таких размеров, ты невольно впадаешь в панику и ужас. Так вот Фэн Синь, увидев тварь, просто оцепенел. Руки крепко сжались в кулаки и упали по швам, весь тот пыл и азарт исчезли. Кажется, даже его летний загар и тот слетел с лица, и теперь он был бледный как неведомый призрак.        — Сдаёшься? — спросил Лань Ванцзи.        Фэн Синь не ответил ему. Он продолжал молча пялиться на огромного паука, ползущего к нему.        — Дыши! — крикнул Се Лянь. — Фэн Синь, не забывай дышать!        Се Лянь был хорошим другом, но с фобиями это так не работало. Паук чуть ускорился и Фэн Синь упал, продолжая пятиться.        — Исчезни! — крикнул Му Цин, направляя волшебную палочку на паука.        Толпа недовольно загудела, когда паук пропал, а Му Цин поднялся на подиум и помог Фэн Синю встать на ноги.        — Это не по правилам! — крикнул кто-то из толпы.        — Да, дуэль прервали! — поддакнул второй голос. — Фэн Синь не сдался, победитель не был оглашён!        Когда Фэн Синь открыл глаза и не увидел рядом с собой паука, он воспрял духом, цвет его лица улучшился, а окоченение сошло на нет.        — Да, Му Цин, зачем ты пришёл? Я не останавливал бой и не просил помощи!        Му Цин продолжал крепко держать Фэн Синя за предплечье. Из толпы было видно, как сильно он зол.        — Ты вопишь на всё подземелье и просишь о помощи, когда видишь крохотного паука в ванной! Я должен был ждать, пока у тебя сердце остановится или что?!        Эта информация стала потрясением для Хуа Чэна.        — Так что, он всё это время боялся пауков и все об этом знали?        Се Лянь кивнул, Ша Хуалин довольно ухмыльнулась.        — Да, известная информация со времён третьего курса, — подтвердила Сун Цютун. — Вся школа видела его боггарта!        Тем временем Му Цин отстаивал права своего парня на подиуме:        — Это не по правилам! Ты знал о его фобии и использовал это, чтобы выбить его из дуэли!        — Я не заметил, чтобы Фэн Синь особо соблюдал дуэльные правила, — спокойно ответил Лань Ванцзи. — Чем это заклинание отличается?        — Тем, что это низко! Это то же самое, как если бы...— Му Цин посмотрел по сторонам, пытаясь найти приемлемое сравнение, — как если бы он отправил заклинание в Вэй Усяня, и ты бросил бы дуэль ради того, чтобы позаботиться о своём парне. Он не использовал твои критические слабости против тебя, и ты не должен был так делать!        Недовольных вмешательством Му Цина стало меньше. Даже Фэн Синь не стал как обычно храбриться. Его фобия не была секретом, иногда этим пользовались для подшучивания, например, у Пэй Мина раньше была привычка кидать на него игрушечных пауков, но когда он получил хорошенько по голове, то перестал так делать. Это не было для Фэн Синя шуткой ни в каких из вариантов, это была слабость, с которой ничего сделать не мог. Даже делать вид, что её нет.        Теперь Му Цин обернулся к Чу Ваньнину и прямо спросил:        — Почему мы вообще проходим боггартов перед всем классом? Почему вообще вся школа знает, чего я больше всех боюсь? Где уважение к личным границам? Почему эти уроки не могут быть индивидуальными?        — Впервые в жизни согласна с Му Цином, — поддержала Сун Цютун.        — Я соглашаюсь с Му Цином намного чаще, чем мне хотелось бы, — признала Линвэнь.        Выслушав все стороны, Чу Ваньнин остановил все голоса одной лишь поднятой рукой.        — Я принял решение по этой дуэли, — строго сказал он. — Объявляю техническое поражение обоим участникам за несоблюдение правил.        Зал недовольно загудел. Ну конечно, такие деньги были на кону! Деньги хотелось либо честно проиграть, либо приумножить при выигрыше ставки, но никак не вот так вот бездарно всё профукать.        — Минуточку! — обратил на себя внимание Мо Жань. — В прошлом году были прецеденты, когда в дуэли использовались не дуэльные заклинания и вы зачли победу победившему!        Все внимательно слушали ответ Чу Ваньнина:        — В тех случаях я сделал это допущение, потому что противник парировал заклинание. В вашем случае, вы использовали знание о личных страхах противника, использовали не дуэльное заклинание и сделали всё, чтобы противник не смог его отразить. Использовать знания о слабостях противника против противника — очень похвально, когда вы столкнулись с реальным злодеем. Но на школьной дуэли я такого не позволю. Обоим техническое поражение. Своё решение я не изменю.        По ученикам вновь прошелся недовольный гул, только теперь с ощущением принятия.        — Я думаю, что на сегодня занятие окончено, — объявил Чу Ваньнин. — Спасибо всем дуэлянтам за старания, также благодарю зрителей, чей интерес к дуэли был искренним, а насчёт остальных... Мо Жань, будь добр, верни все деньги людям, которые делали ставки.        — Но... — начал было Мо Жань.        — Я сказал, все деньги: от каждой бронзовой монеты до каждого доллара и юаня. Ты ничего не оставишь себе, а также впредь не будешь заниматься ставками в школе. Это понятно?        — Так точно, учитель, — понуро ответил Мо Жань.        Следующие двадцать минут Чу Ваньнин внимательно смотрел, как Мо Жань возвращает все деньги по списку.        В очереди щебетало бурное обсуждение сегодняшнего дня, когда к Фэн Синю подошёл Лань Ванцзи и протянул руку для рукопожатия.        — Спасибо за дуэль, — спокойно сказал рейвенкловец. — И я сожалею, что выпустил паука.        — Да, и ты прости, что я на матче быканул на Вэй Усяня, — пожимая руку, ответил Фэн Синь. — Просто, понимаешь, он подрезал Му Цина, разгар матча, я не совсем соображал...        Лань Ванцзи кивнул и покинул помещение вместе с Вэй Усянем. Никто из них не выиграл в дуэли, но так ли они проиграли в этой жизни?        Фэн Синь посмотрел на стоящего рядом Му Цина и не удержался от того, чтобы убрать длинный локон с его лица. Он всегда проверял ванную на наличие пауков, а также бесстрашно уничтожал их по первому зову.        — Ты потрясающий бойфренд, — с придыханием произнес Фэн Синь.        — Ой, заткнись! — отмахнулся Му Цин, отворачиваясь в другую сторону.        — Мы ещё работаем над этим, — объяснил Фэн Синь агрессивную реакцию своего парня на добрые слова.        Все рассмеялись.

***

       Хаффлпаффцы добирались до своего факультетского ложа, активно обсуждая детали поединков. Когда ребята расселись по гостиной, кто-то поставил завариваться чай, другие выбирали фильм, чтобы включить его на большой плазме — приятная вечерняя рутина в гостиной. Сегодня была очередь Ло Бинхэ нести из кухни вкусняшки, и он, полностью набив все руки, вошёл, ожидая помощи со всем этим.        Ученики разобрали тарелки с эклерами, пирожными и маффинами, по чашкам уже разливали горячий чай, и когда Ло Бинхэ занял своё кресло, он наконец смог достать телефон и открыть сообщение, уведомление о котором пришло к нему несколько минут назад.        Сообщение было от учителя. Учитель никогда не писал ему каких-то личных сообщений, чаще это были сообщения в общем диалоге их факультета. Это было что-то новое. Сердце юноши пропустило удар, когда он увидел текст.        Он не поверил своим глазам, поэтому выбрался из темной гостиной, где царила атмосфера вечера кино, чтобы дойти до коридора, где больше света и пространства. Дышать стало действительно трудно.        Дорогой Ло Бинхэ. Юноша с большим сердцем и крепкими руками, я никогда не думал, что ты вырастешь таким чутким и трепетным мужчиной, умеющим отдавать всего себя любимому делу и любимым людям. Я не достоин быть среди этих людей, но всецело покорно готов принять тебя и всё, что ты готов мне дать.        Когда Ло Бинхэ перечитывал сообщение четвертый раз, слова уже ощущались размыленными, словно таких слов вообще не существует.        Что учитель хотел сказать этим? Неужели он узнал о его чувствах и готов сделать их взаимными? Это немыслимо! По-любому здесь был другой смысл, который Ло Бинхэ пока не понял. А точно ли слова принадлежали учителю? Разве учитель когда-то хоть кому-то говорил в открытую слова любви или что-то близкое к этому?        В недоумении на ватных ногах Ло Бинхэ возвращался в гостиную, когда несколько телефонов почти одновременно запиликали звуком уведомлений, а часть других ребят зашикали на них с просьбой выключить телефоны — это базовое правило на вечере кино.        — Это от учителя, — на правах старосты сказала Е Ванси, после чего несколько секунд хмуро читала сообщение. — Что-то странное, не понимаю.        — Да, у меня тоже от учителя, — сказал Мэй Хансюэ. — И тоже странное.        — И у меня.        — У меня тоже.        Те, у кого были выключены телефоны, тоже достали их, чтобы проверить — каждый ученик получил сообщение от декана со странным текстом.        — Дорогая Е Ванси, нежна как цветок лотоса, строга как ивовый прут...        — Моё сообщение от учителя начинается также, только подставлено моё имя, — поделилась нин Инъин.        — У меня другое, но тоже какие-то комплименты и добрые слова. Какой внимательный и добрый у нас учитель! Как он нами всеми дорожит!        Несколько голосов согласились с этим, они улыбались, перечитывая сообщение, но некоторым это всё ещё казалось подозрительным.        — Шэнь Юань никогда таким не занимался, — справедливо отметил Цзян Чэн. Увидев в проходе Ло Бинхэ, он спросил у одноклассника: — Ты тоже получил такое?        Ло Бинхэ кивнул.        — Не понимаю, — сознался он. — Е Ванси, ты его проведывала эти дни, он что-то такое говорил?        — Нет, ничего подозрительного не было, благодарил за еду и внимание, но двери не открывал.        — Он же болел? Чем он болел? — паникуя спросил Ло Бинхэ. — Вдруг ему поставили какой-то неутешительный диагноз, поэтому он решил напоследок...        Ло Бинхэ покрылся холодным потом от собственной мысли. Е Ванси смотрела на него округлыми глазами, но она умела лучше него скрывать панику.        — Так, спокойно всем, возможно он просто скучает по нам в изоляции, поэтому решил порадовать нас добрыми словами, так?        Несколько голосов недружно откликнулись, но какая-то гнетущая нотка в ситуации осталась.        — Или он решил покончить жизнь самоубийством, а это его последние слова для нас, — холодно и полным отчаяния произнес Мэй Хансюэ.        — Бред! — взвизгнула Нин Инъин. — Учитель — самый жизнерадостный человек на свете, такие как он не заканчивают самоубийством!        — Примерно про половину суицидников все родственники и близкие говорят "он был таким жизнерадостным и добрым человеком, не знаю что случилось", — добавил аргумент в свою догадку Мэй Хансюэ.        Жизнь Ло Бинхэ в момент оборвалась. Он никогда не был связан с суицидниками, никогда ее думал об этой теме и ничего про это не знал, но одна крошечная мысль о том, что его возлюбленный учитель... нет, мужчина, в которого он всем сердцем влюблён, собирается на своих условиях покинуть этот мир, просто уничтожила Ло Бинхэ изнутри. Он со всей силы толкнул двери гостиной и помчался из школы.        Следом за ним слышался нескладный хор из топота и порывистых вздохов — весь факультет разом ринулся, надеясь, что ещё не поздно.        — Акцио, метла! — крикнул Цзян Чэн рядом, и Ло Бинхэ вспомнил, что тоже может так сделать.        Несколько Хаффлпаффцев летели на мётлах, пока остальные пробирались сквозь лес своим ходом.        Он сильно ударился стопами о землю при приземлении, но это совсем не волновало.        — Учитель, откройте! — взмолился Ло Бинхэ, стуча в дверь. — Пожалуйста, не делайте этого!        — Нет ничего неразрешимого! — кричала Е Ванси. — Мы поможем вам в любой ситуации!        Они стучали и кричали так долго, что вскоре из леса показались пешие одногрупники, а потом и они присоединились к крикам и стукам по дверям и окнам.        — Всё, это не поможет, — рассудил Цзян Чэн. — Отойдите. Алохомора.        Замок щёлкнул и дверь открылась.        — Простите, учитель, но мы входим! — крикнул Ло Бинхэ, предупреждая.        — Скорее всего он уже ничего не слышит...        — Замолкни, Мэй Хансюэ, иначе я тебе кишки выпущу! — раздраженно крикнула Нин Инъин.        — Я ей помогу, — хмыкнул Цзян Чэн.        Кто-то включил свет в прихожей, когда Ло Бинхэ был уже в кухне. Всё было чисто и тихо. В гостиной тоже спокойно, туалет тоже чист. Оставалась спальня...        — Я никогда не был у учителя в спальне, — касаясь дверной ручки, произнес Ло Бинхэ.        — Никто там не был, — пожала плечами Е Ванси. — нам либо придется побеспокоить его в уединении, либо...        — Либо он задыхается в блевоте после кучи таблеток, — закончил предложение Мэй Хансюэ. — Мы либо зайдём сейчас и реанимируем его, либо...        — Либо ты идёшь нахуй, — огрызнулся Цзян Чэн. — Пиздец как ты заебал нагонять жести.        И он открыл дверь.        Спальня учителя была маленькой. Фактически одна двуспальная кровать посреди комнаты, плоский шкаф по периметру комнаты и крошечный комод с зеркалом над ним. На первый взгляд всё было также чисто и спокойно, кто-то из ребят включил свет. И сразу после этого груда одеял на кровати зашевелилась и из них вылез Шэнь Юань.        — О, боги, учитель, вы в порядке! — взвизгнула Нин Инъин, бросаясь в его сторону для объятий.        Шэнь Юань вытащил из ушей наушники-капельки — это объяснило ученикам, почему их крики и грохот последних нескольких минут учитель не слышал. Он был в голубой пижамной рубашке, с распущенными запутанными волосами, лицо было слегка помято, как если бы он долго спал или наоборот долго принудительно бодрствовал.        Шэнь Юань внезапно оказался в объятиях нескольких своих учеников, которые наперебой что-то ему говорили.        — Мы думали, вы умерли! — среди прочего услышал Шэнь Юань.        — Нет-нет, с чего бы я должен был умереть? — спокойным тоном переспросил он. — Я немного приболел, но уже в порядке, меня выписали и уже завтра я буду на занятиях.        — Правда-правда?        — Правда-правда!        Цзян Чэн рядом шумно выдохнул, упираясь на комод. Ло Бинхэ очень хотел к нему присоединиться.        — А как же ваши сообщения? — спросила Е Ванси.        — А что с ними не так? — непонимающе спросил Шэнь Юань, но почему-то в этот момент посмотрел прямо в глаза Ло Бинхэ, но обжегшись обернулся. Он откашлялся. — Я скучал по вам пока болел, вот и решил написать своим дорогим ученикам несколько добрых слов. Они вам понравились?        Е Ванси объяснила ситуацию, как всё выглядело, а ещё про предположение Мэй Хансюэ — тогда Шэнь Юань понял их реакцию, поэтому поспешил всех успокоить, что возникло недопонимание.        Ученики начали благодарить своего учителя за тёплые слова, за то, какой он хороший и внимательный, за то, что живой.        А Ло Бинхэ наконец сломался. Он упал на колени и уронил голову на край кровати. Сердце продолжало неумолимо колотиться, а из глаз наконец брызнули слёзы облегчения. Он не хотел, чтобы кто-то это видел, поэтому не поднимал головы, пока не успокоится. Внезапно на затылок легла знакомая ладонь, начавшая мягко перебирать его волосы.        Поднимая лицо, Ло Бинхэ, на своё изумление, столкнулся с нежным взглядом своего учителя. Все обнимавшие его отошли подальше, поэтому Шэнь Юань был единственным, кто увидел его заплаканное лицо. Что ещё важнее — учитель как никогда выдержал долгий взгляд глаза в глаза, не моргая и не уводя его в сторону. И было в этом что-то... чего Ло Бинхэ не мог понять, но как будто знал ответ, который вертелся у него на языке.        — Всё в порядке. Я буду рядом столько, сколько буду нужен вам, — сказал он во множественном числе, но не отрывая взгляда от Ло Бинхэ.

***

       Вернувшись домой далеко за полночь после вечера кино в компании учеников, Шэнь Юань увидел у себя в доме гостя, которого он давно избегал. Шан Цинхуа не собирался уходить, поэтому, стискивая зубы, но Шэнь Юань рассказал другу всю историю.        Последние несколько минут Шан Цинхуа безудержно смеялся и даже ради приличия не пытался себя успокоить.        — Подожди-подожди, — переводя дыхание, начал Шан Цинхуа, — Ты отправил ему сообщение с признанием в чувствах, но сразу же запаниковал, а удалить сообщение уже не мог, поэтому ты решил пойти ва банк и разослал сообщения с признанием в любви всем ученикам со своего факультета?        Вслух это звучало ещё кошмарнее. Шэнь Юань закрыл краснеющее лицо в подушке, пока Шан Цинхуа заливался очередным приступом смеха.        — Но все они неправильно тебя поняли, подумали, что эти сообщения — отчаянный крик о помощи, поэтому ринулись спасать тебя от суицида?        Едва Шан Цинхуа договорил, как вновь взорвался от смеха. Он даже сполз с дивана и отчаянно бил кулаком об пол, содрогаясь всем телом.        — Не подавись слюной, — фыркнул Шэнь Юань, уязвленный. — Я не хочу отскребать твой труп от своего ковра.        — Это настолько плохо, что аж хорошо! Надеюсь ты не собираешься на самом деле суициднуться, а то над кем я тогда так угарать буду?        Не выдержав, Шэнь Юань бросил в него подушку, а потом вторую, после чего закинул на друга плед, завернул в кулёк и попытался вымести его в таком виде из своего дома. Шан Цинхуа выбрался из кокона и набросился с подушками, после чего началась полноценная потасовка на полу.        — Ну ты и дурак, — нависая над над Шэнь Юанем посреди драки сказал Шан Цинхуа, — будем надеяться, что Ло Бинхэ умнее тебя, и поймёт что к чему.        Шэнь Юань не сказал этого вслух, но тоже надеялся, что Ло Бинхэ догадается, что слова в сообщении для него были особенными.