Тяжёлая коробка с грохотом оказалась на полу. Её картонный угол немного подмялся, но это никого не волнует. Кажется, там лежит посуда. Но если не раздалось звона битой керамики или стекла, то и переживать особо не стоило, верно?
Понадеявшись на свои логические доводы, девушка с тяжким «ох» опустилась на пол и прижалась спиной к стене, обклеенной обоями приятного глазу мятного оттенка.
Какая-то глубокая тоска возникла в душе при одном взгляде на помещение. Волнительные мурашки мучительно-медленной волной расползлись сначала по спине, а затем и по остальному телу. Как пугающая змея, готовящаяся напасть на выбранную жертву. Где-то в груди дыхание перехватили тугие и прочные путы, но всего на жалкую долю секунды, чего хватило, чтобы лёгкая апатия пришла на смену ощущаемому сравнительно недавно веселью. Ощущаемому, пока они добирались сюда, не представляя, что их ждёт. Пока возбуждённое состояние отвлекало их от неизбежного шага в тёмную и весьма странную пропасть, именуемую как «новая жизнь».
Ранние ноябрьские сумерки прошли сквозь лишённое штор мутное окно и расползлись по коридорчику липким полумраком,вызывая необъяснимое недоверие.
Девушка, которая с головой окунулась в собственные размышления, испуганно дернулась, когда почувствовала соприкоснувшееся с её плечом тепло. Не одну её пожирали изнутри грусть и горькое предвкушение перемен в жизни.
– Мрачненько, да? – первым заговорил юноша. Обычно, при виде торчащих в разные стороны блондинистых вихров вместо привычных косм ниже лопаток, улыбка то и дело норовила промелькнуть на лице его сестры. Но только не сегодня.
– И не поспоришь. «Апартаменты Эддисона». Занудно звучит, да и выглядит тоже, – беспристрастно откликнулась девушка, уставившись в какую-то точку посреди множества коробок, тщательно обмотанных скотчем её же руками. И представлять не хочется, сколько усилий придётся приложить, чтобы вскрыть их.
Трудно не согласиться с этим умозаключением. Но тут же возникает вопрос: «что ещё можно ожидать от обыкновенной одиноко стоящей на улице многоэтажки, за съем квартиры в которой берётся сравнительно небольшая плата?». А в ответ на него возразить уже нечего.
Остаётся лишь вглядываться в унылые, запылённые и нежилые стены, пытаясь вообразить здесь же уютную и непринуждённую обстановку. Сложно, но если есть хоть капелька воображения, то... да нет, всё равно нелегко. И также нелегко осознать, что где-то за этими же стенами, в других квартирах может бурлить жизнь, наполненная горестями и радостями, повседневной и привычной всем рутиной. Словно в этом доме вероятность таких событий сводилась к нулю и вообще находилась далеко за пределами адекватного.
Тем не менее, произнесённая реплика осталась без комментариев, и тягучее молчание возвратилось в комнату без стука, нагло переступив через порог. Его незримые, но донельзя цепкие лапы поползли внутрь, изучающими движениями проникая в самые укромные уголки помещения. Оплетали плотными кольцами тела сидящих молодых людей, с неимоверной силой сжимая их, перекрывая доступ к целостным и здравым мыслям.
Нужно как можно скорее избавиться от этого ощущения.
– Уверен, что продержишься здесь хотя бы неделю? – пересилив себя, девушка выдавила лукавость во взоре сузившихся серо-зелёных глаз, которые блестали хитринкой.,– Не струсишь?
Брови парня взметнулись вверх, выказывая наигранное возмущение от услышанного. Но они оба прекрасно понимали, что он обрадовался возможности завести новый диалог. Просто никто не высказался об этом вслух.
– Единственный из нас двоих, кто может струсить – так это ты, малявка,– по-доброму усмехнулся старший и, накрыв пламенно-рыжую макушку большой ладонью, растрепал её волосы.
Идеально причёсанные пряди, достающие до поясницы, буквально за одну секунду превратились в нечто взъерошенное и забавное. Но только уничтожающий вид девушки кричал о том, что брату не удастся так просто отделаться.
«Ну, беги, пакость»,–с этой дерзновенной мыслью она, подобно хищному зверю на охоте, подобралась всем телом и присела на корточки. Тонкие пальцы уже готовились сотворить зло, потянувшись к тёплой кофте юноши.
– Несс... – сдавленно вылетело с губ бедолаги в запылённое пространство квартирки, но без толку. Решительный настрой от одного нарочито-испуганного обращения никуда не испарился и даже наоборот, пустил свои корни в подкорках девичьего мозга гораздо глубже.
–Сам виноват... – вызывающий шёпот подействовал обратным эффектом: хотя оба подростка знали, что это всего лишь детское дурачество, в котором они позволили себе забыться на несколько минут, от этого у парня не переставало захватывать дух в ожидании своей неминуемой участи.
С громким криком «ну держись» девушка подалась вперёд, пуская ладони в свободное исследование боков брата, скрытых одеждой. Он же, в свою очередь, рефлекторно сжался, но уже через секунду начал извиваться в её руках, бормоча судорожные и нечленораздельные просьбы остановиться.
Катавасия длилась не более пяти-семи минут, но за это время и парень, и девушка превратились в растрёпанных чудиков с довольными улыбками на раскрасневшихся до такой степени лицах, что у младшей из них под пунцовой краской и россыпь веснушек спряталась. И даже гложущее душу чувство опустошённости отступило. Катаясь по полу и заливаясь тихим смехом, они чуть было не столкнули одну из коробок, чем вызвали бы немало шума. Пришлось подскочить на ноги, переводя дыхание.
– Придурошный... – девушка вынесла свой вердикт, словно поставила диагноз, и слабо стукнула кулачком юношу по спине.
***
Оставшийся день пролетел мгновенно – брат и сестра не бездельничали, а приводили квартиру первого в порядок. Драили полы, окна и двери, гоняли по углам паутину и мерзопакостных паучков. К слову, они очень смущали Ванессу, поэтому их изгнанием по большей части занимался Том(так звали её братца).
Груда коробок с вещами и мебелью была с успехом сдвинута по центру коридора, в котором теперь, что называется, нельзя было
ни проехать, ни пройти.
Новенький матрас ребята перетащили в будущую спальню и расположили на искрящемся от чистоты паркете светло-молочного цвета с потёртостями от возраста. А сверху на подобие кровати плюхнулось два вымотанных тела, причём не только физически, но и морально.
Чудаковатая мечтательная улыбка расплылась по умиротворённому лицу девушки. Впервые за несколько месяцев она нашла отдушину в каком-то деле, которое позволило забыться и избавиться от навязчивых и изнемождающих своей болезненностью помыслов.
Сил не оставалось даже на приём пищи, хотя желудки обоих в знак протеста на такую лень требовательно заурчали и буквально заголосили:«Дайте нам подкрепление, сами ведь пожалеете потом!»
Но если Несс это сосущее изнутри явление не волновало, и она не желала заткнуть его путём приёма пищи, то её старший брат в точности да наоборот хотел поесть больше всего. Том со страдальческим вздохом и не без усилий перевернулся со спины на бок, затем на живот, а потом уже поднялся на четвереньки и окончательно встал на ноги, стряхивая скопившиеся в складках одежды пылинки.
– Перекусим? – прозвучала надежда в его голосе.
Девушка лениво приподнялась на локтях и приоткрыла один глаз, с немым вопросом «Ты серьёзно?» разглядывая светловолосого юношу. Порой зависть подъедала её изнутри, да ещё и с особым смаком, довольствуясь девичьими мучениями. И завистливые укольчики возникали у неё не только по отношению к брату.
Ей постоянно казалось, что жизнь остальных несколько проще, чем её. Они выглядели... прекрасно. Идеально. А она – несуразная, вышедшая нескладной фигурой замухрышка с отвратительными рыжими волосами и веснушками. С глазами мутно-зелёного оттенка, тонкими бледными губами и прямым носом, вздернутый кончик которого невыносимо раздражал.
Непрекращающиеся попытки похудеть и скрыть все свои недостатки изнуряют её, начиная с тринадцатилетнего возраста.
Сейчас ей уже шестнадцать. А толку всё равно мало.
Томас ожидал ответа, и не подозревая, насколько он хорош собой. Статная подтянутая фигура, средний рост, светлые волосы, а глаза такого же цвета, как и у сестры, выглядели иначе. Они ему подходили. Но вот только на носу весёлыми брызгами расположилось немного веснушек. И пусть Несс ненавидела их всем сердцем, невозможно было не подметить, что и с ними образ парня нисколько не портился.
Почему из всех детей семейства Говард роли страшилки и девочки, гордиться которой родители будут точно не за миловидность, достались именно ей – самой старшей из сестёр и третьему ребёнку по счету, когда их всего семеро? Вернее, осталось семеро...
Глубокая, но уже затянувшаяся рана на сердце из-за одной мелькнувшей мысли треснула и закровоточила, начала саднить.
И осознание того, что даже думать об этом как-то неправильно, застыло в обнимку с совестью, досадливо уступая место другим, не самым лучшим чувствам девушки.
Несмотря на явное желание, потакать своим так называемым слабостям в лице элементарного голода Ванесса не собиралась. Как минимум после того, как часовая стрелка на часах передвинется за цифру «6». Ведь во всяких модных журналах советуется не есть после этого времени. И пока на весах не покажется желанная цифра, отступать от своих идей Ванесса не собиралась.
Да кого она обманывает?
По классике жанра ограничения в еде заканчиваются плачевно. Очень плохо. Первое время чувствуешь спокойствие и довольствие собой. Потом задумываешься, а что если ты попробуешь вон то пирожное? Начинаешь мысленно упрекать себя, но неосознанно продолжаешь думать об этом. Нервничаешь. Ходишь вокруг злосчастного десерта, с обидой на самого себя кусая губы. Плюёшь на все установки и ешь его. А потом умываешься солёной влагой, сидя с набитым желудком и виня себя за такую оплошность.
Но брат стоит и ждёт, здесь и сейчас.
– Давай без меня.
Хотя наверняка догадывался заранее, какой будет ответ. И не прогадал.
– Ты не ела с полудня, – хмуро подмечает он.
Девушка пожала плечами, мол, ничего не может поделать, и сразу завалилась обратно на матрас, вытягиваясь, как по струнке.
Чтобы Том перестал так косо смотреть на неё, неторопливо приближаясь к выходу из комнаты, пришлось кинуть ему вслед утешающую фразу:
– Я не голодна, правда. Ну, знаешь, стресс после всего, что навалилось на нас за год, всё такое.
Явно не обрадовавшись от услышанного, он всё же сдался, бессильно опустил плечи и скрылся в темноте коридора.
***
Пальцы дотянулись до телефона, разрывающегося от вибрации, и быстрым движением разблокировали его.
Семь пропущенных от матери, два от отца, ещё несколько сообщений от братьев.
Нетрудно догадаться, что и у Тома, спящего без задних ног, сложилась та же ситуация. Эти двое совершенно позабыли про свои гаджеты, увлекшись делами и приведением новой квартиры в более-менее презентабельный вид.
Отщелкав остальным братьям пару успокоительных сообщений «всё норм» и просьбу передать её слова родителям, Несс нажала на кнопку выключения. Экран потух, и тёмнвя пластиковая раскладушка отправилась на пол возле матраса.
Веки опустились. Наконец этот день подошёл к своему завершению.
