Вкус свободы

Я бежала так быстро, что подкашивались ноги. Брызги от луж разлетались в разные стороны, а на макушку с тёмного грозового неба падали ледяные капли. Увы, под моими ногами был не белый песок, рядом не плескалось голубое море, а на голову капал не тёплый летний дождь, а осенний — промозглый и дико неприятный. Я не была голливудской звездой, актрисой или моделью. Я не находилась на отдыхе где-нибудь на Гавайях или Бали. Я находилась в сыром, сером городе, средь тусклых домов и многоэтажек. Мимо меня проносились мокрые улочки, проезжающие машины, трёхцветные светофоры и унылые люди. Много унылых людей. Вместо умопомрачительного морского бриза в мой нос ударяли едкие запахи города — пыли и выхлопных газов. А вместо пения диких птиц, шелеста пальм и захватывающей игры каких-нибудь аборигенов на джембе[1] я слышала ругань, крики недовольных водителей, что разъезжали на своих «мега крутых тачках» и бибикали всем направо и налево, жужжание города, как в пчелином гнезде, и новости о какой-то местной звезде с плакатов, что лезли отовсюду, откуда только было можно. Проще говоря, они были везде. На днях я в кои-то веки выбралась из своего дома, заскочила в продуктовый, и там на кассе висела вывеска этого местного красавчика — Эндрю. Высокий худощавый парень в светло-коричневой полевой шляпе, в расстегнутой рубашке и дырявых джинсах — точно ковбой или фермер. Не хватает рядом, разве что, вил для уборки какашек коров или стоящего рядом с ним дикого быка. Красную тряпку в руки — да начнётся шоу! Хотя…этому не бывать. Эндрю был всего лишь проплаченной моделью, не более. Хотя, окажись он фермером, я бы ещё подумала над тем, каким он был в постели. Работяга, что пашет с самого утра и до вечера, держит своё хозяйство, ухаживает за ним и обеспечивает свою семью. Его руки, плечи и спина покрываются облагораживающим потом под палящим солнцем, он зачёсывает влажные волосы назад и подкатывает рукава своей рубашки, оголяя мускулистые предплечья. Ммм… Вот это я понимаю — сексуальность, а не всякие эти ваши милые, смазливые мальчики, что не могут даже приделать полку или передвинуть шкаф на другое место. Ну и что, что в три часа ночи? Да, это было очень необходимо! Нет, даже и не спорьте со мной! Всё равно бесполезно. Так вот, что касательно плакатов с Эндрю. Я уже говорила, что они были везде? В продуктовых супермаркетах, в кинотеатрах, на деревьях в парке и даже в женском, мать вашу ж, общественном туалете! Не хватало, разве что, надписи в духе: «Перед тем, как пописать, помни, что я даже здесь буду находиться рядом с тобой!». Или что-то ещё эдакое, столь же идиотское и дурацки милое. Такое же сейчас считают милым нынешние девушки? Буэ, ну и мерзость. Когда я добежала до автобусной остановки, я заскочила вовнутрь транспорта, бросила водителю купюру в четыре евро и уселась в конец жёлтого автобуса, бросая промокший рюкзак себе на колени. Дурёха, я даже зонт не взяла, так спешила. Я снова сбежала из родного дома. Опять. И на этот раз я не собиралась возвращаться. Автобус тронулся и мы поехали. Сначала до ЖД вокзала из Тилбурга, затем до Эйндховена на самолёт, а там и до бескрайнего моря, сыпучего песка, солёного ветра и свободы — рукой подать.