Кофе, любовь и жажда справедливости

Воскресное утро. Солнце наглейшим образом светило прямо в глаза Ху Тао, намекая на то, что пора вставать. Всё-таки комната с окнами на восток — это ужасно. А вот Сяо повезло, у него окна на запад. Кстати, о Сяо... Точно, сегодня же придется с ним говорить. Черт. Как же не хочется. Но, во имя справедливости, придется. Ху Тао скинула одеяло и села на кровати. Невольно вспомнился день их знакомства... Тогда Сяо встречал ее на вокзале. Сначала, увидев его, Ху Тао восхитилась: со вкусом одет, что для пацанов его возраста очень редкое явление, серьезное выражение лица, такие же крашеные пряди, как у нее, только в зеленоватый цвет. А когда она увидела татуировку на всю руку, то визгу было... Но быстро выяснилось, что, несмотря на прекрасное чувство стиля и привлекательную внешность, Сяо вовсе не был тем самым кузеном, к которому сваталась бы каждая подружка, как смутно надеялась Ху Тао. Братец оказался раздражительным и замкнутым ворчуном, которому никогда ничего не нравилось, и в свои едва-едва двадцать лет он вел себя так, будто ему лет шестьдесят. Естественно, Ху Тао не строила никаких планов, что она познакомится с братом, которого не видела с пяти лет, и они сразу же станут лучшими друзьями, но было все равно капельку обидно. С самых первых дней в доме Сяо показал, что живёт с отцом не потому что он несамостоятельный, а потому что отец несамостоятельный. Несмотря на внушительное состояние Чжун Ли, он, к сожалению, совершенно не умел распоряжаться деньгами, да и здоровье у него уже было слабое — Сяо был поздним ребенком, что отчасти объясняло то, как "по-старчески" он себя ведет. Он всю жизнь прожил с очень немолодыми людьми. А еще Сяо сталкивался с личностями, которые пытались обокрасть его отца, правда, безуспешно. И именно поэтому с самого начала проживания Ху Тао в их доме братец начал подозревать ее в том, что и она планирует что-нибудь украсть или как-то по-другому навредить Чжун Ли, и все уверения в том, что дочь его тети — самый порядочный человек на свете и никогда бы ничего такого не сделала, Сяо продолжал бдить. Но нет худа без добра, Сяо настолько не хотелось, чтобы Ху Тао была в доме, когда его там нет, что помог сестре найти работу у своей знакомой Кэ Цин. Да и, несмотря на то, что он постоянно бурчал, что ей не стоит шататься всю ночь черт знает где, он был искренне этому рад и почти не скрывал этого. В общем, Сяо был из тех людей, которых очень сложно понять, ведь они делают и говорят совершенно противоречащие друг другу вещи. Но Ху Тао привыкла к нему и даже по-своему его полюбила, несмотря на их частые перепалки. Да даже их они с Сяо могли контролировать, и даже вывели несколько правил: не ссориться по праздникам, стараться не ввязывать в конфликты Чжун Ли и вообще желательно вести себя при нем, как любящие брат и сестра (спойлер: это у них выходило из рук вон плохо) и все же помогать друг другу, особенно, когда дело касается учебы или Чжун Ли. Последнее правило, например, значило, что все подколы и издевки на время сессий или экзаменов остаются в стороне, и каждый из них имеет право выговориться по поводу тяжёлой учебы и получить слова понимания и поддержки. Но после того случая Сяо действительно стал невыносим, и даже, скорее всего, понимая, что Ху Тао сейчас так же тяжело, как и ему, он продолжал вести себя так, будто его сестра — дьявол во плоти. До последнего Ху Тао старалась не сердиться на него, понимая, что он действительно очень переживает за отца, но это было просто невозможно! И после вчерашнего звонка Янь Фей Ху Тао подумала о том, что, возможно, Сяо просто окончательно рехнулся на своей паранойе? Да, он бы не стал подвергать опасности здоровье своего отца в... Своем обычном состоянии, но Ху Тао, в конце концов, не психолог, и ей неподвластны глубины разума этого удивительного и совершенно непонятного ей человека — ее двоюродного брата. Но что-то она задумалась, и пора бы ей уже встать, привести себя в порядок и таки поговорить с Сяо, надеясь лишь на божью помощь, и это учитывая ее атеистические взгляды. Они так давно не разговаривали просто так, что завести с ним диалог представлялось почти невозможным. Ху Тао сняла телефон с зарядки и ей пришла в голову мысль: что, если ей записать диалог с Сяо? На всякий случай. Спрашивать совета по допросам у Янь Фей не хотелось, а вот ее фишку с записыванием всего и вся на диктофон можно было подчерпнуть. Ху Тао взяла тот из наушников, что отвечал за микрофон, и включила запись на телефоне. Самое время было идти на кухню, где уже вовсю орудовал Сяо, возясь с кофе — он на дух не переносил растворимый или "три в одном", поэтому каждое утро варил кофе в турке на плите и грезил о покупке кофемашины. — Доброе утро, — как всегда хмуро бросил Сяо, когда девушка зашла на кухню и аккуратно положила наушник на стол. — Как дружелюбно, — фыркнула она, ставя чайник разогреваться, — тебе тоже. Сяо убрал турку с горячей конфорки и полез в холодильник за молоком: — Кошмар, еды совсем нет. Придется сегодня идти в магаз, купить хоть что-нибудь. — Может, я с тобой пойду? — предложила Ху Тао. Сяо повернулся к ней, явно не ожидая такого поворота событий после их общения ближайшие дни, но быстро убрал удивление с лица и пожал плечами: — Ну, помощь бы мне точно не помешала. А с чего такая щедрость? — Ну, может, с братом любимым хочу побыть. — А если без шуток? — Если без шуток, то как там расследование продвигается? — диалог пока шел довольно неплохо, — насколько я знаю, ты общаешься с Хейдзо довольно часто. — Этот ваш Хейдзо... — скривился Сяо. — Тебя он тоже бесит? — Ху Тао пришла в голову прекрасная идея. Она встала и, сузив глаза, начала делать вид, что что-то записывает в невидимом блокноте, — "Леди, вы не пройдёте в дом, пока не ответите мне на сто миллионов миллиардов вопросов." В кухню вошёл кот Комод, достаточно требовательно мяукающий, чтобы ему насыпали корма. Ху Тао подняла его на руки и продолжила: — "Что это? Кот? Где вы находились с пяти до семи вечера, распишите посекундно. Имел ли кот мотивы совершить преступление?" Сяо фыркнул, прикрывшись рукой: — В точку. Именно так он себя и ведёт. А насчет расследования... — Сяо внезапно снова стал хмурым, — ты это, извини меня, пожалуйста. Ху Тао аж Комода выронила: — Я не ослышалась? У меня просит прощения сама собака-подозревака по имени Сяо? Сяо отвел взгляд и сел за стол, отхлебнув кофе. — И за что же мне извинить тебя, солнце мое? — За то, что так упорно утверждал, что ты преступница. — выдавил из себя Сяо. — И почему ты так резко поменял свое мнение? — Ху Тао села рядом с ним, сверля взглядом и ухмыляясь. — Просто выяснилось, что у Синобу хорошая знакомая в этом вашем клубе состоит... И у вас там реально все очень безобидно. Помнишь ведь Синобу? — А как ее не помнить, — Ху Тао убрала с лица издевательское выражение и опустила взгляд на кружку с чаем, — то есть теперь ты тоже видишь, какая это липа? — Да... А Хейдзо, кстати говоря, все ещё не верит. Поэтому они все ещё копаются с версией, что это ты отца ограбила, — хмыкнул Сяо, — а я понял, что это ну никак не можешь быть ты. Поэтому посчитал нужным привести свои извинения. — Извинения приняты, — засмеялась Ху Тао, похлопав брата по спине, — а ты сам что-то думаешь по этому поводу? — Да я сам не знаю, — вздохнул парень, — у отца нет никаких знакомых, которым он бы мог насолить, а для грабежа не с целью мести, а с целью обогащения преступник слишком уж нетребовательный. Так аккуратно все подстроить, узнать про твой клуб, подставить тебя, и все ради того, чтобы стащить часы и брошки, лежащие почти что на самом видном месте? Идиотизм. Спер бы он хотя бы ту его трость, которая стоит в шкафу у двери, так и денег бы побольше заработал, и не факт, что пропажу бы в этом году обнаружили. — Ну так-то да... Мы думали на Тарталью, его друга, но он оказался не при делах... — Мы? — поднял глаза Сяо. — Я и мой частный детектив. Мы с ней вместе это расследуем. Сяо внезапно стал ещё серьёзнее. Он встал, проверил, спит ли Чжун Ли, вернулся, закрыл дверь кухни и наклонился к Ху Тао, негромко уточнив: — Так ты тоже думаешь, что это был Тарталья? — Ну, думала. Сейчас уже не думаю. У него железное алиби. — Не факт. Из всех знакомых отца Тарталья является единственным, кто имеет хотя бы малейший мотив спереть именно эти вещи. Да и слишком уж он удобно появляется рядом с ним именно в те моменты, которые очень удобно приводят его к ограблению. — А поподробнее? — оживилась Ху Тао. — Он когда-то заявлял, что это его семья владеет этими часами. Пытался даже их выкупить у отца, но он их не продал. Я пытался навести полицию на это, но они упорно меня не слушали. Он же богатый, он мог просто нанять кого-то, чтобы он выкрал эти самые часы. — А про моменты, которые...? — Он был рядом с Чжун Ли и в момент, когда я встречал тебя на вокзале, и когда непосредственно происходило ограбление! А еще он учит некоторых людей, которые в твоем этом клубе! — То есть, ты считаешь, что нужно еще раз провести допрос? — спросила Ху Тао. — Да, и лучше всего тогда, когда он будет немного развязнее. То есть, когда он будет пьян. — У тебя есть какие-то данные по этому поводу, да? — Верно. Я напишу тебе адрес одного бара. Он по пятницам часто выпивает там, причем в том числе с отцом, но в этот раз я добьюсь того, чтобы он остался дома. — Сяо, ты лучший, — усмехнулась Ху Тао, — ты нам невероятно помог. — Я все еще хочу, чтобы мой отец избавился от причины, по которой он засыпает под утро. — Боже, дай я тебя обниму! — Не надо. Комод еще раз требовательно мяукнул, сидя рядом со шкафом, где хранился пакет с его кормом. Ху Тао отправилась его кормить, но думала лишь о том, как же ей повезло сегодня. Она получила столько информации, что этого было вполне достаточно для серьёзного скачка к разгадке. Оставалось лишь рассказать обо всем Янь Фей. А на диктофоне, кстати говоря, ни черта не записалось.