Ты моё прошлое, а я твоё будущее...

Это была на редкость привлекательная женщина — гордая, статная и с ярким сиянием силы в глазах. Прям пламя. Было видно, что она с лёгкостью перейдёт даже Тихий океан и не намочит платья. Посмотрев на неё исподлобья, я с самодовольством отметила, что у повелителя и у его сына схожие вкусы на дам. А учитывая легенды, которые ходили в своё время о Хюррем Султан, есть вероятность того, что и мне достанется. Чёрт, я запуталась во временах и не знаю, как нормально сформулировать мысли. Если в моём времени они «ходили», то тут они «ходят»… Замечательно… — Кто это с тобой, Мехмед? — госпожа подошла к нам и внимательно стала разглядывать меня — Твоё лицо мне кажется знакомым. — Я выкупил её у крымцев сегодня днём и вернул свободу. Она — дочь английского посла в Австрии. Её несколько раз перепродавали, пока она не попала к нам, — чёрт, надо было сказать, что мы плыли в Рим и на нас напали корсары, а то слишком сложно получается и географически как-то неправильно. — Ты говоришь на нашем языке? — госпожа подняла меня за подбородок и стала рассматривать лицо — Как тебя зовут? — Меня зовут Эмили Брэндон, госпожа, — ответила я и поклонилась, чувствуя на себе довольный взгляд Мехмеда — И я говорю ещё и на вашем родном языке, госпожа, — да, последнюю фразу я сказала на русском, но с небольшим акцентом. — Вот как. Как же так получилось? — теперь уже и Хасеки говорила по-русски с нескрываемым удивлением. — У меня была русская служанка. Я учила её своему языку — английскому, а она меня — её русскому, — да, эта ложь лучше, чем моё фиктивное родство с Чарльзом Брэндоном. — Ну раз ты дал ей свободу, Мехмед, то ей не место в гареме. Я прикажу выделить ей отдельные покои, а потом мы подумаем, что делать. Как думаешь? — вновь заговорила на турецком госпожа, но под конец я не уловила, к кому из нас двоих деби… умников она обращается. — Да. Думаю, это будет наилучшим вариантом, — мне кажется, что эта улыбка явно натянута — Прикажите тогда, матушка, приготовить покои как можно быстрее. Она устала. — Эсма, — ой, Мехмед, этот взгляд твоей матушки не несёт ничего хорошего, вот клянусь — Отведи Эмили пока в гарем и скажи, чтобы комнату приготовили. Это была такая милая черноволосая девушка, что так и хотелось потрепать её за щёчки и накормить булочками. Я же, бросив взгляд на шехзаде, отправилась вслед за рабыней. Мне кажется, что Мехмеду сейчас достанется. Мехмед — Матушка? — я посмотрел на госпожу с ожиданием — Вы явно хотите мне что-то сказать. — Да, — она перевела взгляд с удаляющейся Эмель на меня — С чего ты решил привести её во дворец, если дал свободу? Отпустил бы её и дело с концом. — Была такая мысль, — а вот теперь начинается настоящая импровизация, которая не была согласована с моей дорогой подругой — Но куда она пойдёт? Может Эмили и дочь дипломата, но тут она никто и у неё ничего нет. Я даже купил ей одежду, чтобы она чуть больше соответствовала своему статусу. — Хорошо. Но почему ты так уверен в её словах? Что если она обычная лгунья? — похоже, матушка решила бить до конца, но и я не намерен сдаваться — Ты слышал, чтобы она говорила на английском? — Я, как мог, проверил. Конечно, этот язык мне неизвестен, но у нас во дворце есть лекарь-англичанин. Если хотите, то могли бы попросить его проверить, — а вот за это я могу получить от рыжей бестии, но у меня другого варианта нет — И, если на то пошло, то пусть к ней относятся, как к моей гостье. Я старался скрыть неожиданно возникшее раздражение по отношению к собственной матери, к которой, кроме уважения и трепета, я ничего ранее не испытывал. Теперь же что-то новое. Наверное, это потому, что мне не понравилось, как она расспрашивала об Эмили, будто она последняя лгунья. Может и так, но это только из-за того, что матушка не знает всей истории, да и не нужно. И я уже поклонился, чтобы уйти, но одна фраза заставила меня замереть: — Ты ведь не просто так её купил? Она тебе понравилась. Но зачем дал свободу? — Вы правы, матушка, — решительно выпалил я, собираясь с мыслями — Среди всех девушек она светится, будто яркий и жаркий огонь, а те меркнут в её свете. И даже если бы она не была дочерью посла, я бы поступил так же. Я бы всё равно её отпустил. А всё потому, что она такой же живой человек, как и я. И теперь Эмили — мой гость и друг, который, с моего разрешения, может пойти куда-угодно. Наконец, я смог вернуться к себе в покои и выдохнуть, ведь признаться самому себе в чувствах по отношению к другому — уже непросто, а уж если речь идёт о ком-то постороннем, даже если это родная мать… Я, почему-то, думал, что будет проще, но всё пошло не по плану. Но, главное, что Эмель в безопасности и её никто не посмеет обидеть. Её накормят, отведут в хамам, она поспит. Говоря откровенно, я не хочу засыпать без неё, но если позову к себе в первый же день, то матушка обязательно прознает об этом и будет ещё больше вопросов. — Стража! — позвал я агу, что появился в моих покоях буквально через пару секунд — Пошлите в гарем и узнайте у госпожи Эмили Брэндон, хорошо ли её устроили. Поклонившись, стражник ушёл, а мне оставалось только готовиться ко сну. Уже по привычке, я переоделся в ночную одежду сам, без помощи слуг, и стал ждать, хотя и не понимал, чего конкретно. Да, я действительно привык быть подле моей Эмель и без неё мне теперь непросто, хотя я и у себя дома. Хотелось, чтобы девушка принесла ноутбук, мы легли вместе и смотрели какой-нибудь фильм. Мне даже не так важно, какой фильм — для меня важно, чтобы она была рядом, обнимала и целовала меня. Чтобы я мог её прижать к себе и почувствовать тот огонь наслаждения, что вспыхивает во мне всякий раз, как девушка прикасается ко мне или целует меня. Стоит ли говорить, что за её поцелуй я готов отдать весь этот бренный мир? А если Эмель кто-то обидит, то я буду готов уничтожить этот мир, но найти причину. — Шехзаде, — ага вошел в мои покои — Госпожа просила передать, что всё хорошо и отдать вот это. В руке стражника был лист бумаги, сложенный в несколько раз. Интересно, когда она только успела написать? Отправив агу, я развернул эту записку с довольно своеобразным почерком — он был резкий, угловатый и несколько мелковат: «Мехмед, я правда в порядке. Комната, которую мне приказала приготовить твоя мать, довольно уютная и, что важно, рядом с кухней. Даже дали несколько нарядов, представляешь?! В общем, если захочешь, то увидимся завтра в саду у нашей груши. Думаю, я сгоняю утром домой в душ, а то твой хамам не для меня. Желаю тебе доброй ночи и хороших снов. Мысленно я уже с тобой смотрю киношку на ночь. Я, может, даже принесу сюда ноутбук — возьму блок, чтобы работал подольше. С любовью, твоя Эмили-Эмель» — Аллах Всемогущий, — читая эти строки, я улыбался, чувствуя, будто девушка была рядом со мной и вот-вот обнимет со спины и поцелует в щёку — Если кто-то тут найдёт твоего электронного монстра, то… Храни тебя Всевышний, но это так соблазнительно. Утро Эмили Я, по привычке, проснулась довольно рано и сразу же поспешила к себе домой. Нужно было скачать несколько фильмов, поставить блок на зарядку и сходить в душ. В общем, дел вагон. Я, прямо из кровати в Топкапы, перенеслась уже в свою кровать и сразу же приступила к выполнению плана, как по нотам и, вроде бы, даже должна была уложиться в час. Пока я намывалась в душе, то в памяти всплыли ролики с YouTube о том, чем пользовались женщины в гареме… И я не хочу этим пользоваться. Следовательно, надо взять по минимуму из моей косметички размером с иркутскую область. По одному элементу, что для меня всегда было проблемой и основной вес моего рюкзака в колледже приходился именно на косметичку, ведь «мне всё надо»! Один Господь знает, сколько я потратила денег на эту ерунду. Но такую красивую ерунду. И вот я, с полотенцем на голове и в банном халате, пытаюсь собрать всё в максимально натуральных оттенках и так, чтобы это было возможно смыть. Получается, нужны салфетки. А как это прятать я придумаю потом. Выбрав, я положила маленькую косметичку рядом с ноутбуком, а сама стала судорожно сушить волосы — на счету каждая минута, ведь там время сейчас не стоит на месте! — Вроде бы успела, — я мельком глянула на часы в телефоне — Итак, сейчас тут половина пятого утра. Я потратила на всё тут около сорока минут. Вот бы они сами переводились под нужное время! Так, надо наушники ещё взять… Или… Мне кажется, что таскать с собой в прошлое ноутбук для того, чтобы было просто веселее вечерами в шестнадцатом веке — сильно… Сильно странно, нелепо, опасно и прикольно. Думаю, узнай старая Зехра об этом, то точно откусила бы мне голову — это было бы в её стиле. И вообще, главное — всё спрятать. А прятать я умею, ведь уже как три года прячу в своей комнате несколько бутылок вина, и никто до сих пор не нашёл… Главное, теперь самой вспомнить, где эти бутылки… Обидно будет, если не найду. Прибыла я в Топкапы так же быстро, как и улетела из него — с лёгким шлепком, но, благо, ещё раннее утро и есть время для создания тайников. Ноутбук и наушники я спрятала за тахтой и прикрыла подушками, будто там сидела недавно, а косметичку — под матрасом кровати. Да, у меня хорошая кровать, а не те одинокие подушки с одеялами, на которых спят девушки в гареме. Бедные девочки. — Покушать бы, — рассуждая сама с собой, я вышла из комнаты и пошла на кухню — Обычно повара добрые, хотя в начальной школе у меня была та ещё грымза. Войдя в кухню, я, осмотревшись, никого не увидела. Но это только на первый взгляд. Стоило мне пройти чуть дальше, так я подскочила от испуга, услышав настолько неожиданный и громкий храп, напоминающий по звуку летящий вертолëт. Мне казалось, что сердце вот-вот остановится, но это был лишь милый толстячок, крепко спавший на тахте. Ну, по логике и законам жанра, это и должен быть именно повар. — Эй, ага. Ага? — я несколько раз потыкала его в мягкий бочок, больше похожий на желе — Ага, если ты повар — покорми меня. Я есть хочу… Чёрт, надо было поесть дома… — но эта бочечка решила не просыпаться, и я пошла на крайние меры — Ага! Просыпайся! Повелитель идёт! — А, что?! — это подействовало мгновенно и бедолага даже упал с тахты — Хатун! Ты чего кричишь? — Я кушать хочу. Покорми меня, пожалуйста, — я с виноватым лицом села на освободившуюся тахту и надула по-детски губу. — Хорошо, — похоже, что несмотря на внезапное и не самое честное пробуждение, ага стал резво суетится по кухне — Как тебя зовут, хатун? Я тебя тут никогда раньше не видел. — Я пришла сюда вчера вечером вместе с шехзаде, — пояснила я, а повар понимающе кивнул — Тебе уже рассказали? — Да теперь все девушки знают, что наш шехзаде Мехмед выкупил некую иноземку, дал ей свободу и поселил, как гостью. Получается, что это ты? — интересно, откуда он знает больше, чем я сама, хотя это риторический вопрос. — Бог улыбнулся мне, когда послал шехзаде ко мне. Не знаю, что было бы со мной, если бы не он. Я даже боюсь об этом подумать, — с таким театральными данными по мне плачет Королевский Ковент-Гарден, но я здесь, и я будущий фельдшер — Меня зовут Эмили. А как зовут тебя? — Шикер меня звать, — ответил он и улыбнулся мне своими густыми чёрными усами, на что я просто не могла остаться равнодушной.