Ты моё прошлое, а я твоё будущее...

Мы всё же решили переночевать у меня и утром, как проснёмся, отправиться уже во времена Мехмеда. Вообще к вечеру моё настроение значительно улучшилось, ведь в обществе моего принца, хорошего фильма и булочек с маком от Шебнем я думала, что реально… Ну, как описать… Когда ты понимаешь, что в этой жизни тебе больше ничего не нужно, что ты счастлив, а самокопание в прошлом и мысли о будущем только уменьшают количество этих счастливых минут в настоящем. Правда, без мыслей об этом всём никак не получается, ведь иначе зачем людям дан мозг. Наверное, чтобы думать. Не у всех и не всегда, но тем не менее. — Лидия — это какой-то кошмар. Какая-то девчонка без ума. Как можно так бездумно прыгать в объятия этого Уикхема? — возмущался Мехмед после просмотра фильма «Гордость и предубеждение», но мне пришлось ему переводить, так как ни турецкого перевода, ни субтитров не было на этом сайте. — Мне кажется, они на кого-то похожи, — усмехнулась я и с улыбкой посмотрела в глаза парню с довольно толстым намёком — Два легкомысленных человека закрутили роман, но им было нельзя. — Я даже не подозреваю, о ком ты, — отшутился парень, который, всё же, понял мой намёк — Ладно. Давай спать. Мне кажется, что Мехмед понимает все мои намёки, знаки, взгляды. До него меня так понимала только Кейт — та самая моя подруга, которую сбила машина. Но в то же время Мехмед совсем не Кейт. Он смотрит на меня по-другому и, думаю, родись мы в одно время, то могли бы действительно быть вместе… Если бы он действительно был моим однокурсником с лечебного дела… Поднявшись с кровати, я поставила ноутбук на кровать и тарелку от булочек рядом — было безумно лень идти на первый этаж и класть единственную тарелку в посудомойку. Сделаю это потом. Завтра, пожалуй, когда вернусь из путешествия по Османской империи. Ну, это для всего остального мира будет завтра, а для меня — через чёрт знает сколько дней. Мне даже интересно, что занятного будет в том мире для меня и что я натворю занятного для того мира. Если будет что-то в роде первого появления, то это будет катастрофа. Что там говорили про пространственно-временной континуум, который нельзя нарушать? В душе не чаю, что это, да и звучит скучно, а это значит, что очередная ерунда. — Я хочу, чтобы ты обнял меня, — я села на противоположный от Мехмеда край кровати и погладила его по колену — Сегодня был такой грустный день, странный, что мне не хватает твоих обнимашек. — Обнимашек? — не понял парень, а я просто навалилась на него сверху и уткнулась носом в грудь — А, так вот ты про что… В принципе, довольно интересный способ выражения чувств. — Ещё бы, — я потянулась и поцеловала шехзаде в подбородок, до которого еле смогла дотянуться — Вряд ли в вашем мире позволено так просто проявлять чувства. Даже как-то обидно, что нужно будет себя сдерживать. — Когда уедем из столицы в санджак, то будет проще, — он стал гладить меня по спине, медленно и задумчиво перебирая волосы — Знаешь, я теперь в полной мере понимаю твои слова про Мустафу. — В плане? — я перевалилась на бок и, с ожиданием глядя на парня, перекинула ногу через него — Я не перебарщиваю? — Нет, всё хорошо, — Мехмед так быстро свыкся с поведением парней из двадцать первого века, что даже без вопросов положил руку на моё бедро и стал поглаживать, вызывая у меня приятные мурашки — По поводу Мустафы. Что я чувствую себя виноватым за его ошибки. Я понял и принял, что меня должно волновать только моё будущее. Да, я не должен забывать о близких и не собираюсь забывать, но… — Мехмед, — я облокотилась на локоть и начала нежно водить кончиком пальца по лицу парня — Проблемы Мустафы — это проблемы Мустафы. В чём-то ты действительно можешь помочь, но что сделал он… История сохранила причину, а потому я думаю, что единственное, чем бы ты мог помочь брату, так это отговорить. Но ты не знал. И не нужно лишний раз думать о том, что случилось и чего не изменить. — А как же учиться на ошибках прошлого? — сейчас он такой задумчивый, такой спокойный и уютный, но тема разговора не даёт расслабиться. — Я же говорю «не нужно лишний раз», — посмеялась я, довольная таким речевым ребусом — Когда придём в прошлое, то не ищи какой-то встречи, не нужно теребить Мустафу — ему и так непросто, но если он сам захочет поговорить, то ты не должен чувствовать вину. Её нет. Да, кто-то сочтёт это грубостью, а ты просто уважаешь себя. Немного здорового эгоизма ещё никому не вредило. Это называется самооценкой. — У нас же эгоизм порицается. Аллах, как меняется мир, — Мехмед сонно потёр пальцами глаза. Мехмед — Я открою окно и спать. Да? — когда она отошла к окну, то рядом со мной образовалась какая-то холодная пустота, в которой явно чего-то не хватало. — Пожалуй, — кивнул я, снимая футболку и пытаясь её сложить. — Давай помогу, — Эмель забрала этот элемент одежды и каким-то волшебным движением сложила её в миниатюрный и плоский квадратик, в то время как у меня получалось что-то невразумительное и сильно объëмное — Я, как вернусь, закину в стирку и, когда вернёшься, у тебя уже будет готовый комплект. Кивнув, я отошёл к окну, за которым начался проливной дождь. Кажется, если бы меня кто позвал с улицы, я ни за что не услышал. Прохладный ветерок колыхал лёгкие занавески, но мне так нравилось стоять у этого окошка и ни о чём не думать. Почему-то тут это сделать намного проще, чем в моих покоях, хотя там в моём распоряжении целый балкон. Я слегка вздрогнул, когда маленькие ручки обняли меня со спины. Обнажённая кожа чувствовала всё намного лучше, чем через одежду — это очевидно, но мне до сих пор непривычного от того, что прикосновения одного человека вызывают у меня настоящий пожар внутри. Я коснулся её пальчиков своими, которые при сравнении казались такими большими, будто я какой-то мифический гигант. В наших прикосновениях всегда было столько интимного, личного, и я уже просто не могу представить, что это будет делать другая девушка. Да и как-то вспомнить не получается — все лица сливаются в одну общую массу. С этим надо что-то делать… Эмель укрыла нас лёгким пледом, ведь, несмотря на дождь, было довольно душно. Мы легли лицом друг к другу и просто смотрели в глаза. В свете молний её глаза даже блестели серебром, хотя я знал — они точно зелёные. Я легко коснулся её губ губами, закрывая глаза. Это был такой спокойный и одновременно чувственный поцелуй, но он явно не перерастал во что-то большее. Наверно, его можно описать ленивым, ведь мы так и заснули, касаясь губ друг друга. Утром я проснулся один. Неприятное чувство, если честно. Я слишком быстро от него отвык. Поднявшись на локтях, я осмотрелся, пытаясь заставить глаза проснуться вместе со мной… Хотя я и сам не уверен в том, что проснулся. — Ты готов? — в комнату вошла Эмель и я замер. Выглядела она просто невероятно в платье моего времени. А как же ей идёт синий! Становится похожей на лесную нимфу из легенд, на которую так и хочется смотреть. Может на ней нет каких-то украшений или сложной причёски, но ей этого не нужно, чтобы быть для меня самым прекрасным человеком в известном мне мире. — Почему ты так смотришь? Будто поплыл, — девушка достала из своего шкафа уже мою одежду и протянула её мне. — Просто ты… Я… Я говорил это, но… Ты невероятно красивая, — я стал постепенно переодеваться в свою родную одежду, о которой со всеми впечатлениями успел позабыть — Ты вообще очень привлекательная девушка. Даже когда в своих безобразных рваных шортах. Вот они ужасны. — Мехмед! — я посмеялся от того, что рыжая в притворной обиде хлопнула меня по руке — Одевайся, да с подвеской поаккуратнее. Когда я уже был готов, а Эмель лениво что-то листала в телефоне, я не удержался и снова рассмеялся от одного этого странного сочетания. Сразу представил свою матушку, которой дали в руки подобный телефон, и она в перерывах между делами гарема и наставлениями для Михримах листает ленту новостей и смеётся с мемов. Да, я выучил даже такое и нужно теперь держать язык за зубами, чтобы не выдать чего странного при родных. Тогда точно будут вопросы… И снова я должен был приблизиться к девушке, причём как можно ближе, чтобы подвеска была, между нами, как можно меньше по времени. Вообще, чтобы отправить меня домой, Эмель не обязательно отправляться со мной, но ей нужно будет появляться в Манисе, а без личного присутствия там, она в будущем не сможет это сделать с помощью подвески. Спустя мгновение, когда чёрный камень коснулся груди девушки, я почувствовал сильнейшее головокружение и, вместе с ним, необычайно крепкие объятия Эмель — она удержала меня, чтобы я не упал. Я закрыл глаза в опасении, что, если этого не сделать, то станет только хуже. Благо, всё закончилось довольно быстро и даже ощущение полёта не особо меня напугало или напрягло. Мы оказались у той самой груши, у которой когда-то впервые встретились, а точнее — переговорили. И был вечер. Ведь именно вечером я покинул столицу и отправился в будущее. — Теперь ты живёшь по правилам моего мира, хорошо? — я выпрямился, расправил плечи и надел немного надменную маску, чем вызвал у Эмель насмешку — Аккуратнее, а то за такое могут и в темницу бросить. — Это уже пройденный этап, — девушка растрепала волосы, пощипала себя по щекам и сильно потёрла глаза — Теперь я больше похожа на пленённую дочь посла? — Аллах Всемогущий, дай мне терпения, — мне кажется или мой смех действительно приобрёл нервные нотки — Просто молчи, пока не попросят говорить. — Будет сложно, — проворчала Эмель, а я по голосу понял её раздражение — Хорошо. Ради твоего спокойствия я постараюсь. — Вот ещё что. Ко всем, кто выше тебя по рангу, обращайся на «вы». Даже ко мне, но, когда мы не одни. Поняла? — рыжая бодро закивала головой, а я искренне надеялся, что всё будет хорошо, ну или, хотя бы, нормально — Ну что, Эмель-хатун, пошли. — Сколько лет живу в Стамбуле и всё никак не привыкну, — проговорила девушка, а потом выдала то, чего я не ожидал — Как прикажете, шехзаде. — Ну почему нормальное обращение к сыну падишаха звучит от тебя как насмешка или посыл… в дальнее приключение? — Я не знаю, — тут она прекратила улыбаться и стала действительно серьёзной — Я постараюсь не проколоться. — И никакого современного жаргона и, тем более, твоих «плохих слов». Слушай, как говорят в гареме и постарайся это использовать, — мнится мне, что где-то мы всё же попадёмся, но я молился и надеялся до последнего. — Можно мне уже домой? — я понимал, что Эмель шутит, но мне было не до смеха — Ладно. Всё будет хорошо. Я умею быть серьёзной. — Я искренне надеюсь на это, — поцеловав её в лоб, я осторожно прошёл во дворец. По дороге я объяснял, почему она должна идти на шаг дальше от меня или ещё кого-то высокопоставленного, почему нельзя смотреть в глаза, пока не прикажут и прочее. В общем, всё то, что очевидно для меня, я должен был говорить кому-то, кто об этом ничего не знал. Теперь я понимаю, что чувствовала Эмель, когда рассказывала мне про свой мир, да вот только ей проще — она всё принимает, как данность и её мало что может удивить. В отличие от того же меня, которого до сих пор удивляет работа ноутбука и машины. — Мехмед? — о, Аллах, а ведь я так молил тебя, чтобы не встретить матушку. — Да, госпожа, — улыбнулся я и повернулся, отметив то, что Эмель послушно поклонилась и не поднимала головы.