Драконы и Принцессы бывают только в сказках

      Спустя несколько дней, проведённых в больнице, Кей и Томо отправились в начале домой, под присмотром Азуми Такеда, чтобы забрать все необходимые вещи, а затем их направили в опекунский центр. В место, куда отправляли детей лишь на время. Обычно оттуда их забирали новые опекуны, либо, что чаще всего, "исправившиеся" родители. Многие дети бывали здесь уже не раз и не два.       Когда Кей вышел из машины вслед за братом, он увидел перед собой большое трёхэтажное здание. Оказавшись в вестибюле первого этажа стало понятно, что детей и воспитателей здесь предостаточно. В комнатах было по 4, а то и по 6 человек, родственников всегда селили вместе. Этот факт заметно успокоил расшатанные нервы Кея. Но лишь немного. Его левая рука всё ещё была в гипсе, а это значит, что он не сможет должным образом защитить Томо, если что-то вдруг случится. А он чувствовал, что что-то может произойти. Да, воспитателей в этом центре было много, но большинство из них не особо любили свою работу, а значит смотрели на детские разборки сквозь пальцы, не горя желанием постоянно разнимать сорванцов. Это Кей понял, когда прямо при них на обеде сцепились три парня, ясное дело, из-за сущей мелочи, но по итогу один из них был сильно избит. Дежуривший воспитатель соизволил лишь отвести мальчика в медицинский кабинет, до этого он просто смотрел в окно и делал вид, что ничего не происходит. Как и все вокруг.       В глазах Томо стоял чистый ужас. Он не отходил от брата ни на шаг, всё время стараясь держаться за рукав его чёрной водолазки. Пока они новенькие, у них было несколько дней на "акклиматизацию" и можно было не посещать занятия в местной школе. Кей поддерживал брата как мог, отвлекал его разговорами, гулял с ним, сидел рядом, когда Томо уходил в U. Дракон хищно оглядывал многочисленных потенциальных врагов и затаился, ожидая нападения с любой стороны. Но что удивительно... Никто не нападал.       Это настораживало Кея ещё больше, и если бы ситуация не разрешилась, он готов был поклясться, что свихнулся бы. Как-то вечером он шёл по коридору из душа и услышал разговор двух девочек. Они говорили о нём и Томо. Кей застыл на месте, прижавшись плечом к стене. Девочки стояли у окна, освещённые одинокой лампой для цветов, а парень остался незамеченным в тени. Подруги рассуждали: — Я и не думала, что они такие маленькие, на том видео чернявый выглядел постарше... — послышался удивлённый голос одной из девочек. — От этого меня ещё больше в дрожь бросает. Мелкий, а так рьяно метелил своего папашу, это ж надо! — восхищённо ответила вторая. — Странно, что их к нам определили, они ведь из другого района, если судить по новостям. — Наверное тот центр переполнен, вот и к нам отвезли. Им повезло, тут спокойнее, — тяжёлый вздох. — Да... А ты видела второго, светленького? Такой хорошенький! Вот бы поболтать с ним, только его жуткий братец ни на шаг от него не отходит...       "Это они... Про меня? " — лицо Кея покрыла краска возмущения. — Хах, да, ну ничего, скоро он поймёт, что его тут все боятся, и успокоится. А кто не боится, тот восхищается. Слава о его храбрости и безрассудстве уже намного впереди него, — в девичьем голосе прозвучала лёгкая насмешка, но тем не менее, она явно говорила серьёзно. Дальше Кей их не слушал.       "Так вот в чем дело... " — он облегченно провёл здоровой рукой по волосам, убирая с лица чёлку. Интернет как никогда сослужил им с братом добрую службу. То видео его побоища с отцом стало настолько популярным, что его уже все посмотрели даже здесь, в опекунском центре. Поэтому никто до сих пор не цеплялся к новеньким — они были новенькими лишь по документам. А на деле они были местными знаменитостями. Особенно Кей.       Ему было сложно переработать эту информацию, но дышать стало ощутимо легче. По крайней мере он теперь мог с уверенностью смотреть Томо в глаза, когда говорил, что всё хорошо и он в безопасности.       Следующим утром, первое, что сделал Кей, это специально сделал так, чтобы Томо оказался впереди него по дороге на завтрак, и стал постепенно от него отставать. В какой-то момент он просто остановился, а Томо продолжал неуверенно идти вперёд, думая, что брат находится рядом с ним. Он прошёл не больше 30-ти шагов, когда к нему начали подходить некоторые девушки постарше, затем пара девчонок одногодок и ещё несколько мальчишек. И все они были настроены дружелюбно. Кей стоял на месте, словно древнее изваяние, покрытое копотью и пеплом, и отсчитывал удары сердца. Он буквально сам себя держал внутренними цепями, чтобы не броситься к младшему брату и не отогнать этот шумный рой от него. Нельзя. Томо нужно общение, нужны друзья. Он не имеет права лишать его этого, отпугивая всех своим грозным видом. Пора учиться отпускать.       Томо был ошарашен такой резкой переменой событий. Все подошедшие вели себя воспитанно и дружелюбно, они улыбались ему и предлагали провести с ними время, поиграть, погулять или посидеть вместе на обеде. Его бледные щëки стали алыми, глаза, которые не могли поверить в то, что видят, заслезились. Он всем неловко кивал, отвечал тихо, но радостно, заламывал пальцы, не зная, куда деть руки. Одна из старших девушек протянула ему булочку, которую купила в столовой, и Томо взял её так осторожно, словно это был дорогостоящий бриллиант. Он медленно обернулся назад и посмотрел на Кея огромными, полными счастья, глазами. Он улыбнулся брату и вопросительно поднял брови. Кей сдержанно улыбнулся ему в ответ и кивнул. Томо снова повернулся к шумной компании и пошёл на завтрак с новыми знакомыми.       Кей продолжал стоять неподвижно, обтекаемый с двух сторон потоком голодных жильцов центра. Он до боли сжал кулак.

***

      После этой ситуации следующие несколько дней братья стали более расслабленными. Даже к Кею иногда подходили местные ребята и пытались с ним познакомиться, выказывая своё восхищение его поступком. Правда, Дракона это мало волновало. Он не был заинтересован в поиске новых друзей. В отличие от Томо.       Однако маленький Ангел по-прежнему больше жался к брату, несмотря на то, что оказалось много желающих пообщаться с ним. Он всем лишь виновато улыбался и убегал в комнату, стесняясь незнакомцев, и с головой уходил в U. Кей не винил брата в трусости, ведь и сам постоянно находился на грани ужаса, пусть даже самому себе в этом с трудом признавался. В свои четырнадцать лет он ощущал на своих плечах главный тяжелейший груз взрослой жизни — ответственность. И у этой ответственности было столько граней, что он напарывался на её углы ежедневно: ответственность за брата, за его будущее, безопасность, здоровье, школьную успеваемость, социализацию, и т. д., т. д... И это уже не говоря о всём том же, только касающемся себя самого. В связи со всеми последними событиями он практически не думал о себе. Если и раньше на заботу о брате у него уходило больше 50% жизненных сил, то теперь уходили все 100%. Кей постепенно, каплю за каплей, сам себя иссушал, выжимал. К себе он был даже более беспощаден, чем к отцу.       На город опустилась ночь. Все в здании погрузились в сон, кроме Кея. Он лежал на верхней части кровати и рассматривал мелкие трещинки на потолке. Рядом с подушкой лежали телефон, обычные наушники, и наушники U. Всё это он каждое утро прятал в шкаф и доставал только вечером или по мере необходимости.       Кей взял в руки телефон. После отбоя он обычно кратко отвечал Судзу на её нескончаемое количество вопросов об их состоянии и здоровье, что у них всё в порядке. Про усыновление он больше не решался у неё спрашивать. Было слишком страшно узнавать ответ, после её последнего сообщения об этом: "Папа сказал, что будет разбираться в вопросе и только потом даст ответ. Придётся подождать, прости... ". Для Кея это уже был огромный прогресс, поэтому он боялся быть навязчивым. Лучше просто набраться терпения и ждать. Это он умел как никто другой.       Пёстрая лента новостей снова мазолила ему глаза своими заголовками, но Кей успешно игнорировал еë всё это время. Сейчас ему меньше всего хотелось забивать голову всяким журналистским мусором. Однако в этот раз его зацепила одна из картинок: на иконке была склейка из трёх фотографий — лица Белль, Судзу и ещё какой-то молодой женщины, странно похожей на Судзу... Или это Судзу была похожа на неë. Кей обратил внимание на заголовок: "Страшная правда о популярной певице из U". Парень удивлённо поднял бровь и заранее усмехнулся, предвкушая какую-то ерунду и нелепицу, которую журналисты решили выдать за "страшную правду". Но далее прочитанный текст поверг его в достаточно неоднозначные эмоции. В статье кратко говорилось о том, кто такая Белль, как и за счёт чего она стала популярной, много фотографий прекрасного аватара с разных ракурсов. А потом пошёл текст про саму Судзу. И её мать. Про несчастный случай, связанный с водой, вышедшей из берегов. Много скриншотов со старыми комментариями людей на этот счёт. Большинство были негативными, мол, ужасная мать, как она могла... Кей пребывал в некотором шоке, когда дошёл взглядом до последней точки. В голове молнией пробежала мысль: "Мы похожи...". Вдруг он заметил ещё кое что: в самом низу сайта, уже после текста, было прикреплено видео с самого последнего внезапного выступления Белль в U, когда она открыла всем себя настоящую. Эту её песню люди уже озаглавили — "За миллион дорог". Кей хорошо помнил тот день и песню, но в этот момент ему захотелось вновь услышать её голос... Рука будто бы сама потянулась к наушникам, а затем палец нажал на плэй.       Уже с первых звуков душу зажало в тиски. Кей закрыл глаза и решил хотя бы раз полностью отдаться своим чувствам и музыке. Где-то там под закрытыми веками тут же пошёл кристальный дождь, только он шёл снизу вверх. Сам Кей стоял в кромешной тьме, он не ощущал себя, он просто знал, что существует. В руках у него был маленький огонёк. Он светил мягким жёлтым светом. Через секунду он превратился в прекрасный маленький цветок, кристальный дождь вокруг стал ярче. Кей аккуратно пошёл вперёд, не отрывая взгляда от цветка и боясь упустить его из виду. Цветок был таким хрупким, он вздрагивал от любого дуновения ветерка и норовил увять в любой момент. Но мир без любви... В нём не вижу смысла.       Кей робко поднял взгляд и замер. Перед ним стояла женщина. У неё были длинные шелковистые чёрные волосы, красивое бархатное платье и бледное лицо. Она улыбалась так искренне и нежно, как может улыбаться только мама. Кей не мог оторвать глаз от её прекрасного доброго лица. Внезапно его зрение начало терять чёткость, женское лицо постепенно становилось расплывчатым и уже нельзя было сказать, какого цвета у неё глаза, какой формы нос, улыбается она или плачет... Просто вернись, вырвись ко мне, Приди, успокой растущую боль. Я в этой пустоте, руки к тебе За миллион дорог, вернись ко мне.       Кей ощутил, как по его щекам текут горячие слëзы. Он сделал первые шаги навстречу к женщине, но с каждым его стремлением приблизиться к ней, она уходила от него всё дальше. Кей скривил губы в обидчивой гримасе, безнадёжно вытянул руки вперёд, пытаясь приманить женщину прекрасным цветком. Но она была уже слишком далеко от него, её поглощала тьма. Пусть ты от меня сейчас далеко, Закрыв глаза твоё лишь вижу лицо, Просто вернись, за миллион дорог Вернись ко мне...       Вдруг цветок в руках Кея совсем потух и увял. Парень в ужасе смотрел то на скрюченные листья, то в пустоту, где только что была прекрасная женщина. Его ноги подкосились, сил сдерживаться больше не было. Он открыл рот в беззвучном крике, слëзы текли нескончаемым потоком, вырывая из него всю боль, обиду и злобу. Ла-ла-ла-ла       Кей согнулся пополам, с хрустом вжимая в грудь безжизненный цветок, уткнулся лбом в чёрный пол и захлебнулся рыданиями. Чарующая музыка проходила сквозь него словно медицинская игла, а голос Белль целебной нитью зашивал вновь вскрывшиеся раны. Ла-ла-ла-ла Ла-ла-ла-ла...       Вдруг, его грудь и руки что-то опалило. Он резко разогнулся, издав удивлённый вздох, и поражëнно наблюдал, как его крошечный цветок разгорался красным пламенем всё сильнее. Он становился всё больше и больше, кристальный холодный дождь сменился на множество воздушных фонариков, горящих тёплым светом. Фонарики дружной толпой поднимались вверх, и красный цветок устремился из рук вслед за ними. Кей, затаив дыхание, наблюдал за тем, как его сердце уносится в непроглядную тьму, туда, куда ушла его мама. А в прочем, она и была его сердцем когда-то. И как бы в подтверждение этого, к цветку потянулась бледная женская рука, бережно взяла его двумя пальцами и прицепила к платью с левой стороны. А затем вновь улыбнулась Кею. Боли и холода больше не было. Он ощущал лишь приятное облегчение и как бы слышал слова: "Ты всё делаешь верно, сынок".       Утром он проснулся с солёными дорожками на щеках и Томо под боком. Когда тот открыл глаза, то сказал, что Кей плакал ночью и постоянно повторял: "Вернись, вернись ко мне... ". Кей отмахнулся от брата со словами: "Даже не помню, что мне снилось, забудь", спрыгнул со своей койки и с облегчением для себя отметил, что их соседи спят в берушах.

***

      Таинственная незнакомка в тëмном плаще неторопливо шла сквозь лес. Она следовала по протоптанной дорожке, которая была известна лишь ей, ведь от посторонних глаз её скрывали папоротники. Высокие статные деревья приветствовали её лиственным шёпотом. Птицы оповещали местность о её появлении редкими вскриками. Но она всё шла и шла, не намереваясь остановиться и поприветствовать их в ответ. Её голубые глаза были затуманены собственными тревожными мыслями.       Спустя время деревья стали редеть, папоротник отступил, тропинку поглотила высокая шелковистая трава. Незнакомка вышла к полю и, не замедляя шаг, уверенно направилась к одинокому старому дереву. Его корни уже ждали её и она, с усталым вздохом, устроилась в них поудобнее. Белль сняла капюшон и подставила лицо слабому прохладному ветерку. Её до сих пор поражало то, что она как-то ощущала подобные вещи в виртуальном мире, находясь при этом в своей комнате с плотно закрытыми окнами. Однако ветер быстро утих окончательно и вокруг активно застрекотали сверчки. Белль подняла глаза к звёздному небу и глубоко задумалась.       Эту локацию создал Дракон, а точнее ИИ-помощница, для разговора с Белль. С того вечера прошло уже около двух недель. Белль продолжала приходить сюда почти каждый вечер, чтобы подумать в одиночестве и тишине. Дома у неё теперь были ежевечерние разговоры с отцом, кучи домашних дел по-прежнему лежали на её плечах, и домашние задания никто не отменял. А в школе, тем временем, и вовсе творился полный кошмар. Судзу ещё долго с содроганием будет вспоминать тот день, когда уже вся школа знала о том, что именно она является той самой виртуальной певицей Белль. Если бы рядом с ней не было друзей, её бы просто задавили и разорвали на сувениры. Синобу и Камишин разгоняли визжащих девушек и настырных парней, Хирока прикрывала подругу собой каждый раз, когда кто-то пытался в наглую сфотографировать новоиспеченую знаменитость, а Рука продумывала ходы для отступления и постоянно отвлекала толпу, чтобы Судзу успевала спрятаться или перебежать из кабинета в кабинет.       Правда, спустя какое-то время преподавателям и особенно директору школы это всё надоело, поэтому толпу быстро утихомирили, пригрозив проблемами с успеваемостью, и отпустили Судзу домой пораньше. Однако пережитого ей хватило настолько, что до самого вечера её ноги тряслись и подкашивались, а на любой шорох она реагировала вскриком и резким уходом в противоположную сторону от источника звука. Хирока ей писала сотню сообщений, передавая обстановку и разговоры одноклассников, а Синобу время от времени спрашивал, всё ли с ней в порядке. Судзу конечно отвечала, что всё хорошо, но в голове у неё был ураган, уничтожавший воспоминания о тихой и мирной жизни в щепки.       Поэтому в тот вечер она просто закрылась в комнате и ушла в мир U, чтобы отыскать малышку ИИ и попросить дать ей постоянный доступ к скрытой локации. Теперь она буквально каждый день оказывалась в этом прекрасном ночном лесу и шла к одинокому дереву, чтобы поразмышлять над тем, что происходит в её жизни: в школе балаган, в доме в скором времени прибавится членов семьи, а в творчестве застой. И она даже не могла определиться, что её беспокоит больше всего.       И этот вечер был не исключением. После ужина с отцом она прибралась, помыла посуду и ушла в свою комнату под предлогом, что хочет лечь пораньше. Тадаши не стал её трогать. А Судзу тем временем легла в кровать, не снимая школьной формы, взяла наушники и погрузилась в мир U. И вот сейчас она сидела под кроной большого старого дерева и думала о том, что в таком месте все проблемы реального мира перестают быть такими уж серьëзными. Белль рассматривала звëзды, которые, казалось, были даже лучше, чем реальные, и тихо радовалась ночной тишине. Она даже отключила визуальные уведомления во всех чатах, чтобы никто, а особенно Хирока, не беспокоили её по вечерам. Это простое действие и правда значительно снизило уровень тревожности.       Вдруг над головой Белль, в густой кроне дерева, раздался внезапный шорох и девушка подскочила с нагретого места. Сквозь листья прямо на неё смотрело два жёлтых глаза. Белль тут же поняла, что к чему и раздражительно топнула ногой. — Дракон! Я же просила! — она с упрëком показала на него пальцем. — Прости, я не ожидал тебя здесь встретить, — Дракон действительно был удивлён наличию в этой локации кого-то, кроме него и пикси-помощницы. Он ловко спрыгнул на ветку пониже, которая находилась по левую руку от Белль и поудобнее на ней устроился.       Сама Белль тем временем уже перевела дух, примирительно прикрыла глаза и вернулась к корням. — Я сюда каждый день теперь прихожу... Это хорошее место для размышлений, — призналась она своему собеседнику и даже немного расстроилась, что теперь не одна. Разговаривать с кем-то, пусть это даже и Кей, ей совсем не хотелось. Дракон тоже с неохотой шёл на диалог. — Да, я сегодня тоже об этом, почему-то, подумал.       Оба замолчали. Они долго сидели в тишине, испытывая лёгкую неловкость, но никто не решался отвлечь другого от его мыслей. Белль постепенно расслабилась и снова погрузилась в размышления о ближайших планах на жизнь, а Дракон просто рассматривал звëзды и вслушивался в стрëкот сверчков, наоборот стараясь очистить голову от назойливого внутреннего голоса. Так они провели около получаса, пока Дракон наконец не спросил: — Так... О чëм размышляет поклонница миллионов?       Белль не понравилась такая формулировка, но она не стала это комментировать. — О том... Как всё сложно. — Неужели? — Я слышу насмешку в вашем голосе. — Только если немного... — Дракон миролюбиво оскалил клыки в улыбке.       Он вдруг понял, как давно ни с кем не разговаривал, если не считать дежурных успокаивающих фраз, которыми он ежедневно осыпал Томо. Ему отчего-то было крайне любопытно послушать, о чëм же всë-таки думает девушка, с которой он скоро, пусть и косвенно, но может породниться. — И всë же? Чего такого сложного в жизни простой старшеклассницы? — Хах, если бы простой, — Белль печально усмехнулась и всплеснула руками, а затем как-то слишком эмоционально продолжила, — Теперь вся моя школа и несколько ближайших по соседству терроризируют меня, ежесекундно пытаясь сфоткаться со звездой U, мой мозг забит мыслями, которые я никак не в силах рассортировать! И всё это мешает мне учиться, жить, а самое главное...       Белль замешкалась, её лицо приобрело такое выражение, как будто она нагло солгала и теперь осознавала весь масштаб проблемы. — А впрочем, не такая уж это и большая проблема... — она обняла себя за колени и отвернулась от Дракона.       Дракон, в свою очередь, понимающе молчал. Белль знала, что Кей сам не любит делиться тем, что у него на душе, поэтому вряд ли будет дальше выводить её на диалог. Но внутри боролись два противоположных желания: промолчать и выговориться. Как всегда это было у Судзу, победило желание промолчать.       Дракон продолжал поддерживать её ответным молчанием довольно долго, пока поляна не покрылась сияющим одеялом из светлячков. И вот Чудовище повернуло свою мохнатую голову в сторону одинокой путницы и заговорило: — Ты испустила свой последний крик боли, не удивительно, что ты больше не можешь петь.       Белль оцепенела. Он понял. Он понял её, хотя она даже словом не обмолвилась об этом. По её спине пробежали мурашки. Дракон ещё немного подумал и продолжил. — Большая часть твоих песен была о ней. А теперь ты её отпустила. Передохни, скоро ты найдешь новый смысл, и снова будешь выступать, — он снова отвернулся от неё, задрав голову к звëздам.       Белль украдкой глянула на своего собеседника. Она ведь ничего о нём не знала. Какую музыку он любит? И любит ли вообще? Каково его прошлое? Чем любит заниматься? Что у него на душе? Но почему-то сейчас все эти вопросы были так неважны. Он смог разглядеть её проблему за непробиваемой стеной молчания, смог подобрать нужные слова, хотя в сравнении с его жизнью невозможность петь и правда была крайне ничтожна. Но он понял, как для неё это важно.       Девушка выпрямила спину и тоже подняла взгляд к звëздам. Всё-таки они были не лучше настоящих, но при взгляде на них сердце тоже сжималось до ничтожной крохи, а в сознании зарождалась мысль о том, что всё в жизни можно изменить по щелчку пальца. Нет никакого страха, всё на самом деле так просто. Люди сами придумывают себе ограничения и следуют им, словно это убережёт их от непоправимых ошибок. Но именно из-за этих дурацких ограничений и рождаются ошибки. — А ты когда-то пробовал написать свою песню? — вдруг спросил кто-то, кто находился по ту сторону Белль.       Дракон нервно дëрнул ухом, глянул на девушку лишь краем жёлтого глаза. — Только если нецензурную, — ответил кто-то, по ту сторону Дракона.       Такой несерьёзный ответ был как раз кстати. Белль звонко засмеялась, Дракон сдержанно улыбнулся. Как бывает легко начать диалог с кем-то, кто был закрыт от тебя. А потом, словно снежок, летящий с горы, он становится для тебя всё более видимым и ощутимым. И Белль в этот вечер постепенно, от слова к слову, стала узнавать и понимать Дракона чуть лучше, а он еë.       Время неуклонно шло вперёд. Сверчки пели. Где-то в далёкой реальности зазвенел будильник.