Она никак нигде не может найти: Ни мотив, ни предлог, ни приставки, ни суффикса. Всё безвкусица, онемело моё абсолютно чёрное тело.
Голова как груз, который хочется скинуть с себя и вздохнуть полной грудью. Ноги подкашиваются, крик подступает к горлу и звенит в ушах, но на деле невозможно издать даже писка. Руки плотно прижаты к ушам, пытаясь затмить голос, который звучит где-то в комнате. Приходит страшное осознание, что голос звучит не снаружи, а внутри. Внутри черепной коробки. Он будто растекается по всему мозгу и отдаёт импульсом во всё тело. — Уходи. — шёпотом, почти не слышно, произносит Сергей. — Оставь меня. Открыть глаза он не решается, но чётко ощущает, как чёрная масса приближается всё ближе. Его дыхание чувствуется где-то на затылке и шевелит медные волосы. Скребёт своими ногтями по спине и довольно ухмыляется, смотря, как хрупкий парень дрожит и извивается, стараясь зажмурить глаза, как можно сильнее. Птица резко хватает за горло и переворачивает Сергея лицом к себе. Второй теряет дыхание, больше не слышит стука своего сердца и открывает глаза в немом страхе. — Я помню всех, кто причинял тебе боль. — Птица произносит эти слова тихо, но в голове это звучит как взрыв, разрывающий ушные перепонки. — И видит Бог, я слишком долго всё это терпел. В комнате нет ни одного источника света, кроме мерцающего экрана. Даже городские огни за окном будто потухли, и весь город опустился во мрак. А всё, что видит Сергей перед собой — жёлтые, пустые и будто не настоящие глаза. Дыхание возвращается в тот момент, когда Птица отпускает горло своего же тела и отбрасывает в сторону. Разумовский жадно хватает воздух и прижимает колени к себе, наблюдая, как Птица носится по комнате и истошно смеётся. Страх, потерянность, невозможность пошевелиться. Всё тело будто привязали железной цепью, а килограммовый замок повесили на шею. Голубые глаза метаются из стороны в сторону, чтобы уловить внезапное появление субличности перед собой. Медные волосы взъерошены, лицо бледное, словно он восстал из могилы, руки и ноги подрагивают от невозможности сопротивляться. А ещё от нескончаемой тревоги и нервов. В тело впились несколько осколков от разбившегося стекла, но боли Серёжа не чувствует. Он просто ощущает, как алая жидкость сочится через раны и засыхает на ткани любимого атласного халата. — Всех убил я, но этот, — Птица подходит, на первый взгляд, к бездыханному телу и довольно щурится. — этот будет на твоей совести. Игорь лежит в неестественной позе возле дивана. Легко можно было определить по подрагивающим ресницам, что он жив. Но Сергей, окутанный страхом в полной темноте, не может определить эти маленькие детали. Он просто подползает ближе, царапая собственные голени о стекло. Берёт голову Грома в свои руки и укладывает на колени. Склоняется перед ним, опуская волосы ему на лоб, и прижимает дрожащими руками к себе. Всхлипывает, не в силах сдерживать такую эмоциональную встряску. Зажмуривается ещё раз, от чего глаза и виски начинают болеть и пульсировать. — Сначала один, — Птица усаживается на диван, склоняясь рядом с Сергеем. — теперь другой. Как долго будешь искать хороших людей средь этой гнили? Разумовский прокусывает губу, но молчит. Повернуться нет сил, нет желания и нет смелости. Хочется раствориться прямо здесь. Хочется, чтобы этот ужас прекратился. Хочется проснуться и осознавать, что это просто сон. Долгий, мучительный и реалистичный сон. Руки слабеют и падают на пол. Сергей начинает ощущать, как здравый смысл покидает его, как тело перестаёт принадлежать хозяину, как разум туманится, словно погружаясь в сон. Но тонкие руки нащупывают странный предмет за спиной Игоря, и Сергей хватает его с такой силой, чтобы боль отдавалась в костяшках, лишь бы не отключиться. Боль всегда спасала. Боль всегда напоминала о том, что ты живой. Сергей нелепо, из-за тряски по всему телу, поднимает предмет и открывает глаза. Зеркало. Небольшое, с рамкой, круглой формы. Парень поднимает его на уровень своих глаз и вглядывается в собственное лицо. Дыхание Птицы всё еще чувствуется где-то за спиной, но в зеркале его не видно. Не видно, как он скалит зубы, пытаясь сам вглядеться в своё отражение. Но его нет. Его не было и никогда не будет. Потому что он существует только в голове Сергея. Только где-то там за гранью реальности, но явно не в этом мире. Сергей оборачивается, придерживая голову Игоря на своих коленях, и направляет зеркало на себя в другом обличии. Птица замирает. Его жёлтые глаза округляются, руки вцепляются в круглый объект. Зрачки бегают из стороны в сторону, но этого не видно в отражении. Серёжа наблюдает за этим и ему становится ещё страшнее, когда субличность начинает рвать на себе волосы. Он буквально ощущает, как начинает болеть скальп. Как медные волосы летят на пол и исчезают, не доходя до конца. Птица трясётся, истошно смеётся, затем ревёт так громко, что начинают дрожать все окна в башне. Разумовский закрывает уши руками и прижимает голову ко лбу Игоря, что неизменно лежит на его коленях. И отпускает руки лишь тогда, когда ощущает, что в комнате загорелся свет. Поднимая глаза, осознаёт, что зеркало лежит возле дивана, а Птицы в комнате больше нет. Потому что его и не было здесь никогда.Я не вижу в себе ничего, Что выходит за рамки вещей, Но безумие не отражается в зеркале.