Леви Аккерман
Леви думал, что за свою жизнь видел самые ужасные и страшные вещи, но то, что он обнаружил, полностью перевернуло его сознание. Почему он? Почему именно он всегда должен проходить через это? Леви с трудом заставил себя подойти к твоему неподвижному телу и в недоумении уставился на него, думая только о тех моментах, которые проходил с тобой. Неужели ты останешься только воспоминанием? Леви вспомнил каждую ночь, когда ты лежала рядом с ним. Она здесь, она останется со мной. Может быть, она не такая, как все? Она ведь не умрет, Т\И никогда не уйдет. Леви проглотил тяжелый комок в горле. Наверное, он сглазил. Стоя на коленях возле твоего тела, голос Леви задрожал, широко открытые голубые глаза были на грани безумия. — Т\И? — Леви звал, умоляя, чтобы ты открыла глаза или хотя бы слегка дернулась. Черт возьми, вскочи и покажи ему, что это одна из твоих глупых шалостей! Но шли секунды, и Леви чувствовал, как его охватывает разочарование. — Проснись… — он легонько потряс твое тело. — Проснись, Т\И, открой свои гребанные глаза! Это приказ! — его голос хрипел с каждым словом, хныканье усиливалось в яростном порыве ветра. — Я сказал… это приказ… — он плотно закрыл свои глаза и сжался от боли. Прошло совсем немного времени, прежде чем Леви сломался, оставив свои собственные обещания и правила. Прижимая тебя к своему телу, он притянул твое лицо к себе. — Я умоляю тебя! Почему ты не можешь просто… Голос Леви звучал умирающе, он издал сдавленный вдох, прежде чем завыть во всю глотку: — РАЗВЕ Я НЕ ЗАСЛУЖИВАЮ ХОТЬ ЧЕГО-ТО ХОРОШЕГО?!Эрен Йегер
Хоть Эрен видел, как разыгрывается будущее в его собственной голове, он принял его. Все. Потерю друзей, семьи, всего мира. Но с чем Эрен не мог смириться, так это с твоей смертью. Он знал, что время пришло, но не понимал, что это случится так скоро. Его больше не волновало окружающее вокруг, ничто не имело значения, кроме последнего мгновения с тобой. Подхватив тебя на руки, Эрен прижал тебя к себе, надеясь услышать каждое слово, которое ты хотела ему сказать. — Эрен… — пробормотала ты, слабо цепляясь за воротник его рубашки. — Я еще не могу уйти… — с трудом произнесла ты. Звучало так, будто даже ты не могла поверить, что умираешь. — Я знаю, Т\И, — Эрен крепко обнял тебя, его брови нахмурились. — Я знаю… — Я понимаю… что ты не мог… предотвратить это, Эрен, — прошептала ты в последний раз, в безуспешной попытке утешить себя. Чувствуя, как твой последний вздох овевает его шею, Эрен замер, понимая, что произошло… Быстро, слишком быстро. — Т\И, — захныкал он. — Только не ты, пожалуйста. Задыхаясь, Эрен позволил слезам упасть, но от этого стало еще хуже, когда он взглянул на твое безжизненное лицо. — Я надеялся, что ты останешься… — он закрыл рот рукой, пытаясь заглушить рыдания.Армин Арлерт
Ладони Армина били глубоко в твою грудь, сжимая одну за другой. Но в данном случае это было бесполезно, и хотя Армин знал это, он не сдавался. Безуспешность его непрерывного искусственного дыхания только больше ломала его, пока не вмешалась Микаса, мягко отняв его руки от твоего тела. — Армин… ее больше нет, уже слишком поздно. Однако сквозь пелену неконтролируемых слез и приглушенного паникой сердцебиения Армин не слушал ее. Он боролся и сжимал тебя в объятиях. — Пожалуйста, Т\И! — он обратился к тебе. Его ладони онемели от того, как яростно он тряс тебя. — Мы так и не увидели море! Ты обещала… увидеть его со мной! — Армин зарыдал над твоим безответным телом.Эрвин Смит
После короткого срока, отведенного на твое неизлечимую болезнь, медсестры и врачи поняли, что это конец. Эрвин отказывался плакать в течение последней недели твоей жизни. Вместо этого он уходил в ванную, когда чувствовал, что ломается. Он агрессивно тер ладонью лицо, стараясь скрыть, что плачет, чтобы ты не тратила свои последние минуты на беспокойство о нем. Однако его нездоровые привычки выдавали его намерения. Из-за того, что Эрвин давно не спал, его мешки под глазами приобрели впалый красный цвет. Щетина отросла, но у него не было мотивации ее сбривать. В голубых глазах исчезла искра. В них были только грусть и сострадание, и он надеялся, что Вселенная просто разыгрывает его. Вернувшись в твою комнату, Эрвин понял, что это последний раз, когда он тебя видит. Собрать все свои эмоции и загнать их вниз было бы полным провалом, так как от этого у него только болело горло. Когда Эрвин вошел, твои усталые глаза встретились с его глазами. Однако это не помешало тебе улыбнуться ему и слабо указать на место, на котором он сидел большую часть времени. Как только Эрвин сел, он взял тебя за руку, потирая и нежно лаская ее. — Хэй, — прошелестел его голос, но его глаза выдавали его. Несмотря на все это, Эрвин попытался улыбнуться. — Посмотри на это, — хихикнула ты. Твой взгляд задержался на его растущих волосах на лице. — Я могу умереть от счастья, видя твою щетину. Ты заставила Эрвина усмехнуться сквозь слезы. — Это сексуально? — фыркнул он. — Очень, — ухмыльнулась ты. Выпустив искренний смех, Эрвин наклонился, чтобы поцеловать тебя в лоб. Короткие, но острые волоски на его подбородке защекотали тебя. — Я буду скучать по тебе, — отметила ты. Пока его пальцы перебирали твои волосы, ты прильнула к его прикосновениям. — Я буду скучать еще больше, — добавил он. Вы оба замолчали, наслаждаясь обществом друг друга. Эрвин возился с твоей ослабевшей ладонью, его большой палец массировал чувствительные части твоего запястья, зная, что тебе всегда это нравилось. И до сих пор нравится, подумал он, когда застал тебя расслабленной на больничной койке. — Спи спокойно, моя любовь.Бертольд Гувер
Это заняло некоторое время, но Бертольд нашел тебя, как раз вовремя, чтобы предупредить Райнера о необходимости позвать на помощь. Тот кивнул и сразу же сделал это, оставив Берта с тобой. Он неуклюже поднял тебя на колени. — Т\И! — задыхался он, — с тобой все будет хорошо, мы вернемся… и тогда я сделаю тебе предложение, только держись!.. — Бертольд… — ты грустно улыбнулась. — Я не успею. — Не говори так! Райнер уже… — Санитары не смогут мне помочь, уже слишком поздно. На такое заявление Бертольд мог только попытаться возразить. Однако все, что у него вышло, это дрожащее хныканье. Слезы затуманили его красивые глаза, когда он посмотрел на тебя. Он скривился от боли, пытаясь сдерживаться, но безуспешно. Ты будешь скучать по нему. Твоя рука подсознательно прижалась к его щеке, вытирая непрекращающиеся слезы, текущие по его лицу. — Ты такой красивый, — твое бормотание заставило Бертольда утихомирить свой плач, его глаза медленно расширились в неверии. Неужели это последнее проявление привязанности, которое он когда-либо получит? Но почему так скоро? Почему ты должна уйти? Почему это не мог быть кто-то другой — кто угодно, но только не ты! Твой большой палец в последний раз погладил его щеку, а затем прижался к его туловищу. Он приподнял тебя, чтобы прижаться лицом к твоему лицу. Его голос дрожал, когда он сдерживал агонию, кипевшую внутри него. Его руки сжимали тебя в объятиях, не готовые отпускать тебя, кто бы ни вмешался. Каждый раз, когда кто-нибудь из его друзей пытался забрать твой труп, он лишь вздрагивал, его хватка была крепкой, несмотря на то, что он держал тебя уже два часа. Его руки болели, ноги просили передышки, но Берту было все равно. Ты не умерла! Ты не могла умереть! Твой пульс появится в любую секунду. Он был уверен в этом.Райнер Браун
Почти мгновенно Райнер бросился обнимать тебя, надеясь утешить в последние минуты жизни. Пуля вошла слишком глубоко. Тебя не спасти, как бы ему ни хотелось верить в обратное. — Райнер, — улыбнулась ты, поднося его мозолистую ладонь к своей щеке и нежно прижимая ее тепло к себе. Ты чувствовала, как подрагивают его пальцы, прежде чем он позволил себе погладить тебя. Его потрясающие кошачьи глаза прищурились, когда в них собрались слезы. Ты выглядела такой счастливой и в то же время такой грустной… почему? — Ты такой же теплый, как всегда, — сказала ты, прижимаясь к его груди с довольным видом. — Мой плюшевый мишка… — с последним взглядом ты поняла, что Райнер понимает, как сильно ты его любишь. Теперь можно уходить. Однако Райнер не думал так же. Он пытался говорить с тобой, но выходило лишь хриплое заикание с сдерживаемым желанием закричать. Он не ожидал этого, он не хотел этого. Райнер предпочел бы умереть вместо тебя. Как ты можешь?! Как ты можешь оставить его?! Его плач начинался с негромких приступов боли, постепенно переходящих в захлебывающуюся икоту, сменяющуюся стонами. Райнер крепко прижался к тебе, словно ребенок, отчаянно ищущий утешения в плюшевой игрушке. Чувствуя вину, он спрятал твою голову под своим подбородком, защищая тебя от опасности. Все, о чем он мог думать, это о том, что он виноват… Райнер мог сделать так много вещей, чтобы этого не случилось, но нет, он снова облажался! Остальные вокруг стали паниковать, потому что Райнер начал неосознанно пачкать себя твоей кровью, царапать лицо мокрыми багровыми ладонями, загрязнять свои светлые волосы в ярко красный оттенок. Они поняли, пока Райнер не потеряет сознание, он не отпустит твой труп. Черт возьми, он даже не пошевелится.Жан Кирштайн
Среди всех тех, кто лежал на больничных койках, Жан наконец-то нашел тебя. Обнадеживающая улыбка озарила его лицо. Однако, когда Жан подошел ближе, он понял, что медсестры заправляют твое лицо под одеяло, что означало только одно... — Эй… что вы делаете? Три медсестры вопросительно посмотрели друг на друга и на парня, который только что вошел. — Вы знали эту девушку? — Да, это Т\И, она моя… — его голос затих, когда его взгляд задержался на безжизненном силуэте под одеялом. — Она умерла, — сказала одна из медсестер, заставив другую легонько толкнуть ее локтем. — К сожалению, она была среди тех, кто не выжил, — поправили ее. Жан не двигался, он был лишен дара речи. Черт возьми, он даже не мог смотреть вперед. Все, на чем Жан мог сосредоточиться, было тело, которое он когда-то знал, которое раньше было живым и полным жизни. То, которое он с любовью хлопал по голове, когда его разыгрывали. То, в котором он любил каждую особенность. Оно исчезло. Жан взял на себя труд похоронить твой труп, оставив небольшое, но драгоценное надгробие, которое он обещал навещать каждую неделю. На следующие несколько месяцев Жан взял отгул от работы, своей жизни, друзей — на все, чтобы восстановиться. Только когда ты появляешься в его снах и хорошенько ругаешь его, он понимает, что ты хочешь, чтобы он был счастлив. — Могу я просто остаться здесь, с тобой? — спросил он, казалось, на грани слез. Ты крепко обняла его, улыбаясь, несмотря на все, что произошло. — Ты не можешь, Жан, у тебя есть жизнь, которую ты должен использовать по максимуму. — Но почему ее не может быть с тобой? — он захныкал и прижался подбородком к твоей голове.Зик Йегер
— Никто не знает, где мы, — судорожно пробормотал Зик, неся тебя за дом, подальше от всего происходящего бедствия. Ты хромала и не чувствовала рук, только хныкала, когда он внезапно присел на корточки. — Мне так больно… очень больно… — стиснула ты зубы, держась за кровоточащую рану на своем торсе. Его рука легла поверх твоей, испачкав себя твоей кровью. — Зик, я не выживу, — твоя грудь вздымалась, ты задыхалась от тревожного осознания. — Просто… просто уходи! Наконец, Зик перестал обращать внимание на далекие бомбы и повернулся к тебе, осознав, что его ладонь полностью покраснела. — Я не оставлю тебя здесь, — сурово сказал он. — Слушай! Это только вопрос времени, когда они найдут тебя. А я уже истекаю кровью. Я стану бесполезной через несколько минут, Зик, так что иди, просто иди! — заплакала ты. — Когда я что-то говорю, я это и имею в виду, — его голубые глаза сфокусировались на твоем взгляде, искрящемся от боли. Зик отбросил все мысли и прижал тебя ближе к своей ключице. Было понятно, насколько он взволнован, его сердце билось в тревожном ритме. — Зик… — сдалась ты с последним выдохом разочарования. — Я люблю тебя, — пробормотал Зик в твои волосы, поцеловав тебя в макушку. — Ты ведь тоже меня любишь, правда? — Больше, чем ты можешь себе представить, — ответила ты, задыхаясь. — Ты такая глупая обезьяна… Услышав твои слова, Зик крепко обнял тебя. Твой взгляд начал затуманиваться, фокусируясь только на том, как задергался его кадык, когда ты призналась ему в любви. Подняв глаза, ты увидела, что Зик плачет, его губы сжаты, а глаза удерживают каждую капельку боли, пронзившей его грудь. — Ты плачешь? — прохрипела ты, зная, что Зик не понимает, что ты говоришь. Ты и сама не могла понять. Смятение овладело тобой, ты ничего не понимала. Почему Зик кричал и тряс тебя, почему он судорожно всхлипывал? И что еще важнее, что это была за фигура, стоявшая в углу твоего зрения? Казалось, она ждала, когда ты наконец отпустишь его… — Т\И! Не смей закрывать глаза! Останься! Останься со мной! — отчаянно умолял Зик. Чем тяжелее становились твои веки, тем хуже он себя чувствовал. Ты потеряла так много крови, что теперь, конечно, было уже слишком поздно. Тот день преследовал Зика. Он никогда больше не сможет смотреть на других людей так же, как смотрел на тебя. Возможно, ты не была его первой любовью, но ты была его последней.Порко Галлиард
С тобой на руках, Порко мог думать только о том, как сохранить спокойствие, поскольку огромная часть его души продолжала отрицать, что ты умираешь. Это же Т\И, она не может умереть, она слишком важна для мира! Даже когда твоя кожа стала настолько бледной, насколько это возможно, Порко продолжал убеждать себя в обратном. Нежно поглаживая тебя по голове, он говорил себе, что ты не умрешь. Не веря и ужасаясь, Порко смотрел на тебя своими мокрыми и красными глазами. А ты тем временем с трудом удерживала взгляд на Порко. Хотя сколько бы раз ни колыхалось твое зрение, ты могла смотреть только на него. Ты была в замешательстве, совершенно не понимая, почему он плачет, раскачивая тебя взад и вперед на руках, как маленькую? Ни одно из слов, вырвавшихся из его рта, не имело смысла. — Порко? — ты сомневалась, что Порко слышал твой еле слышный шепот, так как он только поспешно продолжал кричать, слезы блестели в его глазах. Его брови нахмурились и изогнулись в отчаянии. Ты держалась, пока тьма не забрала тебя. Когда ты в последний раз открыла полузакрытые глаза, Порко продолжал причитать, чтобы ты продержалась еще немного. Кажется, он бормотал, что ему очень жаль, что он не смог защитить тебя, и что он загладит свою вину в загробной жизни.Микаса Аккерман
Микаса опоздала, твоя душа уже покинула тело. После всего прошедшего, ты умерла одинокой смертью. Без нее. Друзья Микасы могли только наблюдать, как она крепко обнимает твое безжизненное тело, рыдая у тебя на шее. Но плачет она не от печали, а от гнева, от ярости, которая кипит в ее крови. Тот, кто это сделал, должен был заплатить, и она позаботится о том, чтобы он это сделал. Микаса могла думать только о том, чтобы сделать для тебя самое красивое надгробие, оставлять тонны цветов и подарков при каждом посещении, и при этом смотреть на твое прекрасное лицо, спокойное и неподвижное.Ханджи Зое
Ханджи сообщили новость о том, что ее любимая Т\И сорвалась. Она бросилась надевать снаряжение, мысленно коря себя за то, что позволила тебе выйти на улицу без нее. Твое тело лежало где-то на твердом бетоне, возможно, без некоторых частей тела. Ханджи не хотела думать об этом, но разум проталкивал эти мысли в ее мозг. Снова смерть. Ей потребовалось определенное время, чтобы найти тебя. Сердце Ханджи остановилось, умоляя, чтобы это была не ты, с головой, прижатой к полу, и телом, лежащем в неестественной позе. — Т\И… нет, — прошелестел ее голос. Спустя месяцы после твоей смерти никто не знал, куда делать старая Ханджи. Она не могла заставить себя шутить, ее всегда раздражали все вокруг. Ее страх мешал ей заводить новые отношения. С того дня Ханджи носит с собой твой прах, спрессованный в драгоценный камень, из которого она сделала ожерелье.Кенни Аккерман
Дыхание Кенни остановилось, когда он заметил, как твое тело столкнулось с ледяной стеной и упало вниз. Хотя он попытался поймать тебя, было слишком поздно, когда ты приземлилась на спину с болезненным хрустом. — Черт… Т\И! — Кенни мгновенно подлетел, чтобы прижать твое тело к себе. — Т\И, милая, проснись, блять, это еще не конец… — дрожал его хриплый голос. Внезапно ты распахнула глаза и издала задыхающийся смешок: — Ты назвал… меня… м-милой, — цвет лица Кенни стал белым, когда он понял, что это были твои последние слова. Он понял, что не лелеял тебя должным образом, не показывал свою любовь к тебе должным образом. Если бы только у вас был возможность все повторить, Кенни не был бы так глуп. Он бы обязательно называл тебя милыми прозвищами, даже когда ты раздражала его… Но теперь, когда тебя не стало, Кенни понял, что ты совсем не раздражала его. Ты любила. Он будет очень скучать по тебе.