Эрен Йегер — честный
Группа из шести человек. Четверо из них — пары. Двое из них — оставшиеся друзья — ты и Эрен. Поездка планировалась как путешествие с друзьями, но только когда вы сели в машину, вы поняли, что на самом деле это был отдых для пар с двумя друзьями, которых добавили, потому что больше людей — больше скидка. Это не было сказано прямо, но все стало понятно. Вместо того, чтобы быть третьим колесом, вы с Эреном решили стать партнерами друг друга на неделю: скалолазами, теннисистами, парой, делящей одеяло для наблюдения за звездами. По мере того, как поездка продолжалась, вы оба начинали понимать: вам больше нравятся не сами занятия, а совместное времяпрепровождение. В полночь третьей ночи, когда вы добрались до очередного отеля, ваш друг повернулся к вам обоим с одинаковыми карточками-ключами в руках. — Вы ведь не против? — Все в порядке. — Да, все хорошо. Вы предположили, что он имел в виду совместное проживание в комнате, но вскоре поняли, что имелось в виду нечто большее, чем просто комната. Кровать. Эрен повернулся к тебе, пытаясь прочесть твою реакцию, но ты уже копалась в своем чемодане и начала надевать пижаму. Не то чтобы надо было ложиться спать, но очень хотелось лечь в постель. Он чувствовал тебя рядом с собой: твое неровное дыхание, хлопанье ресниц, случайные вздрагивания. Напряжение только усиливалось, и, кажется этот до боли стереотипный сценарий вот-вот разорвет ваши канаты. Эрен не знал, как долго он еще сможет это выдержать, и если он знал тебя, как ему кажется, он считал, что ты тоже не сможешь выдержать больше. Эрен подпер голову рукой, пальцы запутались в его волосах и держали его в вертикальном положении. Свободной рукой он гладил пространство между вами, привлекая твое внимание и любуясь тем, как мягкие простыни ласкают его мозолистую руку. — Эй, — прошептал он, — давай назовем это так, как есть. Подсознательно прикусив губу, ты осторожно встретила его взгляд. Ты притворилась непонимающей и невинной, но если бы не это мерцание в глазах, ты, возможно, обманула бы его. — И как бы ты это назвал, Йегер? Ты услышала тихий смех и почувствовала, как он касается твоей кожи. Эрен сложил руки за головой и обратился к потолку: — Ну, — вздохнул он, — я бы сказал, что в этой поездке теперь три пары. Его фраза будто просила ответа, и Эрен вернул свой взгляд к твоему. — Что ты скажешь на это? — Ну, — игриво ответила ты, — я должна сказать, что согласна с тобой. Прошло некоторое время, прежде чем вы официально объявили эту новость, но те четверо, с которыми вы путешествовали, узнали об этом прямо на следующее утро. Вы буквально кормили друг друга с ложечки, ты засыпала на его плече в поездках на машине, а Эрен все еще невозмутимо спрашивал: — А в следующем отеле тоже будет только одна кровать?Жан Кирштайн — безысходный
Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой, когда вас отправили в эту совместную поездку. Ты была рядом с Жаном на пассажирском сиденье, ужинала с ним за одним столом, так что организаторы приняли вас за пару. Жан думал, что общий номер в отеле это единственное, чего можно ждать с нетерпением. Если бы это оказалась единственная поездка за весь год, он бы даже не рассердился. Когда дело касалось тебя, все остальное было мелочью. Большие достопримечательности, большие города — все это было ничто по сравнению с теми крошечными фрагментами, которые у Жана были с тобой. Но совместное проживание и одна постель не были мелочью. Жан уронил свой багаж с грохотом, заставив тебя вздрогнуть. Вскинув руку, он выругался про себя. До сих пор сохранять спокойствие было большим испытанием для него. Но он бы сказал, что это испытание ему не удалось. Вам нужно делить одну кровать! Расслабляющая атмосфера, которую вы создали во время этой поездки и с тех пор, как вы узнали друг друга, — нарушилась его волнением. Радостные разговоры превратились в простые любезности. Гармония ваших голосов заменилась гулом телевизора, искусственно наполняющим воздух. Твои прежние улыбки стали нейтральными. Страх оказаться слишком близко отбросил вас обоих в противоположные стороны друг от друга. Жан сделал все, что мог, чтобы предотвратить возможность превратиться в краснеющее месиво. Жан взъерошил свои волосы и тихо вздохнул. — Я пойду в душ. Ты уже давно спала, когда Жан наконец заполз в постель. Как бы осторожен он ни был, этого было достаточно, чтобы взбудоражить тебя, особенно, если с нетерпением ждать его возвращения. — Жан. — Д… — он прочистил горло, — Да? — Я… мне было весело сегодня. Пара непонимающих морганий. Да, Жан услышал тебя правильно. Он повернулся на бок — его рука заняла пространство между вами. В его голосе слышался восхитительный энтузиазм. — Мне тоже. — Спасибо тебе за то, что… провел этот день со мной, заботился обо мне, заставлял меня чувствовать себя так. За все. Твои глаза едва открывались, голос был едва слышен, из-за чего Жан не мог определить, бодрствуешь ты или спишь. Утром ты ничего не помнила. А Жан, конечно, никогда тебя не спросит. Ваш флирт всегда оставался тайной. Но ни один из вас не хотел этого.Армин Арлерт — смущенный
Как только Армин бросил взгляд на единственную кровать, его щеки мгновенно покрылись румянцем. Он начал заикаться, паниковать. — Я… Я… Это не то, что я забронировал! Это одновременно были и его чистая натура, и защитная реакция. Часто ему снились сны с таким сценарием. После ночи, проведенной вместе, либо ужина и шоу, либо выпивки в музее, вы возвращались в отель и отдыхали вместе. Его светлая кожа стала бы твоей луной, а твое маленькое черное белье поглотило бы его целиком. Слова и признания служили бы доказательством того, как сильно вы любите друг друга. Восемь часов, проведенных во сне бок о бок, поцелуи на фоне восходящего солнца — последовательность всех этих трех моментов показала бы, насколько это важно для вас. Но так не должно было быть! Неожиданная ситуация с одной кроватью заставила его потные ладони сжаться в кулаки. Армин торопливо зашагал к тумбочке, снял трубку и набрал номер портье. Вежливо, но неистово он спросил: — Нет ли у вас другой комнаты? Раскладушки? Есть ли другие отели поблизости? На другом конце линии: — Нет. Нет. Нет. Нет. И да — вы будете спать в одной постели. Впрочем, ты всегда была для него тем, кто его успокаивает. Медленно, ты распаковала свои вещи и спокойно переоделась в удобную одежду. Постоянным балансом его тревоги являлось твое спокойствие. В конце концов, ты села рядом с ним, похлопывая его по спине и улыбаясь: — Армин, ничего страшного. Его рука коснулась твоей, ты чувствовала, как он занервничал, а затем успокоился. — Ты права. Настоящее беспокойство — это завтрашняя встреча. А сегодня вы должны постараться как можно лучше развлечься. И вы так и сделаете. Большинство других людей вашего возраста попытались бы найти клуб или что-то в этом роде, игнорируя друг друга в пользу своих телефонов, но только не вы двое. Вместо этого вы максимально использовали время, проведенное вместе, и особенно корпоративную кредитную карту. Ужин из трех блюд, бутылка вина, платные фильмы… Кровать стала вашим диваном, пока вы бодрствовали. Ты услышала его приглушенный смех рядом с собой. — Армин, что-то случилось? — Ничего. Ничего. Сны сбываются.Леви Аккерман — избегающий
Даже если бы Леви был один, он бы занял диван. Леви всегда засыпал скорее случайно, чем намеренно. Он бы включил телевизор, почитал книгу, а потом медленно и подсознательно уснул бы на диване. Но в том-то и дело, в этой комнате не было дивана. Когда вы заселились в отель, вы уже чувствовали себя слишком уставшими, но когда вы открыли дверь и увидели одну кровать, вы оба бодрствовали до тех пор, пока можете — пытаясь избежать разрешения ситуации. Наступила полночь. Ты надела пижаму и забралась в постель, бросив полотенце в неизвестность. За Леви, находящемуся с другой стороны, было смешно наблюдать. Он изо всех сил боролся со сном. — Леви, ты идешь спать? — Я еще не устал. Настольная лампа освещала его пространство, остальная часть комнаты была затемнена, так что ты могла немного поспать. Ты пожала плечами, а Леви погрузился в очередную книгу. Если он решит лечь в постель, ты оставила для него место, сознательно свернувшись калачиком на самом краю матраса. Леви, как всегда, вел себя тихо, но целенаправленно. Твое спящее личико и сопение были слишком милы, чтобы их потревожить, хотя он никогда в этом не признается. На его лице был намек на улыбку, он тихо усмехнулся и покачал головой. Очаровательно. В два часа ночи ты проснулась от громкого стука. Но что-то в этом шуме подсказывало тебе, что паниковать не стоит. Глаза сфокусировались и оглядели комнату. Леви все еще сидел в кресле, но он уже не бодрствовал и не стоял на ногах. Он свалился на стол, его предплечья стали подушкой, спина сгорбилась. Очнувшись от сна, ты протерла глаза и несколько раз моргнула. Ты слишком устала, чтобы думать дважды. Единственная мысль, которая была у тебя в голове — каким ворчливым этот Леви будет на завтрашней конференции, если он так плохо отдыхает. Ради себя, ради него, ради всех, ты сделаешь все возможное, чтобы избежать этого. Ты устало подползла к краю кровати и измученно взмахнула рукой — твоя ладони коснулись его спины. Леви издал легкий вздох от твоего прикосновения, тут же пробудился, и едва слышно произнес: — Мм? — Леви, — ты пару раз погладила его по плечу, — пойдем в постель? На этот раз он был не в силах отказаться. Даже у Леви есть свои пределы. Сейчас та, которая ему нравится, пригласила его в постель, и это единственное, что имеет смысл. Бессмысленно отказывать тебе и его чувствам. Несколько обменянных слов, короткое время, проведенное в постели, — кажется, что это совместное пребывание было бы спокойным. Однако на самом деле все обстоит с точностью до наоборот: ты лежишь рядом с Леви и вы оба бодрствуете: его бессонница не дает ему спать, а голос в твоей голове призывает тебя извлечь максимум из этой ситуации. Заснуть рядом с Леви было бы оскорблением твоей удачи, пустой тратой всего того времени, которое ты потратила на тоску по нему. Поэтому, сохраняя определенную дистанцию физически, вы сближались эмоционально, разговаривая всю ночь напролет. Все началось с планирования завтрашнего дня, затем перешло в обсуждение того, куда можно пойти пообедать. Позже вы разговаривали о ваших любимых блюдах. Потом о ваших любимых местах, музыке. Обо всем. Может быть, Леви удалось бы поспать за столом, но он ни на что не променяет эту ночь.Эрвин Смит — тактичный
Как бы ты ни ненавидела аэропорты и перелеты, тебе нравилось вместе преодолевать эту суматоху. Когда Эрвин называл вас двоих «мы». Постоянно спрашивал: «Не слишком ли быстро я иду?», «Если ты хочешь, мы можем остановиться, чтобы поесть?». То, как он держал тебя за руку и вел за собой, пробираясь сквозь толпы людей. Конечно, ты всегда старалась избегать работу в выходные дни, но если подумать — ты не могла представить себе другого способа провести этот день. Взять тебя с собой в эту авантюру было последним, чего хотел Эрвин, но со сценарием, который он всегда представлял себе. Самое меньшее, что он мог сделать, это позаботиться о тебе, покрыть все твои расходы и нести твои сумки. Эрвин освободил два пальца и открыл дверь в ваш общий номер. Неприятным оказался вид одинокой двуспальной кровати в центре комнаты — ни раскладушки, ни дивана в придачу. Совместная работа укрепила ваши отношения, путешествие сюда тоже укрепило их. Теперь же сама комната словно говорит: сегодняшняя ночь — начало чего-то большего. Эрвин слегка вздохнул — поездка сюда была нелегкой, а от твоей тяжелой сумки у него побелели пальцы. Вишенкой на торте стала одна кровать, хотя он бронировал две. Его первая мысль — пробормотать «какая досада», но он остановил себя. Действительно ли это досадно? Задержки рейсов, длинные очереди, плотный трафик, кажется, что все, что могло пойти не так, уже пошло не так — но эта одна кровать служит приятным сюрпризом: желанной ошибкой. Обмен взглядами и ухмылками — легко понять, что никто из вас не будет спать на полу. Нет необходимости бронировать другой номер, нет никаких проблем с этим. Ты забыла упаковать пижаму. Неловко было оплошать перед коллегой, но результат был неплох: его футболка стала твоей ночной рубашкой. Белый хлопок доставал до колен, его запах украшал твои изгибы — это зрелище и ощущение, от которого вы мгновенно влюбились. То, как вы проснулись — ты свернулась калачиком у него под боком, а его локоть идеально подогнулся под изгиб твоей шеи — счастливая случайность. Проснувшись на рассвете, пара одинакового румянца послужила молчаливым признанием: это начало чего-то большего.Райнер Браун — искренний
Райнер — друг для всех, и поначалу это мешало понять: то внимание, которое он тебе оказывал, было ли оно вообще особенным? Когда вам выделили совместную комнату, причем одноместную, вы оба поняли: его чувства к тебе выходят за рамки дружбы — за рамки той привязанности, которую он проявляет ко всем. На полпути к снятию футболки Райнер вдруг вспомнил, где он находится и в каких обстоятельствах. Снимая футболку с живота и локтей, он посмотрел на тебя расширенными глазами, полными беспокойства. — Прости, — пробормотал он, — это нормально? Это было более чем нормально. Очертания его рук и плеч, очертания груди, его прекрасное тело под покровом темноты и лунного света. Стало испытание — удержать челюсть от падения. Но еще сложнее выбрать, что ответить. В глубине души тебе нравится, что это происходит, но как признать это? Должна ли ты признать это? Если ты скажешь «нет», то остановишь развитие того, о чем мечтала с того самого первого дня, когда увидела его. Но если ты будешь слишком нетерпелива, это также положит конец этой сцене и разрушит отношения, которые вы строили? Но чем дольше ты думала об этом, тем дольше… Ты встретила его взгляд и сопроводила его кивком — правда, поспешным. Закусив губу, ты попыталась приглушить улыбку. Однако эффект от всего этого незначительный, и эта попытка — всего лишь попытка. Восторг прорвался в твоем голосе: — Ты хорош, Райнер. Несмотря на то, как сильно ты пыталась это скрыть, Райнеру все стало предельно ясно — не только то, что тебе нравится, как он выглядит, но и все, что происходит сейчас. Раскрываясь друг перед другом, разделяя это пространство и время, все, что происходит между вами, нравится тебе еще больше. Райнер искренне улыбнулся: — Спасибо, — он быстро развернулся и снял футболку. — Ты тоже. Для тебя стали поразительным открытием кошмары, которые мучают Райнера. Была кромешная тьма ночи, когда тебя разбудило его бессвязное бормотание, случайные поддергивания, холодный пот. Секунды казались годами, пока ты наблюдала за его агонией, но инстинкты тут же сработали: твоя правая рука начала гладить его спину, левая перекинулась через бок, ладонь прижалась к его колотящемуся сердцу. — Райнер? — прошептала ты. — Райнер…? Ты почувствовала, как он просыпается. Его внимание переключилось на тебя, глаза мгновенно смягчились. Слезы начали падать, Райнер стал заикаться. — Мне… мне жаль. Я напугал тебя? Разбудил? Сильные руки сжали твои нежные. Нет. Ты нахмурила брови. Это все неправильно. Почему это он утешает тебя? — Просто расслабься, глубоко дыши, — ты прижалась к нему грудью, твои легкие подали пример, как нужно дышать. — Я здесь. Я здесь. Все шло так хорошо, а теперь… Ты расскажешь кому-то? Какое впечатление он произвел на тебя сейчас? Неужели все закончилось, даже не начавшись? Однако его тревога мгновенно развеялась, твой мягкий и тихий голос сказал ему, что тебе тоже снятся кошмары, что, конечно же, ты никогда никому об этом не расскажешь, что он не одинок — и что он никогда не будет одинок, пока ты рядом. Именно тогда вы поняли — ваши чувства взаимны, как никогда.Зик Йегер — наглый
Это невежество или невнимательность? Это то, что тебя всегда интересовало в нем, и то, что не давало тебе покоя все это время. Сегодня вечером он прикурил сигарету в вашем общем гостиничном номере, на вашей общей кровати. Зик вообще видел таблички «Не курить», развешанные повсюду? Знает ли он, как ты относишься к запаху сигарет? Ему вообще есть до этого дело? Ты насмехалась над собой — не то чтобы ты могла винить его. Ты и сама не знала, как к этому относишься. А не все равно ли тебе? Почему, когда курит кто-то другой, тебя это бесконечно раздражает, а когда курит он — ты даже не закрываешь на это глаза? Его тяжелые затяжки и медленные выдохи, когда его дым заполняет комнату… Меньше всего хотелось, чтобы это прекратилось. Невозмутимость в Зике — это то, что ты всегда мечтала иметь в себе. Находясь рядом с тобой, часть этой невозмутимости перешла на твою половину кровати. Прежде чем он успел взять сигарету в рот, ты засунула ее между своих указательного и среднего пальцев, и медленно забрала ее. — Это вредно, ты знаешь. Зик повернулся к тебе. Обветренные губы выдохнули серое облако. Голос остался монотонным, в противовес блеску в его взгляде. — Для тебя я могу стать плохим.