ну и ну

Слэш
Перевод
R
Завершён
78
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
17 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
78 Нравится 8 Отзывы 8 В сборник Скачать

***

Настройки текста
Когда Жан уходит на утреннюю пробежку, Гарри не просыпается; его будит щелчок открывающейся входной двери, когда напарник возвращается. Дюбуа беспокойно вздрагивает и пытается сориентироваться в пространстве, сонно моргая. Ему кажется, что прошлой ночью он спал лучше, чем обычно, потому что Жан был рядом. Но час назад тот ушёл, и Гарри снова погрузился в мир своих кошмаров. — Который час? — спрашивает он. Точнее, пытается, ибо получается только "Аргхрх". — Утро доброе, — отвечает Жан, раздвигая плотные шторы на балконной двери. Белоснежно-стерильный свет заливает комнату. От него печёт глаза, вокруг всё плывёт и переливается. — Лейтенант Кицураги тоже проснулся. И тебе пора вставать. ВОСПРИЯТИЕ: На нём одежда для бега. Он вспотел и пахнет соответствующе, но этот запах не кажется тебе неприятным. САМООБЛАДАНИЕ: А ещё он очень старается вести себя естественно в твоём присутствии. Гарри садится на постели, протирает глаза и подпирает лицо ладонями. Он проснулся тридцать секунд назад и уже устал. — Иди сюда, — хрипло шепчет он. Гарри не уверен, почему говорит это. Такое ощущение, что он, возможно, говорил что-то подобное Жану раньше, до того, как потерял память; или в другое утро, похожее на это, когда один стоял у окна, а другой сидел на кровати. Или это было с Дорой? Он правда не может вспомнить. Всё перемешалось. Жан колеблется, но всё же подходит и садится на краю кровати. — Тебе не стоит снова спать здесь сегодня. Все постоянно говорят Гарри, где он может спать, а где нет; это начинает раздражать. Хотя сейчас ему нет до этого дела: он слишком зациклен на Жане, бешено пульсирующей жилке на его шее и запахе пота. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: По пути сюда он видел Кима за одним из столиков на первом этаже. Испугавшись, что тот как-то узнал о прошлой ночи; о том, что Жан позволил Гарри спать рядом и обнимать себя, он буквально выпалил: — Доброе утро, сэр! Ким пристально посмотрел на него поверх своей чашки с кофе. — Доброе утро, детектив. Нет нужды называть меня "сэр". АВТОРИТЕТ: Почему Жан не говорил тебе "сэр"? ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Вы напарники, это выглядело бы странно и неуместно, но будь вы в постели, это бы прозвучало горячо. Воздух дрожит от напряжения, словно в эту крошечную спальню вот-вот ударит молния. Гарри откровенно пялится, но Жан избегает его взгляда. Гарри кажется, что отвернись он хоть на мгновение, его тут же отбросит в далёкий космос. — Иди сюда, — повторяет он. — Идти куда? — Жан, наконец, смотрит на него в ответ. — Куда идти? Зачем? — Просто иди сюда. ЭМПАТИЯ: Этот человек до последнего борется с самим собой, пока не проигрывает битву. Он опускается на колени рядом с Гарри, придвигаясь ближе. Кажется, Жан вот-вот поцелует его, но вместо этого лишь прижимается щекой к щеке, нежно и невинно. Гарри обнимает Жана и замирает. Он чувствует, как двигаются эти рёбра под его ладонями, как расширяются и сжимаются эти лёгкие, наполняясь кислородом. Эта кожа такая горячая на ощупь. Утренний стояк даёт о себе знать, и член Гарри под одеялом твердеет. Он утыкается носом в шею Жана, его волосы всё ещё влажные от пота. — Мне нужно в душ, — шепчет Жан. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Что ему действительно нужно, так это задушить тебя своей подмышкой. — Окей, но сначала поцелуй меня, — бормочет Гарри. — Почему? РИТОРИКА: Почему? А почему что-либо в этом мире? Почему звёзды, зрачки или танцы? — Мы целовались на днях, — говорит он. — Мы не должны были, — отвечает Жан. — Особенно на работе. — Сейчас мы не… — Технически ещё да. — Мне кажется, это поможет моему мозгу, — признаётся Гарри. — Ты меня вместо магния использовать хочешь? — Я хочу помочь и тебе тоже. Просто... — Гарри вздыхает. — Просто кроме этого мне больше нечего тебе дать. У меня осталось только это тело, всё остальное я уничтожил. По какой-то причине это срабатывает, Жан склоняется и целует его. Влажно, пошло, бесстыдно. Набрасывается на него с отчаянием обезумевшей от горя вдовы, что прыгает в могилу вслед за трупом; Гарри отвечает на поцелуй так, словно от этого зависит его жизнь. Они сплетаются в агонии, сминая губами и сталкиваясь локтями, пока границы меж телами не стираются. Жан пробегает пальцами по спине Гарри вдоль каждого позвонка и прижимает его к стене. Он скользит рукой вдоль его бедра, на ощупь находя рану, и аккуратно седлает Гарри, чтобы не задеть повязку. Они ласкают и трутся, кусают и стонут, пока сердце и желудок Гарри не вскипают от расплавленного желания. Что-то в их с Жаном диких поцелуях помогает осознать: он — лишь первобытное существо из крови и плоти: мышц, жира и сухожилий, оживлённое электрическими импульсами. Гарри нравится это осознание. Жан разбивает его на атомы, вспарывает оболочку. И под ней оказывается не гротескно злая сущность, выпущенная из заточения в Элизиум и обреченная на вечную скорбь. Он так боялся узнать, что он такое на самом деле, а Жан лишь парой прикосновений развеивает его иллюзорные страхи. Нет, ты не пешка Ла Пута Мадре. Нет, ваша с Дорой история любви не была величайшей из рассказанных трагедий. Нет, ты не суперзвезда, не Сын Лунга, не Огнеходец. Ты был физруком и потом копом, после алкоголиком, а под конец худшим из возможных копов. Гарри всего лишь человек: посередине тучный, на концах расхлябанный, сейчас со стояком, и однажды смерть отнимет всё это. Когда Жан отчаянно цепляется за него и тихо стонет, эта мысль обволакивает его разум, словно целебный бальзам. Гарри не может перестать думать о том, как Лели вынесли мозги в этой самой комнате, в этой кровати. Было бы весьма поэтично, если бы и ему прямо сейчас прострелил голову какой-то псих из профсоюза. Лели был счастлив в момент смерти, и Гарри бы тоже умер счастливым, насколько это возможно без химических стимуляторов. Прикосновение Жана успокаивает бешеный ход его мыслей. Разум обретает ясность, словно от порыва свежего морского воздуха. Жан трётся бедром, гладит рукой его член, ласкает со знанием, как свой собственный. Возбуждение становится болезненным, и Гарри хрипло шепчет, давая понять это. — Мне похер, — Жан явно наслаждается моментом. ЭМПАТИЯ: У него тоже стоит. Гарри нащупывает его член в складках спортивных штанов. — У тебя тоже стоит! — И что? Я знаю, что такое самоконтроль. ДРАМА: Сие означает "я подрочу позже в душе". — Дрочить в душе это не самоконтроль! — восклицает Гарри. Жан недоумённо смотрит в ответ. — Как ты… а хрен с ним. Поменьше думай, что делаю я, и побольше о том, для чего мы здесь. Ну, знаешь, о работе? О нашем расследовании? — Ты хочешь меня, — возражает он. ЭМПАТИЯ: Конечно, он хочет тебя. Болезненно желает. Жаждет твоих прикосновений. Он неделями не спал так крепко, как прошлой ночью, когда ты обнимал его; каждый раз при встрече он думает о том, чтобы оказаться в твоих объятьях. Но твоя душа — сплошной клубок бритвенных лезвий. Жан снова тянется к нему и снова разрывает поцелуй, но не отстраняется. Они замирают на несколько мгновений лицом к лицу, касаясь губ, дыша одним воздухом. — Прикасаясь к тебе, я вспоминаю, кем был раньше, — бормочет Гарри. — Я хочу, чтобы ты перестал быть тем человеком, — отвечает он. ДРАМА: Ну что ж, он хотя бы искренен в речах. СУМРАК: А ты хочешь довести его до исступления и насадиться на его член по самые яйца. Все мы чего-то хотим, чувак. Гарри хватает его за край футболки в попытке удержать. Жан вздыхает и пытается разжать его кулак, бормоча: — Нам надо работать. — Я должен вспомнить больше, — настаивает он, усиливая хватку. Жан силён, но разжать кулак та ещё задача — как только тебе удаётся убрать один палец, другой тут же занимает его место. — Жан-Жан… Серость пожирает мой разум. Ты нужен мне. — Я не нужен тебе. — Нужен. Ты мой напарник. — Для этого тебе не нужно прикасаться ко мне или трахать меня. — Нужно. Мне надо, чтобы ты помог мне вспомнить, иначе мы не сможем исправить это. — Исправить что? ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Всё это, абсолютно всё. Звериный оскал капитализма уже нацелился на Мартинез, он разорвёт его в клочья и поглотит без остатка. — Я высвободил зло здесь, — говорит Гарри, — хоть и не хотел этого. Я продолжаю делать всякое, даже не зная, зачем и почему. Рано или поздно я всё уничтожу. Я отброс общества, насквозь прогнивший изнутри. ТРЕПЕТ: Нет, это не ты гниёшь изнутри. Это Мартинез. Всё дело в той метастазе, злокачественной опухоли под сводом церкви. Ты не можешь спасти Мартинез от краха не потому, что обречён сам. Нет. Весь город обречён. Весь мир. — Гарри, — зовёт Жан, его голос звучит необычайно мягко, почти нежно. Быть может, потому, что Гарри сейчас походит на перепуганного маленького мальчика. — Ты раскрыл дело о повешенном раньше, чем хоть что-то вспомнил. Ты заступился за этих людей, полез под пули. Ты отличный коп и один из нас, и день только начался. ЭМПАТИЯ: Чересчур много оптимизма как для профессионального пессимиста. — Я думал, ты пессимист по жизни, — удивляется Гарри. — Так и есть, чаще всего, но не всегда. ЭМПАТИЯ: Он так отчаянно хочет верить в тебя, сколько бы раз ты не подводил его. Гарри отпускает футболку Жана, тот выскальзывает из кровати и спускается вниз. Через минуту уже слышен шум включённого душа. — Я не хочу насаживаться на чей-либо член, — говорит Гарри вслух, просто чтобы внести ясность. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Перед входом в сорок первый участок Мак и Честер соскребают грязь с ботинок. Они только что вернулись после рутинного опроса подозреваемых по делу о вооруженном ограблении со смертельным исходом. На деле же всё это закончилось погоней через поля рядом с полуразрушенной многоэтажкой. Из-за ливня, прошедшего пару дней назад, там было сплошное болото. — Так тупо, что Вик попёрся в Мартинез, — жалуется Мак напарнику. — Он нам здесь, в городе нужен. Я не хочу возиться с его дурацким спецотрядом. Это несправедливо с его стороны, потому что на самом деле Жюдит управляет спецотрядом в одиночку, пока Жан, Гарри и Ким отсутствуют. — А я не удивлён, что он поехал, — отвечает Честер, стряхивая очередной кусок грязи с подошвы. — Ты видел, как он завёлся, когда сообщили о ранении Маллена. Да и до того он три отгула брал, чтобы присматривать за ним. — Ага, но тогда они ещё не нашли убийцу. А сейчас у нас есть два раскрытых дела, и надо, блядь, двигаться дальше. Повесить Мартинез на пятьдесят седьмой, и всё тут. — Для Вика дело не в расследованиях, — отмечает Честер. — Это всё глубоко личное рабоче-супружеское дерьмо. Его изрядно потрепало. Он может бесконечно ныть и материться, но по итогу всё равно потащится за говнюком, как щенок за лакомством. — Ты бы потащился ради меня в Мартинез? — спрашивает Мак. — Да хуй там! Ни в жизнь. Мак невозмутимо кивает.

***

Жан, кажется, пришёл в себя, пока был в душе. Когда Гарри спускается, напарник уже одет по форме и готов к выходу, но выражение его лица остаётся непроницаемым. САМООБЛАДАНИЕ: Жан таки подрочил в душе. Теперь к нему снизошло посторгазменное просветление, которое заставляет его задуматься, какую же хуйню он творил наверху. Тем не менее, он решительно настроен заниматься полицейской работой и не заниматься с тобой сексом. Гарри крайне возмущён: ему дрочки не досталось и приходится мучиться от стояка и посиневших шаров. Ему бы тоже не помешало посторгазменное просветление, но пока достаётся только предоргазменная агония. Он вваливается в ванную, чтобы отлить, злится на яркий солнечный свет, пробивающийся из маленького окошка, кое-как моет руки и возвращается к напарнику. — Après vous (1), — ухмыляясь, произносит Жан и указывает в сторону коридора. Гарри прыгает на одной ноге в направлении двери, по пути пытаясь надеть левый ботинок из змеиной кожи. — Плащ можешь не брать, на улице сегодня тепло. Он стягивает обратно плащ командира РГМ; вчера он носил его весь день, только чтобы казаться авторитетным и собранным. Без него впечатление сходит на нет, поэтому взамен он надевает лейтенантскую фуражку, подцепленную со стола в последний момент. Жан отдает ему честь, насмешливо постукивая пальцами по козырьку. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Он часто так шутит. Кима они встречают уже внизу, он неподвижно стоит возле стойки, погружённый в свои мысли. Заметив их, он слегка расслабляется, словно командуя себе "вольно". — Лейтенант, — учтиво кивает Жан, подходя. ЭМПАТИЯ: Он чувствует себя грёбаным идиотом из-за того, что целовался с тобой, и переживает, что Ким учует запах слабости, как акулы чуют кровь. — Доброе утро, детектив, — приветствует его Ким. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Ким и правда замечает напряжение между вами, но не винит в этом Жана. На самом деле он чувствует себя виноватым, что вынудил вас снять один номер на двоих, поскольку от этого, похоже, стало только хуже. — Кимоти! — Гарри радостно изображает пальцы-пистолеты. — Доброе утро, офицер, — сухо отвечает он. АВТОРИТЕТ: Не смей называть его "Кимоти". — Офицер? — Сильви обращается к ним из-за барной стойки, и все трое оборачиваются. — Простите, эм, только офицер Викмар. Звонили из вашего участка. Просили, чтобы вы связались с ними как можно скорее. — Спасибо, — отвечает Жан. — Лейтенанты, присоединитесь? Ким кивает, но вскидывает ладонь, добавляя: — Возможно, у меня есть зацепка. Точнее смогу сказать после нашего звонка. И прежде чем мы выйдем… Он слегка наклоняет голову влево. Проследив направление, за столиком у окна Гарри замечает Курильщика на Балконе. Он читает газету и, как всегда, курит. — Мартин Мартинез! — восклицает Гарри. — Да, ваш дорогой друг Мартин Мартинез, — подтверждает Ким. ЭМПАТИЯ: Он с трудом сдерживает смех. Жан наклоняется к Киму: — Он ведь знает, что это шутливое прозвище, да? — Я неоднократно упоминал это, но не уверен, что дошло, — вполголоса отвечает Кицураги. Курильщик замечает, что Гарри откровенно пялится на него, и улыбается в ответ, помахивая сигаретой в знак приветствия: — Жандармы! Уже вернулись? Соскучились по нам? — он снова одаривает Гарри лёгкой непринуждённой улыбкой. Взгляд Гарри блуждает по телу парня. Теперь утренний стояк стал ещё крепче. Он будет первым человеком, умершим от посиневших шаров. Ким прочищает горло и пинает Гарри по лодыжке. ЛОГИКА: Ты ещё и слова не успел сказать Мартину, а уже пожираешь его глазами секунд пятнадцать. Хорошие полицейские себя так не ведут. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Кстати, слово "жандармерия" происходит от "gens d'armes". Люди оружия. Вдруг тебе интересно. — Эм, хм, гм…. — выдаёт Гарри. — Да. Мы вернулись. Мартин затягивается и медленно выдыхает дым, пока Гарри таращится на его кадык. — Ваш коллега хотел ещё раз зайти ко мне в гости, — указывает он на Кицураги. — Да, — тупо повторяет Гарри. — Мы бы хотели… войти, эм, зайти. Мы можем зайти? — В качестве полицейских или как друзья? — спрашивает Мартин, улыбаясь шире. — Мы все здесь друзья,— отвечает Гарри, буквально оцепенев под воздействием неведомых сил. Кто-то начинает выталкивать его за дверь; он думает, что это Ким, но когда оказывается на свежем воздухе, понимает, что это был Жан, а Ким следовал рядом. Добравшись до мотокареты, Ким облокачивается на дверь с водительской стороны; он выглядит очень круто. — Итак, пожалуй, вы уже догадались… Мне кажется, будет весьма разумным ещё раз побеседовать с Шарлем Вильдруа, если представится такая возможность. Половина мозгов Гарри всё ещё валяется на полу в кафетерии, но он кивает. Жан обходит карету и со стороны пассажирского сиденья достаёт радио. — Вы перенастроили основную частоту на сорок первый? — спрашивает он у Кима. — Да, конечно, — отвечает тот. ЭМПАТИЯ: Он всё ещё очень рад, что присоединился к сорок первому, несмотря на весь дурдом. Жан включает радио. — Участок сорок один, чем могу помочь? — на другом конце слышен знакомый голос. — Жюль? Это Викмар. Вы пытались связаться со мной? — Да, сэр. Мистер Хейдельстам искал вас, но сейчас отошёл за кофе, никаких сообщений для вас он не оставлял. Жан качает головой в ответ: — Окей. Ещё что-то? — Капитан Прайс хотел поговорить с вами. Могу соединить с ним прямо сейчас. Жан напрягается, бросая беспомощный взгляд на Гарри и Кима. — Да, давайте. — 10-4, сэр. Конец связи. Голос Жюля сменятся мягким шумом радиопомех. — Уверен, ему просто нужен стандартный отчёт, — говорит Ким, но звучит при это не слишком убедительно. — Сильно сомневаюсь, — шепчет Жан. Раздаётся щелчок, Прайс хрипит "Викмар…" и заходится кашлем. — Капитан, — Жан терпеливо ждёт. — Ты с лейтенантами или один? Жан собирается ответить, но Ким касается его плеча и прикладывает палец к губам. — Один, — ровно отвечает он, с любопытством поглядывая на Кицураги. Ким беззвучно произносит "спасибо". — Отлично, хорошо. Капитан снова начинает кашлять. Всё трое стоят в тишине, ожидая продолжения разговора. Взгляд Гарри блуждает по кольцевой развязке и вдоль застрявших грузовиков в поисках чего-то… Но чего именно? ЛОГИКА: Чего-угодно что выбивается из общей картины. Ты же коп. Молодая пара прогуливается по улице, держась за руки. Они минуют ломбард и направляются в сторону книжного. Оба смеются и сильнее прижимаются друг к другу, проходя мимо воронки от снаряда, где Рене и Гастон играли в петанк. Девушка — миловидная блондинка, парень юн и хорош собой. Оба выглядят счастливыми. СИЛА ВОЛИ: Не смотри на это ужасное зрелище. Прекрати. Сейчас же. При взгляде на счастливую пару глаза Гарри наполняются слезами. Прайс, наконец, перестав кашлять, приступает к делу: — Викмар, как там у нас дела обстоят? Когда мы сможем произвести арест? Вам уже удалось пробраться в порт? — На данный момент не совсем. — В смысле, блядь, не совсем? Жан сильнее сжимает микрофон радио, он явно расстроен. ЭМПАТИЯ: Он устал быть посредником между тобой и Прайсом, пусть сейчас это и не твоя вина. — Это деликатное дело, сер, — отвечает он. — Нам приходится действовать осторожно. Мы не хотим давить на профсоюз и спугнуть этим Клэров. — И вы решили подождать, пока они смотают удочки? — Нет. Однако мы не знаем точно, где сейчас Эдгар и не думаю, что Эврар склонен к побегу. — Гарри изображает толстяка, и Жан смотрит на него, прежде чем добавить: — Он очень тучный, но может свободно передвигаться по порту, территория которого огромна. У нас нет ни времени, ни полномочий досматривать каждый из сотен тысяч контейнеров. — Ладно, но я хочу, чтобы вы как минимум арестовали того двухметрового придурка на входе. Этот паренёк Гестлер может навсегда остаться кретином из-за него. Жан прикрывает глаза, на мгновение прикладываясь лбом к микрофону, затем отвечает: — Мы работаем над этим, сэр. Однако мы бы предпочли, чтобы профсоюз позволил нам пройти в порт, вместо того, чтобы брать его штурмом. Это значительно повысит наши шансы лично встретиться с Эвраром и, возможно, убедит его выдать Эдгара и… Головомера. Иначе, боюсь, мы столкнёмся с той же проблемой, что и Гестлер с Бойером. — Хрен с вами, — соглашается Прайс, ему явно надоел этот разговор. — Надеюсь, вы трое знаете, что делаете. Но, блядь, поторапливайтесь. Я хочу видеть этих парней в наручниках и хочу, чтобы вы все поскорее вернулись в Джемрок. Вы нужны здесь. — Принято. — Как Кицураги справляется? Ким отводит взгляд, будто считает, что невежливо сейчас смотреть на Жана. — Отлично, — отвечает Викмар. — Он в высшей степени компетентен и прекрасно проявляет себя как офицер спецотряда. ДРАМА: Ой-ой подлиза какой. ВНУШЕНИЕ: Ты просто бесишься, потому что раньше он говорил так о тебе, до того, как ты слетел с катушек. — Хорошо, — хоть чем-то Прайс доволен. — В пятьдесят седьмом о нём так же отзывались. Гарри искоса поглядывает на Кима. Он смотрит куда-то вдаль, но его щёки окрасились румянцем, а на губах так и норовит проступить улыбка. — Как Гарри? Жан поворачивается к напарнику и осматривает его с ног до головы. Он всегда так делает, словно ожидает, что у Гарри на лбу будет написано "НЕТ ЖАН, Я НЕ ПЬЯН" или "ДА ЖАН, Я ПЬЯН". — Нормально, справляется, — отвечает он. АВТОРИТЕТ: Значит, Киму достаётся "отлично", а тебе "нормально"? Сначала выстрел в холостую с Мартином Мартинезом, теперь это? Соберись, тряпка. — Он хоть что-то помнит? — спрашивает капитан и заходится смехом так, что снова начинает кашлять. — Кое-что, — сдержано отвечает Жан. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Он помнит, как сосал мой член у вас в кабинете, капитан! — Что ж, ладно, — смех становится ещё громче. — Никогда в жизни не слышал о такой херне… Парень полностью потерял память и всё равно раскрывает преступления. Только Дюбуа, да хранит его Господь, на такое способен. Он пьян? — Он не пьёт с момента нашего приезда сюда, — голос Жана звучит неожиданно тихо, будто ему стыдно отчитываться о состоянии Гарри, когда они с Кимом стоят рядом. ЭМПАТИЯ: Нет, дело в другом. Ему стыдно, насколько буднично это звучит. Жан прикрывал тебя перед Прайсом очень, очень много раз. — Рад слышать. Хорошо. Держи меня в курсе. — Сэр, — отвечает Жан, соглашаясь. Он вешает трубку и вздыхает: — Пиздец. — Итак, Коалиция давит на нас и торопит с арестом Клэров, — подводит итог Ким, переминаясь с ноги на ногу. — Косвенно, конечно. Жан кивает. — Ты видел этого своего парня сегодня утром? — спрашивает его Гарри. — Агента из первого номера? Ким качает головой. — Либо он ещё не покидал комнату, либо он очень ранняя пташка. Я встал в пять в надежде застать его. Прождал на балконе несколько часов, всё без толку. — Ты встал в пять утра? — Гарри искренне удивлён. — Это не так уж и рано, — подмечает Жан. Ким кивает и хочет сказать что-то ещё, но Гарри перебивает его: — Гастон! Оба офицера смотрят на него в недоумении. — Гастон выполняет поручения для Клэров. — Он обращается к Киму: — Помнишь? — Помню, — осторожно отвечает тот. — И так же помню, что он не полноправный член профсоюза. — Тем лучше. — Но ему ничего не известно, — сомневается Ким. — Согласен, что мнение условно стороннего наблюдателя нам не помешает, но он настолько сторонний, что толком ни за чем не наблюдает, у него нет доступа к их внутренней информации. — Он их сторонник. Поклонник профсоюза. Он обожает Клэров и мог бы знать их слабые места, точно мог бы. Ким кивает, соглашаясь: — Хорошо, тогда нам стоит выяснить, где он живёт. ЭМПАТИЯ: Ким доверяет твоим инстинктам, даже когда понятия не имеет, куда они вас заведут. Жан снова тянется к радио. — Полное имя? Ким сверяется с блокнотом. — Гастон Мартин, — отвечает он, к огромному облегчению Гарри, который ничего не записывал и не вспомнил бы фамилию Гастона даже перед лицом смерти. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Уж, блин, простите. — Жюль, — говорит Жан, как только оператор берёт трубку. — Это снова Викмар. Можете пробить адрес? — Конечно, — раздаётся голос Жюля сквозь помехи. — Гастон Мартин, Мартинез. Спасибо. — Минутку. Все трое стоят в тишине, но ожидание ответа затягивается. Гарри, измученный ноющей болью в бедре, отходит присесть на скамейку в тени рядом с Кинемой, кроны дерева мерно покачиваются на ветру. Он делает глубокий вдох: в воздухе витает сладкий аромат надежды. Весной всегда так. От зимы же веет могильной сыростью. — Почему зимой мне так плохо? — спрашивает он Жана, который в ожидании постукивает пальцами по двери кареты. Ким, кажется, увлечён чем-то вдалеке, солнечные блики играют на стёклах его очков. — Зимой всем плохо, — отвечает Жан, пожимая плечами. — Но мне особенно. — Тебе просто не нравится зима. — Мне кажется, что у всего, связанного со мной, есть какая-то причина, — протестует Гарри. — А ты постоянно повторяешь, что это не так. — Причины есть, просто тебе они не по душе. — "Тебе просто не нравится зима" это не ответ. Он только порождает очередной вопрос. Почему она мне не нравится? Жан вскидывает руки. — Чёрт, не знаю даже… Может от части, потому что тебе нравится бывать на свежем воздухе. Ты сам по себе активный. Любишь постоянно везде носиться. В это время года дни становятся короче, ты меньше где-то таскаешься и раньше возвращаешься домой. В Джемроке по ночам небезопасно. Зимой ты раньше уходишь в запой, пьёшь больше и чаще. Ещё тебе грустно, потому что вокруг темно и холодно. Так достаточно? ГРУБАЯ СИЛА: Пробежки на свежем воздухе — это здорово. Одна из простых радостей жизни. — Да, — откровенно говорит Гарри. — Зима закончилась, — отмечает Жан. — Наступит следующая. — Она всегда наступает. Ким оборачивается к ним: — Мне зима тоже не по душе. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Это не совсем так. Кое-что в зиме ему нравится. Нравится забираться в мотокарету после долгого рабочего дня, включать обогреватель на максимум и смотреть, как огромные хлопья снега падают с небес. Они оседают на лобовом стекле, мгновенно тая, и от этого неоновые огни города переливаются и мерцают размытыми силуэтами. Они сияют ещё ярче, когда, устав от вереницы ужасов, увиденных за день, он снимает очки и просто сидит в Кинеме, почти не зрячий, но довольный. — Тебе нравится осень? — интересуется Гарри. — Нравится, — Ким кивает, но затем вздыхает и продолжает: — И прежде чем мы отошли от темы, я хотел сказать, что, возможно, у нас получится использовать Шарля Вильдруа в наших интересах. — Напомните, кто он? — спрашивает Жан. — Я читал все ваши заметки по делу, но там слишком много имён, если честно. — Он чиновник Коалиционного правительства и состоит в некой… кхм... связи с молодым человеком, которого мы встретили ранее в "Танцах". Жан пару мгновений блуждает по небу взглядом, словно обдумывая что-то. Придя к выводу, он выразительно смотрит на Кима. Тот в ответ поднимает бровь, затем кивает. Жан начинает смеяться. — Что? Что такое? — возмущается Гарри. Ему решительно не нравится, что они оба общаются без слов при нём. — Ничего, — Жан переводит дыхание, бросая на него сердитый взгляд, будто он помешал их веселью. Раздаются помехи, и он возвращается к радио: — Жюль? — Да, офицер Викмар. Я нашёл адрес Гастона Мартина, диктовать? — Отлично, давайте. — Он проживает на Сейнт-Августин 290, квартира 107. Ким записывает. — Спасибо, Жюль. — Всегда пожалуйста. Что-нибудь ещё? — отвечает дежурный. — Нет, это всё. Хотя... Трэнт уже вернулся? — вспоминает он. — Ещё нет. Жан, кажется, несколько раздражён этим фактом: — Ладно. До связи. Гарри лениво прикидывает, какие у Жана могут быть дела с Трэнтом. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: На самом деле он очень тепло относится к Хейдельстаму. Просто Жан сам по себе весьма раздражительный, и, будучи прирождённым копом, ему не хватает терпения выслушивать все теории и философские идеи, коих у Трэнта в избытке. Тем не менее, и он, и Жюдит всегда были преданы Жану и относились с добротой и пониманием, в то время как ты скатывался в ад. Они втроём частенько зависают вместе и вне работы. — 10-4. Конец связи, — голос на том конце провода затихает. Жан возвращает радио на место и вынимает из кармана пачку сигарет. Ким достаёт из бардачка карту Мартинеза, раскрывает её и пробегает глазами в поисках адреса. — Это как раз напротив кольцевой развязки, на другой стороне пробки, — он указывает на точку. — Даже отсюда видно это здание. — Тогда пойдёмте, — Жан подкуривает и указывает в направлении грузовиков. Сигаретный дым Гвельфа активирует центр удовольствия в мозгу Гарри. Он на мгновение прикрывает глаза и вдыхает аромат, принесённый ветром. Перед его внутренним взором проносится калейдоскоп образов: они вдвоём стоят под крышей участка и спорят о мотивах убийства мелкого чиновника, Жан дымит как паровоз прямо ему в лицо; они принимают вызов о бандитской перестрелке и трахаются в квартире жертвы, он затаскивает Жана в ванную, лапая его за задницу и толкая к раковине; они собираются выпить с Маком и Честером в переполненном баре, и он отчаянно пытается привлечь внимание бармена, пока Жан сидит рядом с ним за стойкой. Гарри открывает глаза, прерывая поток воспоминаний, смотрит на Кима и, получая кивок в ответ, отправляется вперёд, указывая путь. По дороге он слышит, как Ким и Жан переговариваются позади, в полголоса обсуждая Моралинтерн. Шёпот только усиливает их ревашольский акцент. Гарри понимает лишь половину из их разговора: несмотря на тщательный сбор информации, проводимый им последние две недели, в его картине мира ещё достаточно белых пятен. Впрочем, это его не особо беспокоит. По дороге к Сэйнт-Августин он чувствует, что снова обретает цель.

***

Это новообретённое чувство покидает его, как только они заходят в вестибюль жилого дома; всё выглядит потрёпанным, хоть и настолько, как квартиры в Кейпсайде. Пожалуй, чуть более жизнерадостно. Пол устлан вздутой, но качественной плиткой, а не пыльным деревом, из квартир доносятся голоса и звуки радио. Оказавшись внутри, Ким останавливает их. — Нам следует обсудить план действия, прежде чем мы продолжим. Жан бросает беглый взгляд на Гарри и обращается к Киму: — Здесь нужен более тонкий подход, не стандартные процедуры, которым мы следовали вчера… Нам предстоит общаться с тем, кто напрямую связан с Клэрами. Как у Гарри с допросами? Часто он отклоняется от темы и несёт херню, не связанную с делом? ЛОГИКА: Ау, ты вообще-то здесь стоишь. Это невежливо. Ким колеблется. — Иногда, но это нередко оказывается нам на руку. Я предполагал, что он поступает так умышленно… заставляет человека теряться в догадках, не оставляя без внимания ни одну мелочь. Нечто сродни джемрокской охоте, только при допросе. Викмар смотрит с сомнением, но явно не хочет опровергать сказанное. — Видишь, Ким сомневается, но доверяет мне. Возможно, если бы ты делал так же, ко мне бы быстрее вернулась память, — не выдерживает Дюбуа. Жан мгновенно выходит из себя, набрасываясь на Гарри: — Ким не знает тебя так, как я, — выплёвывает он. — Ким не видел, как ты почти вышиб мозги Чаду Тиллбруку, поспорив на тридцатку, что собьёшь бутылку текилы с его головы! Гарри тупо моргает. — Я выиграл? — Нет, долбоёб ты этакий! Ты был в стельку пьян! Слава Богу, ты промазал и попал в стену! — Тогда почему меня никто не остановил? — Я был на другом конце парковки! — кричит Жан. Его буквально трясёт от злости, Ким протягивает руку, пытаясь удержать и успокоить. — Я не могу нянчиться с тобой круглосуточно! В тот раз мне пришлось извиняться перед всеми, потому что я твоя гребаная жена или типа того… — Никто не просил тебя это делать, — испугано отвечает Гарри. Жан резко вскидывает руки. — Я твой партнёр! Что мне оставалось? Стоило остановить тебя или позволить продолжить? А, Гарри? Почему ты, блядь, не можешь быть нормальным, как все остальные? Почему тебе обязательно вести себя как псих? Ты знаешь, что мы просрали выходные на курсы политкорректности, обсуждая, как правильно общаться с коллегами. И всё из-за тебя! Я и так знаю, как общаться с коллегами! — Я — твой коллега, и ты называешь меня психом, — указывает Гарри. — Ты и есть псих! — орёт Жан. — Джентльмены! — грубо прерывает их Ким, давая понять, что перепалка окончена. — Это не подходящее место для разговоров такого рода! Спасибо! Жан глубоко дышит, пытаясь прийти в себя; его лицо, покрытое рубцами, постепенно приобретает нормальный оттенок. — Пожалуй, мне стоит вернуться обратно в Джемрок. — Я бы предпочёл, чтобы вы остались, — спокойно отвечает Ким. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Он и правда так считает. Ему спокойнее, когда Жан где-то поблизости: с ним можно поговорить, с его головой всё порядке, в отличии от твоей и от тебя в целом; и он источник информации о сорок первом: будь то расследования, коллеги или политика. Кроме того, ему просто в целом нравится Жан как человек и Ким сочувствует ему. Жан задерживает взгляд на лейтенанте, всё ещё переводя дыхание: — Ладно, — тяжело вздыхает он. Ким кивает. — Гастон живёт на первом этаже, — сухо резюмирует он, — смею предположить, что он, скорее всего, слышал наши крики. Мы с Гарри общались с ним прежде, так что он должен был узнать наши голоса. — Значит, завалимся туда с пушками наперевес, — говорит Гарри. — Тактика устрашения, все дела. Три неуправляемых безумца. — Нет, тупой ты засранец, мы не будем так делать, — огрызается Жан. Гарри поднимает руку. — Ким? Пожалуйста, скажи ему, чтобы прекратил называть меня тупым засранцем. — Детектив, — терпеливо отвечает Ким, — повторюсь, вы выше меня по званию, и офицер Викмар — ваш напарник. — И? — И почему вы сами не попросите его прекратить называть вас тупым засранцем? Гарри тыкает пальцем в Жана, смотря почти в упор: — Я приказываю тебе перестать называть меня тупым засранцем. Жан, не отводя взгляда, показывает ему два средних пальца. АВТОРИТЕТ: Вот тебе и ответ. — Этим утром ты сказал, что я отличный коп и один из вас, — обиженно говорит Гарри. РИТОРИКА: А ещё он сказал это с нежностью и после того, как поцеловал тебя. Все эти перепады в ваших отношениях утомляют. — Ты действительно отличный коп и один из нас, — парирует Жан. — А ещё пьяный психопат. Одно не исключает другого. — Я был бы благодарен за скромное признание того факта, что сейчас я не пьян и не веду себя как псих. — Гарри, ты пропитан алкоголем, — с недоверием отвечает Жан. — Он у тебя по венам течёт. Хотя да, ладно, я действительно очень признателен, что ты пытаешься оставаться трезвым. Особенно учитывая, что ты явно страдаешь от белой горячки из-за отказа… — Ох, — мягко вздыхает Ким. — Говорящий галстук, — объясняет он, жестом показывая, мол, это же очевидно. — Эй, — отрезает Гарри. — Мой галстук правда со мной говорил. Как бы иначе я узнал, что из него можно сделать коктейль Молотова? — Детектив, вы подожгли почти стопроцентный спирт и бросили в человека, — говорит Ким. — Думаю, даже Куно понял бы принцип взаимодействия, не говоря уже о ветеране РГМ. — Именно. К тому же доподлинно известно, что твой галстук начинает "разговаривать" только если ты не пьёшь несколько дней, — добавляет Жан. — И если у тебя нет белой горячки, почему ты так сильно потеешь? Почему руки постоянно трясутся? Почему сердце барахлит? ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Не слушай их. Они лгут. Они не понимают. — Вы не понимаете, — отмахивается Гарри. — Окей, конечно, — соглашается Жан. — Я не понимаю. Теперь мы можем вернуться к допросу Гастона? — Да, отличная идея. Теперь, когда мы уже окончательно опозорились и все в вестибюле нас слышали… — насмешливо подмечает Ким. — Может, нам повезёт и его не окажется дома. Гарри кивает и уходит вперёд, звонкое эхо от каблуков его туфель разносится по коридору. Он подходит к 107 квартире и стучит в дверь, пожалуй, сильнее, чем стоило бы. Изнутри доносятся звуки радио, но затем они затихают. — Да? — отвечают с той стороны. — Гастон Мартин? Это Лейтенант Дюбуа из РГМ. Мы разговаривали на днях. Я бы хотел задать вам пару вопросов, если позволите. Слышна какая-то возня и скрип, затем в двери появляется просвет, хоть сама она остаётся закрыта на цепочку. Жилец пристально вглядывается в его лицо. — Офицер, — он выглядит удивлённым. — Я думал, что РГМ уже арестовали кого надо по делу о том повешенном, разве нет? — Арестовали, — отвечает Гарри. — Мы просто уточняем детали, чтобы связать всё воедино. — Что ж, если без этого никак, — Гастон открывает дверь, и Гарри проходит в его весьма неряшливую квартирку. Повсюду валяются листовки и возвышаются стопки бумаг, кое-где расставлено оборудования для печати — квартира вдовца с явной политической повесткой. — Проходите. О, да вы с подкреплением. Следом за Гарри заходят Ким и Жан, оба представляются. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: На самом деле он узнаёт Гастона: сидя в "Танцах" они с Жюдит наблюдали за вашим разговором с ним и Рене. Жан видел, как ты забросил их шар в океан, ему показалось это весьма забавным. В былые времена он бы месяцами добродушно подшучивал над тобой после такого, но эти времена закончились, когда ты скатился в пучину безумия и потерял память. Гарри ощущает горький укол сожаления и поворачивается к напарнику: тот уже успокоился после вспышки гнева и сейчас разглядывает жилище Гастона с типично полицейским интересом. Гарри жалеет, что больше не может так рассмешить Жана, повспоминать о старых добрых временах и вернуть уверенность в их закалённые боями братские узы. ЭМПАТИЯ: Он всё ещё рядом. Это свидетельство того, насколько крепкими были те узы когда-то. А почему Ким всё ещё здесь? ЭМПАТИЯ: Потому что ты хороший детектив: ты проявил к нему доброту и доказал свою преданность, а ещё стал для него испытанием, пусть и в несколько неожиданном смысле. К тому же это дело оказывается чертовски сложным и однозначно более интересным, чем пинбол. Гастон заметно нервничает, стоя в центре своей квартирки. — Какие-то проблемы, офицеры? — Нет, — Гарри указывает на кресло. — Присядьте, пожалуйста. Он присаживается и продолжает наблюдать за ними, опираясь локтями о бедра. Сам Гарри занимает место напротив на диване. — Соболезную на счёт вашего друга, — слова вырываются сами собой. Гастон машет рукой, словно говоря "забудьте об этом". Жан бросает быстрый взгляд на Гарри и возвращается к окну. Он то и дело выглядывает наружу, будто пытаясь понять, что за вид открывается отсюда на Мартинез. Ким стоит слева, листая блокнот, Гарри видит его только краем глаза. — Вы говорили, что любили его, — продолжает лейтенант-ефрейтор. Гастон мотает головой, но в глазах стоят слёзы. — Он был ублюдком до мозга костей… Да, я любил его. Жан, несомненно, внимательно слушает их, хоть и делает вид, что разглядывает окно, взгляд Гарри прикован к нему. Заметив это, Жан на мгновение кривится, но затем многозначительно смотрит в ответ. Пусть мозги Гарри и превратились в кашу, мышечная память подсказывает, что означает этот взгляд: хорошая работа, продолжай, он должен быть эмоционально открыт, прежде чем мы перейдем к серьёзным вопросам. Гарри даже не понимал, чем именно занимается. Он просто упомянул Рене, потому что это показалось ему правильным. Гастон замечает знак отличия на его рукаве, будто он забыл, что они копы, и только вспомнил об этом. — Вы оба работали в порту: он — ночным охранником, а вы были внештатным сотрудником. И всё ещё им являетесь. — Можно и так сказать, — обеспокоенно отвечает владелец квартиры. — Почему Рене согласился работать в порту? Он ведь был противником профсоюзных взглядов. — Ему надо было чем-то заниматься. Здесь, в Мартинезе, мы заботимся друг о друге… Остальным районам нет до нас дела. Не думаю, что вы поймёте, о чём я. — Я понимаю, — кивает Гарри. — Копы тоже заботятся друг о друге. Ким подходит к ним и присаживается на диван рядом с Гарри. Гастон смотрит на них, нахмурившись. — Почему вы спрашиваете меня о Рене? Он никак не был связан с линчеванием. Мы ничего не знали об этом. Этот вопрос ставит Гарри в тупик, он не может напрямую заявить "я манипулирую вами", и Ким со своей железной выдержкой приходит на помощь. — Человек, которого мы арестовали, Йосиф Дрос. Уверен, вы слышали о нём из газет… вы знаете, кем он был и чем занимался. Гастон кивает. — Когда мы пришли задержать его, он много говорил о Рене. Утверждал, что часто наблюдал за вами двумя сквозь прицел своей винтовки, сидя в том же снайперском гнезде, из которого застрелил Лели Кортенара. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Как, блядь, Ким запоминает все эти имена? ЛОГИКА: Он записывает их, а не предаёт забвению в затопленных руинах помутнённого амнезией разума. Гастон в ужасе восклицает: — Не может быть! — Увы, но это так, — подтверждает Кицураги. — Он хотел застрелить и Рене тоже… или утверждал, что хотел. Его нежелание довершить начатое говорит об обратном. Я полагаю, что он видел в Рене одного из своих немногочисленных современников и ощущал некое родство с ним, несмотря на разницу во взглядах. — Меня он тоже хотел застрелить? — Он не упоминал вас, — отвечает Гарри. Гастон выглядит недоумевающим, словно не знает, смеяться или плакать от этой новости. — Очевидно, что Клэры обладают огромным влиянием в Мартинезе, — Ким колеблется, но всё-таки интересуется: — Как общественность настроена в их отношении? — Активно поддерживает, — мгновенно находится Гастон. — Правда? — Гарри выглядит удивлённым. — Как по мне, больше походит на слепой страх. Гастон смотрит на детектива, как на сумасшедшего. ЭМПАТИЯ: Сейчас он правда считает тебя сумасшедшим. Жан плотно задёргивает занавески и резко отступает от окна. Он в два шага оказывается рядом с ними, занимая место на диване по правую руку от Гарри. — Среди членов профсоюза не наблюдается волнений? — спрашивает он. — Оппозиционные личности, несогласные? Глаза Гастона округляются. — Мы интересуемся, — продолжает Жан, — потому что Дрос выказывал необычайную враждебность в отношении Клэров, и маловероятно, что за сорок лет, проведённых на острове, он не завёл ни с кем знакомство здесь, в Мартинезе. У нас есть причины полагать, что у него, возможно, были идеологические союзники. Они всё ещё могут находиться поблизости и желать отомстить профсоюзу за него. ДРАМА: Умно. Очень умно излагать полуправду. ЭМПАТИЯ: Ким впечатлён. Он думал в том же направлении, но Жан среагировал первым. — Кто-угодно из профсоюза может оказаться в опасности, — обеспокоенно продолжает Гарри. — Особенно теперь, когда забастовка, по сути, закончилась. Сейчас Мартинез очень уязвим для любых провокаций и враждебных элементов. — Поэтому РГМ и приняло решение усилить своё присутствие здесь, — подтверждает Жан. Ощущение от того, как складно они с Жаном лгут в паре, кажется смутно знакомым. Все копы рано или поздно доходят до этого? Закрываются с парнем в комнате и вешают ему лапшу на уши? ГРУБАЯ СИЛА: Нет, вы ещё слоняетесь по округе и выбиваете двери. Теперь Гастон, похоже, разрывается между беспокойством и облегчением. — Эм… Пожалуй, о враждебных элементах вам не со мной стоит говорить… Тит лучше подойдёт для этого. Или сам Эврар. — Мы не можем попасть в порт, — давит Гарри. — Они не пускают туда РГМ. Их собеседник кивает: — Как вы попали туда в прошлый раз? Дюбуа вздыхает: — Скажем так, обходными путями. — Тогда вам стоит снова ими воспользоваться, — отвечает он в замешательстве. — Мне кажется, Клэры захотят об этом знать. Ким, Жан и Гарри начинают ёрзать. Все трое понимают: Гастон побежит к Эврару и доложит обо всём, что слышал. Эврар пропустит РГМ в порт, и они смогут поговорить с ним напрямую, потому что такой поворот событий в корне отличается от его изначальных подозрений. — Мы примем это к сведению, — тихо говорит Ким, закрывая блокнот. — Благодарим за уделённое время, мистер Мартин. Все встают, детективы по очереди пожимают руку Гастону и выходят из квартиры, переступая через разбросанные по полу социалистические листовки. Не проронив ни звука, они покидают здание, проходят вниз по кольцевой развязке и останавливаются лишь возле статуи Филиппа Третьего. Рёв от двигателей грузовиков, работающих на холостом ходу, заглушает любые звуки, сметая их ураганом белого шума. — Фитиль зажжён, — нарушает тишину Ким. — Мне кажется, вы двое подожгли его ещё неделю назад, — Жан чиркает спичкой и подкуривает, довершая метафору. Он явно напряжён. — Надеюсь, моя роль вышла достаточно убедительной. — Я считаю, вы великолепно сработали, — искренне признаётся Ким. Жан мягко улыбается. — Упомянуть, что Дрос следил за ними через прицел — вот что было великолепно. Вы его до чёртиков напугали, после этого он стал очень сговорчивым. Ким тоже отвечает ему улыбкой. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: ТРЕВОГА, твои напарники флиртуют друг с другом при исполнении. — Думаете, Эврар поймёт, что мы наёбываем его? — выпаливает Гарри, желая снова оказаться в центре внимания. — Догадается, что Дрос выдал нам всё про убийство Холли, и мы пиздим для вида, только чтобы подобраться к нему? — Думаю, он не может быть уверен на все сто, — отвечает Ким. — И захочет встретиться с нами лично, чтобы прощупать почву, — он делает паузу. — К этому моменту он уже должен знать, что вы наебали его с подписями. — Это плохо? — беспокоится Гарри. — Ну, это подрывает веру в вашу чрезмерную обеспокоенность его персоной. — Я беспокоюсь о профсоюзе. Вот и всё. Я человек из народа. Ким посмеивается. — Каждый рабочий сам за себя, так? — Именно. Жан всё ещё курит, с тревогой оглядываясь по сторонам. ЭМПАТИЯ: Ему очень не нравится Мартинез, и он не хочет получить пулю в лоб на ровном месте. — Думаю, дальше нам стоит поговорить с Титом, — прикидывает Гарри. — Это сходится с нашей легендой, и если Гастон выдаст Эврару всё, что узнал, то тот именно этого и будет ожидать от нас. — К тому же Тит нам симпатизирует, — кивает Ким. — Если мы предупредим Эврара об их с братом аресте, каковы шансы, что он сложит полномочия и назначит преемника для защититы профсоюза? — затушив сигарету, спрашивает Жан. — Это, конечно, огромный риск, но авантюра могла бы окупиться. — Так приди к нему в офис и скажи прямо: "Эй, мы тебя арестуем денька через три, приведи-ка свои дела в порядок", — возмущается Гарри. — Давай, Жан, поставь на кон всю мою карьеру. Договорив, он со страхом замирает и осознаёт, что эти слова не принадлежат ему — их произнёс тот, прежний Гарри. Всё чаще реплики, адресованные Жану, звучат не как мысли его нынешнего разума, а как отголоски прошлого. Как и во сне с Дорой, он изрыгает старые фразы, пытаясь переосмыслить свои отношения с Жаном, подбирая старые ключи к новому замку. Викмар, кажется, не замечает его испуга. — Именно поэтому это огромный риск, — продолжает он. — Или он воспримет нас всерьёз и сделает так, как мы скажем, или пошлёт своих наёмников перерезать нам глотки по пути в порт. — Так может, сначала стоит перекинуться парой слов с наёмниками, — напоминает Ким. Жан докуривает и выбрасывает сигарету. Затем достаёт новую, подкуривает и заходится кашлем. — Ты много куришь, — отмечает Гарри. — Ты очень наблюдательный, — парирует Жан. — Что на счёт Шарля Вильдруа, — продолжает Ким. — Встречу с ним тоже не стоит откладывать. Моралинтерн в курсе всего, что происходит в Мартинезе, как и Клэры. Нам необходимо скормить им немного информации, дать понять, что мы вот-вот произведём арест, чтобы они не вмешивались. — Тебя очень беспокоит Моралинтерн, — говорит Гарри. Ким и Жан обмениваются взглядом понятным только им двоим. — Гарри, — спрашивает Жан, насупившись. — Какие, по-твоему отношения у РГМ и Моралинтерна? — Кажется, чтобы ты не сказал, мне это не понравится, — отвечает он. Жан раскидывает руки, указывая вокруг. — Мы арендуем Мартинез. Арендуем весь Ревашоль, по сути. Полиция существует здесь только потому, что Моралинтерн позволяет; потому что этот город стал бы для них занозой в заднице и лишней строкой расходов, реши они отобрать его у нас. Но это не значит, что они не могут и не сделают этого. — Он прав, — соглашается Ким. — Как думаешь, почему их агент живёт в соседней комнате с лейтенантом Кицураги? — продолжает он. — Они следят за нами. — Нам необходимо ненавязчиво убедить их, что у нас всё под контролем, — добавляет Ким. — Мы не хотим, чтобы они пересекались с профсоюзом, как и не хотим, чтобы профсоюз взбунтовался в ответ на их вмешательство. Викмар затягивается и кивает. — Почему бы нам просто не схватить этого агента, как только увидим? — недоумевает Гарри. — Скажем ему "эй мудак, тут всё схвачено, вали домой" и дело с концом. Жан смеётся и задыхается одновременно. — Эй, мудак… — повторяет он. — Мы не уверены на сто процентов, что он из Моралинтерна, — серьёзно говорит Ким. — Это может быть очередной наёмник, подосланный Уайлд Пайнс… Они отступили, но я сомневаюсь, что компания так легко откажется от своих планов на Мартинез. К тому же… — продолжает он, указывая на пробку. — … ворота порта до сих пор на замке. А ещё он может оказаться просто парнем с короткой стрижкой и в удобной обуви. Нам не стоит лишний раз трепать языком или наводить суету на районе. — Удачи, — ухмыляется Жан. — Трепать языком и наводить суету получается у Гарри лучше всего. Ким улыбается, соглашаясь. — Так нечестно. Ты знаешь обо мне больше, чем я сам, и используешь это только во зло, — обижено говорит Гарри. Жан подмигивает и выдыхает сигаретный дым ему в лицо. — Нам стоит вернуться в "Танцы", — говорит Ким. — Я знаю, что здесь нас не подслушают, но меня всё равно не покидает ощущение, что за нами наблюдают. — Он оглядывается, присматриваясь к грузовикам. Снаружи только один из водителей — Сиилэнь. — Друг Гарри Мартин Мартинез сказал, что выйдет на балкон, тем самым сообщив, что Шарль приехал и готов встретиться. Так что нам надо как-то убить время. Гарри вспоминает: — У меня осталась та книжка про Дика Маллена, почитаю пока её. Жан бросает на него взгляд и снова заходится смехом: — Ты купил книгу про Дика Маллена? — Да, да, очень смешно, знаю. Вы все зовёте меня Диком Малленом, и я купил книгу про него, ха-ха. К удивлению Гарри, Жан в ответ протягивает ему свою недокуренную сигарету. Он с благодарностью забирает её и тут же глубоко затягивается. — Что за книга хоть? Какая из серии? — Дик Маллен и таинственная личность, — отвечает он. — Вообще-то я потерял последние несколько страниц. Не знаешь, чем там дело кончилось? — Понятия не имею. Я эту хрень про Маллена в жизни не читал. — Детективы, — окликает их Ким и даёт знак следовать за ним в сторону "Танцев". Гарри вновь сталкивается плечами с Жаном, он не знает, привычка это или случайность. — А ты что читаешь? — спрашивает он из любопытства, снова затягиваясь. — Газеты, — отвечает он. — А я? — Газеты. По крайней мере, раньше читал, — Жан на мгновения замолкает. — Довольно сложно различать буквы, когда ты пьян. Гарри затихает, где-то по периферии его сознания трепетно скользит новое воспоминание. СКОРОСТЬ РЕАКЦИИ: Хватай его! ТРЕПЕТ: Когда-то вы с Жаном вместе читали газеты, валяясь в кровати по воскресеньям. Ты обычно приползал к нему рано утром после субботнего или пятничного запоя, всё ещё пьяный в стельку. Жан просыпался, укладывал тебя в кровать и около девяти уходил за кофе, завтраком и двумя экземплярами утренней газеты. Затем он возвращался, будил тебя и выхаживал после очередного похмелья. ЭМПАТИЯ: Именно это он имел ввиду, говоря, что поддерживал тебя. ГРУБАЯ СИЛА: Кто-то должен был делать то, что делал он, иначе ты бы умер. Захлебнулся бы в собственной рвоте на полу ванной или был бы забит до смерти какими-то отморозками в переулке. ЭМПАТИЯ: Поэтому он так бесится, когда ты злишься на него или в очередной раз пытаешься просрать свою жизнь и карьеру. Он пожертвовал собой, чтобы помочь тебе, а ты сказал ему отъебаться и почти угробил себя. — Мне жаль, — слова вырываются у Гарри непроизвольно. Он буквально изрыгает их. Жан на мгновение замолкает. — Жаль, что читать не мог? — Нет. Мне просто жаль. — Ладно, — отвечает он. Они возвращаются обратно к "Танцам": проходят мимо перекрёстка и грузовиков, следуя за ярко оранжевым пятном в форме Кима, даже когда полуденное солнце выходит из-за облаков, ослепляя их. — Эй, возвращай сигарету, — спохватившись, Жан щелкает пальцами перед лицом Гарри. — Уже истлела вся. Гарри протягивает сигарету обратно. Жан прижимает её к губам и глубоко затягивается.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.