ненависть и хэллоуин

      Они оба не могли поверить, что проводят время вместе. Что дышат одним воздухом, в котором больше нет привычного напряжения. Время утекало, словно в песочных часах, и каждый из них молчал. Им было легко засыпать с мыслями друг о друге, но было непривычно мириться с тем, что теперь они совсем друг-другу не враги. Слова здесь были излишни и Ларри положил голову на плечо Фишера. Длинные каштановые волосы едва коснулись щеки и Салли вздрогнул. Джонсон в ту же секунду поднял глаза и вопросительно взглянул на парня в протезе. Голубоглазый не привык к подобным действиям со стороны Ларри и явно ожидал подвоха. Фишер посмотрел в пол. Взгляд черных бездонных глаз неизменно заставлял его чувствовать многое, но ощущение трепета было заглавным между обоими. Ларри точно знал, что такое смотреть прямо в душу. Его черные зрачки леденили сердце и от них хотелось бежать, но только с условием, что их хозяин обязательно догонит. — Я так, от неожиданности, Ларри..кстати, твои волосы вкусно пахнут. — Спасибо, чувак. Я не особо с ними вожусь, видимо от природы такие. — Природа явно тебя очень любит— Салли тепло улыбнулся под протезом — А тебя, видимо, не очень.       Ларри рассмеялся, но заметив замешательство Салли, предпринял попытку извиниться: — Я, ну..это шутка была! Вот такие у меня идиотские шутки! Извини! Было видно, что Ларри почти никогда не извинялся, но ему очень хотелось сгладить ситуацию. — Да ладно, я не злюсь..я уже привык к этому. Мне очень непривычно, что сейчас мы можем общаться нормально. — Хех, мне тоже..ты уж прости, что я себя так вел. Не очень хотелось при пацанах палиться, что я типа по парням. У Трэвиса папаша люто замороченный на этой теме. Кошмарит бедного, как может. Вот я и боялся, что меня застебут, для меня ниче страшнее не существует, чел. Я абсолютно по-идиотски с тобой поступил, мне жаль..       Салли наклонился к лицу Джонсона и потерся носиком протеза о длинный нос Ларри. Легкий скрежет неживого лица показался для металлиста излишне романтичным и он положил ладонь на щеку Салли, чтобы убрать его от своего лица, но не заметил, что Салли схватил его за запястье. Они неловко переглянулись, Салли и сам удивился своему резкому порыву, но руку не убрал. — А я смотрю, ты у нас брутальный дядя. За руки меня хватаешь. Больше не страшно?— подмигнул ему Ларри.       Салли по инерции испугался подобного тона Ларри и подвинулся назад, чтобы встать. Ларри придержал его рукой и, рассмеявшись, попросил не бояться: злого умысла в его словах не было. — Спасибо, я постараюсь не волноваться, находясь рядом с тобой.. — А, да..я сам как-то упустил этот момент. Вот я смеюсь над тобой, а вот мы уже общаемся, как старые друзья..                   — Друзья? — Друзья, – в голосе Джонсона заметно промелькнула нотка «но», и он приподнял широкую темную бровь.       Салли старался вызвать как можно меньше подозрений насчет того, что хочет предать собственные слова о том, что не хочет отношений, представляя, как сможет совершенно легально обнимать Ларри со спины и целовать его скулы, когда вздумается. Ларри в очередной раз прервал мысли Фишера и пощелкал пальцами перед протезом. Салли помотал головой и взглянул на металлиста:                         — А? — Б, блять! Пошли, я должен тебе кое-что показать! Ты, как художник, стопудово заценишь.       Салли удивился резкому порыву Джонсона, однако ноги сами повели его вперед. Он едва ли успевал за Ларри, который, в силу роста, очень быстро ходил. — Там что-то страшное? — Ниче такого, главное запомни одну важную вещь..       Салли сделал вид, что прислушивается и наклонился в его сторону. Ларри показал жест призыва подвинуться ближе к его лицу ухом: — ХУДОЖНИКИ МОГУТ ВСЮ НОЧЬ, ХАХАХХАХАХАХ.       Ларри громко смеялся и улыбался во все зубы. Эта чертова щербинка опять свела Салли с ума и он не смог не улыбнуться в ответ. — Помнишь, я говорил о том, что Роберт клевый чувак? Так вот, скоро мы с ним затусим.       На половине пути дорога показалась обоим до жути знакомой. Не оставалось никаких сомнений в том, что путь загадочного штурмана лежал в сторону гаража, где Фишер совсем недавно обнаружил Филиппа. — Ларри, а сейчас..мы идем в тот самый гараж? — в его голосе была ощутимая дрожь. — Да не кипятись. Если взорвешься, как китайский чайник, я тя по кусочкам собирать не буду. — Окей, надеюсь, что меня ты хотя бы бить не станешь. — Ну тут все будет зависеть от твоего поведения, — Ларри загадочно подмигнул и Салли понял, что земля уходит из под ног. Подойдя к двери, Ларри покрутил недавно сделанный замок и, подобрав нужную комбинацию, открыл бывшее место преступления. — Проходи. Чувствуй себя здесь типа, как дома. — Такой себе дом. Особенно зная, что здесь чуть ли не убили моего друга, — Салли неловко хихикнул. — Ты мне об этом еще двести лет напоминать будешь?— Ларри заметно занервничал и Салли погладил его по руке. – Ларри, спокойно. Постарайся контролировать свои эмоции. Я же всего лишь пошутил. Мы больше не желаем друг друга зла, помнишь? — Такое попробуй забыть. Ладно, сейчас постарайся помолчать, а я объясню, зачем тебя сюда привел.       Салли кивнул и начал медленно оглядывать помещение. В глазах мерещилось лицо страдающего Филиппа, но Салли старался гнать эти мысли прочь: ситуация вроде бы разрешилась относительно мирно, но все же настораживало нахождение в этом месте с Ларри. Гараж был в темных тонах, именно с подобными потемками Салли всегда ассоциировал душу темного эльфа, однако их история приняла неожиданный для обоих поворот и теперь эти краски сменились на более светлые. Парни значительно потеплели друг к другу. — Итак, чувак. Тема такая: недавно мы встретились с Робертом и у нас произошел пиздецкий спор на повышенных тонах. Прикинь, он решил мне доказать, что панки больше понимают в искусстве, чем металлисты. — А ты что?— осторожно спросил Салли, боясь вновь пробудить бунтарский дух собеседника. — А я ему и сказал: я те такую инсталляцию замучу..охереешь! Короче мне надо придти на их панк-выставку со своей работой и, по-хорошему, не лохануться. — Так я должен помочь тебе сделать инсталляцию? – Нет, чел, инсталляцией будешь ты сам. Нам надо намутить ее сегодня и вечером мы уже должны быть у него в баре.       Салли удивленно посмотрел на Ларри, тайно надеясь, что это было шуткой. Ларри выглядел максимально сосредоточенным и серьезным. Это даже возбуждало, однако было необходимо дождаться объяснений. — Я хочу попросить тебя побыть моей моделью. Ну..для бодиарта. Слышал о таком? — Это когда рисуют красками на теле? — спросил Салли. — Это когда создают целое искусство на теле! Ну так че, ты согласен?       Глядя в эти бездонные, горящие своей идеей до целого пожара глаза, Салли не мог отказаться и поэтому кивнул и улыбнулся Джонсону через протез. Чувство неловкости сжирало заживо, но Фишер и сам был творческим человеком, поэтому не терпел предрассудков. Ларри провел его за белую ширму, висящую прямо за стулом, на котором сидел Филипп. — Это твой типа подиум. Там ты будешь сидеть, пока я буду создавать на тебе нечто ахуенное. Роберт знатно всосет, когда увидит, че у нас с тобой получилось.       Салли не мог нарадоваться, что видит Джонсона спокойным и горящим перспективой собственной победы. Он бы многое отдал за то, чтобы Ларри всегда чувствовал себя так воодушевленно. Старые обиды медленно отходили на второй план, их вытесняло все больше ярких моментов, проведенных с Джонсоном. Они так и не решили, кто они друг для друга, но взаимная симпатия была очевидной для обоих. Салли всегда считал, что забыть прошлое нереально, ведь перед глазами был явный пример жизни без матери, но ему хотелось верить, что Ларри не предаст оказанное ему доверие. Парень присел на стерильно белую кушетку, которую Ларри заведомо притащил в гараж и уставился прямо на Джонсона.                   — Раздевайся.       Сердце Салли в тот же момент забилось со скоростью света. Его бросало то в жар, то в холод и периодически зацикливало в состоянии тепла, разливающегося по всему телу. Фраза металлиста пугала, но манила и была безумно двусмысленной. Салли взял себя в руки и начал медленно снимать косуху, периодически невинно поглядывая на своего художника. Ларри отвернулся в сторону и закрыл глаза ладонью, чтобы не смущать свою модель. Пальцы просвечивали, а взгляд падал на Фишера, оставшегося в одном свитшоте. Поддев пальцами снизу, Салли потянул его наверх и оказался с одним лишь голым торсом.             — Ларри, я разделся.       Джонсон повернулся в его сторону, чтобы оценить перспективы живого холста. Его модель была худым, почти костлявым парнем. Впалый живот был нездорового белого оттенка, фрагментами отливая синим цветом. Сегодня каждый желающий мог пересчитать его ребра. Но возможность нагло исследовать тело Фишера досталась Ларри и он не мог ей не воспользоваться.       — Что мне нужно делать?       — Для начала просто посиди       спокойно.       С этими словами Ларри полез доставать коробку со всем необходимым для создания «прекрасного». Конечно, это было очень громко сказано, учитывая, что опыта в создании бодиарта у Ларри почти не было. Салли выпрямил спину и, сведя лопатки, старался сидеть, как можно ровнее. Джонсон осторожно вытащил из коробки спиртовые салфетки и крем, медленно поворачиваясь к Фишеру и собирая длинные волосы в высокий пучок. — Ну что, ты готов? — Да.. — смущенно ответил Фишер.       Салли зажмурился, а художник аккуратно водил салфеткой по его коже. Легкий холодок от спирта пробегал по телу стаей майских жуков и модель вздрогнул от неожиданности. Ларри заглянул ему в глаза и поинтересовался, все ли в порядке. Салли утвердительно кивнул головой и стиснул зубы. Холод был мерзким, потому что Фишер был к нему совершенно не готов, но одновременно он был для него самым лучшим, ведь способствовал сближению художника с его искусством. Художник любовался каждым сантиметром белоснежной кожи своей модели. Он боялся, что делает это слишком откровенно. Но Салли умел создать атмосферу уюта и доверия вокруг себя, поэтому Ларри было не так страшно показаться романтичной натурой. Он провел салфеткой по впадине внутри левой ключицы Фишера и спросил, все ли в порядке. Салли было щекотно, но он не подал виду, чтобы не сбивать творческий настрой своего иллюстратора. Завершив эту нехитрую манипуляцию, Ларри достал из коробки увлажняющий крем и, зачерпнув немного двумя пальцами, нанес его на те же ключицы, оттуда размазывая по всему телу Салли. Легкий холод снова пробежал по его телу, но ему было плевать. Все покажется неважным в тот момент, когда по твоему телу нагло и беспечно пробегают пальцы Джонсона и Салли тоже не мог противиться этому действию. Крем быстро впитывался и не оставлял на коже ни следа. Ларри прекрасно знал о свойствах содержимого этой баночки, но все же решил убедиться в ее функционале самостоятельно и провел по ключице Салли языком. На нем в ту же секунду остался горьковатый вкус крема и Ларри скривил лицо.                   — Ларри?.. — А, да извини, я просто хотел проверить, какой этот чертов крем на вкус. Порой мне в бошку приходят очень странные идеи. — Не хочешь проверить еще раз?       Салли посмотрел на него невинно, но одновременно убедительно и Ларри, словно зачарованный, нагнулся к шее своей модели. Ни секунды не медля, он наклонил голову в левый бок и, высунув кончик языка, еще раз провел им по ключице Салли. С его стороны послышался едва слышимый стон и это разогрело в Джонсоне интерес узнать,что будет дальше. Он сделал это еще раз и посмотрел наверх: глаза Салли легонько закатились, а сам он старался не сильно дергаться по кушетке. Ларри нашел менее твердый участок кожи в районе ключиц и, стараясь сделать это как можно слабее, укусил Фишера, оттянув участок кожи. Салли явно не ждал такого резкого подхода после неожиданного прилива нежности со стороны Джонсона и потер место укуса: на нем образовалось небольшое красное пятно.       — Блять…кажется, я случайно поставил тебе засос..       — Скажем им, что так было                                     задумано?       Джонсон хитро посмотрел на свою модель и медленно спускался ниже, покрывая поцелуями всю область тела, до района груди. Мурашки устраивали догонялки, перебивая друг друга на теле Салли, а сам он старался не издавать звуков, которые могли спалить его удовольствие. Вскоре Джонсон дошел и до груди. Бледно-алые ореолы сосков выглядели почти безжизненными, все тело Салли напоминало статую, но именно это так и манило. Ларри провел языком по кругу алой точки и ненадолго задержал ее во рту. Выпустив ее на свободу, Салли ощутил, как холодный воздух перебивает тепло, которое только что согревало его грудь, но Ларри не собирался останавливаться: он самым наглым образом водил ладонью по всему торсу Фишера. Длинные пальцы металлиста пленили: он касались тела настолько аккуратно, что этих касаний будто бы и не было вовсе. Они казались безмятежными и выверенными до миллиметра. Джонсон продолжал согревать грудь нового друга теплом своих губ, а вторую точку он одновременно нежно гладил пальцами и водил ими по кругу. Салли ловил ртом воздух и старался не сорваться но стон, но парня выдавало его тяжелое быстрое дыхание. На Ларри оно действовало как знак «не останавливайся» и, прервав свои внезапные ласки, он потянулся, чтобы расстегнуть протез Фишера.                   — Ларри..                   — Да, Сал? — Ты уверен, что готов это увидеть? Многие боятся моего лица без протеза. Я не хочу показаться для тебя уродом, как ты всегда говорил. — Чувак, я хочу впиться в твои чертовы губы. Я хочу тебя любым и мне плевать, кто мы друг-другу. — Но это неправильно.. — Салли и сам сомневался в том, что это так, ведь часто думал о Ларри в сексуальном плане, но все же ему казалось, что они слишком торопят события. Прошло не так много времени с того момента, как они стали нормально общаться и эта безвестность пугала. — Мне похуй, что это неправильно. Просто сделай, как чувствуешь.       Салли задумался и быстро принял решение: привстал с кушетки и осторожно расстегнул протез, отбросив его в сторону. Теперь на Ларри смотрел совершенно другой человек. Флер загадочного лица, скрывающегося под протезом, мгновенно исчез, стоило ему разгадать тайну парня с голубыми волосами. Его лицо было похоже на исколотую шрамами красную ткань. Даже родные губы Франкенштейна, нащупанные однажды в темноте, его не пугали. Это лицо было странным, рваным, диким. Но оттого не перестало быть для Джонсона горячо любимым: ему было плевать, что с ним произошло, что было и будет. В тот момент оба хотели обладать друг другом без остатка и Салли решил попытаться первым поцеловать Джонсона. Ларри удивился такому резкому порыву неумелого доминирования, ведь явно превосходил Фишера физически и попытался перенять инициативу, прикусив его губу. Салли почувствовал родной вкус немного пухлых губ. Они были похожи на зефир, ванильный и сухой,но от того не менее вкусный. На легкой щетине остался едва уловимый запах сигарет. Время застыло между обоими и отказывалось идти дальше. Они жадно кусали друг друга в губы, а их языки, словно экзотические змеи, переплетались в ламбаде.       Отлипнув от губ Фишера, Ларри резко схватил его за руку и поместил пару его пальцев себе в рот. Он периодически выпускал их наружу и снова помещал вовнутрь. Салли неотрывно наблюдал за покорным взглядом своего художника, пока тот не вынимал пальцев изо рта. Закончив, Ларри открыл банку красной краски и, макнув в нее пальцы Фишера, провел по его соскам. Красные линии отпечатались на его груди крестами и Ларри принялся с интересом разглядывать полученный узор. Салли тоже не отставал и, увидев плавно выведенный на теле крест, предложил Ларри продолжить их персональный акт бодиарта. Джонсон кивнул и провел языком по участку груди, девственно чистому и не задетому краской. Кое-как найдя кисточку, он набрал побольше оранжевой краски и принялся рисовать плавные квадраты вокруг ореолов Салли с обеих сторон. Салли почувствовал холодок от краски, но понимал, что должен потерпеть во благо искусства. Джонсон нежно погладил его по волосам, а затем, словно голодный вампир— впился в шею. Зажав кусочек кожи зубами и языком, он снова оставил на его теле красное пятно, которое разбежалось по округе множеством красных точек. Алые засосы отлично дополняли зарождающуюся картину. Салли громко вдохнул, набираясь сил для очередного порыва своего художника, когда тот неожиданно встал и разлил на Салли алый оттенок, разбавленный водой. — Я рисую твою душу. Красную, как осенние листья. Ты ассоциируешься у меня с этим цветом. — Ларри, ты уверен, что то, что мы делаем правильно? — От ненависти до любви один шаг, жертва хэллоуина.       Ларри неловко улыбнулся, но в душе боялся задеть Фишера очередной глупой шуткой. Ларри выглядел безумно, но только Салли понимал, что это безумие было хорошим знаком: Джонсон был творческим человеком и яркие эмоции пробуждали в нем тягу творить. Хаотично размазав по телу Фишера краску, Джонсон сорвал с себя кофту и приподнял подбородок Салли, глядя ему прямо в глаза. Лицо Салли тут же испачкалось кроваво-красным. — Я помню, как ты посмотрел на меня на кухне. Я таких ошалевших глаз в жизни не видел..Считай, что твои мечты исполнились— самодовольно улыбнулся Ларри и убрал прядь с лица.       Фишер блаженно улыбнулся и потянул Джонсона к себе, тот тут же возвысился над парнем без протеза. Мысли о неправильности всего происходящего его не покидали, но Джонсон был слишком горячим и Салли не мог противиться его флюидам. Салли не мог налюбоваться выразительными глазами и нежно гладил его по щеке. Джонсон хитро улыбнулся и со всей осторожностью взял его за горло. Сперва Салли испугался: он привык ожидать подвохов от поведения Ларри, но позже понял: художник выбрал на его теле очередную жертву, чтобы придать ей оттенок : кончики его длинных пальцев были перепачканы в зеленой краске. Теперь красные засосы познакомились с зеленой краской, изображающей крону деревьев. Джонсон жадно сжимал чистую сторону подбородка Салли и покусывал ее, стараясь не испачкаться. Они зависли в персональном безумии: Ларри положил парня, которого любил больше всего на свете, на медицинскую кушетку, закрыл от всего мира белой ширмой и вовсю пачкал яркими красками, бесстыдно исследуя его тело зубами и языком.       Салли не хотел, чтобы он останавливался и, еле касаясь, провел руками по ребрам Джонсона. Ларри дрогнул и смутился от такого жеста, но не стал отталкивать свою модель. Салли привстал с кушетки, решив поменяться ролями и осторожно уложил металлиста на свое место. Глаза Ларри были абсолютно безумными. Они были счастливы. Они наслаждались друг другом и совершенно забыли о времени. Эйфория захлестнула обоих и Салли сам не заметил, как начал гладить Ларри через джинсы. Джонсон на секунду очнулся, чтобы ощутить реальность происходящего и, поняв что все происходит на самом деле, расстегнул молнию, чтобы облегчить милую участь Салли. Тот продолжил гладить металлиста между ног и, ощутив неподдельную твердость, осторожно снял с Джонсона еще одну ненужную ткань. — Прости, я могу сделать что-то не так. У меня был опыт в этом деле, но с тобой все явно произойдёт совершенно иначе.. — Главное, что это будешь ты, Салли-Кромсали, — тяжело дышал Ларри, предвкушая нирвану.       Сал обнажил крайнюю плоть своего художника и оставил на ней пару влажных капель, которые, с неприсущей для человека без особого сексуального опыта, ловко размазал по всей поверхности. Он слегка наклонил голову и осторожно обхватил его губами. Джонсону стало тепло. Ларри еле слышно простонал и закатил глаза: он и мечтать не мог, что парень его мечты спустится с небес на землю так быстро. Но когда они были вместе, границы ужасного и правильного размывались и Салли творил гармонию: совершая неуверенные движения вверх вниз, изредка задевая член Джонсона зубами. — Ай, полегче, малыш, — Ларри снова закатил глаза и легонько направил Салли рукой, сжимая растрепавшиеся голубые волосы, — у тебя клево получается, не останавливайся.       Движения Фишера понемногу становились увереннее и быстрее, но он беспокоился о том, что может нечаянно сделать больно. Ларри взглянул на него все теми же безумными глазами, но в этот раз они оба словно протрезвели: парни смотрели друг на друга, совершенно не понимая, что между ними произошло. Они явно торопили события, но когда были рядом, не хотели думать ни о чем другом. — Ты такой милый, весь перепачканный в краске. Клевые из нас, конечно, сначала враги, а потом «друзья».. — Мы сейчас оба грязные. Но ты хотя бы по делу, Сал. Мы немного отвлеклись, нужно закончить инсталляцию.