ненависть и хэллоуин

      Ларри медленно слез с кровати Тодда и направился к двери. Прощаться не было никакого желания, тем более, что Сал был явно настроен негативно: разговора так и не состоялось. Ему помешали проблемы с Эшли и дальнейшая безвестность для всей четвёрки новоявленных друзей.       Настроение у кареглазого было паршивым: одна усталость моментально наложилась на другую, да и пришлось нехило понервничать, опасаясь за жизнь голубовласого парнишки больше, чем за собственную.       Перед уходом он ещё раз взглянул на ребят: Эшли беспечно смеялась над шутками Сала, а тот покровительственно улыбался и находился в непосредственной близости от подруги.       Что-то внутри ёкнуло: Ларри казалось, что тот случай с Филлипом напрочь убил в нём любую мысль о перспективе ревности, но это нечто было совсем иным: чувство животного страха, вперемешку с неизвестностью. Джонсон завидовал спокойствию Кэмпбелл, ведь прекрасно понимал, как бы лез на стены от страха, окажись в подобной ситуации сам.                    ***       Это только казалось, что он бесстрашный и грубый; Джонсон усиленно прятался за серебристыми шипами косухи, словно дикобраз, но внутри был мягче свежайшего суфле, и жаждал находиться в тепле и уюте большую часть своей жизни. Боялся размякнуть от чувств и того, что его сочтут ванильным мальчишкой, пускающим розовые сопли.       Ларри прекрасно помнил, как сильные руки отца отвешивали ему грубые пощёчины за каждую пророненную слезинку, но всё равно любил его всем своим сердцем: жесткость казалась воспитательным процессом и дорогой в большую, настоящую жизнь. Ларри не знал, что бывает по-другому.       Отец называл это "мужчины не плачут", и, после этой фразы, всегда поглаживал густую рыжую бороду. А Ларри впитывал каждое слово и считал Джима примером настоящего мужчины. Брутального, сильного, с пронзительным взглядом и совершенным отсутствием жалости. Сам Джим мечтал о славе, грезил своими мечтами и вымещал злость от собственной ничтожности на хрупком парнишке с брекетами.       Лиза никогда не знала, что творится за закрытой дверью детской, но втайне собирала документы и вещи, чтобы переехать, в случае самого худшего исхода. Казалось, что в этой семье не был счастлив никто: Лиза так и не перестала любить Янис, но обстоятельства вынудили её жить, как все: от отчаяния и желания создать иллюзию счастья.       Джим часто грубил жене и периодически калечил сына, а Ларри методично подавлял "несвойственные" парню эмоции и тихо плакал в подушку после "воспитания" отца. Были и хорошие моменты: именно благодаря отцу, Ларри узнал, что такое рок и какие у него бывают разновидности: отцовские пластинки никогда не пылились без дела, ведь юный Джонсон забрал каждую из них с собой перед тем, как уехать к бабушке.       Пластинок становилось всё больше: вскоре он начал покупать и собственные, а позже рок перешёл в агрессивный дэткор и металл. Тексты становились всё агрессивнее, а мелодии сильнее били по мозгам. С ними Джонсон и взрослел, игнорируя любые контакты с матерью. Лиза видела каждую перемену в сыне, но не знала, как к нему подступиться. Любая попытка пообщаться оборачивалась увиденным женщиной средним пальцем, с глянцевым чёрным лаком и последующим тотальным игнорированием.       Джим решил не уходить совершенно бесследно и втайне от бывшей жены оставил для сына подарок: им оказался деревянный домик на дереве, которому Ларри был очень рад, ведь именно там он и провёл большую часть времени, в котором пытался абстрагироваться от мысли, что отец с ними больше не живёт. Это давалось ему с трудом: отец был плохим, грубым и бестактным, но все же примером для подрастающего сына и самое худшее из всего, что он мог сделать — он исполнил, когда сказал Лизе, что хочет развестись. На все вопросы женщины о причине происходящего он молчал и, как завороженный, срывался с места в сторону своего автомобиля, чтобы поскорее уехать.       Он не назвал ей ни точного направления, ни примерного адреса, а просто сел за руль и скрылся, будто его никогда и не существовало. С тех пор о нём действительно не было никаких вестей: он словно испарился и больше никогда не звонил жене и сыну, даже с банальным вопросом: "как дела?". Его не нашла даже полиция, отмахнувшись от обеспокоенной Лизы фразой: « Мы сделали всё, что смогли»                                                  ***       Он сделал шаг и прикрыл за собой дверь, оказавшись в коридоре. Глубоко внутри он надеялся, что Салли выйдет вслед за ним, но его спутницей стала лишь полная тишина. Джонсон старался идти, как можно тише и даже проигнорировал лифт, предпочтя спуститься по лестнице.       Улица встретила его лёгким прохладным ветром. Влажный воздух скользил в сухих ноздрях и проникал прямо в лёгкие. Ларри запрокинул голову на уровень второго этажа, поглядывая на окно Тодда: в нём мелькали силуэты его друзей. И Салли среди них не было.       Джонсон грустно поплёлся в сторону общежития, перебирая в плейлисте новомодные хиты любимых групп. Остановившись на максимально лирической композиции "Bring Me The Horizon", он вставил наушники поглубже и ускорил шаг. Войдя внутрь, он равнодушно кивнул коменданту и направился в сторону своей комнаты. Женщина мгновенно сорвалась со своего места и устремилась за ним. Ей была женщина пятидесяти лет: у неё были светлые кудрявые волосы и довольно полное телосложение. Махнув подолом синего платья, она в ту же секунду оказалась рядом с Джонсоном и постучала ладонью по его плечу.       Взгляд у неё был самым беспокойным из всех возможных и Ларри моментально счёл напряжение в её серых глазах. Мисс Флинн собиралась сообщить ему не самую приятную новость и нервно глотала слюну, прежде чем произнести заранее заготовленную речь. Ларри вопросительно глядел на неё и молчал. Нарушив тишину, комендант всё же решила обратиться к жителю их скоромного общежития: — Здравствуй, Ларри. Прошу прощения, если тебя напугал мой резкий жест, должна вот тебе сообщить кое-что. Ты уже знаешь, что в университете вспышка гриппа? Или не гриппа..в общем, творится что-то странное. Пожалуйста, береги себя.. — Ну и какого на этот раз? Попугайного? Вот честно, если опять придётся скидываться на лекарства для нашего охранника- давайте без меня. Он ведь просто был бухой, ничем он тогда не болел. А теперь простите, мне нужно идти, — Ларри резко двинул локтем, чтобы пройти, но мисс Флинн не собиралась так быстро отступать. — Джонсон, давай без твоих концертов. Ректор приказал раздать всем эти витамины для профилактики и я всего лишь выполняю свою задачу. Пить или не пить — твоё дело. Главное возьми. — А не то что? Опять вынесете мою кровать? — Ларри понимал, что взять таблетки было бы слишком просто и не мог упустить возможности съязвить. — И как ты только сюда поступил? — мисс Флинн закатила глаза и сунула Джонсону витамины, — держи и не выпендривайся. У меня разговор короткий, — с этими словами комендант вернулась на своё место и продолжила увлекательное чтение газеты.       Джонсон осмотрел пакетик с витаминами и, прижав его поближе, направился к своей комнате. Открыв дверь, он не увидел ничего нового. Будто бы время и вовсе замерло. В комнате Джексона, Трэвиса и Ларри по-прежнему пахло сыростью и дешёвыми сигаретами. Ему казалось, что за время его отсутствия в общежитии не изменилось ровным счётом ничего, только вот друзья были чересчур весёлыми и одновременно втыкали в стену, лёжа на сдвинутых кроватях и ютясь в одном огромном свитере на двоих. Зрачки их напоминали космос: такие же широкие и блестящие.       Ларри подошёл поближе и пощёлкал перед ними пальцами. Казалось, что они даже не обратили на него внимания. Но их широкие безумные улыбки не сходили с лица и это очень сильно настораживало. Джонсон наклонился поближе к Трэвису и Джексону: — Эй вы, придурки, опять чем-то закинулись? Сколько я вам гово.. Джонсон замер, когда увидел на прикроватной тумбе открытые пачки от выданных комендантом таблеток. Сложить эти факторы казалось очевидным: ребята явно переборщили с дозой выданных витаминок и словили галлюцинации.       Это было так на них похоже, ведь они любили заниматься чем-то подобным в свободное от учёбы время и активно привлекали к этому Ларри. Общение с голубоглазым парнишкой наложило на него отпечаток и теперь он мог лишь осуждающе смотреть на бывшую компанию и недоумевать, что же он однажды в них нашёл.       Джонсон щёлкнул ещё раз и Трэвис, с неизменно широкой улыбкой, повернулся к Джексону и спросил: «Ну что, еще по одной?». Его руки потянулись к пачке и Ларри ударил его по запястью. — Вы что, блин, тут устроили?! Джексон указал пальцем на стену. — Чува-ак.. не поверишь, там лев гоняется за зайцем…Я ваще не выкупил, как так…но это очень угарно. Хочешь, сфоткаю?.. — Придурок, у тебя что, в глазах объективы? Хорош уже жрать эту дрянь. Вы посмотрите на себя..       Парни переглянулись и улыбнулись еще сильнее. Они явно казались друг-другу самыми красивыми на свете. Джонсон схватил пакет с витаминами и со всей силы бросил его в мусорное ведро, тайно надеясь, что они не полезут доставать их прямо оттуда. Трэвис и Джексон лишь продолжили смотреть в стену и видеть в ней самые различные представления.       Ларри понял, что с этими витаминами творится что-то явно неладное и ещё раз решил их даже не пробовать. Он упал на кровать и закинул глаза в потолок. Галлюциногенных львов и зайцев он там не увидел, зато еще раз ощутил, как же у него пусто на душе и как не хватает сопящего рядом парнишки «без лица». Джонсон тоже обижался на него глубоко в душе за эту неумелую попытку контроля за собственной жизнью, но знал, что даже если Салли решит убить его раньше таинственного маньяка – он умрёт достойно и в конце жизни увидит перед собой лишь эти сияющие голубые глаза.       Большего он и не желал, считая это достойным финалом своей жизни и под эти мысли он медленно прикрыл глаза, всё сильнее проваливаясь в глубокий сон.                                                       Утро.       Проигнорировав третий будильник, Джонсон глубоко зевнул и потёр глаза. Ночь пролетела незаметно и казалась бессмысленной, ведь в ней снова не было Фишера. Джонсон хорошо запомнил всё, что было той ночью, когда они сказали матери, что «всего лишь рубились в приставку». Ларри еле заметно улыбнулся, убирая длинные лохматые пряди за уши, а после вспомнил, что они всё еще находятся в ссоре и эта мысль встала у него комом в горле. Им явно было о чём поговорить, а с появлением странного маньяка вопросов становилось ещё больше.       Ларри глубоко вдохнул и направился навстречу новому дню: почистив зубы и закинув в рот любимую ультрамятную жвачку, он прыгнул в первый попавшийся автобус, чтобы доехать в университет. На плече висел черный шопер, расписанный вдоль и поперек белой акриловой краской. Надписи на нём были весьма предсказуемого содержания: названия различных метал-групп и любимых исполнителей кареглазого.       А в его руках томился пластиковый стаканчик ароматного капучино. Ларри возлагал на него большие надежды и тайно верил, что напиток определённо поможет ему взбодриться. Люди вокруг были такими же сонными мухами и это даже гипнотизировало: Джонсон почти слился с их серой массой, но вовремя расслышал свою остановку и вышел навстречу новому дню.       У университета уже собирались студенты. Их контингент представлял собой полную противоположность людям из автобуса: будущие художники были уникальными людьми в разной степени безумия. Девушки предпочитали яркий макияж, больше похожий на театральный грим, а парни носили нетипичные стрижки и красили волосы в оттенки всех цветов радуги. Джонсон оглядел публику, в душе желая увидеть Фишера, как можно скорее.       Он хотел поговорить с ним обо всем, что произошло прямо сегодня и увидел его в компании Эшли. Они двигались в его сторону и Ларри оставалось лишь дожидаться, когда они подойдут сами. Он сильно сжал стаканчик с кофе и сделал долгий глоток, предвкушая нелёгкий разговор с любимым Фишером. Салли кивнул Эшли, словно говоря: «увидимся позже», и отбил кулачок шатену в знак приветствия.       Оба неловко молчали и Ларри решил взять роль инициатора диалога на себя: — Ну, как вы, э..после вчерашнего? Всё хорошо? — Вполне себе. Эшли рано уснула, а мы с Тоддом всю ночь пытались пробить возможного хозяина этого домика. Ни единой зацепки, что очень грустно. Но, я думаю, всё ещё впереди. А ты там как ночь провел? — Без тебя одиноко было. Всего раз вместе переночевали, а мне уже дико тебя не хватало. — Ой, не задабривай меня, Джонсон. Я всё еще обижаюсь, что ты ушёл невесть к кому и даже не предупредил. — Но ведь все закончилось хорошо. Да и Мэйпл наконец от меня отстанет.. — Знаешь..       Речь Фишера прервал внезапно подошедший преподаватель по физкультуре. Тот кивнул студентам, указывая на вход в здание университета.       Ребята всей гурьбой направились внутрь и тот привёл их к кабинету настольных игр. Сославшись на занятость, он предложил студентам выбрать любую игру по душе и вместо подтягиваний и кроссов размять ладони и поиграть на победу.       Выигравшему он пообещал заветный плюсик в своём журнале и эта перспектива невероятно манила: никто не хотел мучаться на зачёте по этому предмету и каждый ринулся к шкафчику, чтобы выбрать настольную игру. Все разбились по парам и Фишер с Джонсоном остались вдвоём, видя перед собой одни лишь старые шашки. Фишер призывно кивнул Ларри на свободный столик в углу кабинета, раскладывая всё необходимое для их персонального турнира. — Какими будешь играть? — Чёрными, как моё сердце, — коварно подмигнул ему Ларри.       Фишер улыбнулся: он хорошо играл в шашки и шахматы с детства. Ведь часто оставался дома один, пока отец проводил время на работе. Времени, чтобы разобраться в правилах игры, у него было предостаточно, и в душе он был рад, что будет играть именно белыми. Это был его счастливый цвет. Фишер сделал ход и неотрывно взглянул на Джонсона: — Вот сейчас я тебя выиграю и сделаю большой шаг к тому, чтобы не торчать здесь хотя бы на зачёте. — А ты, наверное, даже с него сбежишь, у тебя же есть дела поважнее.. — саркастично протянул Фишер. Ларри ухмыльнулся и сделал ход чёрной шашкой, нервно теребя кольцо на пальце. — Имею право. Не маленький уже. Да и ты мне, знаешь, не мамочка, чтобы я тебе отчитывался, где я. Фишер шумно выдохнул и сделал большой ход, который точно обеспечил бы ему скорейшую победу: — Тогда, сыночек, не надейся, что я ещё хоть раз к тебе приду, когда тебя настигнет бессоница. — А я тебя спрашивать и не буду. Просто на руках до комнаты дотащу, ты же крошечный. Я думаю, у тя кот и то больше весит. Ларри сделал ещё один ход и забрал шашку Фишера себе. — Пфф.. — Да так и скажи, что я тебя урыл, как девчонку. Тебе даже ответить нечего! — Да что вы говорите, Джонсон! Это мне нечего? Да я тебе сейчас такое скажу..       Они оба встали со своих мест и в упор смотрели друг на друга, нервно закусывая губы. Они оглянулись на остальных и заметили, как все удивлённо смотрят на них и недоумевают, о чем говорят эти двое. Парни моментально уселись на места и умолкли. Подошедший к ним преподаватель отметил в своём журнале «ничья» и ушёл к остальным. Оживленная толпа одногруппников моментально утихла и продолжила заниматься своими делами.       Сал и Ларри ненавистно переглянулись, но оба прекрасно понимали: обиды не смогут продолжаться долго. — Сал, реально, прости меня. Наверное, мне все же стоило тебя предупредить. Вы с мамой были так напуганы.. — Ларри, ты меня тоже пойми: вышло довольно стрёмно после того, что было ночью. Я переживал за тебя, да и разные мысли в голову лезли. Извини, что я так отреагировал, я же знаю твой характер, ты легко мог вляпаться в неприятности.. — Но ведь главное, что все закончилось хорошо. Я вернулся живым и невредимым. Да и тот уёбок вряд ли настучит папаше, — Ларри сделал глоток кофе и посмотрел в сторону.       Салли понял, что нет смысла спорить дальше, ведь придти к чему-то в спорах с Ларри было абсолютно невозможно. Его нужно было только принять таким, какой он есть и согласиться жить, словно на вулкане и Фишер был на это согласен. Хорошие качества Джонсона явно перевешивали в его мысленных весах.       Металлист прекрасно знал, как пользоваться врожденной харизмой, и умело стрелял ей прямо в сердце своего голубоглазого. Смущённые улыбки не сходили с лиц обоих и Ларри, помотав головой, пнул Фишера под столом, призывая состроить самые безобидные выражения лица, дабы не спалить свои особые отношения перед остальными студентами. Преподаватель отошёл в конец кабинета, быстро перебирая пальцами по клавишам старенького сенсорного телефона. Ларри махнул головой в сторону двери и направился туда, показывая голубоглазому два пальца. Фишер непонимающе взглянул на него и, перейдя на шепот спросил: — Мир? — Какой мир?! Я те говорю: выходи на курилку после меня, примерно через две минуты, чтобы беспалевно было, — таким же шёпотом ответил ему Джонсон и скрылся за дверью.       Минуты казались Фишеру бесконечными, но теперь, тревожно оглядываясь на преподавателя, он юркнул за дверь и оказался рядом с Ларри. Тот, в своей привычной расслабленной манере, неторопливо потягивал сигарету, опираясь на стену. Казалось, что его не пугает совершенно ничего в этом мире, ведь преподаватель мог выйти в любую секунду. Джонсон поднял глаза на Салли и хихикнул. Тот непонимающе посмотрел в ответ и принялся отряхивать одежду. — Что? Почему ты смеёшься? — Салли выглядел, словно самый невинный котёнок, оттого казался Джонсону ещё в сто раз милее. — Да ничего, — Джонсон стряхнул пепел и сделал новую затяжку, — ты безумно милый, когда обижаешься. Ещё руки в боки поставь. Я вообще сдохну! Ну, от умиления, разумеется.. — Агрх, Ларри.. будь на твоём месте кто-нибудь другой – я бы непременно заткнул ему рот, но ты, определенно, умеешь быть обаятельным, когда того требуют обстоятельства. — Я бесконечно благодарю за это качество своих маму и.. — Ларри замер и больше не смог выдавить из себя ни слова. Упоминания отца всегда вызывали в нём противоречивые и горькие чувства, а сейчас он сам спровоцировал эти чёртовы воспоминания. — Ларри? Ты в порядке?.. — Сал подошёл поближе и положил руку ему на плечо, — не думай об этом, всё в прошлом, всё хорошо..       Ларри опустил глаза в пол и едва ли не обжёгся о тлеющую почти до самого фильтра, сигарету. Он прижимался к стене все сильнее, боясь упасть: его ноги заменяли облака и он в ту же секунду почувствовал себя настолько паршиво, будто бы прямо сейчас грохнется в обморок. Фишер выхватил сигарету из его рук и осторожно потушил её о ближайший мусорный бак. В занятую, буквально пару секунд назад руку, он вложил свою и обхватил её, как можно крепче.       Рядом не было никого и можно было немного выдохнуть и насладиться очередным тактильным контактом. Фишер постарался вложить в этот жест, как можно больше тепла и заботы. Ему было очень интересно узнать, передались ли эти качества страдающему Джонсону. Тот молчал, прокручивая в голове воспоминания обо всём, чем сопровождалась их недолгая жизнь с отцом. Безвестность пугала больше всего на свете и Ларри опасался, что отец на самом деле мёртв и он больше никогда его не увидит.       Он бы не просил у него денег или поддержки, не разразился гневом, за годы тотального игнора себя и мамы, он всего лишь хотел его обнять и услышать по-отцовски тёплое:              «Как же ты вырос..».       Момент внезапной ностальгии прервал довольно неприметный тип в сером плаще и шляпе. Казалось, что он всеми силами старается слиться с окружающей средой. В его руках была кипа листовок, с довольно мрачным содержанием: они больше напоминали неудачные плакаты, которые осталось только выбросить. Этот парень оглядел улицу и приклеил одну из листовок на кирпичную стену неподалёку.       Стену напротив он украсил точно таким же «плакатом» и направился в сторону парней, нервно шелестя выданной макулатурой. Увидев ребят, он слегка согнул плечи, будто бы опасаясь, что те ударят его по едва появившемуся горбу.       Совершенно без слов, он достал из груды бумаг две самые верхние и протянул их ребятам, поспешив удалиться, как можно скорее. Ларри шумно выдохнул и вырвал из рук загадочного «почтальона» плакат, чтобы рассмотреть его поближе. Тот представлял из себя корявую слепленную афишу – приглашение на какой-то концерт. Салли подвинулся ближе к Джонсону и тоже заглянул в плакат. На нём были изображены четверо мужчин, в чёрной одежде из рваной кожи.       Посередине стоял некто в маске, больше напоминающей гнилую тыкву, сшитую вперемешку с человеческой плотью. От одной только фотографии бежали мурашки, но надпись на афише была весьма посредственной:                          Halloween Death                   31.10.2022             Концертный зал «Art»        — Ларри, ты знаешь эту группу?.. — с лёгкой дрожью в голосе спросил Фишер, всё крепче хватая его за ладонь. — Ну, слышал пару песен. Они вроде не особо популярны у нас в городе, выступали обычно в локальных барах города. Бьют себя в грудь и кричат, что они тру, а сами, наверное, даже из козлиного черепа пиво не пили. — Ларри, не нагоняй жути..я после того домика теперь даже обычных фотографий металлистов шугаюсь. Боюсь представить, что дальше будет.. — Ничего, бро. Мы обязательно узнаем, кто стоит за этим странным планом убийства Эшли. Кстати, а где она? Пойдём поищем, с Мэйпл её надолго оставлять нельзя.. — Идём, чувак.             В то же время.       Мужчина в сером пальто подмял оставшиеся листовки под бок и ускорил шаг. Оставалось еще приличное количество приглашений, а ему ещё надо было успеть к своему начальнику, чтобы тот выдал ему ежедневную зарплату за его «титанический труд». Ноги неумолимо ныли от пройденного расстояния, но человек, в шляпе, как у детектива, отлично знал своё дело и по ускоренной программе клеил листовки на все ближайшие столбы и стены, увиденные на своём пути.       Телефон вибрировал от звонков «начальника». Но ответ на них – означал резкий порыв агрессии в сторону почтальона и тот ускоренно дышал и пробирался по лесу, как можно быстрее. Увиденный им домик, в паре метров, позволил немного выдохнуть, и идти немного помедленнее.        В душе он дико боялся заходить внутрь, ведь от находящихся там людей можно было ожидать, чего угодно. Он собрался с духом и, прижав к себе пару оставшихся листовок, постучал в дверь. Ему моментально открыли и затащили вовнутрь за шиворот старенького серого пиджака. Хозяин домика оглядел всё пространство позади почтальона и толкнул в гостиную. Рабочего встретили летящей в стену стеклянной бутылкой от пива и тот, уже по привычке, довольно ловко от неё увернулся. Он прищурился от резкого запаха тухлятины и заметил на кухне длинноволосого парня, стоящего у плиты и мешающего очередное адское варево. Запах разносился по всей хибаре, но находящихся там мужчин это ни сколько не смущало.       Они громко чокались и пили пиво из огромных стаканов на брудершафт. Главный из них что-то чертил в блокноте и пересчитывал бумажные купюры. Заметив взгляд почтальона, тот махнул подбородком и призвал подойти поближе. Мужчина в пальто сделал неуверенный шаг и оказался у стола «начальника». Тот посмотрел на него с привычным только ему оскалом и принялся методично пилить взглядом. По телу бежали мурашки, а мужчина в пальто старался спрятать оставшиеся листовки за спиной, лишь бы тот их не заметил.       Начальник неторопливо встал изо стола и почтальон в очередной раз увидел перед собой высокого накаченного мужчину. Он был похож на викинга и даже носил похожую бороду огненного оттенка. — Сколько в этот раз разнёс? — начальник спрашивал довольно серьёзно, отчего мурашки ускорялись и сбивались в темпе. — Сорок семь из пятидесяти, босс. Больше не смог, очень устал.. «Викинг» посмотрел на него ещё более ненавистно, чем минутой ранее и резко вырвал оставшиеся листовки изо спины. — Три, значит, не наклеил. Ну молодец, хорош работник! Ты оставил нас без трёх потенциальных поклонников. Это ты понимаешь?! — мужчина резко ударил кулаком по столу, отчего блокнот упал на пыльный пол. — Да что ты с ним возишься, Джей?! Давай его разделаем и ко мне в кастрюлю! — длинноволосый рассмеялся, но быстро изменился в лице, когда в него полетел карандаш со стола «начальника» — В общем так, сегодня остаёшься без зарплаты. Жрать захочешь- пожаришь на костре оставшиеся афиши. Разрешаю тебе представить, что это зефир, — мужчина рассмеялся и ударил почтальона по спине, по-видимому, не рассчитав силу.       Тот слабо улыбнулся в ответ, надеясь сыскать в глазах начальника жалость, но тот лишь грубее толкнул его к своему столу и указал на стену с изображением Эшли. — И вот за этой девчонкой следи, придурок. Она учится в том университете, где ты, идиот, сегодня плакаты расклеивал. — Извините, что перебиваю, но я там сегодня, кажется, видел Ларри. — Ларри?.. — глаза сурового мужчины увлажнились, но он громко шмыгнул носом и ещё строже посмотрел на почтальона. — Ты мне тут зубы, блять, не заговаривай, а следи за девчонкой. Она нам нужна живая, девственная и невредимая. Не дай Асмодей, ты её упустишь из виду. Я тебя самолично в кастрюлю к Авалону закину. Ты меня понял?!       Почтальон затравлено кивнул и отвернулся к двери, чтобы скрыть срывающиеся слёзы. Начальник угрожал ему убийством его матери, если тот не поможет им с раскруткой группы и тому оставалось лишь слепо подчиняться. Жаловаться в полицию не было смысла: казалось, что его начальнику подвластно всё и абсолютно каждый в этом мире.               Университет искусств.       Парни обошли не менее десяти кабинетов, чтобы найти Эшли и, добравшись до последнего, были отправлены идущим навстречу деканом в сторону актового зала. Войдя туда, они обнаружили в сборе почти весь университет, исключая прогульщиков Трэвиса и Джексона, ибо те были явно не в состоянии придти на занятия. Они могли упороться даже пачкой детских аскорбинок, но дело было далеко не в этом. Эшли сидела на кресле рядом с Мэйпл. Девушки очень оживлённо обсуждали премьеру нового сериала. Салли и Ларри поинтересовались, почему всех сюда пригласили и Эшли указала на сцену.       На ней в ту же минуту показался декан Бланч, призывающий ребят обратить внимание на то, что им сейчас предстоит услышать. Сал и Джонсон присели на кресла рядом. — Итак, дорогие студенты, первый месяц обучения подходит к концу и совсем скоро состоится наш ежегодный осенний бал по случаю Хэллоуина. Это событие является традицией университета и наши студенты постоянно принимают в подготовке самое активное участие. Ваши кураторы расскажут вам об этом поподробнее. Но мы же с вами люди деловые, нам бы слышать только то, что по-сути. Так, что, если коротко, то вам предстоит заниматься декорациями и украшением зала, а также подготовить костюмы для себя!       Воодушевлённая толпа начала аплодировать и согласно кивать. Бланч почувствовал себя великим оратором и поклонился перед студентами, заключив речь фразой: « Если у Вас будут какие-либо вопросы — вы всегда знаете, где мой кабинет ». — А что вы скажете о том, что ректор объявил о вспышке гриппа? Разве это не помешает балу состояться?       Декан еле заметно смутился, но все же, не теряя привычного настроя и не сводя с лица натянутой улыбки, ответил: — Осеннему балу ничего и никогда не помешает!