Крепкие семейные узы

      Отконвоированный в свою комнату Алан сидел на разболтанном стуле и уныло вырезал на столе бранные слова. Место на многострадальной столешнице уже заканчивалось и юный хулиган зверски поглядывал на шкаф, планируя пустить в расход и его.       За этот вечер отец зашёл лишь раз, кинул ему тарелку с бутербродами и чай, на всякий случай сказал жрать, что дают, и усвистал обратно к своей обожаемой жёнушке. От мысли о том, что они опять весь вечер будут смотреть друг другу в глаза, ворковать и заниматься домом вместе, будто сошедшая с экрана телевизора идеальная пара, Алана откровенно тошнило. Строго говоря, он был не в восторге от обоих родителей, что от домашнего тирана, никогда не отказывающегося наказать его очередным извращённым способом, что от бросившей его на милость этому ублюдку матери, но вместе их просто категорически не переваривал.       Сначала Алан хотел в пику обоим устроить голодовку, но пухлые бутерброды с яичницей, салатом и кучей сочных овощей на зажаристых тостах пахли так соблазнительно, что упрямый подросток сдался почти сразу же. В своей подколодно-змеиной извращённой заботе отец даже сделал ему один бутерброд с джемом, всегда безошибочно «угадывая», что будет по душе строптивому сыночку. За это Алан ненавидел его ещё больше, с сытым желудком яростно выскрёбывая самое длинное и заковыристое ругательство.       За этим бессмысленным времяпрепровождением его и застал тот, кому оно предназначалось.       – Здравствуй, сынок, чем занимаешься? – ласково и достаточно громко, чтобы было слышно в коридоре, проворковал «заботливый папочка», втекая в комнату и аккуратно прикрывая за собой дверь.       В комнате сразу стало неуютно и прохладно, несмотря на душное замкнутое пространство, в котором особо и не побегаешь от распускающего руки, и не только их, родителя.       – Биологией, – не глядя на отца, буркнул младший Хейл и вернулся к своему занятию с удвоенным усердием.       – О, это, конечно, очень хорошо, но на столе-то лежит учебник физики, – хмыкнул вроде бы добродушно отец, подходя поближе.       – Да похер, – огрызнулся Алан, внутренне весь щетинясь от ощущения нестабильности и страха рядом с непредсказуемым отцом.       На худые плечи, прикрытые домашней футболкой с длинными рукавами, вкрадчиво легли горячие ладони, мягко сжали, рождая панику в колотящемся сердце упрямо портящего стол подростка. Хартлисс наклонился вперёд, разглядывая лежащие на столе для вида учебники и тетради, и тяжело вздохнул, поглаживая плечи сгорбившегося над истерзанным столом сына.       – А я тебе телефон новый купил, – сделал ещё одну лживую попытку наладить отношения отец.       В поле зрения младшего Хейла появилась лаконичная и очень дорогая коробочка, но ускользнула из рефлекторно потянувшихся пальцев, как только падкий на классные гаджеты подросток попытался взять её в руки.       – Получишь завтра, когда пойдёшь в школу, – Хартлисс улыбнулся, несомненно увидев жадный огонёк в глазах младшей кометы, и отодвинул нераспакованный телефон подальше. – Просто решил порадовать тебя сегодня. Что надо сказать?       Отец заставлял его благодарить. Не сексом, не унижениями, а самыми обычными словами благодарности, которыми положено встречать подарки от самых близких. Зажимал его в углы, ловил в помещениях, совал в руки очередную приставку, телефон или наушники и заставлял говорить сладкие детские банальности: «спасибо, папа», «это то, что я хотел», «я люблю тебя, папа». Алан не понимал этого желания, но через силу, краснея и запинаясь, проговаривал положенное, пока удовлетворённый отец не отпускал его восвояси. Не всегда, впрочем.       – Пошёл нахер? – невинно поднял брови подросток, нагло глядя в глаза самой страшной угрозе в своей жизни.       Короткий, но сильный удар смёл его со стула на кровать. Тяжёлая туша отца придавила его сверху, рот зажала крепкая ладонь, в ноющие с утра рёбра врезался кулак, заставляя Алана зажмуриться от резкой и острой боли. Несколько быстрых, болезненных тычков по старым следам быстро напомнили о том, что у Хартлисса отличная память и наличие дома Сесилии ограничит, но не остановит его в проявлении «отцовских чувств».       Алан уже готов был просить прощения, короткий бунт смазался и жалко сдулся от первого же короткого удара по больному месту, но Харт явно не собирался отпускать зарвавшегося подростка, мягко забрав в ладонь ещё и нос дёргающегося сына, приготовившись совместить два любимых занятия. Спасла запаниковавшего Алана случайность, сидящий на нём отец внезапно насторожился и бесшумно сполз с жертвы, рывком возвращая его в сидячее положение. Сам отец едва успел сесть на жалобно скрипнувший под его отъетой мускулистой тушей стул, как возле двери послышались шаги, затем створка открылась, впуская как всегда улыбчивую, светящуюся Сесилию.       – Здравствуй, малыш, – Си тут же порхнула к поморщившемуся от такого обращения любимому и единственному сыну и ласково взяла его лицо в руки, потирая худые щёки. – Целый день тебя не видела, дай, думаю, зайду, проведаю, чем занимаются мои любимые мужчины!       – Биологией, – чуть язвительно ответил Хартлисс, прикрывая учебник физики локтем. – Я зашёл помочь Алану с уроками и показать телефон, который подарю ему, когда арест закончится.       Сесилия умилённо улыбнулась, как всегда, купившись на искусную ложь и согласное молчание сына. Ласковые пальцы мамы зарылись в переливающийся нежным голубым и розовым шлейф на голове младшей кометы, вспушили его, играя с газообразной шевелюрой послушно терпящего Алана.       – Будь хорошим мальчиком, ладно, Ал? – мама-метеор приподняла подбородок сына, чтобы посмотреть ему в лицо. – Не знаю, что ты там натворил, папа сказал, что это между вами, мальчиками, но я надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо. Договорились?       Алан с трудом кивнул, унимая поднявшееся в груди клокочущее возмущение, и даже попытался изобразить улыбку, за что его снова раздражающе потрепали по стоящим дыбом «волосам» и прижали к тёплому маминому боку.       – Ну вот и славно! А знаешь, что? Мне завтра на работу надо попозже, давай я тебя отвезу в школу? Как тебе такое предложение? – Си выглядела немного виноватой, будто таким образом пыталась извиниться за то, что уделяет сыну мало времени, хотя Алану, если честно, оно и не было нужно. Всё, о чём мечтал в последнее время мириад, так это чтобы от него все отстали.       Однако пойманный ревнивый взгляд отца отозвался в поганой душонке юной, но такой отбитой кометы крайне приятно. Подумав, Хейл-младший сам ласково прижался к матери, отмечая про себя то, как раздражённо дёрнулся уголок рта отца. Хартлисс не желал делить свою любимую женщину ни с кем, включая свою маленькую говнистую копию, и было грешно упустить шанс как следует потоптаться по этим чувствам.       – Конечно, мам! Я только за! – Алан улыбнулся куда более искренне, чем раньше, приобнял Сесилию за бёдра, куда доставал с кровати, буквально чувствуя, как стул под отцом начинает тлеть от жара его задницы. Взгляд Хартлисса ничем не отличался по температуре.       – Отлично! Я приготовлю тебе на завтра ланч, бутерброды с авокадо! – воодушевлённая Си энергично направилась к двери, не спрашивая, насколько сыну по душе такая идея. – Делайте уроки, мальчики, я пошла!       Закрыв за собой дверь, метеор чуть ли не вприпрыжку побежала по коридору, обрадованная тем, что угрюмый и нелюдимый сын, как и все подростки, не выносящий мамино сюсюканье, пошёл навстречу её заботе. Алан же, как только шаги зазвучали на лестнице, ведущей на первый этаж, развернулся к отцу, вспыхнув искрами в шевелюре.       – Ну да, я солгал, что всё ей рассказал, – расслабившийся с уходом жены скользкий адвокатский ублюдок откинулся на спинку стула, снисходительно рассматривая молча бесящегося сына. – Можешь и за это поблагодарить, не стесняться. Тебе же лучше, что она не знает.       Алан хотел было совершенно искренне и громогласно послать отца туда, где ему, по мнению сына, было самое место, но осёкся, застигнутый врасплох интересной мыслью. Вид Дирка, прижимающего его отца к машине, красная рожа Хартлисса, властно вжавшееся между его ног бедро божественно ненормального Миллера что-то сдвинули в мозгах и так отбитой кометы, открыв ему новые интересные возможности. В теории. О том, как это будет на практике, Алан догадывался смутно, но решил действовать немедленно, помня о том, кто породил его на этот свет и насколько такие же двинутые у этого кого-то мозги.       – Поблагодарить, говоришь… – Алан сполз с кровати, медленно преклонил одно колено, затем второе, разворачивая к себе удивлённого мириада. – Сейчас поблагодарю…       Руки подростка неспешно прошлись по крепким бёдрам отца, по тщательно отглаженным стрелкам на брюках и вернулись вверх, к ширинке. Сверху раздалось тихое присвистывание, добровольный жест Хартлисс оценил и, несмотря на искреннее удивление на лице, препятствовать деловитому расстёгиванию штанов не стал.       Алан действовал уверенно, расстегнул ширинку и спустил бельё, обнажая аккуратно сомкнутые половые органы, будто ещё не решившие, готовы ли они участвовать в этом без предварительного насилия. Облизнув пальцы, младший Хейл осторожно обвёл скользкими подушечками препуций, выманивая кончик щупальца под тихий довольный вздох сверху. Подтекающий смазкой орган охотно вылез целиком в ласковые, умелые руки, обвился вокруг пальцев, жадно сжимаясь по всей длине. Погладив его немного, мириад освободил руки и перехватил орган за основание, отлавливая кончик ртом и закручивая вокруг языка, мягко всасывая его до середины. Тихий стон Хартлисс оборвал на середине, помня о том, что дверь не закрыта, поелозил на сиденье и сполз ниже, приподнимая бёдра навстречу гостеприимному рту.       С вкрадчивым влажными звуками Алан приподнялся, обводя кончик щупальца языком, и опустился, засасывая больше под тихое тяжёлое дыхание отца. Щупальце во рту пульсировало и ворочалось, обвивало язык и обильно секретировало, заставляя часто сглатывать накопившуюся смазку. Хартлисс не всегда возбуждался так быстро и сильно, что говорило лишь в пользу решения младшего Хейла, выпустившего щупальце изо рта чтобы всосать его практически полностью, слегка давясь заполнившими рот до горла размерами. Рукой юный мириад помогал себе, короткими движениями лаская основание, до которого не мог добраться ртом. Едва слышные сдавленные стоны Хартлисса подсказывали ему, что он всё делает правильно.       – Алан… – тихий, срывающийся шёпот прерывался тяжёлым дыханием. – Смотри… смотри на меня…       Отец любил это. Любил смотреть в искажённое болью, страданием или наслаждением лицо младшей кометы, но не всегда мог заставить задыхающегося мириада делать то, что он так хотел. В этот раз Алан, помедлив, всё же поднял взгляд, глядя в глаза раскрасневшемуся, давящему стоны старшему мириаду. Выпустил щупальце, провёл по нему языком от основания до кончика и снова нежно и медленно всосал, пачкая губы в тягучей смазке. Затем сделал то, чего никогда себе не позволял.       Свободная рука Алана скользнула по бедру наверх, погладила толстое основание щупальца, затем скользнула ниже, медленно проводя двумя пальцами по сомкнутым створкам мокрой колеоризы.       – Ах ты… – Хартлисс вцепился в подлокотники, но не попытался препятствовать позволяющим себе слишком многое рукам, только дрогнул ресницами, невербально давая своё согласие на происходящее.       Скользкие пальцы отступили и слегка надавили, раздвигая нежные створки, прошлись по истекающей смазкой слизистой, лаская колеоризу в такт движениям рта Алана, затем медленно вошли в горячую и мокрую внутренность, вызвав у старшей кометы нечленораздельный, захлёбывающийся шёпот. Хартлисс сполз ещё ниже, раскидывая ноги шире, положил ладонь на затылок Алана, задавая ему темп, с которым мириад ласкал его внутри и снаружи. Голова Хейла-старшего запрокинулась, он кусал губы, стараясь сдерживать стоны, пока воодушевлённый младший трахал его пальцами всё глубже и быстрее, жадно обсасывая извивающееся во рту щупальце.       Потрясённый таким обилием плотской радости от строптивого и брыкливого сынка, старший мириад вскоре закусил ремешок дорогих часов, сдерживая громкие финальные стоны, пока его щупальце толчками выплёскивало сперму в рот продолжающему сосать Алану, а колеориза ритмично сжималась вокруг чужих пальцев, продолжающих плавно и сладко двигаться внутри.       Подождав, пока отец закончит, Алан гадливо сплюнул остатки спермы на пол и поднялся, вытирая рот тыльной стороной ладони.       – Достаточно поблагодарил? – хрипловато спросил подросток, возвышаясь над тяжело дышащим старшим Хейлом, глядя ему в глаза с вызовом.       Хартлисс молча сгрёб со стола коробку, резко встал, застёгиваясь, и отловил недовольного сына за талию, чтобы поцеловать в чувствительное место, где шея переходила в плечо, напоминая, кто тут кого имеет. Алан эти вкрадчивые поцелуи люто ненавидел, сразу остро чувствуя себя уязвимым и беспомощным, но дёрнуться в маленькой комнатке было некуда.       – Достаточно, – коротко кивнул Хартлисс и снова продемонстрировал коробку. – Получишь его завтра, папочка обещает. Сделай уроки, я проверю.       Когда старший мириад вышел за дверь, Алан тяжело рухнул на кровать, чувствуя себя гаже некуда.