После зимы

Комнаты, в которых поселили капитана Маэду, еще совсем недавно принадлежали очень молоденькой девушке, только-только вошедшей во дворец на правах придворной дамы императрицы. Пачка модных журналов, рукописный «альбом друзей» и целый мешок косметики тому доказательство. И кукла, которую благородная госпожа Хагута Миёй (так был подписан альбом) хранила в коробке под кроватью. Вряд ли у юной придворной хватало времени, чтобы предаваться детской забаве, поэтому она не просто спрятала любимицу в коробку. Куклу облачили в ночную сорочку и чепец, на ноги надели теплые носочки и заботливо уложили почивать в уютную постель на дне коробки. Не то, чтобы Маэде мешали все эти вещи, просто... Он так и не смог объяснить самому себе, почему отнес их в пустующую гардеробную и запер её двери на замок. Ободрать обои в миленький тюльпанчик и покрасить стены в чистый белый колер Кай не мог, хотя очень хотел. Дорогие, кстати, обои, на шелковой основе. Хорошо хоть комендант Хори догадался перестелить постель. Отдыхать на пахнущей чайными розами подушке и под плюшевым в кружевах одеялом капитан Штаба точно не стал бы. И так он еле заснул, до последнего маясь от смущения. Неприлично, ну неприлично и стыдно взрослому мужчине ночевать в девчачьем будуаре. Что-то на грани с извращением. Утром Кай потребовал вынести всю старую мебель и драпировки. - Я сделал то же самое, - поддержал его капитан Яно. - Лучше на полу пристроиться, чем в этом... как баба... Но спать на полу Маэде не пришлось, для него сыскались и стандартная армейская кровать, и настоящий арайнский стол и даже шкаф с нормальными дверцами, без этих вездесущих ажурных раздвижных створок. Лишь когда комната стала хотя бы отдаленно напоминать жилье мужчины, Кай смог спокойно побриться, тщательно нагладить форменную рубашку и брюки и вообще привести себя в порядок перед первым официальным знакомством с императрицей. Пришлось даже обратиться за помощью к капитану Яно. - По-моему, безупречно, - оценил тот усилия сослуживца. - Поверьте, эта женщина умеет унизить одним движением ресниц и уничтожить самооценку буквально двумя словами. Недостаточно ровная стрелка на брюках или крошечное чернильное пятно на манжете в её устах превратятся в отвратительный порок, достойный презрения. - Я знаю, потому и сделал всё возможное, - признался Маэда, тщательно ровняя бумаги, сложенные в бархатную папку. - Тогда — удачи! Ободренный и исполненный уверенности в себе капитан Маэда неторопливо поднялся на третий этаж по главной лестнице. Не черным ходом, как делали все остальные, а именно по мраморным высоким ступеням придуманным специально для того, чтобы те, кто поднимается, пыхтели и карабкались, а та, кто спускается на грешную землю, медленно шествовала. Собственно, лестница эта была иллюстрацией ко всему, что делали ситтори всю свою историю, а именно всегда вкладывали несколько смыслов и значений во всё — в слова, в предметы, в одежду, в постройки. Преодолев небольшую часть из пятидесяти пяти ступеней и предъявив охранникам свой личный жетон, Маэда вошел в коридор — точную копию того, куда выходила его комната. На этом сходство заканчивалось. Все стены от пола до потолка были украшены резьбой по дереву. Пейзажи всех земель, какие когда-либо принадлежали Империи, сцены из народных легенд, иллюстрации к самым известным стихотворениям. Взгляд цеплялся за одну композицию и, казалось, пока не рассмотришь каждую деталь, отвести его уже не получится. От завораживающего зрелища гостя отвлек прохладный голос, принадлежащий барышне Лоули. - Проходите, офицер. Государыня ждет. Она стояла возле открытой двери, вытянувшись, что твой солдат почетного караула, со свирепым выражением лица террориста-смертника, готового взорвать бомбу, прикрепленную на груди вместо перламутровой броши. - Прошу вас, офицер. Пахло от барышни Лоули всё той же чайной розой — приторно и тревожно. Маэда едва удержался, чтобы не чихнуть. Хотя вряд ли у него получилось бы грубым чихом разрушить впечатление, которое приготовила ему лично последняя императрица бывшей великой империи Ситтори. Чего ждал Кай? Осколков величия, традиционного церемониального платья и золотых цветов в волосах, алмазного блеска, надменного взгляда... Всего, чтобы наглядно показать офицеру-завоевателю, какое он ничтожество и варвар. Она сидела на низком и широком подоконнике, превращенном в диван, в окружении пестрых подушек, сложив руки на коленях. Осиянная холодным утренним светом, льющимся с пасмурных небес по ту сторону стекла. Возможно, дело было в белоснежной шерсти свитера, свет отражался от него на бледное лицо и добавлял прозрачности янтарным глазам императрицы, обращенным на гостя. Пушистый свитер, серые брюки, черные волосы небрежно перевязанные желтой лентой... Говорят, и не без оснований, что все ситтори похожи друг на друга. Если так, то императрица Химара была типичной ситтори — ни одной выдающейся черты, не говоря уже о подлинной красоте. Этот высокий лоб, округлые щеки, тяжелые веки и узкий нос как подготовленный чистый холст. Вся выразительность и очарование веками рисовались на женских (да и на мужских) лицах при помощи макияжа, точно картина. Ради арайнского офицера императрица только немного подчернила прямые ровные брови. Словно специально хотела показать ему свое настоящее лицо. Лицо, которое он тысячу раз видел на фотографиях, но все равно не узнал бы в толпе. - Капитан Штаба Маэда Кай, - первым представился визитер, склоняя голову. - Направлен командованием для ведения переговоров с Вашим императорским величеством. Прошу ознакомиться с удостоверяющими мою личность и полномочия документами. - Доброе утро, капитан Маэда Кай, - молвила женщина, принимая бумаги. - Садитесь, вот кресло. К чему церемонии. По этикету гостю полагалось стоять, но тогда ей пришлось бы глядеть на него снизу вверх. - Спасибо, Ваше Величество, почту за честь. Она внимательно прочитала текст письма, пристально вгляделась в подпись генерала Найто и даже провела подушечкой мизинца по алым чернилам печати. - Обязательно поставьте подпись, что ознакомлены с документом, Ваше Величество, - попросил Маэда. - Таковы правила. Барышня Лоули, повинуясь требовательному жесту, подала стержневую ручку и владычица Ситтори, словно законопослушная арайнская домохозяйка поставила дату и расписалась, в скобках написав вместо фамилии и имени «Императрица Химара». - Соблаговолите так же заполнить прилагающуюся анкету личной персонификации, Ваше императорское величество. - Анкету? - губы её дрогнули от нерожденной улыбки. - Хорошо. Но взамен у меня будет к вам одна небольшая просьба, капитан Маэда Кай. Между его фамилией и именем снова вклинилась крошечная едва уловимая ухом пауза. - Какая же? - Не ломайте язык об «Ваше императорское величество», обращайтесь ко мне «Государыня». Вас это нисколько не унизит, а мне так привычнее. Пожалуйста. Она была права, обращение «юнянь Химара» звучало приятнее на слух, короче и выразительнее, хотя и выглядело, как уступка ситторийским традициям. У них всегда и для всего были другие названия — для армейских званий и гражданских чинов, для мер и весов, для родственных связей. Словно их язык отторгал любое, самое незначительное заимствование. Очевидно же, что Императрица едва удержалась, чтобы не назвать его привычным «вендун» примерно соответствующему по рангу капитана. А ведь говорила на арайнском без акцента. - Как пожелаете, государыня. Это непринципиальный вопрос. Молчание повисло над ними как маленькое облачко и было тут же развеяно решительным голосом Кая. - Давайте перейдем все же к анкете. - Давайте, - легко согласилась женщина. Маэда не успел порадоваться, что всё так гладко началось, как императрица в один миг разрушила его уверенность. Она вернула папку обратно, предлагая капитану самому задавать вопросы и самому же записывать ответы. «Хотя... почему бы и нет?» - подумалось Каю. - Фамилия? - Химара. Но это, как вы должно быть знаете, название клана. Есть еще несколько синонимов, но в Дворцовой Книге Императриц я записана как Химара. Капитан уже догадался, что сам себя загоняет в ловушку, но было поздно. - Имя? Проклятье, неужели болван, сочинявший анкету, действительно считал, что ради арайнской персонификации императрица нарушит обычай трехтысячелетней выдержки? - Моё настоящее имя знают лишь боги Тишины и родители, - ожидаемо ответила она. - Для всех я останусь навсегда «юнянь Химара». - А как вас называл покойный император? - «Моя императрица», «несравненная» или просто «жена». Напишите - «лери-ши», знаете такое слово? Что-то среднее между домашним «дорогуша» и «золотко». Маэда без колебаний поставил прочерк. Дату своего рождения Государыня назвала и по общему летосчислению и по суверенному, ситторийскому. Но, в любом случае, ей в этом году исполнилось 39. Выглядела же государыня Химара на любой возраст в диапазоне от 20 до 40. И, скорее всего, останется такой еще лет пятнадцать, как это водится за здешними женщинами. А потом начнет медленно превращаться в невзрачную старушку, вроде вчерашних скромных прачек. Барышня Лоули притворно закашлялась, намекая бесстыжему арайнцу, что нельзя так откровенно пялиться на постороннюю женщину. Неприлично! - Простите, государыня, - спохватился Кай. - Не поймите превратно, я задумался о своем. Она бесстрастно кивнула, сделав вид, что ничего из ряда вон не произошло. - Семейное положение? - Вдова. - Фамилия и имя покойного супруга? - Юнго Шэнли. «Юнго» - это, в свою очередь, тот же «Государь». У императоров Ситтори не было никаких фамилий, официально династия не прерывалась три с половиной тысячи лет, кто бы ни занимал трон. Зато были имена, под которыми они входили в историю. Иногда с приставкой «Великий», но чаще без неё. - Дети есть? - Ставьте прочерк, капитан Маэда Кай. У юнго не было детей. Почти всё, о чем он спрашивал, можно было узнать в любом справочнике по современной истории Ситтори, но сама возможность понаблюдать за реакцией анкетируемой дорогого стоила. Так думал Кай, когда взял вопросник на встречу. Ни заинтересовать, ни рассердить женщину не вышло. Императрица Химара хранила свой покой. Иногда она бросала взгляд в окно и тогда становилось заметно какие длинные у неё ресницы. Скоро Маэда узнал, что родилась будущая владычица Ситтори в деревне, посещала среднюю школу в Хито, закончила колледж по специальности «учительница родного языка», и уже будучи замужем поступила в Университет, на отделение «Старо-ситторийская лингвистика, идеограммы и мифология». В промежутках между дворцовыми интригами и политическими скандалами императрица успешно защитила диссертацию. Потом еще одну, и буквально в прошлом году ко всем своим титулам и регалиям добавила почетное членство в Императорской Академии наук. - Потом я покажу вам над чем работаю сейчас, - сказала вдруг она, впервые сама словив его взгляд. - Уверена вам, капитан, будет интересно. Потом. Не сегодня. Маэда смутился, чувствуя внутри волну неожиданной радости. И тут же одернул себя. Обаяние её так велико, что эта женщина ловит на него других людей, как рыб на крючок. И выходило, что во время анкетирования не столько он узнавал про собеседницу, сколько наоборот. Но то, что начато должно быть и закончено. Они продолжили. На вопрос: «Назовите точную сумму доходов из последней налоговой декларации», императрица затруднилась ответить. - Этими вопросами занимались аудиторы императорского дома. Сейчас в моем кошельке две тысячи триста две аэли в ассигнациях и двадцать три мелочью. Верно, барышня Лоули? - Завтра придет расчет за платки, будет немного больше, - зло прошипела камеристка и добавила. - Если, конечно, капитан Яно не отберет половину. С вами как, тоже делиться придется? М-да, было бы странно, если бы положением узниц никто не воспользовался. Маэда ждал, что императрица скажет нечто вроде: «Ну что ты такое говоришь, Шиффей? Капитан не такой человек». Но она промолчала. - Моя страна платит мне достойное жалование, - отрезал Кай. - А вам, барышня Лоули, никто не мешает написать жалобу, я передам её вышестоящему командованию. Камеристка опасно сощурила горчичного цвета и едкости глаза. - И жалобу отправят тому, на кого жаловались. Знаем мы... - Не обязательно. Но, видимо, вы предпочитаете изображать страдания. Химара никак не вмешивалась в разгорающуюся склоку. То ли считала себя выше, то ли хотела понаблюдать за штабным эмиссаром в новых для него обстоятельствах. - Вас ведь поселили в комнату Миёй? - вдруг спросила императрица. - Да, - признался совершенно сбитый с толку Маэда. - Принесите мне её куклу, пожалуйста. Ни в интонации, ни в резком взгляде государыни не было ни малейшего сомнения, что капитан Штаба отлично понял о какой кукле идет речь. И что он не выкинул находку в мусор тоже. - Но... - Уверена, капитан Яно согласится. Маэда не стал спорить. Вообще-то, проносить узницам любые вещи из внешнего мира было категорически запрещено. - Хорошо, я попробую сделать это для вас, государыня Химара. Женщина изменила позу, теперь она сидела у нему лицом, положив стиснутые в замок пальцы на колени, словно терпеливо ждала дальнейших расспросов. Маэда решил тоже сделать неожиданный ход. - Пожалуй, закончим на сегодня. Время еще есть. Разрешите вас оставить, Ваше императорское величество, - и добавил, почти насильно сунув барышне Лоули в руки несколько листков. - А вы, пожалуйста, в свободное время заполните свою анкету самостоятельно. Завтра вернете с проставленной датой и подписью. Честь имею, дамы. Он долго разучивал подобающий случаю поклон, чтобы выразить достаточную степень почтения, но не унизиться. Императрица кивнула, её наперсница сделала книксен. Так всё и закончилось. - Ну как? Прекрасная пленница очаровала благородного рыцаря? Яно откинулся спиной на спинку стула и сладко-пресладко зевнул. Он и выглядел так, словно до обеда провалялся на диване с книжкой, а не был на ногах еще до рассвета. Солдаты поели самое меньшее час назад, а в столовой до сих пор витал стойкий дух подливы к макаронам. Для офицеров повара готовили из более свежих продуктов, но кисловатый запах просроченных консервированных овощей перебивал всё. - Тефтели вполне можно есть, капитан Яно, зря отказываетесь. - Ох, не переводите разговор, - отмахнулся тот. - Мне же интересно. - Женщина как женщина. Типичная ситтори... - Не прикидывайтесь! Скажите еще тоже! Обычная женщина, ха. Сможете описать обстановку в её комнате? Ну? Был ли там книжный шкаф? Банкетка? Зеркало? Маэда положил обратно в тарелку уже проткнутую вилкой тефтелю, задумался и даже попытался выкрутиться: - Диван вместо подоконника с бархатной обивкой, темно-синий. Одна подушка с черно-белым графическим рисунком, вторая — пушистая из овечьей шкуры... - Нет! - азартно возразил офицер Особого отдела. - Вы запомнили эти детали только потому, что она сидела на диване, а подушки лежали рядом. Они, словно были в круге света посреди тьмы. Она — свет. Вспоминайте другие детали, ну же! Кай напряг память и... ничего не вспомнил. Абсолютно ничего, что не относилось бы к императрице. Прискорбно, да, но Яно прав. - Не расстраивайтесь, капитан Маэда, ничего удивительно. Есть работа такая — очаровывать, а Химара — профессионал высшей пробы, как ни крути. Давайте обедать. Яно почти невесомо похлопал сотрапезника по плечу как-бы утешая. Мол, не зазорно проиграть противнику из более высокой лиги. Остывающая тефтеля уже не казалась Каю аппетитной, ровно как и салат из капусты. - Перестаньте! Я сам чуть не попался на эту же уловку, - сообщил Яно, прикончив свою порцию. - Кстати, барышня Лоули пожаловалась на то, что я отбираю их деньги? - А вы отбираете? - Честно? Было пару раз, - признался капитан Яно без особых угрызений совести в голосе. - В профилактических целях, когда до печенок достала. На самом деле, это комендант у нас не совсем чист на руку. Но Хори знает меру. Маэда просто не понимал, как ему скрыть отвращение к такому виду... заработка? Мародерства? - Не проще ли было бы выписать ей содержание? Особист расхохотался, едва не подавившись компотом. - Видели бы вы своё лицо. Погодите, я вам сейчас проясню ситуацию. Вы же не думаете, что она продает личные украшения или там ценные вещи дворцовой обстановки? Ха! Кто бы ей позволил. На третьем этаже есть три... Три! Три огромные залы... короче, три здоровенные комнаты битком набитые дизайнерской одеждой, сумочками, шубами и прочим дорогущим тряпьем, которые, собственно, и распродает потихоньку наша несчастная узница. Барахло это по стоимости сопоставимо с десятилетним государственным бюджетом небольшой страны. - Это не оправдывает... - Маэда, ни одна из этих вещей не куплена за личные средства, это всё деньги из налогов прачек и поваров, которым, как я заметил, вы искренне посочувствовали. А я, например, купил на... экспроприированное ребятам хороших сигарет сверх положенной нормы. Так что — нет, мне не стыдно. - Акт социальной справедливости? - недоверчиво хмыкнул Маэда. - Оригинально. - Как вам будет угодно, - пожал плечами Яно. - Главное, помните, что будучи в нашем возрасте она расправилась с министром внутренних дел — господином Накара. Подставила, ославила и отправила в ссылку, отчего старичок вскоре и помер. Коррупционный скандал потряс не только Ситтори, на мировых биржах случилась паника, а в соседнем Маньяне произошла революция — маленькая и кровавая. Кай не слишком интересовался политикой в то время, но отлично помнил заголовки в газетах и тематику ежевечерних радионовостей. - Это не сплетни. Мы на занятиях по стратегии и тактике изучали многоходовочку императрицы Химары как пример политической интриги, - доверительно сообщил собеседник Маэды попутно вытирая губы бумажной салфеткой. - Кстати, вы же собираетесь допросить её насчет смерти императора? - Я бы не назвал это допросом, но — да, есть и такое задание. - С актом патологоанатома вы уже ознакомились? Маэда кивнул. Он его читал в подлиннике, пока ждал встречи с генералом Найто, внимательно читал. - Не будучи медиком судить сложно, но эксперт, проводивший вскрытие тела юнго Шэнли, не сделал однозначных выводов в пользу убийства. - Ну да, если не считать небольшого кровоизлияния на внутренней стороне губы - отпечатка зубов, то вообще никаких улик. Идеальное преступление. Повторять, что преступником человека может назвать только суд, Маэда не торопился. Суда не было, обвинений никто не выдвигал, а огульная травля от начала и до конца была очень выгодна Арайне. Ровно, как смерть последнего императора в ночь перед сдачей столицы — Ситтори, его императрице. - Заключение судебного медика слишком быстро просочилось в газеты, - продолжал раздраженно зудеть Яно. - И теперь у нас есть бесполезный мертвец и ни в чем не повинная мученица, которая в тревоге и скорби провела ночь у постели умирающего супруга, держа в ладонях его холодеющую руку. Тьфу! - Звучит поэтично. - Даже слишком, как на мой грубый вкус. Курить решили выйти на улицу, а заодно свежим воздухом подышать и парком полюбоваться. - Видите, Маэда, я стараюсь, как могу. Всё ради успеха вашей миссии. Яно сделал широкий жест, указывая на солдат занятых подрезкой розовых кустов. Всё было организовано по-армейски чётко. Истопник-ситтори — хмурый кособокий дед указывал сержанту на куст, тот с помощью логарифмической линейки, точнее, обломка её выдвижной части отмерял место надреза, парень с секатором стриг, и еще двое засыпали остаток стебля золой, древесной стружкой и еловым лапником. Еще трое сметали грязь и опавшие листья с дорожек на расстеленные то тут то там куски мешковины. И никто, ровным счетом никто, не питал при этом добрых чувств к штабной крысе, которая только и умеет, что придумывать людям работу. «Штабная крыса» меж тем с наслаждением затянулся сигаретным дымом. Курить ему хотелось с самого утра, но ради встречи с императрицей пришлось отказаться от утренней, самой «вкусной» сигареты. - Но популярности нам это не прибавит, точно вам говорю, - хихикнул капитан Яно. Он по-кошачьи щурился на неярком солнышке, азартно затягивался дымом и всем своим видом выказывал довольство жизнью. - Разрешите доложить, господин капитан Особого отдела, парк очищен от мусора! - бойко отчитался лопоухий сержант. - Какие еще будут приказания? - Отнесите все собранное за сарай с садовым инвентарем и там сожгите. - За тот сарай, что в синий цвет покрашен? - Именно. Выполняйте. Глядя в покрасневшую от умственных усилий сержантскую шею, Яно усмехался каким-то своим мыслям. И Маэда решил воспользоваться его хорошим настроением: - Императрица просила отдать ей куклу. - Какую куклу? - не понял Яно. - Из моей комнаты. Куклу госпожи Хагуты Миёй. Я нашел её под кроватью и спрятал в гардеробной. Особисту просьба не понравилась. По крайней мере, так почудилось Маэде. - Что конкретно сказала Химара? Кай пересказал дословно, недоумевая, отчего его собеседник так напрягся. - Мне тоже показалось это пожелание странным. Думаете, в игрушке или в коробке что-то спрятано? Можем проверить вместе. Яно тщательно затушил окурок об край цветочного горшка, заменяющего курильщикам пепельницу. - Вряд ли. Просто отдайте ей куклу, - отрезал он чуть осипшим голосом. - Я вас оставлю, капитан Маэда, дел еще полным-полно. И удалился так стремительно, словно убегал от погони. Лишь шагов через двадцать обернулся и крикнул: - Сыграем вечером партию в облавные шашки? - С удовольствием! Яно бодренько помахал рукой и умчался прочь, влекомый, невидимыми никому ветрами. - И что это было? - спросил сам себя вслух Кай, потушил свою сигарету и... чуть не свалился с высокой ступеньки от неожиданности. Старик-ситтори просительно смотрел на капитана снизу вверх. Один глаз у него был изжелто-карим, а другой — голубым, с затянутым бельмом зрачком. Лысый как колено, он сжимал в скрюченной артритом левой руке кожаный колпак с ушами, вторую менее травмированную тянул к Маэде. - Вы? Чего вам? - Горшока чистить, господина капитан. Коменданта Хори ругаться. - Тут всего два окурка. Старик низко кланялся, многословно извинялся, коверкая самые простые арайнские слова, но настаивал на своем. - Ладно, берите, - сдался Кай, когда его затошнило от дворцовой подобострастности. Деда вышколили, надо думать, еще в юности. - Только на колени не валитесь, пожалуйста. Договорились? Старик отступал назад, пятясь задом, и бормотал под нос какую-то неразборчивую чушь. Сначала на арайнском, потом на родном языке. - Мой благодарить капитан, сильно благодарить. Горшок... парк... розы... хорошо... боги... боги... Из его незрячего голубого глаза катились слезы.