Семья мироходца

— Маленький мерзавец, ты знаешь, что это за цветок?! — разорялся Нурга на сына. — Это же Горный Дивноцвет, а ты посмел сорвать его своими грязными ручонками, да ещё и испортив при этом, паскудная отрыжка своей блудливой мамаши! — От удара ребёнок упал и ударился головой о выступающий угол дерева. — Будь проклят тот день, когда ты родился, видно это демоны Ада подкинули тебя, чтобы мучить и позорить меня! Такое ничтожество, как ты не может быть моим сыном! Маленький Леон плакал, не понимая, за что его ругают: ведь он просто сорвал красивый цветок, каких тут ещё много! Откровенно говоря, он и слова отца понимал, в лучшем случае, через два, так как после того, как пропала мама с ним никто нормально не разговаривал, что сказывалось на развитии мальчишки не лучшим образом. Нурга же не задумывался о воспитании сына: он просто отыгрывался на ребёнке за своё одиночество, после того, как его бросила жена, конечно же уйдя к другому — а куда ещё может деться баба, все они потаскухи! И раз жена ушла, то и ребёнок просто подкидыш, которого гулящая мамаша заделала где-то на стороне, да и подбросила обманутому мужу. Тот факт, что якобы сбежавшая жена не взяла с собой никаких вещей, каким-то образом прошёл мимо сознания друида, а того, что сына жена искренне любила он и вовсе не знал, особо не интересуясь собственной семьёй. Поэтому изъянов в своей, мягко говоря, спорной логике мужчина не видел, да и, будем откровенны, не думал искать. Гас, наблюдавший за этой сценой из-за ветвей кустов, росших на краю поляны, не знал языка, на котором кричал на сына Нурга, но даже так понимал куда больше, чем четырёхлетний мальчик, росший, как Маугли, при живом отце. Он, к примеру, довольно быстро сообразил, в чём заключается источник раздражения друида: папа тоже ругался, если шкодливый полуолень зря рвал полезные растения. Но у них дома такие росли на грядках, и их было мало, а эти цветы дикие, и их тут целая поляна! Как-то Гас принёс отцу красивый букетик, в котором нашлась полезная травка, пригодная в салат. Папа, хотя был строг и порой кричал не хуже этого странного дядьки, не стал его ругать, а только очень подробно расспросил, где Гас взял вот эту веточку, сходил с ним в то место и собрал ещё листьев и семян, заодно показав сыну, как это правильно делать. Гас, правда, был ещё маленьким и запомнил плохо, но одно выучил: видишь что-то необычное — расскажи отцу, он тебя похвалит. А то, что он видел сейчас полуоленю совершенно не нравилось: вместо того, чтобы хвалить за находку, взрослый, сильный мужчина бил ребёнка, наверное своего сына, и кричал, хотя тот явно ничего не понимал. Отец Гаса тоже мог и ударить, и накричать, но всегда обязательно убеждался, что сын понял, чем перед ним провинился. А этому дядьке, кажется, просто нравилось мучать других, как злому колдуну из папиных сказок. Стоило Гасу прийти к такому выводу, как его мысли, по странному совпадению, пришли к тому же заключению, что и у Нурги. Полуолень решил, что этот мальчик — не сын кричащего на него мужчины. Только вот дальнейший ход мыслей полуоленя, которому было в принципе не ведомо понятие супружеской измены, равно как и супружеского долга, разительно отличался от такового у друида. Он решил, что злой колдун, наверное, похитил этого мальчика, чтобы мучить его. Решив так, Гас уверился, что мальчику надо помочь, вот только не мог придумать, как. Страшного колдуна он боялся, — и был, в общем, прав — но уйти, бросив, как он уже решил, своего будущего друга, полуолень не хотел. В конце-концов, всё решила кровь. Кровь потекла из рассечённой о корень брови ребёнка, но ярящемуся друиду не было до такой мелочи никакого дела. А Гас разозлился. На этот раз это было не простое упрямство, как когда он решил сам выбрать дорогу, нет. Это была ярость на несправедливость, приправленная желанием помочь слабому и исправить неправильность происходящего. Все кости и мышцы мальчика начали стремительно расти и перестраиваться, обретая новую форму, более подходящую для боя с сильным противником. Это было очень больно, но жажда действовать подгоняла изменения и заглушаала боль. Огромный гордый олень рвался на волю, разорвать врага, защитить друга, стоптать все препятствия. Нургу словно кипятком ошпарило ощущение творящейся на его земле магии. В ярости он развернулся, желая стереть наглеца в порошок, как морально, так и физически, но все слова и заклятья застряли у него в горле. Неестественно огромный, полтора метра в холке, олень, неотвратимо, как неизвестный в этом мире асфальтоукладчик выдвигался из леса на поляну. Глаза зверя светились изумрудно-зелёным с такой силой, что зрачков не было видно, по огромным рогам пробегали электрические искры, а из носа валил пар, стелящийся туманом под ноги страшного гостя. Того же цвета, что и глаза, магические узоры покрывали всё тело того, в ком Нурга опознал звериную форму друида из ордена Дикой природы с тотемным зверем — оленем. Причём судя по размеру формы, гость либо использовал заклинание повышенного круга, либо ещё до посвящения имел врождённую способность менять облик, которая теперь создавала синергию с его магией. Но хуже всего было то, что Нурга внезапно потерял всякую связь с природой вокруг себя — более сильная воля гостя забирала всё, что природа была готова отдать своим верным слугам, отрезая всех, кто слабее от магической подпитки. — Йа-а-а, чем-то разгневал вас, великий? — с трудом выдавил из себя друид, буквально чувствуя, как раньше времени седеют волосы на его голове. Могучее существо проигнорировало оробевшего хозяина этих мест, словно не достойную внимания мошку, и направилось прямиком к плачущему ребёнку. Ласково фыркнув на ухо мальчонке что-то, что тот, к удивлению Нурги, понял, немедленно успокоившись, зверь опустился на передние колени, наклонив голову к земле. Леону дважды предлагать было не надо: едва мальчишка смог дотянуться до роскошных олених рогов, как ловко, словно обезьяна, перебирая руками и ногами забрался по ним на загривок к могучему зверю, который тут же поднялся и неспешной рысцой покинул поляну. *** Спустя десять минут вернувшийся к своему обычному виду Гас уже прятался вместе со своим новым другом в корнях раскидистого старого дерева неизвестной породы, опасаясь погони. Но её не было. Сначала Нурга отходил от шока, после встречи с новообретённой Диким обличьем Гаса, а потом внезапно и разом осознал несколько вещей: Во-первых, его отринул лес на его земле, в пользу другого собрата-друида, что явно было последним предупреждением. Да, сегодня силы к нему вернулись, но если так будет продолжаться — скоро покинут уже окончательно. И та ненормальная для него агрессивность и зацикленность на себе явно тому причиной. Во-вторых, красавица-жена, к которой он внезапно и необъяснимо охладел в последние годы, от него никуда не уходила, если только не обрела весьма экстравагантную привычку путешествовать по лесам в одной нижней рубахе. И всё это время он, приученный отмечать мельчайшие детали происходящего вокруг, не замечал очевидного, и строил какие-то дикие теории про любовника, видимо бегающего к своей зазнобе десяток лиг по бездорожью, в самую чащу леса, да ещё оставаясь совершенно незаметным для самого Нурги. Нет, недавний олень наверняка был способен и не на такое, и это даже неплохо объяснило бы его заступничество за мальчишку, но представить этого монстра тайком лезущим в окно к его жене Нурга не мог при всём желании. Такой, скорее, переломал бы несчастному мужу все рёбра и забрал его супругу силой, возможно даже не спрашивая её согласия. А в-третьих, всего этого он явно не замечал из-за заклинания, наличие которого осознал только сейчас. Неизвестного заклинания, явно из Первого мира, которое до сих пор сводило бы его с ума, если бы взбешенный сохатый не высосал магию отовсюду, включая все наложенные поблизости чары. Надо убираться отсюда и обратиться за помощью к кому-то из ордена Защитников, или, на худой конец, Фееустов, чтобы побороть подобное подобным. Какая бы тварь это с ним ни сделала — она обязательно вернётся, а второй раз ему уже вряд ли так повезёт. Жена наверняка уже мертва, иначе бы давно вернулась, а сын… Как его воспитывать и чему учить Нурга и сам не знал, да и таинственный коллега явно защитит мальчика лучше — на такого все феи где сядут, там и слезут. Однако уйти друид не успел: его дом уже окружали работорговцы Технолиги.