last light in the darkness

      

месяц спустя. 8 октября 2022 года

      

08:11

      Мужчина тяжело вздыхает, осматривая сидящего рядом Джисона. Утро началось не с крика Инжу, не с новости о чей-то смерти, а с Хана, что пришёл к нему с очень важными словами: «у нас закончилась еда». Крис знал, что кулинар вместе с Чонином каждый месяц проводил пересчёт, но сегодняшняя проверка прошла не так, как всегда; у них заканчивается пища, не полностью, конечно, но было бы неплохо организовать вылазку.       Чан прижимает пальцы к вискам, осматривая сидящего повара и одними губами усмехаться.       Со дня захоронения Черен, прошёл месяц, хоть за это время много чего не изменилось, но всё же. Мун смирилась, коротковолосая пыталась не думать, и делал вид, что всё хорошо, при всех улыбалась, чтобы не показывать свою боль, чтобы никто не знал об этом, но скрыть этого от Хвана и Рюджин не сумела, да и Крис понимал, что это всего лишь очень хорошая игра.        С Кан коротковолосая всё ещё не общается, они буквально с того дня в раздевалке и слова не проронили, если ели, то находились в разных сторонах, в ванную не ходили пока там другая, ибо не хотели попадаться на глаза. Нельзя сказать, что бывшие подруги не скучали друг по другу, и если бы хоть у одной из них не было гордости, то, возможно, им бы удалось наладить отношения, но гордость и ещё раз гордость не давала им этого сделать.       Кан не собиралась больше ничего делать, а Мун никогда не проявит инициативу первой, да и она не переставала её бесить, всё ещё казалась мерзкой, гадкой двуличной хомячихой. Чон по ней скучала, но понимала, что не подойдёт первой, и не будет делать что-то, чтобы помирится, если Кан захочет, то сама придёт к ней.        Мун не раз наблюдала за тем, как девушка себя ведёт возле Дженни или Феликса, вспоминая, как они вместе проводил время у неё в кабинете и что-то обсуждали на подоконнике. Она по ней соскучилась, но даже не догадывалась, что розововолосая чувствовала то же самое.       Луанна не раз хотела подойди к ней, был даже случай, что между Лу и бывшей подругой, были только двери кабинета старшей, но розововолосая так и не стучала в них, ибо гордость и страх быть ещё раз отвергнутой побеждали.       Дженни пыталась узнать, что между двумя девушками произошло, но не Кан не Чон, ей не давали ответа, ибо не хотели проблем. Мун не рассказывала, ибо не хотела доставлять длинноволосой проблем, и волнения за них, а Лу не говорила, чтобы не доставлять проблем Мунхён, замкнутый круг какой-то получался. Единственные кто об этом знали, это были Хван и Ёнбок, что дали обещания двоим подругам о том что никому не расскажут, и будут молчать, так как Чон вырвет любому язык, что посмеет сказать что-то против розововолосой.       Мун слышала, как Кан ссорилась с Сарой, и коротковолосая еле сдержалась, чтобы не сказать о том, чтобы эта девушка с европейской внешностью не гнала на её Хомячиху, ибо только она имеет на это право. Чон хоть и не хотела мириться, и ненавидела лучницу, но никому не позволила, чтобы младшую кто-то обидел, и прекрасно с этим справлялась, ибо Кан не догадывалась об этом.       Хён думала, чтобы помериться с девушкой, но потом у нее, откуда не возьмись, появляясь, какая-то агрессия к этому человеку, поэтому мысль тут же отпадала. С Феликсом всё обстояло не так плохо, молодой человек извинялся перед ней, ещё месяц назад, и хотел объяснить, что Кан не виновна, но та и слушать не хотела. Мун простила Ли, сказала о том что не держит на него зла, так как не он оттаскивал её от трупа Рён, поэтому иногда интересовалась как там Лу, но настолько запутанными вопросами что блондин не догадывался об этом.       Откидывая голову на плечи, Чан наблюдает за Джисоном что держит в руках блокнот с рисунком лягушки, что нарисовали дети, и тяжело вздыхает. Нужно организовывать вылазку, но после смерти Рён у них не было дальних вылазок, только то, что они были на верхних этажах, и на охоте, чтобы запастись для холодов.       Крису сегодня нужно собрать совет, снова обсудить выход на улицу, и ещё объявить, что Сынмин станет вылазчиком, чтобы парень готовился вместе со всеми. Это занимало время, но Чан был уверен, что у парня уже были какие никакие навыки, так как Ким хорошо справлялся с катаной, да и в бою не отставал Хёнджину.       Встав со своего места, Чан вместе с Ханом вышли из помещения, чтобы оповестить совет об очередной вылазке, и заварить очередную кружку кофе за день.       

08:22

      Шин сидела у японца на матрасе, удобно опираясь о плечо Ники, что был занят очередным взламыванием чего-то, чего именно швея так и не поняла. Девушка внимательно наблюдает, как Ники что-то очень быстро печатает, и даже не смотрит на клавиатуру, ибо напять выучил каждую клавишу. Поглаживая Ппаму, что лежала у неё на коленях, Шин тяжело вздыхает, прижимая руку к низу живота, понимая что нужно выпить ещё одну таблетку обезболивающего.       Месячные, они снова к ней пришли, снова нужно мучиться с болезненными ощущениями целую неделю, так ещё и кровью истекать.       Вжимаясь носом в плечо юноши, Шин усаживает собаку на матрас парня, где они сейчас вместе сидели, и поджимает колени к себе пытаясь хоть как-то уменьшить боль, и облегчённо вздыхает понимая что Нишимура очень занят своим делом, и не обращает внимания на её недомучения. Черноволосая ненавидела, когда начинались красные дни календаря, так ещё и прокладок на складе осталось всего ничего, так что на крайний случай будет, как в прошлом использовать кусочки ткани, но очень надеется, что до этого они не докатятся.       Бросая взгляд на выживших, что начали по-немногу подниматься, Шин вспомнила, что проснулась довольно давно и всё время лежала, обдумывая их отношения с Ники. У них что-то происходило. Парень, более часто стал приходить к ней в мастерскою, когда она перешивала одежду на более тёплую, или мог просто так поцеловать в щёку, но при этом оставался грубым и холодным.       Это переменчивое настроение старшего, иногда напрягало Шин, парень был одновременно зол, в его глазах светились огоньки, но одновременно что-то в нём было противоположно той злой стороне. Юноша мог послать Юну, а потом прийти и еле слышно попросить прощения, или вообще ничего не сказав поставить перед девушкой кружку с горячим чаем, что обожала швея и уйти, или снова сесть на своё уже законное место.       Нишимура очень часто приходил в кабинет, и просто сидел, иногда отодвигал все ткани, что сшивала Шин, и садился, рядом начиная разговаривать с ней обо всём, начиная с вопросом, поела ли она, и заканчивая ответами на какие-то вопросы. Так было и сейчас, проснувшись Шин, долго думала, а когда решила пойти умыться хватка японца усадила девушку на матрас, и прижала к себе, а голову уложила себе на плечо, не давая младшей и подумать нормально.       Тяжело вздыхая, Юна продолжает делать вид, что заинтересована тем, что парень делал, хотя черноволосая обращала внимания на его пальцы в те моменты, когда спазм внизу живота был не таким ощущаемым.       Девушка иногда удивлялась с длинных пальцев молодого человека, ибо её ладонь была довольно маленькой, а то, как юноша держал одной рукой свой телефон, это ещё больше удивляло швею.       Заметив, как девушка мучилась, Ники несколько минут думал, что можно сделать, но прикинув, и вспомнив биологию, протянул младшей, свою подушку, что лежала совсем не далеко.       — Держи живот в тепле, будет легче, — с хрипотцой в голосе произносит Нишимура, и поворачивает голову к ней, еле дотрагиваясь губами, к её лбу, продолжая работать даже не смотря на удивлённую Шин, что кладёт подушку к животу и прижимает ближе.       Всё ещё смотря на парня, девушка пытается понять, когда именно юноша это понял, и почему так спокойно отреагировал. Несколько раз моргнув, швея опускает голову и кладёт её обратно на плечо старшего, что постоянно вздымалось и опускалось вниз из-за дыхания.       Швея чувствовала себя неловко, казалось, что даже уши что находились, под чёрными волосами, покраснели, и очень надеялась, что щёки были не розовыми, ибо от этого становилось ещё более неловко. Ники не сказал ничего плохого, просто этим действием он ещё раз показал свою заботу, как и до этого, но может из-за ситуации это показалось каким-то не естественным, хоть ничего такого здесь не было.       Уткнувшись ещё раз парню в плечо, Шин собиралась так посидеть пока не почувствует что уши, перестали гореть, а щёки если те розовые, преобредут нормальный оттенок, и она бы продолжила если бы не два друга Рики, что помещали её плану.       — Совет, нужно идти, — спокойно произносит красноволосый, кутаясь в одеяло и поправляет шапку Ликса что находился рядом с ним. Японец кивает, отдавая ноутбук Шин, которой пришлось выровняться в спине и показать свои щёки, — Ты чего такая красная? — вскидывает бровью Хван, — Вы что целовались? Он тебя обежал? Вот придурок! Ты только скажи, мы с Ликси, с него пять шукр спустим! — хочет ещё много чего сказать Джин, но голос Феликса его перебивает.       — Да закройся ты! — пихает друга в плечо, Феликс, зло поглядывая на Хвана, — Ты случайно не заболела? — спрашивает Ли, прикладывая тыльную сторону ладони, ко лбу Шин, бросая взгляд на Ники что пожимает плечами.       — Нормально всё с ней, — фыркает парень, становясь на ноги, и берёт, за руки двоих друзей уводя в сторону кабинета Криса, оставляя девушку одну с ноутбуком на руках, на экране которого было написано: «Ляг на моём матрасе, отдохни, тебе не нужно сегодня напрягаться! И только попробуй ослушаться, запихну в одну коморку с поссорившимися Лу и Мун!» гласит это не до сообщение, — Вы мне всю романтику испортили! Придурки… — бурчит Рики, не отпуская двоих смеющихся парней.       Усмехаясь в очередной раз за дверь, Нишимура подходит, к кабинету Чана бросая, взгляд назад на Юну что всё ещё сидела у него на матрасе с подушкой возле живота, и неотрывно смотрела в его ноутбук.       Парень не собирался отдавать ей на растерзание его единственную подушку, но он не мог смотреть, как черноволосая страдает, и пытается побороть боль, вжимаясь в его плечо, не то чтобы ему не нравились прикосновения Шин, ему было жаль подругу. Ники хотел ей помочь, чтобы девушка хоть как-то облегчила свою боль, да и хотелось, чтобы Юна, вжималась носом в его плечо совсем не из-за боли от месячных.       — Ники ты здесь? — щёлкает перед его глазами Джей, пытаясь того вывести из транса в который японец неожиданно впал.       — Ему нужно меньше общаться с Юной, — смеётся Джин, замечая как на него зло уставилась злая пара глаз.       Тяжело вдохнув, Нишимура кивает головой в знак извинения и откидывается на подушки продолжая слушать Чана, а не думать про Шин что сейчас находилась на его матрасе и корчилась от боли, нет совсем нет, японец был углублён в разговор про вылазку.       

08:55

      В кабинете находился весь совет, Джей сидящий рядом с Рики. Парень был каким-то грустным что ли, может это из-за серьёзного разговора, а может из-за понимания, что сегодня прошёл ровно месяц со смерти Рён.       Лу, сидевшая возле Дженни, была в своей любимой тёмной зелёной толстовке, где может поместиться ещё три таких девушки, внимательно слушала лидера, постоянно поджимая ноги к груди. Хёнджин что удобно уселся возле Джисона, медленно поедал свою тушенку, внимательно слушая главного, и иногда бросая взгляд на Мун, что сидела рядом с Минхо.       Сегодняшний разговор был довольно увлекателен, так как вылазка в принципе была ответственным делом. Вылазчики понимали, что это их первая вылазка без Черён. Они и до этого конечно выходили на улицу, но были в нескольких метрах от дома, и сидели в траве, ожидая пока какое-то животное попадаться в капкан, или же сами убивали. Это занимало всего несколько часов, а если повезёт, то через тридцать минут будут дома, но вылазка это дело другое.       Поэтому все слушали лидера внимательно, ребята понимали, что вскоре холода, так что нужно найти по больше еды, и одежды либо ткани, чтобы Юна, сшила тёплые вещи.       Ещё одна проблема совета. Холода. Эта тема была главной у них уже на протяжении нескольких месяцев, то о чём они говорят постоянно, а выжившие уже проявляют не такой энтузиазм к их спасению, и понимают, что их не спасут, ни к холодам, ни к новому году. Это уже не было проблемой, да и как бы совет это не скрывал, ребята понимали это, по активной подготовке вылазчиков, что постоянно что-то притаскивали с верхних этажей, и закрывали окна, через которые к ним всё чаще начал проходить холодный воздух.       У них похолодало, не к минусовой температуре конечно, но всё же градусник уже не показывал тридцать градусов по Цельсию, что могло радовать, и огорчать людей одновременно.       Бин с каждым днём заколачивал окна, оставляя только на складе и на втором этаже их открытыми, и то до поры до времени, чтобы можно было там посидеть и посмотреть на разрушенные дома. Те, что раньше были их домами, и те, что с каждым днём становились всё больше чужими, будто не они провели в этом городе всю свою жизнь.       Это было, обидно и грустно, так как выжившие двадцать третьего марта не так себе представляли их завтрашней день, и все последующие, но они смирились с этим, и поняли, что надеяться не будут.       Каждый понимал, что зиму они будут зимовать здесь, и также понимали, что проведут эту время все вместе, мало вероятно, что они будут устраивать праздник, просто проведут его как обычный день, но они не были против.       Они привыкли друг к другу, к тому, что они видели каждое утро сонную Лу, Мунхен, что часто давала разрисовывать свои татуировки детям, злую на ранний подъём Инжу, выжившие так проводили каждый день, они стали как семья. Так что от понимания, что праздника не будет, было не так грустно. Возможно, кто-то, что-то смастерит для любимого человека, то, что Крис что-то приготовит для Йеджи, это было слишком очевидно, поэтому некоторые уже ставили на это догадки.       Откинувшись на спинку дивана, Феликс тяжело вздыхает, продолжая слушать Бана. В голове блондина было много мыслей, и одной их них было объявления Чана о том что Сынмин вступает в их отряд вылазчиков, Ли не был против, хотел лишь пожелать парню удачи, удачи во всём, начиная в тренировках которые они по ночам проводят, заканчивая на рассвете, и чтобы тот выжил.       Ёнбок понимал, что юноша был заменой Рён, и считал это правильным, ибо, когда умер Хондужн, они предупредили Мина об этом, а сейчас официально будет считаться вылазчиком. Ли не знал, как это назвать, удачей, ибо Сынмин будет ходить на вылазки, и спасать людей, или крах его жизни, так как на любой из вылазок эта самая жизнь может оборваться, над этим вопросом стоит ещё подумать самому Киму. Хоть молодой человек и не может отказаться, но всё равно никто не отменял, минуты на понятия что у него нет выбора, и жертвовать собой придётся.       — Инжу голову разбила! В столовой нужна помощь! Хён идём! — кричит забежавший Чонин, от чьего голоса все взваривают, а Крис настораживается, не понимая, что происходит.       — Что насмерть? — с усмешкой вскидывает бровью Минхо, от чего получает локтем в бок от Дженни, что откуда-то появилась рядом с ним.       — Нет, — мотает головой Ян, но не успевает ещё чего-то сказать, ибо Крис вместе с Джеем вышли из кабинета, забирая его с собой.       — Вот же блять, — грустно вздыхает Хо, ещё раз получая от длинноволосой.       Оставшись в кабинете без Чана и Джея, Дженни с Минхо переглянулись, понимая что получилось довольно не уютное молчание, а именно из-за розововолосой и Мун, что сидели по разные стороны и даже не смотрели друг на друга, даже не замечали, или вообще не видели.       Психолог хотел начать разговор, и его все поддержали, даже Лу иногда учувствовала и бросала взгляд на Мун, надеясь, что девушка также что-то скажет, но Хён сидела, молча лишь иногда улыбаясь, когда ловила на себе взгляды лучницы.       Совет в отсутствие лидера, разговаривали на туже тему вылазки, но не затрагивали смерть Рён, так как понимали, что причинят боль Хён, поэтому никто не начинал эту тему.       Йеджи что сидела на одиночном диванчике, поправила на своих плечах курточку, что на неё одел Чан, чувствуя некую тошноту и боль в животе.       Джи тяжело вздыхает, понимая, что вскоре должны начаться месячные, которые, кстати, задерживались на пару недель. Минхо не раз пытался втянуть в разговор Мунхён, но та лишь с улыбкой на губах кивала, давая надежду что она, возможно, заговорит, но сиреневоволосый понимал, что это всего лишь отговорка, чтобы ближайшее время её не трогали, до прихода Чана. После совета, девушка пойдёт в свой кабинет и тихо заплачет, листая блокнот Рен, что нашла у неё под подушкой.       Мун когда убирала ей матрас, случайно нашла эту книжечку для рисования, понимая что это был скетчбук Ли, и открыв его чуть не упала на сложенный ей же матрас, там была Мунхён! С разными выражениями лица, и разные позы, все листы были заполнены ею. Хён узнала об этом слишком поздно, тогда когда Черён уже умерла, и здесь уже с этим ничего нельзя было.       Коротковолосая часто листала странички этого блокнота, часто закрывалась у себя в кабинете и просто перелистывала страницы смотря на себя. Там было много Мун, и с разными выражениями лиц, и в разном месте, но чаще всего это были просто лица, именно её лица, там не было никого кроме Хён, весь скетчбук был посвящён Чон, был посвящён любви, которую любила Рён, и, к сожалению, не может получить ответа.       В самом конце была не большая надпись: «Не переставай улыбаться, кто-то может влюбиться в твою улыбку» Мунхён понимала значения этих слов, младшая будто знала что умрёт. Будто понимала что защитит Хён, ценою своей жизни, и была уверена что её маленький блокнот достанется именно её любви, первой которую она когда-то полюбила, ту которую Ли всегда будет любить, даже не находясь в этом мире, это понимания приносило ещё больше боли.       Поправив одним движением руки чёрную чёлку, девушка наблюдает за советом, что разговаривают на разные темы и ждут Криса.       Хён тяжело вздыхает, бросая мимолётный, и случайный, взгляд на розововолосую что разговаривала с Джисоном по поводу сегодняшней готовки, и что именно можно было сделать для обеда. На завтрак был ещё вчерашний куриный бульон, точнее петушиный, животных, которых притащили с охоты Феликс и Дженни, а что готовить на обед Хан не знал.       Хён внимательно следит за каждым, и останавливает свой взгляд на Хёнджине что плёл косички Йеджи, параллельно разговаривая с Чанбином. Они за этот месяц хорошо с ним сблизились, красноволосый не раз поддерживал Хён у неё в кабинете, одновременно прячась от Инжу, что искала своего Оппу чтобы поговорить, но в кабинет Чон не заходила, знала что сразу же выгонят, не давя и слова сказать.       — Я вернулся, — спокойно произносит Бан, заходя в кабинет, усаживаясь обратно на своё место, заметив на себе кучу взглядом Крис усмехаться, отрицательно мотая головой, — Инжу жива, просто ударилась об полку и немного поранила висок, — мужчина откидывается, на спинку дивана, тяжело вздыхая. Джей остался с ней, так как нужно было обработать и сделать перевязку, ничего серьёзного не было, только паники сделали больше, и поселили в некоторых выживших надежду.       Не успев и слова сказать, дверь кабинета в очередной раз за день открывается, показывая в проходе Юну, что стояла, ровно переминаясь с ноги на ногу.       Заметив озадаченный взгляд Чана, черноволосая спросила можно ли войти и заметив кивок прошла внутрь, бросая мимолётный взгляд на Рики что с приподнятой бровью смотрел на неё.       — Инжу на этот раз ногу разорвала? — с некой усмешкой спрашивает Чанбин, надеясь, что ему придётся вырыть для неё могилу, только вошедшая швея отрицательно мотает головой, замечая на себе взгляд Криса.       — Юн, всё хорошо? Ты какая-то бледная? — вскидывает бровью лидер, протягивая девушке, стакан воды, что ему принесла Йеджи, чтобы тот пил не только кофе.       — Да, — с улыбкой кивает черноволосая, — Я хотела попросить вылазчиков о кое чём, слышала у вас завтра вылазка… могли бы вы посмотреть прокладки, если вы, конечно, идёте в какой-то торговый центр, или в аптеку, может у вас получиться их найти. Ибо на складе их осталось всего ничего, а они нужны всем девушкам, — спокойно говорит швея, замечая, как на неё с улыбкой посмотрел Хёнджин, — Так что если будет возможность, они бы не помешали, — заканчивает Юна, делая глоток протянутой Крисом воды.       — Хорошо, без проблем, — первым говорит Хван, — Тебе лучше на сколько капель? Ночные или дневные? Или лучше все брать? — спрашивает молодой человек, загоняя и так смущённую Шин ещё больше в краску.       Джин не хотел поиздеваться над черноволосой, парень просто интересовался, чтобы угодить подруге, чтобы та не страдала. Заметив на себе озадаченные взгляды совета, особенно Мун, Хван вопросительно изгибает бровью, не понимая, что сказал не так.       — Можно любые, — кивает черноволосая, кланяется и выходит из кабинета оставляя совет, совсем не замечая как на неё с улыбкой смотрел Рики.       — Чего вы уставились на меня? — фыркает красноволосый, откидываясь на спинку дивана.       — Не знала, что ты такой знаток в прокладках, — смеётся Луанна, смотря на друга, который гордо откидывает короткие красные пряди назад, при этом улыбается.       — Да я лучший, в этом деле! — восклицает Хван, — Приходилось как-то, поэтому… я знаю что говорю, — кивает молодой человек, сползая немного вниз, укладывая голову на плечо Луа, — Так что, если тебе нужны будут прокладки, не стесняйся! — произносит Джин, говоря это девушке, чьё плечо оккупировал.       — Обязательно, — кивает Кан, бросая взгляд на Чон, которой был совсем всё равно на происходящее в кабинете.       Рассказав вылазчикам весь план, и послушав Сынмина, совет принял решение, что завтра нужно будет идти не так как в прошлые разы, а через заброшенную военную часть, так как будет быстрее и из-за открытого пространства будет легче заметить мертвецких, но и они будут у всех на виду. Поговорив обо всех нюансах, Чан бросил взгляд на часы, понимая, что уже пришло время завтрака, и, опустив всех, тяжело выдохнул, зная, что снова подставляет опасности вылазчиков.       

09:17

      Сидя за столом, Рюджин осматривает ребят что кушали, разговаривая про что-то, но девушка не углублялась в эти темы, так как мысли были только про Чанбина. Шин понимала, что что-то чувствует к нему, и эти ощущения напоминали ей Лию, она также хочет проводить с ним время, хочет быть рядом и чувствовать его заботу. Это заставляло сердце девушки немного напрягаться.       Чёртов Со Чанбин! Зачем свалился на мою голову?!       Они ещё не говорили с Со на счёт этого всего, друзья будто бояться всё испортить этим разговором, хотя и портить нечего, они всего лишь друзья, те что понимают что любит друг друга, но не говорят на эту тему.       Вроде взрослые люди, а поговорить о своих чувствах не могут, каждый из них понимал что, поговорив об этом всё будет по другому, всё измениться, а им и так было нормально. Даже сейчас, когда они сидели, друг возле друга голова Шин была у него на плече, всё было, так как должно быть, так как им нравилось.       Когда-то всё же нужно будет на эту тему поговорить, но не сейчас, пока всё хорошо, они будут наслаждаться этим временем, но поговорить им всё же придётся, когда-то так точно.       Лёжа у него на плече, девушка наблюдала, как Мун сидящая, напротив неё, медленно поедала свой завтрак, при этом разговаривая с Бином. Хван находившийся рядом с коротковолосой постоянно ту подкалывал, ибо у девушки не давно было день рождение и Мунхён исполнилось двадцать пять. Всё что оставалось Чон просто игнорировать его шутки, и пытаться не ответить какой-то колкостью, хотя коротковолосая уже подыскивала место, куда можно запихнуть надоедливую морду парня, дабы тот не жужжал над ухом.       — Не волнуйся, мы обеспечим тебе хорошую старость. Вон, Ники, как один из самых младенчиских, подаст стакан воды, всё будет хорошо, не волнуйся! — смеётся красвноволосый, откидываясь на спинку стула, закидывая руки за голову, чувствуя лёгкую боль в плече, что всё ещё время от времени ныло.       Да уж Лу, угодила, так угодила…       Усмехается Хван, снова бросая несколько шуток Мунхён.       Хоть Джин и подкалывал девушку, но всё равно считал ту ребёнком, так как если бы она была умной женщиной, то не обижалась, на малолетку Луа, которой ещё двадцати трёх даже нету, младенец одним словом. Джин хотел, чтобы девушки помирились, они с Феликсом даже разрабатывали план если они не начнут заново общаться то запрут, а какой-то коморке, и Крис, Минхо и Джен были не против, двое паренй с ними согласовали, поэтому у них была ещё неделя, а там уже они будут действовать. Хван был более чем уверен, что никто из них первым не подойдёт, так что заставят их искусственным способом, всё равно когда-то это должно было произойти.       Тяжело вздыхая, Чанбин бросает взгляд на лежащую у него на плече Рю и улыбается. Рядом с девушкой был так уютно, так спокойно, что забывались все проблемы, всё отходило на второй план, а волнения за завтрашний день были не такими волнительными.       Со не знал хорошо это, или плохо, потому что рядом с девушкой он мог потерять хватку или не заметить опасности, так что мужчина ещё не знал как именно Шин на него влияет. Иногда ему нужен был этот отдых, нужно было просто подойти и посидеть рядом, прикрыть глаза, облегчённо выдохнуть, зная, что ничего не грозит, пока что всё хорошо.       Со признается девушке, обязательно это сделает, вот только сначала нужно найти подходящий момент или придумать что говорить, просто так он не может ей сказать о его симпатии. Чанбин в принципе очень ответственно подходил к этому всему, и Рю не была исключением, скорее заключительным уровнем, этот тот самый тяжёлый уровень в игре, перед которым нужно хорошо подготовиться, и только потом начинать.       Бросив взгляд на Ники что сидел за столом вместе с Ликсом и Джеем, мужчина замечает, как японец постоянно озирается по сторонам.       Сидя за столом с двумя парнями, Ники высматривает черноволосую, которая так и не пришла на завтрак, да и на матрасе её не было видно, Нишимура понимал, что девушка могла находиться у себя в мастерской. Юноша понимал, что Шин плохо, так как когда он уходил, она была довольно бледной даже румянец, на её щеках не скрывал бледность её кожи, так что он хотел пойти проверить как она там, чтобы на всякий случай помочь подруге.       Рики не знал какую именно боль она испытывала, так как никогда не чувствовал это, даже не догадывался но понимал что было больно, и знал о том, что её ослабленный из-за РПП организм Юны, мог совсем добить швею.       Ники за неё волновался, и не отрицал этого, так как просто на просто не видит смысла, врать самому себя он не будет, так что стоит только принять это.       Парень думал над взаимностью со стороны девушки, думал, что она чувствует, находясь рядом, и чувствует ли что-то вообще, ибо у него в организме что-то происходило, и это что-то приносило ему приятные ощущения.       Программист надеялся на взаимность её чувств, но даже если они будут не взаимными, то ничего парень делать не будет, он же не может силой и угрозами заставить его полюбить, поэтому стоило лишь смириться. Да, будет больно, будет тяжело, так как это, наверное, первая любовь японца, или нет, Ники в принципе не понимает понятия «первая любовь» что она из себя представляет, и что с ней нужно делать. Но мог сказать со стопроцентной, вероятностью, то, что он чувствовал к Шин, к другим он этого не чувствовал. Возможно так было из-за того что парень никогда ни о ком так не заботился как о Юне, никогда не проявлял инициативу, но с ней всё было по-другому.       Парень не хотел спешить, он в принципе не очень хотел признаваться девушке, так как подсознание твердило ему о не взаимности, а взгляд со стороны и наблюдение за швеёй давало ему понять, что он ей не безразличен. Тот случай, что случился несколько месяцев назад, когда Ники открыли с Хваном дверь, чтобы Джин убил мертвецких возле их лагеря, дал ему понять, что Юна за него волнуется, а возможно просто хотела отругать за безрассудность. У молодого человека было много догадок, но пока что, не одну из них он не может и не подтвердить, и не опровергнуть.       Встав со своего места, парень что-то быстро сказал, двоим удивлённым от такого резкого порыва Ники, друзьям, и, схватив со стола его кружку с не тронутым чаем, удалился в сторону кабинета Шин, перед этим завернув на несколько секунд к матрасу, от чего Феликс и Джей были нисколечко не удивлены.       Постучав в деревянную дверь, парень не дождавшись голоса младшей вошёл замечая бледную Юну что, откинув голову на плечи сидела у себя в кресле, прокручивая в руках шпульку с красной намотанной ниткой.       Подняв голову на юношу что поставил кружку возле неё, черноволосая не успевает и слова сказать, как её укрывают тёплым чёрным пледом, что принадлежал Нишимуре, и протягивают чай, который несколько секунд назад оказался у неё на столе.       Парень по-доброму улыбается, поправляя концы пледа, чтобы Шин было теплее, и делает два шага к другому концу кабинета, перетаскивая своё кресло на котором он постоянно сидит к девушке. Поставив серое кресло на ножках, напротив младшей, угольноволосый удобно усаживается, поднимая ноги Юны, что были на полу, и укладывает себе на бёдра, перед этим сняв красные разрисованные кеды.       Заметив на себе удивлённый взгляд швеи, Рики протягивает той тёплую кружку с чаем, чтобы девушка сделала хоть несколько глотков, а сам, поправив бандану укрывает, пледом ноги Юны, что находились у него на бёдрах, и ехидно улыбается.       — Тебе так теплее? — вскидывает бровью юноша, на что Шин несколько раз удивлённо моргает длинными не накрашенными чёрными ресницами, и согласно кивает.       — Мне и так было нормально, — фыркает черноволосая, прикусывая нижнюю губу понимая, что это прозвучало довольно грубо. Резко взяв ярко жёлтую кружку с изображением уточки, девушка делает глоток, виновно опуская взгляд на руки парня, что поглаживали сквозь овеяло её икры.       — Ты такая по жизни такая злая? Или только во время месячных? — с улыбкой на губах вскидывает бровью Нишимура, замечая, как черноволосая подавилась сладким чаем, — Неуклюжая такая… За тобой, что волки гоняться? — смеётся юноша, немного наклоняясь туловищем к девушке, большим пальцем стирая коричневую капельку от чая на нижней губе.       — Эй! — восклицает черноволосая, рукавом мастерки, стирая всё содержимое на губах, и ставит кружку обратно на стол, — Я не безрукая! Мне не пять лет, сама умею! — фыркает швея, поправляя одеяло, прикладывая ладони к низу живота, чтобы тот немного угомонился. Ники лишь иронично закатывает глаза, откидываясь на спинку кресла доставая из заднего кармана телефон начиная в нем, копошится, совсем не обращая внимания на младшую.       — Спасибо, — спустя какое-то время произносит швея, натягивая на ладони мастерку, складывая их возле низа живота, под тёплым пледом, принесенным другом.       И как тебя понять? То добрый, и пушистый, то не даёшь и шага к себе сделать. Что с тобой творится?       — Не за что, — пожимает плечами молодой человек, не отрывая своего взгляда от телефона, но краем глаза, замечает еле заигравшую улыбку на её губах.       — Я сегодня не позавтракала…       — Знаю, — перебивает её старший, выключая звук на телефоне, делая фото, и тут же заходит в игру, беря телефон горизонтально.       — Я хотела, в обед что-то перекусить, — закусывает нижнюю губу Шин, смотря прямо в чёрные глаза друга, что были устремлены в игру, что он сейчас играл.       — Без проблем, если будет слишком плохо, скажи, — пожимает плечами он, — Попрошу, Джисона, или сам принесу сюда, чтобы лишний раз не ходила, — слишком безразлично произносит японец, сам не понимая, зачем так говорит.       И снова этот голос, такой холодный, будто не живой человек говорит. А то послание? Блять, вот придурок узкоглазый!       Фыркает девушка, понимая, что парень совсем не заинтересован в разговоре, но зачем тогда пришёл сюда? В телефоне поиграть? Он и так всё время это делает, но зачем это плед? Чай?       Этот человек, один, сплошной, японский, секрет!       — Почему, мне кажется, что ты не довольна, сейчас чем-то? — спрашивает Нишимура, на что Шин широко распахивает ресницы, немного приподнимая брови.       — Всем я довольна, всего, лишь…— перебивает, саму себя на полу слове Юна, прижимая тыльную сторону ладони к губам. Ники вопросительно, вскидывает бровью, на что младшая снова отрицательно мотает головой, закусывая кончик языка, от чего по коже мурашки проходят.       Это от его взгляда, или от боли прикушенного языка?       Вздыхает девушка, прикрывая глаза, надеясь, что Рики, снова залезет в свой телефон, и не будет обращать внимания, и по его усмешке, что она услышала, похоже наконец повезло.       

11:18

      Прижимая ладонь ко рту, пепельноволосая садиться на крышку унитаза тяжело вздыхая, опираясь о стенку кабинки. Её жизнь снова изменилась, снова всё пошло под косую, и это полностью её вина. Смотря на тест в её пальцах хочется всё бросить, убежать в глубь леса и там остаться, забыть про всё это, забыть как страшный сон.       Я беременна…       Эхом отдаётся в голове, эта мысль не даёт покою девушке уже сорок минут. Почему всё это происходит сейчас? Что она такого сделала, что всё именно сейчас? Что ей говорить Крису? И нужно ли вообще ему говорить? У них был разговор про детей, но не сейчас, пара планировала завести ребёнка, но всё это обсуждалось до катастрофы, эти слова уже не имели смысла, потому что сейчас всё было не так, всё изменилось.       Пепельноволосая понимала, что Чану она сказать должна, просто обязана, ибо промолчав, это будет не уважение, это будет отвратительный поступок с её стороны, но один вопрос её не покидал всё это время: «Что будет дальше?» как они найдут выход из этой ситуации? Йеджи не знала, ответа. Она совсем ничего не знала.       В голове было слишком много мыслей, и не одна из них не была связана по смыслу с предыдущей, и будущей, всё было так сложно.       Чувствуя, как глаза наполняются влагой, и она не понимает, от чего именно хочется плакать. От понимания того что нужно избавляться от этого зародыша, так как у него в новых реалиях нет бедующего, или от понимая что аборт они никак сделать не смогут, да и Джей был хирургом а не гинекологом, поэтому это ещё больше усложняет ситуацию. Хотя Пак и так должен был до этого догадываться, ибо именно у него девушка просила тест на беременность.       Встав на ватных ногах, Джи положила тест, в карман черной мастерки, что принадлежала Крису, надеясь, что никто из выживших не заметит её поддавленного состояния.       Выйдя из туалетной кабинки, где Бан провела около, сорока минут, Йеджи идёт в сторону кабинета Криса, без стука входя в него, замечая, что помещение было полностью пустое.       Только открытое окно свидетельствовало, что Чан вышел несколько минут назад, чтобы проветрить комнату, либо сделать очередную дозу кофеина, и почему-то в то что муж вышел за кофе верилось больше чем в первую догадку. Сев на кочанный диван, пепельноволосая складывает ноги в позу лотоса, надеясь, что Чан вернётся скоро, так как им нужно поговорить.       Тяжело вздыхая, девушка окидывает взглядом помещение, где очень часто бывает, понимая, что именно здесь забеременела, в этом кабинете её жизнь изменилось, и сейчас снова всё меняется.       — Ты чего в холоде сидишь? — слышится голос мужа, от чего пепельноволосая вздрагивает, переводя взгляд на старшего что с кружкой кофе в руках закрывает окно.        — Бусинка, у тебя всё нормально? Месячные начались? Или чего ты такая… взволнованная? — вскидывает бровью мужчина, ставя кружку на стол, и садиться рядом с девушкой, тыльной стороной ладони проверяя температуру,— Что-то случилось? Ты только скажи, мы всё решим, ты же знаешь, — с улыбкой говорит старший, хотя был довольно испуган такого состояния девушки.       Крис пытался говорить как можно спокойней, не выдавать свой страх за Джи, потому что не хотел навредить ещё больше.       Брея в свои руки её лицо, Чан заглядывает в её глаза, не понимая что с ней происходит. Девушка испугана и напряжена одновременно, но её ладони не были холодными, они будто горели, сейчас в ней было что-то не так, что-то что изменилось. Лидера это пугало, он не видел жену буквально час, если не меньше, после завтрака каждый пошёл делать свои дела, а сейчас что-то произошло.       Держа в своих руках лицо пепельноволосой, старший двигается ближе к ней, убирая пряди волос, с лица нежно поглаживая её щёки, что были холодными в отличие от горячих ладоней. Это молчание пугало Банчана, ибо он не знал чего ожидать, что такого случилось, что его жена вот так себя чувствовала, хотя как? Он даже не знал что с ней! За все, года, что пара прожила вместе, то они научились понимать друг друга, знать, когда больно, когда грустно, или ещё что-то, но сейчас мужчина не мог понять, что произошло.       Сердце уже начинало сбиваться с обычного ритма, а ладони что были на щеках девушки потеть, а она молчала, складывалось такое ощущение, что у неё пропал голос.       — Я беременна, — одними губами еле слышно шепчет Йеджи, все, также смотря шею главного. Она не знала, как он отреагирует, но была уверена что поможет, что сделает всё возможное, он не отвергнет, никогда в этой чёртовой и грёбаной жизни, Бан Кристофер Чан не причинит ей боли, никогда! Чтобы не происходило завтра, он сделает все, чтобы Джи была жива и счастлива, он никому не позволит причинить девушке боль, и не сделает это сам, ибо если он это сделает, то станет худшим врагом сам для себя.       Услышав слова Джи, Чан убирает свои ладони с её щёк удивлённо смотря на жену, понимая что вот эта ситуация из-за которой девушка себя так ведёт.       Зачёсывая влажные волосы назад, мужчина отстранено смотрит на девушку, не зная, что сказать, какие слова подобрать, он в полном замешательстве. Эта новость его удивила, нет, она его выбила полностью из колеи, Крис впервые в своей жизни не знает что делать, впервые за двадцать девять лет, не знает что сказать, что сказать той которую любит больше чем жизнь.       В голове проноситься миллионы мыслей, но не на одной из них он не может сосредоточиться, не может схватиться за одну и попытаться сказать хоть слово.       Если несколько минут назад молчанием Джи напрягало старшего, то сейчас именно Йеджи не знает что с ним произошло. Они в первый раз в жизни в такой ситуации, этого ещё не было, пепельноволосая ему ещё такого не говорила. Это тот случай, когда одна фраза всё может изменить, никто к этому не был готов, да к такому вряд ли можно вообще быть готовым.       Смотря прямо в глаза удивлённого Чана, девушка понимает, что мужчина пытается подобрать нужные слова, она сама ещё не полностью понимала что происходит. Это знание что внутри неё находиться их ребёнок, его и её ребёнок, заставляло плакать, глаза мокнут, а язык и слова произнести не может.       Сейчас она сидит здесь, сидит не одна. На этом кресле находилось не двое человек как обычно, не один Крис, а он, его жена, и их ребёнок, его мать твою ребёнок! Он станет отцом! Это не укладывалось в его голове, казалось бы, мужчина агент ФБР, был на множестве разведок и подвергал не однократно опасности, а сейчас из-за одной новости не может ничего сказать.       — Йеджи…— спустя долгие минуты молчания произносит Чан, обнимая девушку и усаживает к себе на колени, — Ты… Я, я не знаю что сказать, — со слезами на глазах говорит старший, целуя каждый миллиметр кожи жены, — Ты всегда делала меня счастливой, я не думал, что сделаешь ещё счастливее, Бан Йеджи! Я не могу поверить… Я стану отцом, — кивает Крис, прижимая к себе тело девушки, — Чего ты молчишь? Солнце у тебя что-то ещё? Как ты себя чувствуешь? Болит живот? Хочешь чего-то странного? Ты только скажи, сам пойду что-то найду? Мела? Огурцов? Как ты себя, чувствуешь, любовь моя? — забрасывает её вопросами старший, большими пальцами вытирая слёзы в её глазах.       — Я просто не знаю, что говорить… Крис как это всё будет? Что нам делать? — со стеклянными глазами спрашивает девушка, так как правда не знает, что будет завтра, как она сможет вынести это, зная, что они в любой день могут умереть.       — Йеджи, ты не умрёшь! Слышишь меня? Вы не умрёте, всё будет хорошо, мы выберемся отсюда в безопасную зону, и всё будет хорошо, я тебе это обещаю, я не позволю, чтобы ты плакала, — кивает Чан, обнимая пепельноволосую, — Клянусь, я сделаю все, чтобы ты жила. Йеджи, вы выживите, даже если меня не станет, хотя этого никогда не будет, ты будешь жить, я всегда буду рядом, в каждой жизни, в каждой вселенной, я всегда буду рядом, даже тогда когда меня не будет. Бан Йеджи я люблю тебя, — со слезами на глазах говорит Крис, прижимая к себе жену.       Он всё для этого сделает, всё только чтобы она была счастлива, и неважно с ним или без него, Йеджи всегда будет любима. Крис всё для этого сделает, даже если их разлучит жизнь, а этого не будет, мужчина будет любить девушку, и его будующего ребёнка, ибо это его Бусинка, самый дорогой человек.       

***

      Месяц, прошёл чёртов месяц с того инцидента в туалете. С того дня Чонин не разговаривал с Мином, хоть старший и пытался завести разговор, но Ян тут же уходил от ответа и убегал, убегал как от Мина, так от самого себя.       Молодой человек знал о том, что Дженни и Сынмин не встречались, об этом он узнал несколько недель назад, когда он извинился перед длинноволосой за тот поцелуй, но не услышал ничего кроме громкого смеха длинноволосой, в тот день юноша понял, что сам себя накрутил.       Ян тогда узнал, что никакой измены не было, и та инициатива старшего были его настоящими чувствами, если не учитывать что Ким его каждый вечер прижимая к стене, заставляла хоть как-то действовать, и в те моменты Нини как раз видел этих двоих. Чонина это доводило до дрожи в руках, но ничего изменить он не мог, ибо теперь сам ничего не понимал в своих чувствах.       Он очень запутался: в себе, в Дженни, в Сынмине, в каждом, кто его окружал, ибо не понимал что происходило. Казалось, что никто не изменился, всё было по-старому, количество умерших не увеличилось, и, к счастью, не уменьшалось, но сам Ян не чувствовал себя как раньше.       Юноша был уверен, что проблема именно в нём, в том, что сейчас он постоянно о чём-то думает, в его голове постоянно что-то происходит, от чего не раз получал выговор от Джисона, но потом повар извинялся перед ним, пытаясь, хоть как-то помочь. Молодой человек знал что разобравшись в себе, всё станет как прежде, но только после того как парень сможет сам всё понять.       Танцор запутался в себе, он не знал, что чувствует к Мину, и не знает, чувствует ли что-то вообще, за последний месяц он много чего в себе изменил, много переосмыслил, но не понял главного, что делать дальше? Чонин знал, что нужно поговорить со старшим, знал, что ничего не делая, это приносит страдание в первую очередь себе, и терпеть это он уже не может.       Столько всего изменилось, но что-то лишилось как раньше, его посиделки на окне до поздней ночи, Дженни, что часто сидела с ним засыпала прямо там, от чего парню приходилось тащить сонное тело Нуны на своих руках, чтобы её не будить. Он знал, что девушка сидит с ним из последних сил, только чтобы ему не было одиноко, только чтобы помочь побороть это состояние, наплевав на свои потребности.       Сидя на кухне за столом, парень держал в своих руках кружку с зелёным чаем, тихо обдумывая, всё что происходило. Чонвон что только вышел чтобы откашляться оставил его одного, если бы парень за этот месяц был не так увлечён своими чувствами, то заметил что Вон стал не так часто, но задыхаться от недостатка воздуха, но к счастью Чоновна это оставалось секретом.       Откинув голову на плечи, Ян пустым взглядом рассматривает потолок, надеясь там увидеть ответы на его вопросы. Парень так хотел, чтобы хотя бы раз в этой чёртовой жизни, за него кто-то решил его проблемы, чтобы не он мучился, пытаясь найти этот выход. Парень всегда решал свои проблемы сам, никогда не рассказывал свои тревоги так как не хотел напрягать, но почему то сейчас так хотелось выплакаться кому-то на плечо. Попросить совета и банально перестать думать, чтобы не напрягать свой мозг до того пика что в глазах темнело а ноги шли совсем не как трезвый человек.       Тяжело вздыхая, парень опускает взгляд на свои руки, что скрыты под толстовкой, понимая, что не сдержал обещание, что дал длинноволосой, он не перестал себя резать, от чего появлялись новые шрамы.       Самое страшное, что они были более глубокими, что оставляли после себя следы даже когда заживали, это так раздражало юношу, та беспомощность, которую он сейчас чувствовал, то, что не мог понять любит он Сынмина или нет. Раньше он мог незамедлительно дать ответ, но сейчас было что-то, что заставляло парня подумать, и подумать о многом начиная с того что происходило в прошлом, закачивая его чувствами на сегодняшний день.       

12:44

      Сидя у себя на матрасе, голова розововолосой была забита мыслями о следующей вылазке, что состоится завтра. Вроде бы ничего нового, но что-то не давало покоя молодой девушке. Возможно, это было волнение, так как в прошлый раз они потеряли Черён и пропал Хёнджин; что случится завтра, Кан не знала, но очень надеялась, что всё пройдёт хорошо, как, в принципе, и будет. Единственное, что её немного напрягало — это Мун.       Они с ней всё ещё в ссоре, даже не говорили после того случая в раздевалке, она не знает, сыграет это какую-то роль завтра или они даже на вылазке будут друг друга не замечать. Если случится что-то серьёзное, но они будут в ссоре, как тогда быть? Это не давало ей покоя, ибо это будет их первое за месяц взаимодействие.       Лу знала, что что-то может пойти не так, это нормально, ибо никто не знает, что будет через час, что уж там говорить про выход на улицу, который, в принципе, непредсказуем. Так что надеяться на то, что всё пройдёт по плану — это всё равно, что наедяться, что Инжу станет адекватной.       Мысль о том, что на улице что-то может случиться и они с Мун будут порознь, не давала покоя лучнице, она понимала, что, думая об этом, она сама себя накручивает, но с другой стороны это может случиться.       Возможно, из-за того, что они поссорились, кто-то пострадает; возможно, они своим негативом могут испортить всё, ибо будут постоянно бросать колкие фразы, либо идти молча, не роняя ни слова. Это довольно напрягало, та неизвестность и вопросы, что постоянно всплывали у неё в голове.       Казалось, девушка уже могла бы создать топ десять глупых теорий о завтрашней вылазке и о том, что может случиться, если они с Мун не помирятся. Слишком много всего в её голове, казалось, что можно будет писать собственную историю или рассказывать всё Феликсу, и он напишет какую-то книгу.       Кстати о нём. Закрыв лицо ладонями от солнечных лучей, что проходили сквозь ещё не забитые окна, девушка тяжело вздыхает, вспоминая, что случилось несколько недель назад.       У девушки случился срыв, очередной порыв агрессии, что закончился очень даже неплохо, про него даже никто не знал, кроме неё и Ликса, что вовремя перехватил розововолосую и закрыл в ванной.       На этот раз злости Кан послужила Сиси, что, сидя на подоконнике, ревела за Киёном, говоря, что они поступили с ним не по-человечески и лучше бы умер Крис, ибо мужчина был бы намного лучшим лидером, чем этот: «Возможно, если бы вылазчики были лучше, тогда Хонджун и Рён были бы живы». Эти слова стали окончательными, лучница хотела много чего сказать и прибить её по-тихому, сказав, что умерла смертью храбрых — сама видела — но Ли, что был недалеко, успел схватить злую Кан за руку, уводя в другую сторону от Сиси.       Луа была ему благодарна за то, что никому не сказал, ибо не хотелось, чтобы Крис ещё раз волновался за неё и выживших, кому Кан могла навредить, поэтому была рада, что Ли молчал об этом случае. Они тогда около часа разговаривали на крыше, обсуждая их прошлую жизнь, вспоминая, что именно чувствовали в те моменты.       Откинув голову на подушку, розововолосая встречается взглядом с блондином, что только к ней подошёл.       — Вспомнишь солнце — вот и лучик, — усмехается девушка, понимая, что парень от неё хочет, и, лениво садясь, Кан откидывает розовые волосы за спину, наблюдая, как старший усаживается на матрасе и снимает с себя его любимую шапку, перед этим щёлкнув заколками.       — Я надеюсь, что не очень тебя отвлёк, — улыбается веснушчатый, откидывая голову на плечи, чтобы девушке было легче, и слышит лишь короткий смешок подруги, что отрицательно мотает головой, расплетая его колоски, которые делала несколько дней назад.       Ли стал часто приходить к подруге за помощью, так как все его попытки заканчивались тем, что Лу сама к нему подходила, забирая орудие пыток с его рук, либо парень приходил к ней, понимая, что младшая уже догадалась о причине его визита.       Чувствуя, как Луанна длинными ногтями, накрашенными чёрным лаком, делает пробор, по коже пробегают мурашки от её горячих ладоней, от которых всегда исходило тепло.       — Сможешь мне составить компанию в патруле? Мун сегодня чем-то занята, а одному не хочется быть, — вскидывает бровью блондин, замечая из-подо лба, как девушка закусила нижнюю губу, пытаясь что-то сказать.       Луа отрицательно мотает головой, расчёсывая вторую часть волос друга.       — Прости, мне нужно помочь Джисону на кухне, так как Чонин попросил на сегодня выходной, — пожимает плечами младшая, аккуратно сплетая его прядки в косичку.       — Эх, Лучик, ты всегда всем пытаешься помочь? — тихим голосом спрашивает парень, отчего у Кан мурашки по коже пробегают: во-первых, от его тихого низкого голоса, во-вторых, от обращения, что он использовал только что.       Удивлённо на него посмотрев, девушка что-то фыркает, заканчивая последний колосок и завязывая его чёрной резинкой, и перед тем, как встать на ноги, чмокает парня в макушку и уходит, оставляя молодого человека без компании и без ответа на его вопрос.       Выйдя из комнаты отдыха, розововолосая усмехается с Феликса, вспоминая, что это уже не первый раз, когда он её так называет. Лучнице хоть и было приятно, но всё равно как-то странно.       Войдя на кухню, где её уже с распростёртыми объятиями ждал Джисон, Кан усмехается с его взъерошенного вида, понимая, что парень не знал, за что хвататься, а Рюджин, что фасовала мясо, ему помогала.       Подойдя к парню, розововолосой в руки пихают скатывание рисовых шариков и усаживают за стол, чтобы та не мешала, а сам Хан начинает резать мясо на зиму, подписывая каждый пакетик и укладывая в холодильник, который Чанбин, Минхо, и Хондужн притащили с торгового центра ещё в самом начале.       Они, в принципе, много чего взяли из торгового центра и продолжают это делать по потребности, что очень облегчает их жизнь. Вылазчики ещё в первый месяц притащили каждому, что требовалось, и забили склады нужными вещами, такими как дрожжи, что на тот момент ещё не были испорчены сроком годности, прокладками, которые девушки часто приносили с других складов, и ещё много чего другого, но всё всегда заканчивается, и их запасы тоже не вечны.       Крис им сегодня на совете говорил о том, что нужно брать не только еду, но и всё, что покажется нужным, потому что им нужно всё, даже чёртовы гвозди, которых у них осталось не так уж и много.       Казалось, что они только недавно пополняли припасы воды, но вот им вскоре снова нужно ехать к роднику, где находится мёртвое тело Хондужна и там, где на Лу напал мертвецкий.       Вот она, жизнь. Да, с наступления катастрофы всё изменилось: все родные тебе места стали чужими, а те вещи, без которых нам казалось, что мы не проживём, остались там, в прошлом. Там, где и спокойная жизнь.       С одной стороны было тяжело и больно, но с другой стороны, возможно, так было даже лучше. Всё это вело к одному исходу: не случилась бы катастрофа — было бы что-то другое, возможно, третья мировая война, а возможно, восстание мумий, чего уж там. Что мешало миру просто взорваться? Что было в людях такого, без чего планета не прожила бы? Ничего, в нас нет ничего такого, без чего планета Земля не была бы планетой Землёй.       Тяжело признавать, но так оно и есть: мы всего лишь гости в этом мире, пора принять это; как бы ни стараться планировать свою жизнь и не чистить карму, дольше прописанного не проживёшь. Так всё устроено, а чтобы пойти против системы, нужно её знать, а мы ничего не знаем. Всему есть конец, ничего не может быть вечно, и не секрет, что и люди. Когда-то это придёт, вот только вопрос, когда?       Не раз по всему миру гремела новость о «Конце света», о том, что мир исчезнет такого-то числа, но вот, они живут, боятся за завтрашний рассвет и закат, но вопрос остаётся незакрытым и таким же интригующим: когда придёт конец? На этот вопрос нельзя дать ответ, его буквально не существует. Или он уже наступил?       Кто-то посвятил этому всю свою жизнь, кто-то об этом не думал и не собирается, эти люди могут быть совсем разными, жить на разных континентах и даже не догадываться о существовании друг друга, но всё же у них есть кое-что, что связывает их. Ответ. Его ни у кого нет и не будет до самого конца.       Вздрогнув от нахлынувших мыслей и от визга Инжу, розововолосая бросает взгляд на кричащую что-то О, тяжело вздыхая и продолжая делать рисовые шарики, пока Хан вместе с Рю фасуют свинину на зиму.       Луанна знала, что вскоре будет зима, знала о том, что от этого будет куча проблем. И одной из них была её нелюбовь к холоду, так как он пробирается до самых костей, так ещё и думать нормально не даёт. Кан бесило, что она не переносила морозы, что ей нужна было куча-куча одеял, чтобы согреться, и не одна пара носков на ногах, а ещё кружка персикового чая на тумбочке — это было раньше. Что будет этой зимой, розововолосая даже представлять не хотела.       Девушка знала, что в торговом центре есть тёплые вещи, знала, что Юна, перешивала какие-то вещи, и то, что они проживут эту пору года, вот только, насколько тяжело, пыталось не упоминаться в разговорах выживших, но это не касалось совета, что буквально каждый раз обговаривал это.       Каждый из них мог ночью встать и пересказать всё, что происходило на собрании, и потом лечь спать. Это уже раз было, но никто толком не понял, что бормотала сонная Кан, ибо никто даже не слушал.       Устало улыбнувшись, ибо готовка была несильной стороной Луа, девушка наблюдает, как Рюджин не без усилий режет мясо и переламывает некоторые кости, что мешали ей. Луанна не любила, когда над животными издевались.       В детстве её психика была уничтожена отцом, что просил ту выстрелить в какого-то кролика, а когда Луа подросла, то и жертва стала больше, так что был уже не мелкий зверёк, а свинья или лось, в которого девушка целилась с лука либо охотничьего ружья. Сейчас лучница понимала, для чего были все эти тренировки, от которых маленькая девочка плакала по ночам у себя в комнате, прося на коленях прощения у умерших зверей. Благодаря отцу и его жестокости, она стала той, кем сейчас является. Кан не думала, что может быть сильной. Даже никогда не задумывалась об этом, хотя уже была.       Моргнув несколько раз, девушка переводит взгляд на Хёнджина, что сидит противоположно ей, помогая лепить шарики и постоянно разговаривая с Рюджин.       — Ты откуда здесь оказался? — вскидывает бровью Лу, чистой частью руки поправляя розовую прядь, что упала на глаза. Усмехнувшись, Хван чистой от рисовой муки убирает прядь подруги, откидывая голову на бок и рассматривая удивлённое её лицо.       — Я здесь вообще-то несколько минут сижу, но, если бы кто-то не был так углублён в размышления о Мун, то, возможно, заметил бы, — с фирменной усмешкой на губах фыркает Хван, выравниваясь в спине, и переводит взгляд на Джисона, что был увлечён запихиванием очередного пакета с мякотью в бедный переполненный морозильник.       — Лу, не слишком часто стала в себя уходить? Влюбилась, что ли? — смеётся Рюджин, не давая и слова сказать Кан, так как ничего до этого не услышавший Хан подскакивает на месте и подходит к розововолосой, с кошачьей улыбкой смотря на ту.       — Кан, ты что, влюбилась?! — восклицает кулинар. — Ты что, кидаешь наш клуб брошенных и униженных? Вон Рю с Чанбин-хёном, у этой задницы адреналиновой что-то с Мун, а Чонин — это вообще что-то с чем-то… А ты… Кто это?! — не успокаивается щекастый, собираясь всё у девушки узнать.       — Да не влюбилась я…— фыркает Луанна и продолжает в ладонях катать рисовые шарики, замечая ехидную улыбку Хвана.       — Это Феликс, — шёпотом произносит красноволосый, прикладывая ладонь к губам, чтобы Кан не увидела, как шевелятся его губы, дабы не прочитать, но Джин упустил одну деталь: она это прекрасно слышала. А возможно, не упустил и специально сделал это.       — Ага, мы поняли! — так же шёпотом и прикрывая губы, кивает Рюджин, слыша, как вся кухня заливается громким смехом, а Лу, что стала причиной этого всего, недовольно дуется, продолжая то дело, для чего она сюда вообще пришла: помогать готовить кушать, а не свататься с Феликсом. Чего они это вообще начали?       Бросив взгляд на Джисона, что, не переставая смеяться, держится за живот, усаживаясь на стульчик, дабы побороть боль, вызванную смехом, в то время как Джин смотрел на Кан будто что-то знал, но хотел, чтобы Лу это сама поняла.       — Хван Хёнджин! Иди к чёрту! — восклицает Луанна, бросая в старшего немного рисовой муки.       — Эй! Ты как со старшими разговариваешь? — наигранно возмущается красноволосый, бросая в девушку ту же муку, что и она в него.       — Ты чего творишь?! — кричит Хан, ударяя Хвана по затылку. — Это мука! А мы не выращиваем поля с пшеницей! — произносит молодой человек.       — Это вообще-то Лу начала, чего меня-то бить? — хмурится Хёнджин, бросая взгляд то на Джисона, то на Лу, на чьих губах была победная улыбка. — Вот изверги! Я на вас пожалуюсь Минхо-хёну, Феликсу и Чанбин- хёну! Во как! Слышали! А они вас наругают! — улыбается парень, слыша, как по помещению снова разливается смех.       — Я прям представляю эту картину, — в перерывах между смехом говорит Рюджин, размахивая в руках костью свиньи.       — Ты это, руками не мотай! — лучница, немного двигается назад, так как буквально несколько мгновений назад этим куском мяса чуть не получила по лицу.       — Это карма, Лучик, — специально выделяет последние слово Хёнджин, отчего на него все вопросительно уставились, кроме Кан, которая поняла.       — Ты что, в этого влюбилась?! — восклицает Джисон, выпуская из рук от удивления мякоть.       — В смысле «этого»? Я вообще-то здесь! — хмурится Джин, от такого обращения к своей персоне.       — Этого прекрасного и такого изумительного, просто крышесносоного мужчины, — улыбаясь исправляет Рюджин, замечая, как на его лице заиграла улыбка.       

***

      Стоя в ванной, Сынмин на протяжении нескольких минут моет руки, но сам не замечает, как просто стоит, смотря в зеркало и пытаясь понять, что произошло с Чонином. Сынмин знал, что у них с Джен вышли какие-то недоговорки, но не понимал, почему младший сам стал его избегать. Что Ким такого сделал, что теперь пугает младшего.       Голову молодого человека посещало немало мыслей, вот только если два месяца назад эти мысли пытались отвергнуть чувства к Нини, то сейчас они пытаются разъяснить всю эту сложившеюся ситуацию. В душевых кабинках можно было слышать, как шумит вода, а это значит, что там кто-то находился, но это совсем не волновало молодого человека, втыкающего в одну точку, потому что он думал только про Чонина, про того человека, что вызвал в нём кучу вопросов, ответов на которые у него нет.       Мин хочет понять, что происходит с Яном, так как дорожит младшим, но тот стал каким-то другим, таким отстранённым и чужим, что ли, но Ким был уверен: где-то там всё ещё сидел тот парень, что только одной своей улыбкой делал хорошо, заставлял забыть обо всех проблемах.       Сынмин любил эту улыбку с ямочками на щеках, то, как он иногда краснел, при этом продолжал делать своё дело. Он хотел заполучить внимание Мина, он это сделал. Но что изменилось сейчас? Это не было просто игрой с чувствами старшего. Нет, совсем нет. Ян бы так не поступил: он не такой, совсем не такой.       Юноша хоть и был дьяволёнком, который одними лишь своими лисьими глазками доведёт до конца, но никогда не стал бы играться чувствами человека. Он не такой, как минимум Сынмину в это хотелось верить.       За этот месяц случилось не так много: они с младшим ни разу не говорили, как бы старший не хотел наладить связь, что-то ему не давало, благо хоть Дженни от него отстала, но дело своё не забросила. Длинноволосая часто на него зыркала во время принятия пищи, так теперь ещё и Минхо постоянно за ним наблюдает. Ким, будто в один момент стал каким-то злодеем-террористом, что хочет устроить террор сердца Чонина.       Почему всё так сложно?       Вздыхает молодой человек, наконец выключая кран и замечая, что из душа только что вышел Чанбин с голым торсом и в джинсах, что открывали вид на слишком красивое тело Хёна.       Бросив через зеркало взгляд на Со, Мин снова открывает кран, плеская себе в лицо прохладной воды, ибо в голову приходит мысль, что сегодня им с Чонином нужно поговорить, несмотря ни на что, даже против воли младшего.       — Ты чего такой… уставший, что ли? — вопросительно выгибает бровь Бин, подходя к зеркалу и осматривая своё тело, он подмечает, что из-за частого рытья могил его и так подкаченное тело стало ещё большим, а плечи казались ещё шире.       — Задумался, — спустя несколько секунд отвечает Мин, бросая взгляд на дверь, которая резко распахнулись, открывая вид на запаханного и красного Чонвона.       — А с тобой что? Тоже задумался? — с усмешкой спрашивает Бин, зачёсывая влажные волосы назад и осматривая какого-то испуганного Вона.       — Я разбил градусник Хёна! — восклицает Ян, замечая, как двое стоящих у раковины друзей удивляются, а их глаза начинают часто моргать.       — Ты разбил градусник Джея? — прыскает от смеха Чанбин, понимая, что это мог быть последний термометр. — Вон, ну он же твой парень. Может, он будет более снисходительным к тебе? — вскидывает бровью Со, ударяя локтем в бок молчащего Сынмина, чтобы тот также поддержал испуганного друга.       — Да, конечно! Он же любит тебя… Может, всё обойдётся? — спрашивает парень, потирая место удара, куда его пнул Бин, и зло на того фыркает, ударяя его так же локтем в голый торс. Со начинает активно кивать в знак соглашения со словами младшего, натягивая на себя чёрную футболку, что лежала на подоконнике.       — Толку с вас, как с Бобы молока, — вздыхает Вон. — Если сюда войдёт Хён, скажите, я ушёл на битву с тухляшами, — напоследок кивает Чонвон, выходя из ванной и оставляя там обоих друзей, что удивлённо смотрели в уже закрытую дверь.       — Скажем правду или соврём? — вскидывает бровью мужчина, поворачиваясь к зеркалу и снова себя осматривая.       — Сдурел, что ли? Тоже хочешь от Джея получить? Скажем, что на кухню ушёл, будем надеяться, что выживет. Без него будет скучно: хороший пацан был, — усмехается младший, бросая взгляд на смеющегося Бина и слыша голос Чонсона: «Выходи, мелкий кроль! Ничего тебе не сделаю. Хах, подумаешь, всего-то градусник разбил! Ян Чонвон!»       — Может, лучше скажем, что на крышу побежал? — вскидывает бровью Чанбин, поворачиваясь к Мину.       — Да, дадим Вону фору, — соглашается Ким. — Кто скажет?       — Если зайдёт, то ты; если встретим по дороге, то всё равно ты, — усмехается Со, чувствуя, как его снова пихнули в бок локтем.       

14:08

      Мужчина сидел у себя в кабинете, обдумывая, что сегодня произошло. Бан станет отцом. Это эхом раздавалось в его ушах, так тяжело понять, что его мечта сбылась: у него с его любимой девушкой будет ребёнок, их ребёнок. Крис всё сделает, только чтобы они выжили, чтобы пепельноволосая продолжила жить, даже если для этого нужно пожертвовать собой, он это сделает и даже не задумается.       Бан всю свою жизнь хотел, чтобы у него была семья, чтобы его жена и детёныши были в безопасности, чтобы ни о чём не волновались, поэтому он пахал всегда, начиная с десяти лет, когда парень мыл чужим машины, заканчивая двадцать четвёртым марта, когда всё пошло не по его жизненному плану. Родители Криса были также агентами ФБР, поэтому в деньгах его семья не нуждалась, но мальчик не хотел брать их просто так, поэтому зарабатывал сам, а потом и сам пошёл в ФБР, так как его туда тянуло, так ещё и отец мог его хорошо устроить.       Мужчина продолжал работать, когда встретил Йеджи. Он понял, что вот, это тот человек, с которым он хочет провести жизнь, хочет сделать семью, хочет просто наслаждаться жизнью, сидя на ковре возле камина — это была его мечта.       Обычная жизнь. Вот, что хотел Крис: не думать о том, что ему и Джи угрожает, он хочет просто напросто наслаждаться жизнью. Такая банальная мечта, но такая, чёрт возьми, сложная, особенно в их новом мире, но он не сдастся.       Сегодня у него появилась ещё одна причина выжить, та новость, что сказала ему Джи, заставила его чуть в обморок не упасть, но не от злости, разочарования или ещё чего-то. Он понял, что не сдастся ни за что, мужчина не позволит, чтобы дорогие ему люди были в опасности — этого никогда не случится.       Чан понимал, что спасение не в его руках, он не может его ускорить и не может замедлить. Оставалось только ждать, продолжать бороться, чтобы лагерь не отчаивался. Лидер сделает всё, чтобы каждый из них дожил до того дня, когда к ним приедут машины и заберут в безопасную зону. Если у него не получится дожить до этого дня, то Крис был уверен, что Дженни и Минхо продолжат его работу. Но этого не случится: пока живёт Йеджи, Чан будет рядом — так всегда было, так всегда и будет.       Тяжело вздыхая, Бан откидывает голову на плечи, прокручивая в руках тест на беременность, что ему сегодня дала Йеджи. Он его будет хранить так же, как хранит её. Положив его в тумбочку, главный встаёт со своего места, направляясь в сторону склада, чтобы взять плитку шоколада, надеясь, что они там ещё остались.       Банчан помнил, что у Юны месячные, так ещё и по её внешнему виду можно было понять, что девушка себя чувствует не очень хорошо, так что Крис вспомнил про то, как он бегал в магазины за папайей и как на зло их нигде не было. Джи всегда просила Чана сходить за фруктами и какой-то солёной выпечкой, но главным желанием пепельноволосой была папайя, так что Бан был частым покупателем этого экзотического фрукта.       Но сейчас, как бы он не хотел, папайю он найти не сможет. Либо самому вырастить, либо что-то придумать. Так что Чан остановился на сладком, что, по словам Йеджи, должно было помочь.       Войдя в кабинет швеи, Крис замечает спящее тело, укрытое пледом и с пустой кружкой от чая на столе. Подумав, что будить он её не станет, Чан кладёт сладость возле чашки и пишет небольшое письмо на листочке, надеясь, что он не был важен.       «По словам Йеджи, сладкое поможет избавиться от боли. Когда проснёшься, пойди ляг в комнату или, если там будет слишком шумно, подойди ко мне в кабинет и поспи там, а я выйду. Главное — чтобы тебе стало легче».        Написав это, Чан выходит из мастерской.

15:17

      Лёжа на матрасе, юноша понимал, что по уши влюбился в швею. Рики не будет врать себе в этом, ибо никогда этого не делал и делать не собирается. Молодой человек понимает, что им нужно поговорить, это нужно сделать как можно скорее, но, как этот разговор начать, парень не знает. Ники сегодня ещё раз убедился в своих чувствах, в том, что хочет больше проводить времени с девушкой, хочет, чтобы Шин почаще касалась его и просто сидела рядом, опираясь о его плечо — это казалось таким странным для него.       Его ледяное сердце никогда не посещали такие мысли. За все года, что прожил японец в этом мире, он никогда никого не любил, да, была симпатия, были отношения, что не продерживались больше недели, но не с ней. Юна на него как-то по-другому действовала, что-то в ней было такого, чего не мог понять Нишимура. А этот запах корицы, что он ощущал каждый раз, когда входил в её мастерскую, этот запах его убивал, как воспоминаниями, так и самой Шин, что сидела у себя на кресле.       Юноша знал, что они поговорят, но как только ей станет легче, чтобы девушка не умирала от спазмов внизу живота. Юноша это понял сегодня, когда сидел в мастерской: он смотрел на девушку и чувствовал, что ему с ней уютно. Они так просидели недолго, может, полчаса, а может, час — японец не засекал время.       Усмехнувшись, Нишимура вспомнил, как совершенно случайно узнал об одном из страхов черноволосой, он буквально этого не хотел делать, но, махнув рукой, чтобы зачесать угольные волосы, парень тронул ступни Шин, что лежали у него на бёдрах. Юна боялась щекотки, да до такой степени, что в ту же секунду прижала колени к себе, удивлённо смотря на японца, что ничего толком не понял и только спустя несколько мгновений до него дошло, что произошло.       Японец понял, что швея не любила щекотку, просто ненавидела, но юноша решил, что это нужно запомнить и как-то использовать, когда-то напомнить девушке о её маленьком страхе.       Тяжело вздыхая, программист перекидывается на бок, замечая сидящего за небольшим столом Минхо, который помогал детям что-то разрисовывать. Пробежавшись взглядом по помещению, Рики обращает внимание на Сынмина и Мун, что складывали свои разноцветные носки, и каждый складывал в свою небольшую коробочку. Луанна, что лежала с закрытыми глазами у себя на матрасе, подняв ноги вверх и опирая их о стену. Хёнджина молодой человек не заметил и только спустя несколько секунд вспомнил, что красноволосый пошёл на патруль составить компанию одинокому Ликсу.       — Хён, — протягивает Нишимура, подходя к рисующему с детьми Минхо и, усевшись рядом, начиная агрессивно и быстро складывать оригами лягушки. — Драю. А теперь дайте мне вашего любимого Хо: мне нужна консультация психолога, — как можно спокойнее произносит молодой человек, давая лягушку девочке, что удивлённо на него посмотрела, но жабу взяла.       — Неужели ты понял, что любишь Юну? — вскидывает бровью Хо, поднимаясь по лестнице на второй этаж, и усаживается на подоконник, доставая одну сигарету из полупустой упаковки, одну берёт губами сам, а вторую отдаёт младшему. — Ёнбок и Хёнджин уже ставки ставили. Похоже, Ёнбок проиграл, — с зажатой в зубах сигаретой усмехается психолог, поджигая свёрток с табаком.       — Они уже спорили.? — вскидывает бровью программист, на что Хо согласно кивает, выдыхая из своих лёгких серый дым, что должен вредить мужчине, но, наоборот, помогает расслабиться. — Это так заметно? — спрашивает Нишимура, на что старший отрицательно мотает головой.       — Нет, они просто твои друзья, и началось всё это с шутки, а ты решил реально влюбиться в неё, вот и всё, — пожимает плечами Хо. — Когда ей станет легче, поговорите: это очень важно как для тебя, так и для самой Юны, и для Хвана с Ёнбоком, что поставили сигареты и банку тушёнки, — усмехается Ли, выбрасывая окурок в приоткрытое окно, и, похлопав младшего по плечу, спрыгивает с подоконника. — Подумай об этом, — кидает напоследок сиреневоволосый, оставляя юношу одного. — Тебе не нужна моя консультация, подумай лучше над тем, что ей сказать.

спустя семь часов.

22:32

      Чонин, как всегда, сидел на подоконнике, прижимая колени к себе, он не знал, как себя чувствует, что он вообще ощущает, Сынмин его совсем доканывает. Хоть Ким его и не трогает, не разговаривает и не смотрит, но что-то было не так, что-то что ему мешало.       Ян знал, что им двоим нужно поговорить, что бы не случилось и как бы это всё не закончилось, им нужно раз и навсегда поговорить, просто чтобы понять, что делать дальше, ибо так продолжаться больше не может. Чонину уж слишком больно, и нужно срочно поставить все точки над «i».       Тяжело вздыхая, молодой человек смотрит в окно, что стало для него слишком знакомым, и потом переводит взгляд на наручные часы, на ремешке которых нарисована мордочка лисички, которую нарисовал ему Мин.       Он не плачет, не жалуется — он просто молчит, а иногда молчание намного хуже, чем крики, ибо никто не понимает, что происходит с молчавшим, не знает, что ему сказать или сделать. Впервые за этот месяц в его голове нет мыслей и теорий — одна лишь пустота, что ждала разговора только с одним. Чонин знал, что этот разговор когда-то должен случиться, но не знал, когда именно, когда ему нужно быть готовым, что говорить и как себя вести рядом со старшим, что вообще делать.       Тяжело вздыхая, Нин прижимает колени к себе, прикусывая нижнюю губу. Дженни сегодня не придёт, Ян попросил её сегодня отдохнуть, так как завтра вылазка, а он не хочет, чтобы старшая была измотана. Длинноволосая часто проводила с ним время, но пусть хотя бы сегодня подумает про себя: она этого точно заслужила. Чонин устал, и сам не понимал, от чего, вся его жизнь будто остановилась, ожидая только одного.       — Привет, — слышится тот самый голос, от которого мурашки по коже пробегают, глаза по непонятной для него причине начинают слезиться. Это происходило всё снова и снова, раз за разом.       — Привет, — кивает младший, ещё ближе к себе поджимая колени, чтобы Мин мог сесть напротив. Старший усмехается, усаживаясь возле Нини, чьё лицо не выражало никаких эмоций — только холод и лисьи глазки, что потеряли свой прежний блеск, оставляя после себя только оболочку.       — Не хочешь наконец поговорить? — спрашивает старший, замечая, как Ян вопросительно выгнул бровь. — Лисёнок, что между нами происходит? Ты за этот месяц стал таким холодным, таким не своим… — вздыхает Ким, замечая на себе удивлённый взгляд парня, что молчал.       Сынмин себе буквально не мог найти место всё это время: Нини ушёл в себя, а Дженни и не собиралась отпускать хватку, когда это касалось его Чонина. Девушка будет жать до конца, до потери пульса, но добьётся своего.       — Хён, хочешь поговорить? — вскидывает бровью Ян, на что Мин кивает. — Хорошо, без проблем. Я настолько запутался в себе, что не знаю, что делать, не знаю, что думать и как вести себя. Я не могу просто взять и всё решить, не могу сказать всем правду, потому что она никому не интересна, мои проблемы никому не нужны, даже тебе. Хён, я не знаю, что сейчас ощущаю к тебе, то ли это любовь, что переросла в безразличие, то ли я настолько запутался, что не могу сказать тебе то, что два месяца назад мог кричать на весь лагерь. Не знаю, что ощущаешь ты… Но прости, знаю, что ты сейчас что-то чувствуешь ко мне, знаю, что причиняю боль не только себе, но в этом теперь замешан и ты. Прости, прости, пожалуйста, прости за всё это, — сквозь слёзы, что по одной стекали по его щекам, произносит Ян, чувствуя на своей щеке тёплую ладонь Мина, что так по-доброму и по-домашнему смотрит на него. Смотрит в ту самую искалеченную душу.       — Я люблю тебя, Лисёнок, поэтому пойди, отдохни, а я побуду здесь, тебе нужен отдых, — нежно прикасаясь к его губам, произносит Сынмин, тут же отстраняясь от младшего. Медленно кивая, Ян уходит, оставляя его одного, ни без каких ответов, но с множеством вопросов.

***

      Девушка сидит у себя в мастерской, пытаясь собраться и пойти в душ, но боль внизу живота не даёт ей и возможности это сделать. Шин уже должна привыкнуть к тому, что её месячные проходят совсем не гладко, приносят боль и тому подобные ощущения, но каждый месяц будто первый. Раньше девушка еле доползала до своей кровати, даже не раздеваясь, ложилась спать, балет высасывал из неё все силы, а брать себе выходные из-за менструации было слишком большой роскошью, так ещё и голод давал свои плоды.       У девушки, в принципе, очень высокий болевой порог, поэтому каждый месяц эти несколько дней для Шин были целым адом.       Тяжело вздыхая, черноволосая держится за низ живота, всё ещё сидя на кресле, а возле неё был плед, принесённый Ники ещё утром. Шоколадка, что оказалась у неё от Криса, была с наслаждением съедена, а упаковка лежала на столе возле ниток и игл. Шин прочитала его мини письмо, но решила, что живот болит не так сильно, чтобы просить одиночества у Криса, поэтому подумала просто попросить у Джея обезболивающее и потерпеть какое-то время, но таблетка была выпита, а боль, к сожалению, не проходила.       Швея ничего такого не делала, от чего живот будет болеть настолько, что в глазах темнеет, ноги подкашиваются, а в руки ничего взять невозможно, ибо казалось, что любая вещь весит не меньше пяти килограмм.       Черноволосая чувствовала себя беспомощной, а она не любила такое ощущение, не ребёнок уже, что о ней должны все заботиться. Шин взрослая девушка, в силе сама вытереть каплю чая со своих губ.       Этот момент… Он не выходил из головы молодой леди, он там поселился, хоть произошёл около десяти часов назад, но всё равно, какого чёрта этот японец узкоглазый решил ей и в этом помочь? Если у неё месячные, это не значит, что она не может сама вытереть эту дурацкую каплю сладкого чая, что он ей принёс.       Попытавшись встать со своего места, черноволосая, придерживаясь одной рукой за стол, а другой держась внизу живота, надеялась, что хоть так уменьшит боль, но не выходило. Собравшись сделать шаг, Шин понимает, что в глазах всё плывет, а ноги перестают слушаться совсем, возможно, Юна расшибла бы себе голову, если бы не ручки кресла, которое сюда сегодня поставил Нишимура.       Схватившись за них, швея смягчает падение, совсем отключаясь, последнее, что видит девушка — это закрытая дверь, которая не открывается, и темнота.       — Юна? — спокойный голос парня эхом раздавался в её мыслях. — Да не стой ты у меня над душой! Вот приведение японское!       — Да чего вы все пристали ко мне с моей нацией! Я, между прочим, наполовину кореец! И вообще: приведёшь её в сознание, и я не буду над душой стоять, — фырчит ещё чей-то голос, который кажется девушке слишком знакомым.       — Ты когда будешь что-то взламывать, я тоже буду тебя торопить! Нормально всё с ней, выучи физиологию девушек и пойми, что ей нужен отдых! — восклицает юноша, переводя взгляд на часы, что показывали десять вечера. — Так, я так понимаю, ты будешь здесь. Когда она проснётся, дашь ей таблетку — на столе лежит — и всё, ничего больше не делай, дай просто отдохнуть, а мне нужно хотя бы одеться, — произносит врач и выходит из кабинета.       Ники был напуган, когда увидел лежащую девушку в кабинете и, не задумываясь, подхватил её тело на руки, унося в медкабинет, после чего тут же поспешил искать Джея и нашёл. Доктор, вытирающий свои влажные из-за душа волосы, находился всего в нескольких шагах от подоконника. Он схватил Чонсона, у которого из одежды были только джинсы, но Рики это совсем не волновало — только Юна, что лежала в кабинете.       Заметив, как швея приоткрыла глаза, молодой человек расслабленно выдыхает, проводя ладонью по её лбу и убирая пряди, что лезли в глаза.       — Как ты? Моргни, если нормально, ибо Джей сказал, что тебе сначала будет плохо, поэтому не нужно говорить. Я тебя сейчас напою таблетками, и ляжешь поспишь ещё, — усмехается молодой человек, держа Шин за руку и замечая, как младшая легонько улыбнулась и согласно кивнула.       — Я тебя напугала? — еле слышно спрашивает Шин, на что Нишимура отрицательно мотает головой.       — Нет, конечно, я был спокоен, — поглаживая большим пальцем её ладонь, произносит Ники, вспоминая, как несколько минут назад Чонсон поил его успокоительным, — Всё хорошо. Поговорим завтра, а теперь ляг спать, — серьёзно говорит Рики, перед этим дав Юне таблетку со стаканом воды. — Я буду здесь, вдруг нужна будет помощь, — хочет продолжить японец, но его прерывают.       — Нет, иди: тебе тоже нужен отдых, а со мной всё в порядке, — кивает швея, забирая свою руку из его хватки. Заметив на себе пристальный взгляд парня, Шин улыбается. — Правда, — улыбается Юна, на что Ники кивает и, прикусив нижнюю губу, встаёт со своего места, собираясь выйти, но чувствует, как его руку еле взяли. Бросив взгляд на Шин, черноволосый наклоняется к девушке, оставляя невесомый поцелуй на лбу, и выходит, теперь уже полностью.

23:18

      Сидя на подоконнике в ванной, щекастый слышит, как из кабинки недалеко от него льётся вода, что означало, что Минхо всё ещё мыл свои волосы, за которыми хоть как-то пытался ухаживать.       Джисон усмехается, бросая взгляд на Чанёля, что только вышел из ванной и бросил полотенце на сушилку. Хан за сегодня устал, ибо больше всего он ненавидел разделывать животных, ибо это занимало очень много времени.       Тяжело вздыхая, молодой человек откидывает голову на плечи, повар ждёт, пока сиреневоволосый выйдет и они вместе пойдут спать, так как глаза слипались, а организм требовал отдыха. Парень внимательно слушает шум воды, отчего прикрывает рот в порыве зевка и усмехается, ибо больше ничего не слышит — только тишина.       Джисон знал, что через несколько минут должен выйти Хо, поэтому спрыгивает с подоконника и, подходя к раковине, плескает в лицо холодной водой, чтобы немного проснуться, и это очень помогает.       Зачёсывая волосы назад, повар опускает взгляд на часы, понимая, что все уже спали и в ванной, кроме них, сегодня ещё маловероятно кто-то появится.       Выравниваясь в спине, молодой человек замечает в отражении зеркала Минхо, отчего вздрагивает и тяжело вздыхает, прикладывая руку с бьющемуся сердцу.       Старший усмехается и подходит к другу, укладывая подбородок тому на плечо, а футболку, что он собирался надеть, бросает на подоконник, начиная сверлить младшего взглядом через зеркало. Хан сейчас выглядит таким смущённым, таким милым, а из-за розоватых щёк ещё больше стал похожим на белочку, такую, что хотелось всё время обнимать и тискать. Хо по-кошачьи усмехается и оставляет поцелуй у того на шее, замечая, как младший напрягся и сглотнул.       Отстранившись от щекастого, Минхо зачёсывает мокрые волосы назад, собираясь надеть футболку, но в этом ему немного мешают.       Да пошло оно всё к Богу!       Хмыкает кулинар, бросая ещё один взгляд на друга.       Джисон с силой толкает Хо, отчего старший спиной ударяется в холодную стену, удивлённо смотря на Хана, понимает, что от милого Ханни ничего не осталось. Глаза, в которых раньше была забота и доброта, были совсем чёрными, а жила на его шее набухла, отчего в голове Ли пролетало всё больше вопросов.       — Думаешь, только ты можешь так делать?! — вскрикивает младший, из-за чего и так стоящий возле стены заместитель лидера ещё больше в неё вжимается, пытаясь хотя бы немного понять эту ситуацию. — Думаешь, только ты имеешь право издеваться надо мной?! Только мне нужно терпеть твои выходки, от которых сердце в пятки уходит?! Думаешь, только я буду страдать от того, что, чёрт возьми, влюблён в тебя?! — чуть ли не срывая голос, кричит Хан и в ту же секунду целует губы Минхо, прижимая старшего к себе за шею.       Минхо несколько секунд удивлённо моргает и смотрит на щекастого, что напористо целовал его, а правой рукой по-хозяйски исследовал голую спину мужчины. Ли отвечает, да так, что теперь удивлённо на него смотрит Хан.       Проходя кончиком языка по верхней челюсти, Хо улыбается. Они так целуются не меньше пяти минут, словно хотели всё запомнить, будто будущее может разлучить, но это всё будет завтра, а сейчас Джисон отстранятся от старшего и, пытаясь привести дыхание в норму, смотрит на друга.       — Ли Минхо! Ты такой козёл! — фыркает младший, ещё раз прижимаясь к другу, что подхватывает парня под бёдра и усаживает на подоконник, спускаясь мокрыми поцелуями к шее.       — Это я козёл? Вообще-то это ты, мой дорогой Ханни, слепой, — произносит мужчина. — Одиннадцать лет! Чёртовых одиннадцать лет я люблю тебя, не могу различить реальность рядом с тобой, а когда ты обнимаешь, не знаю, это происходит сейчас или очередной сон, — кивает сиреневоволосый и выравнивается в спине, смотря на младшего, что удивлённо на него уставился и часто моргал, надеясь, что Хо пошутил.       Он был влюблён в меня одиннадцать лет?       Эхом разтдаётся в голове щекастого, и Минхо, будто прочитав его мысли, кивает, снова припадая к шее и оставляя там несколько отметин.       

***

      Лёжа у себя на матрасе, коротковолосая тяжело вздыхает, слушая, как Инжу что-то бурчит, ибо споткнулась о мешочек со стрелами Кан, и начала жужжать, хоть самой розововолосой в комнате вообще не было. Мун знала, что темноволосая не будет возмущаться, когда придёт Лу — тихо закроет рот, будет только дуться, надеясь, что Луа к ней подойдёт, и тогда О сможет на неё наехать, так как лучница сама подойдёт, поэтому виновата тоже будет Кан.       Коротковолосая помнила про вылазку и целый день обдумывала её. Крис сказал, что лучше пойти через военную часть. Девушка была с ним полностью согласна, так как часть была заброшена уже на протяжении пяти лет и ею никто не пользовался.       И она соврёт, если скажет, что не думала над их с Лу ссорой. То, что произошло, не должно мешать на вылазке, поэтому Хён не будет обращать на неё внимания, но будет следить, дабы та никуда не вляпалась и чтобы с девушкой ничего не случилось. Хоть они и были в ссоре, но коротковолосая не позволит, чтобы вылазка пошла не по плану, чтобы в ней что-то случилось.       Мун знала, что, когда вылазчики выходят на улицу, ответственность за них несут Дженни и Минхо, так что, если что-то будет происходить, в первую очередь виноваты будут они, так как не уследили, ведь именно эти двое решили взять на себя ответственность.       Мун не хочет, чтобы они страдали, да и Хо ей было жаль: всё же он много для неё сделал.       Зачесав волосы вместе с чёлкой назад, Чон поправляет подушку, чувствуя на ней слишком сладкий запах ванили.       О Инжу…       Тяжело вздыхает Мун, поднимаясь со своего матраса и подходя к лежащей на нём Жу, что перебирала в руках розовую подушку. Подушку Мун!       — Солнышко, — шипит Чон, становясь на колени перед испуганной Инжу и смотря на младшую с улыбкой, и в левой руке держит её вещь, что воняет ванилью. Если бы Чон не была так брезглива, но напевала бы, ложась спать, но Хён не любила чужие вещи, терпеть не могла.       — Онни? — с опаской спрашивает О, собираясь ещё что-то сказать, но руки Мун, что придавливали к её лицу подушку, не дают не то, что что-то сказать — не дают вдохнуть нормально.       Пытаясь высвободиться, младшая била её по рукам, надеясь, что Чон отпустит. Все, кто находился в комнате, наблюдали за этим, а только вошедшие Хван и Ликс, не понимая, что здесь происходит, застыли на месте. Подбежав к Хён, Джин хватает ту за руки, оттаскивая девушку на свой матрас.       — Мун, ты чего? — вскидывает бровью красноволосый, отпуская Чон и замечая, как девушка подходит к испуганной и красной Инжу, забирая свою подушку из-под её головы, и направляется к своему матрасу.       — Завтра вылазка: нужно выспаться, — фыркает Чон, ложась на своё место и не обращая внимания на чужие взгляды, что прикованы к ней.