Ловись, ведьма!

В маске безопасно, как в домике. Филипп в восторге. И Калеб, посасывающий порезанный палец, доволен не меньше. – Ну, вот. Приделаем рога и на Ночь Святых всех напугаем! – он вставляет обломки рогов в выдолбленные углубления и маска готова. Получилось даже слишком жутко, но Филипп счастлив. Он обожает новую игрушку и Калеба не тревожит, что брат появляется в ней, когда ночь Всех Святых давно прошла, и потом все чаще. Он больше не чувствует чужих взглядов, хотя теперь они преследуют его постоянно. Кому понравится бесенок, бегающий по деревне? Обломки рогов не больно-то защитили маленького хозяина… - Поднимайся. Я знаю, что нам сейчас не помешает! Филипп хмуро смотрит на брата. Он голоден и зол, разбитые локти и колени все еще напоминают о себе, но лицо Калеба озарено интересной идеей, игривая улыбка, которой так мечтает научиться Филипп, не сходит с его губ, поэтому он доверчиво протягивает руку, согласный на все. Лишь бы уйти от злобных тупых людей. Калеб обещал починить маску, но все равно обидно. И так они оказываются на опушке леса. - Не хочу! Не люблю грибы! Там волки! Калеб! Вернемся! – канючит Филипп. Ему жарко, ему потно, он хочет оказаться дома, но Калеб воистину безжалостен. Он показывает язык, он тискает, он уговаривает на то, чего Филипп не хочет. Никто не может отказать Калебу, но Филипп все еще сопротивляется. - Я заблужусь! - Фил, не бойся, я прослежу, чтобы ты не зашел слишком далеко, - серьезно отвечает Калеб, и этим ставит точку в споре. Его раскрытая ладонь бледна и в мозолях от топора. Филипп сдается. Рука об руку, с корзинами в руках братья Виттбэйн входят в глухую чащу. Где нет любопытных соседей, их глупых сплетен, и жестоких детей. Но и с грибами что-то не густо. Корзины стоят пустые, ведь есть вещи куда интереснее! - Отважный охотник преследовал злую ведьму в лесах Брокилона… - Филипп кружит вокруг брата, очаровательный в своем плаще из мешка, с деревянным мечом в руках. Его брови сурово сдвинуты, он весь в игре. – И настиг ее! - Попалась, гнусная ведьма! Настигнутая ведьма Калеб дает себя уронить. Филипп садится сверху, в его позе столько торжества, что Калеб улыбается. Но быстро спохватывается, теперь на его лице замечательный ужас. - О, великий охотник на ведьм, - молит он. – Пощади же меня! Пощады явно не планируется, хотя ведьма покладистая и придерживает конец веревки, которой великий охотник никак не может ее связать на бантик. Петля выскальзывает и Калеб оказывается нешуточно смотан. – Хах, ладно. - Не будет тебе пощады! – заявляет Филипп, засовывая деревянный меч под рубашку. В складку задувает ветер и сегодня он весьма свеж. Калеб ежится, вызывая у сидящего сверху брата неподдельный восторг. – Трепещи же! - Трепещу, - соглашается ведьма. Видимо, она трепещет, как следует, потому что великий охотник забывает свою роль, рычит, задирает рубашку совсем и прижимается ртом к обнаженному боку. - Хэй! Мы договорились! Охотники не кусают ведьм, ведьмы ядовитые! Предупреждение не излишне. Филипп все еще волк в душе, но он спохватывается и его укус ложится влажным пятном на кожу. Калеб с тревогой чувствует, как горячие губы втягивают ее, засасывают все ощутимее. - Воу! Ты полегче там! – зубы и язык на коже слишком уж приятны. Братья не должны думать то, о чем подумал Калеб, но как бы помягче объяснить Филиппу, что так делать нельзя? Иногда он не понимает очевидных вещей. - Филипп! Хватит. В шкодливых голубых глазах все, но не согласие. Брат присосался как пиявка, язык его неправильно двигается по захваченной коже. Это ужасно, чудовищно…приятно. Так приятно, что Калеб мешкает, прежде чем скинуть с себя расшалившегося брата. На коже остается крупный след с белым, быстро краснеющим отпечатком зубов. Все еще горячий. - Так нельзя, Филипп, - хрипло произносит Калеб. - Тебе неприятно? – голос Филиппа тихий, жалобный. Ну вот, напугал! В руки себя возьми! Калеб сглатывает. Уши его пылают, низ живота нагрелся печью. - Не в этом дело. Нельзя облизывать, обсасывать и кусать других людей. Так не делают. Не принято. И ты тоже так делать больше не будешь. – Калеб чувствует, что строгость его тает под влажным взглядом брата. Филипп не хотел дурного, он лишь маленький мальчик в огромном мире запретов. – Это не по правилам, - сдается Калеб. – Если ловим ведьм, то не кусаемся. Филипп понимает! Хорошо понимает! Играть нужно по правилам. Безмятежное удовольствие возвращается на его лицо. - Развяжи меня, - велит Калеб и замирает от понимания, что Филипп не спешит. Он сидит сверху, закусив губу, смотрит на связанного брата и глаза его горят. Филипп действительно очарован увиденным. Он чувствует великую правильность в том, как сбивчиво дышит под ним брат, как натягиваются веревки. Как дрогнул голос, когда он попросил третий раз, и никто его не развязал. Никто не спас. Конечно, Филипп развяжет! Что ему делать со связанным Калебом?! Но еще секунду… Филипп тянет и Калеб проявляет больше нетерпения, он дергает руками и становится еще правильнее. Филипп сверху, Филипп поймал ведьму. Ведьма подчинится. Филипп звонко хохочет и зубами пытается освободить брата от узлов, которые сам же и навязал. Напряжение в воздухе ослабевает. Калеб думает, когда Филипп станет охотником, ведьмам лучше обходить его десятой дорогой на своих кривых козах, кошках, на чем ездят ведьмы? - Ууу, смотри, - дома грозный охотник чуть не плачет. Хотя их улов не велик, кончики пальцев черны от грибов и земли, а под ногти набились волокна веревки и труха. – Я теперь никогда не отмоюсь! Фу! Калеб уверен, что все на свете отмывается. В крайнем случае, он подарит днерожденные перчатки уже сегодня. Они могут скрыть все, что не отмывается. Эта мысль успокаивает Филиппа гораздо дольше, чем прослужили перчатки, гораздо дольше. Нарушая его переживания, Калеб звонко чмокает погрустневшего брата в нос. Филипп заинтригован. - Ну? – спрашивает он нетерпеливо. – Превратился я в принца? В короля? В императора?! Калеб придирчиво рассматривает брата. - Никогда не видел императоров с такими грязными ушами, - сурово заключает он. - Это потому что ты неправильно целовал, - хитрит брат, оживляясь. - Нет, это потому что пора мыться, - в тон ему отвечает брат, отправляясь за ведрами. Филипп хлопает ладонями по исчезающей пене. Калеб любуется его энтузиазмом, игнорируя тянущую боль в пояснице, ну и натаскался же он воды! Целое корыто! - А я не утону? – зачем-то спрашивает Филипп. - Не дам я тебе утонуть, - Калеб давит Филиппу на макушку, заставляя нырнуть целиком, и приступает к намыливанию. Брат уже взрослый, мог бы и сам. Как-то Калеб отвлекся, и пока моргал, брат из малыша превратился в мальчишку. Такому корыта скоро станет мало. - Залезай ко мне! – предлагает Филипп, когда болтовня не грозит тем, что он наглотается мыла. Идея заманчива! Калеб с сомнением смотрит на воду. С Филиппом внутри, зато горячая. Больше он сегодня шагу в сторону колодца не сделает! Хватит с него! Едва ли сильно отмоется, но и грязнее не станет. Обдумав варианты, Калеб все же залазит в воду и вытягивается, насколько ему позволяет корыто. Он-то еще старше! Колени мерзнут и ноги не влезли, сверху елозит брат, но хорошо же. Весь день мечтал! Брат разворачивается и облапывает его как большая лягушка. Хотя Филипп не делает ничего странного или волнующего, близость его тела все равно вызывает в Калебе определенные реакции. Сдвинув колени, он выпихивает брата вытираться, и какое-то время раздосадовано сидит в остывшей воде, пока все не придет в норму, дав ему спокойно вылезти. --- Когда Филиппу двенадцать, он хорошо знает все правила, знает, что устанавливает их не Калеб. Иногда, чтобы теплая розовая волна накрыла его с головой, приходится вставать на колени. «Могу ли я поцеловать тебя?» Филипп знает, что ответ его не устроит, а значит, не стоит и время тратить. Он придерживает Калеба за шею, целует его так, как давно хотел. Удивленный выдох и нахмуренные брови – его награда. - Филипп. Так не целуют братьев, - Калеб повторял эти слова много раз, но именно сейчас они отдаются внутри особенно обидно. - Так не целуют братьев, - повторяет Калеб, глядя в сторону. – Такие поцелуи для девушки, которая тебе очень нравится. На его губах вкус земляники. - Мне никакая не нравится! – из кулака Филиппа вытекает алый сок. Он ранен и не понимает, чем. - Значит, еще не время. Потом понравится. Филиппу уже пятнадцать. Он очарован старшим братом. И чтобы Калеб не волновался, Филипп согласен сидеть на самом дне, замерев в неудобной позе, лишь бы слышать плеск розовой воды у лица.