Не оставишь меня

Сюэ Ян понимал, что способен лишь на искажённые и больные чувства. Если уж кто привлекал его внимание, то ему хотелось причинить боль, а если он кого ненавидел, то ревновал его сильнее, чем иные ревнуют возлюбленных. Он весь состоял из подобных противоречий, словно некогда его душа раскололась на осколки и собралась воедино в неправильном, изуродованном порядке. И неудивительно, что конец его жизни был таким бесславным и глупым. Лёжа в придорожной траве, он чувствовал только, что Золотое ядро, повреждённое тёмными техниками, позабыло, как лечить раны. Отдалённый тракт, где за день и одного человека не случается, прекрасно подходил для смерти. Он ведь был всего лишь вздорным псом, вот его и бросили умирать как собаку… Внезапно лившийся с небес свет кто-то заслонил. Струящиеся белые одежды засияли ярче солнца, чуткие пальцы коснулись лица, и так захотелось поймать их зубами, как делают псы, когда от боли уже почти обезумели. — Ещё жив… — выдохнул человек, а голос был таким знакомым, что Сюэ Ян с трудом сфокусировал взгляд и распознал наконец — судьба вновь свела его с Сяо Синчэнем. Вот это насмешка. Но что это, он слеп?.. Сюэ Ян нахмурился. Если он кого и слепил, то Сун Ланя, а не Сяо Синчэня. Да и где тот, что носил чёрное, отчего на пустынном тракте Сяо Синчэнь совершенно один? — Слышишь меня? Твоё дыхание изменилось, значит, ты в сознании. Я лишь хочу помочь. Ты ведь ранен?.. — потекли вопросы, и голос Сяо Синчэня был спокоен и мягок, как утешают собак, когда те обезумели от боли и готовы вцепиться в руку. — Брось меня умирать, даочжан, — прохрипел Сюэ Ян. Наверное, потому Сяо Синчэню не удалось узнать голос. Он опустился на одно колено и направил ци к ранам. Столь сильно было его Золотое ядро, что Сюэ Яну тут же стало лучше. А если б он знал, кого лечит, что бы сделал?.. — Можешь теперь идти? — спросил Сяо Синчэнь позже. — Да, — коротко отозвался Сюэ Ян. Пусть раны ещё не затянулись, но внутренние повреждения почти исчезли. А поверхностные раны — это пустяк. Как только ци заструится по восстановленным меридианам, они тоже исчезнут, разве что оставят на память шрамы. Сяо Синчэнь подставил плечо и повёл его прочь… *** Ничего не спрашивая, даже имени, Сяо Синчэнь заботился о нём, врачевал его раны и готовил ему пищу. Сюэ Ян, с одной стороны, чувствовал нечто сродни злорадства — надо же, давний враг не знает, на кого тратит силы, а с другой — не мог не восхищаться чистотой и светом души заклинателя. И от этого восхищения было больнее, чем от ран. Если бы только Синчэнь узнал, с кем проводит дни и для кого приносит овощи и рыбу, вмиг бы погас его свет, исчезла бы улыбка. Разве нет?.. А однажды Сюэ Ян обмолвился, что пресный рис с тушёными овощами ему приелся. — О чём же ты мечтаешь? — спросил спокойным голосом Сяо Синчэнь. — О сладостях, — хмыкнул Сюэ Ян. — Хорошо, — был ответ. И в следующий раз Сяо Синчэнь принёс ему с рынка конфет. *** Вот уже три месяца они жили бок о бок. Сюэ Ян никак не мог разобраться в себе. Он то мечтал зубами вгрызться в чужую шею, чтобы вспороть кожу, чтобы по белым одеждам алыми маками расцвели пятна крови, то жаждал, чтобы его коснулись ласкающе чуткие пальцы, как когда ему требовались перевязки, чтобы улыбка мимолётно расцвела на красивых губах… И не понять, больно от этого всего было или хорошо, или так хорошо, что даже больно, или так больно, что даже хорошо. Но главное — он совершенно точно не желал отказываться от этого, чем бы оно ни было. По-своему он оберегал Сяо Синчэня, а получая от него конфеты, едва сдерживался, чтобы не поймать за запястье, не поцеловать-укусить пальцы. И на грани этих чувств балансировать ему слишком нравилось, пусть он и ненавидел это в себе. Да только однажды во двор похоронного дома, где они жили, вошёл заклинатель в чёрном. Сюэ Ян узнал его по одной манере держаться, а когда замер напротив, гнев всколыхнулся в нём с такой силой, что он едва не кинулся душить голыми руками. Сун Лань оставался Сун Ланем, да только глаза на его лице были иными. Сюэ Ян хорошо их помнил. Глаза Сяо Синчэня. Его даочжана, любил он его или ненавидел. — Что тебе надо здесь? — усмехнулся он опасно. — Что ты делаешь рядом с ним? — парировал Сун Лань, потянувшись к мечу. — А как ты смеешь смотреть его глазами? — Сюэ Ян первым прыгнул вперёд, не разбираясь, услышал ли, понял ли его Сун Лань, намереваясь одним ударом вспороть ему горло, но тут прозвучал ещё один голос: — Сюэ Ян, остановись! За всё это время Сюэ Ян ничем старался не выдать себя — изменял голос, держался в рамках приличий, не давал касаться руки с отсутствующим мизинцем. И Сяо Синчэнь не спрашивал его имени, ничем не показывал, что они были знакомы в прошлом. Потому резко прозвучавшее имя заставило замереть на месте. — Зачем ты пришёл, Сун Лань? — спросил Сяо Синчэнь, выступая из-под крыши похоронного дома. — Мы в расчёте, больше я ничего не задолжал тебе. — Пришёл просить прощения, — тут же рухнул на колени Сун Лань. — Прости, я не сдержал гнев, сам не знал, что говорю… — Пустое, — качнул головой Сяо Синчэнь. — В моём сердце нет зла по отношению к тебе. А теперь уходи. Сюэ Ян опешил не меньше, чем Сун Лань. — Уходить?.. Отчего? Что с твоим лицом?.. — Сун Лань нахмурился. — Что… что случилось? Этот паршивец ослепил тебя?.. — Да ты носишь его глаза! — не выдержал Сюэ Ян, и та чернота, что подняла в нём голову прежде, затопила всё его существо. — Смеешь ещё меня называть паршивцем?.. — он метнулся бы и одним ударом оборвал жизнь этого никчёмного, но снова раздалось: — Стой, Сюэ Ян, — голос Сяо Синчэня был всё таким же спокойным. — Уходи, Сун Лань, нас ничто больше не связывает. Сун Лань опустил голову, но всё же поднялся и покинул двор похоронного дома. Сюэ Ян нахмурился, не понимая, что произошло только что. — Когда ты узнал меня? — спросил он первое, что пришло в голову. — Когда ты попросил сладостей, — откликнулся Сяо Синчэнь. — И отчего же… ничего не сделал? Отчего не прогнал? — медленными шагами Сюэ Ян приблизился к нему. — Отчего, даочжан?.. Сяо Синчэнь усмехнулся, но ничего не ответил. Сюэ Ян рывком преодолел последние шаги, отделявшие их друг от друга, поймал чужие губы своими, прикусил, поцеловал, надеясь, что сейчас его оттолкнут, что холодный клинок окажется у горла. Вот только ничего такого не случилось, Сяо Синчэнь обнял его за талию, ответил на его поцелуй. И когда Сюэ Яну перестало хватать дыхания, прямо в губы прошептал ему: — Сладко тебе?.. Сюэ Ян взрыкнул и тут же прикусил ему шею, как и мечтал, прикусил, но не до крови, и следом тут же зализал место укуса. — Сладко, — признал он. Он был способен лишь на искажённые, на больные и странные чувства. Но когда Сяо Синчэнь оказался в его руках, больше не хотелось причинить ему боль. Душа, прежде точно расколотая на осколки, вдруг собралась воедино, вдруг обрела прежнюю стройность. И теперь уже, вцепившись в полы белых одежд, Сюэ Ян спросил: — И не оставишь меня?.. — Сегодня я сделал свой выбор, — ответил Сяо Синчэнь. — И я от него не откажусь. С той же решимостью он некогда отдал глаза Сун Ланю, понял Сюэ Ян. И, потрясённый до глубин души, поклялся самому себе, что никогда не отступит, никогда не оставит. Потому что даже дрянные псы умеют быть верными до конца жизни.