Меланхолия

-Лале, слазь уже пока никто не увидел, — кричит насупивши брови мой кузен, — если наши наставницы узнают, что я опять разрешил тебе залезть на дерево нам не поздоровиться. Не обращая внимание на Мехмеда тянусь за новым плодом. Слишком уж долго я ждала, когда они поспеют, чтобы упускать такую возможность. Шахи-хатун запрещала мне даже приближаться к этим деревьям, говоря что: «Для госпожи должны собирать слуги». Хотела бы я посмотреть, как служанки полезут на верхушку дерева. Хоть ствол дерева и не высокий, больше похож на куст, однако достать самые спелые непросто. Кузен начинает нервно оглядываться, ища глазами нежеланных свидетелей. Всё же решаюсь дать ему маленькую надежду, что скоро спущусь.  — Сейчас ещё пару яблок соберу и всё — тянусь за фруктом с самой верхушки. Ведь все знают, что самые вкусные на самом верху, куда больше всего попадают лучи солнца. — Это айва, глупышка — с довольной ухмылкой говорит Мехмед. Я же только закатываю глаза, переставляя ноги на следующую ветку, держась за верхнюю, чтобы удержать равновесие. — Хочешь чтобы я быстрее управилась? В таком случае начинай ловить фрукты, — с вызовом смотрю на шехзаде, — потому что в подол платья у меня они уже не влазят. — не успев он мне возразить бросаю в Мехмеда фрукты. К моему наигранному разочарованию кузен не смог их словить. — О Аллах, за что ты мне её послал… На меня накатывает смех от его жалостливого голоса. Кузен посмотрев на меня тоже быстро заразился моим настроением. Как вдруг его лицо меняется, а глаза спустились к ветке на которую я залезла. — Лале, спускайся сейчас же! — кричит на меня перепуганно шехзаде Резкий хруст дерева и я уже оказалась на земле. К моему счастью, я отделалась лишь ссадинами на ладонях и явно испачканным платьем. Может грязь отстирать и получится, а вот зелёные пятна от травы навечно останутся. Уже представляю сколько нотаций мне вычитает Шахи-Хатун. Единственным нашим спасением будет, если я быстрее встречу маму в таком виде. Вот она то ругаться вряд-ли будет, тем более если я поделюсь с ней её любимыми яблоками. Или это груши? Постоянно вылетает из головы название… Главное, что они жёлтые, как яблоки и формой больше похожи на груши. Так что остальное неважно. Начинаю оглядываться по сторонам и вижу моего кузена, который кажется вот-вот заплачет. — Нас точно накажут теперь… — испуганно тараторит шехзаде, оглядывая меня, валяющуюся на земле, но счастливую, потому что вместе со мной попадало много яблок с веток до куда я долезть не смогла — даже при моем упорстве. — Да, спасибо, не переживай я в порядке,— с явным возмущением смотрю на него. От чего Мехмед явно опешил. Подымаюсь и понимаю, что не только платье в грязи, но и волосам тоже досталось. Спасибо погоде. Ночью была любимая нами с мамой летняя гроза,— ладно, нытик, давай соберём те которые не побились и постараемся прошмыгнуть в мои покои не замеченными. Мехмеду перспектива избежать наказания понравилось, поэтому он быстро взялся за работу, хоть я и прекрасно понимала, что как только моя наставница найдёт одежду — сразу поймёт, что мы не за красками для рисования ходили, как до этого обещали. Пока мы тщательно выбирали не пострадавшие от падения фрукты — не заметили как к нам уже подбежала женщина гораздо опаснее чем Шахи-хатун, а если быть точнее её подруга и наставница Мехмеда. Если эти две женщины оказываются вместе — можно считать, что судный день уже близок и никому этого не избежать. Иногда в такие моменты, когда наши с Мехмедом мамы хотели нас навестить и заставали за " уроками воспитание». Хюма-хатун и Валиде просто старались уйти незамеченными, ну или в лучшем случае мама Мехмеда пыталась как-то взглядом нас поддержать — что не очень-то помогало. Зато вот моя мама начинала за их спинами корчить рожицы, как бы копируя поведение. От чего мы никогда не могли сдержать смеха. Ещё больше смеялись, когда наставницы в непонимание оборачивались, но никого не находили. — Опять по деревьям лазали?! Так и шею свернуть недолго,— причитает Дафне-хатун. Она помогает мне отряхнуть одежду. Я же уже жду момента, когда побегу к маме со своей добычей. Мельком замечаю, что беда не приходит одна, позади стояла и моя наставница. — Не нужно всё позволять кузине, шехзаде! Где такое видано? Племянница султана лазает по деревьям, как деревенский мальчишка, а шехзаде помогает ей! Возраст у неё проказливый и непослушный. Знает что запрещено, а если не хочет быть наказанной — бежит к матери, рыдая и притворяясь жертвой! — поддакивает Шахи-хатун.  — Вон все волосы в грязи, а вечером семейный ужин с султаном Мурадом! — не унимаясь ворчит моя наставница. Я же в свою очередь начинаю представлять как Валиде бы стала корчить рожицы и с меня вырвался смех. И вот на меня смотрят шесть недоумительных глаз, включая Мехмеда.  — О Аллах, ты наверное головой ударилась, — хватается за сердце Шахи-хатун, — бегом в покои мыться и переодеваться! Всю одежду заново выбирать нужно. А пока вода остынет уже и до вечера недолго останется. Когда нас отвели каждого в свои покои наставница сменила гнев, на какой-то мне непонятный настрой, но я нутром чувствую, что сейчас начнутся «уроки жизни». -Лале, милая, — берёт меня за плечи женщина поглаживая их. Сейчас начнётся. Я молчу ожидая очередных наставлений, которые я пропущу мимо ушей, — Мехмед не тот с кем тебе нужно дружить. У этого мальчишки нету будущего. Вопрос времени, когда его вышлют куда подальше с его матерью, — вздыхает опечалено она, — ты же потом будешь плакать из-за своей привязанности, которую тебе навязала мать из жалости к Хюме. Я вырываюсь с её рук и топаю ногой, всем видом показывая, что она не права. — Ничего это не жалость, Шахи-хатун! Как ты можешь так говорить? С кем мне, по-твоему, общаться из своей семьи? — она пытается что-то добавить, но я не даю ей и шанса, потому что заранее знаю ответ, — Ахмед намного старше меня с ним мне играть неинтересно! С Хасаном вечно его злобная матушка, от которой кровь стынет в жилах. Я боюсь её и Хасан боится, и вообще все боятся. Но вам всем все равно, — начинаю во все стороны махать руками, показывая своё возмущение граничившиеся с отчаянием, — она и тебя унижала! Даже с моей мамой она общалась так будто ровня ей! Наставница тяжело вздохнула и сказала:  — Лале, ты ещё совсем маленькая и не можешь понять всех правил дворца и людей живущих в нём. Деспина-хатун — дочь правителя Сербии. Уже не говоря о том, что она жена повелителя. Она изначально из знатного рода, в отличие от матери Мехмеда, которая была и есть простой наложницей, — наставница слегка нахмурилась, — неудивительно, что она считает себя ровней твоей Валиде. Я недолго думая ответила: — Все равно это нечестно. Мехмед такой же сын дяди Мурада.  — Милая, ты ещё успеешь разочароваться много раз в этом мире, а теперь тебе нужно собраться. Я не хочу снова мыться, но боюсь в таком случае, даже матушка разозлится и, может даже накажет. Идя в хамам, стараюсь себя настроить хотя бы на вкусный ужин. Дядя не так часто собирает нас всех вместе, а если собирает, то это настоящий пир. Ох, и наемся я сегодня пахлавы и лукума. Шахи-хатун торопится, боясь опоздать. Недостаточно прогретая вода льётся мне на голову от чего я вздрагиваю и уже начинаю планировать побег.  — Не испачкала бы волосы, не пришлось бы! — причитает наставница, выливая следующий половник воды. Наспех обмыв и витерев сухим полотенцем, меня одевает в новое голубое платье с вышитыми узорами цветов. Волосы нисколько не щадя быстро расчесывает и заплетает в косу. Когда Шахи-хатун заканчивает меня переодевать, день сменяется на вечер, а значит уже пора идти. Доказательством того служит Валиде стоящая в проходе. Какая же она сегодня красивая… Зелёное пышное платье всё ушито в золотые узоры и приправлено бисером. Волосы свободно лежат локонами, но на голове прекрасная тиара, подаренная папой перед отъездом. От чего мне стало немного тоскливо, да и в глазах мамы читается лёгкая грусть, она редко её одевает. Мама оглядела меня с головы до пят и улыбнувшись сказала: — Пойдём, милая, скоро уже все соберутся. — я взяла её за руку и мы вышли из моих покоев. Я разглядывала слуг, стоявших практически на каждом углу, проходя через кухню, уловила запах блюд, которые уже вероятно ожидают меня в покоях повелителя. Надеюсь там будут… айвы. Да, я наконец-то запомнила, как их называют — айва. Иначе это будет полное разочарование. Дойдя до покоев дяди, мы встретились со всеми членами семьи. Ахмед стоял смирно, о чем-то думая. Деспина-хатун гордо подняв подбородок, держала под руку шехзаде Хасана. Хюма-хатун поодаль от всех смиренно стояла с Мехмедом отдельно от всех. Первым в своей манере заговорил Ахмед: — Тётушка, кузина, добрый вечер, как поживаете? — все сразу обратили на нас внимание и мы обменялись поклонами. — Всё чудесно, коротаю дни ожидая весточки от мужа. Лале же увлеклась рисованием и Мехмеда решила научить,— едва заметно Деспина-хатун ухмыльнулась, что не прошло незамеченным, мама с вызовом посмотрела на неё,— а как дела у вас, Деспина-хатун, ждать ли нам скоро новых шехзаде? — готова поклясться, если бы можно испепелить взглядом — моей матушки не было бы уже. Хюма-хатун стала в страхе переводить взгляд то на Валиде, то на Даспине-хатун. Ахмед тоже явно напрягся. Всем известно, что она уже давно вне милости у дяди. Да и если брать во внимание слова наставницы, то этот брак и вовсе был не по любви, а по расчёту, и долг она свой как жена выполнила, родив наследника. Мне даже её немного жаль. Представить себе не могу, какого это. Уехать из своего дома в чужую страну, выйти замуж за человека, которого до этого и не знала вовсе и единственным твоим предназначением будет — рожать детей. Сдержав гнев она произнесла: — Даст Аллах, будет ещё много шехзаде. Сильных и благородных кровей, как и весь род османов. — это был явный плевок в сторону Хюмы-хатун. Мама сильнее сжала мою руку, но благо вышли слуги приглашая нас войти в покои дядюшки. Зайдя в покои мы сразу же поклонились перед повелителем. Дядюшка выглядит очень уставшим. Ещё бы, его поход на венгров не увенчался успехом, зная дядюшку — он все равно добьётся своего. Как рассказывала мама, он долгие годы боролся за престол со своими братьями. Ходят слухи, что он их отправил в ссылку и ослепил, дабы предотвратить их попытки на восстание. Тут уж история умалчивает, да и никто не осмелится спросить у него на прямую, что произошло. Может мы и члены Османской династии, но распускать слухи о падишахе — верная гибель. Пока взрослые о чем-то беседовали ещё не сев за трапезу, мой взгляд все равно предательски был прикован к столу. Лукум, тулумба, пахлава. Все сладости и не пересчитать, но своих любимых фруктов я не нашла, что меня немного расстроило. Раздался стук в двери. Дядя Мурад дал добро впустить и тут показался Алааддин. Я мягко говоря ахнула, потому что это было сюрпризом для всех: включая Валиде. Но падишах лишь улыбнулся сказав: — Добро пожаловать сын мой, я уж боялся опоздаешь. Хасан чуть наклонил голову, выказывая уважение старшему брату, на что получил в ответ мягкую улыбку. Но его матушка сжала сильнее его ладонь, напоминая, что он тоже наследник и не должен этого делать. Как же она меня раздражает. Всё что касается братской поддержки — ей противно. Алааддин заметил этот жест, смерив строгим взглядом, Даспине-хатун, перевёл взгляд на отца. — Падишах, прошу меня простить за задержку. Путь из Амасии сюда, оказался в этот раз сложнее. После дождя повозки с дарами для вас застревали в ямах, да так что пришлось всем принять участие в их освобождении — без них мне было стыдно перед вами явиться. — дядя лишь махнул рукой и одобрительно кивнул, подошёл к сыну обняв. После положил по-отечески руку на плечо и сказал:  — Я рад тебе и без подношений в мою честь, тем более в этот раз мне нечем хвастаться. Надеюсь, что хоть ты мне позже порадуешь, тем как у тебя идут дела в санджаке. Благодаря успехам в Кютахьи — Алааддин не так давно стал санджак-беям в Амасии. Что несомненно показывает доверие повелителя к сыну. — Не несомненно, как я и обещал, без хороших новостей к вам не посмею приехать. Пока они стояли, я обратила внимание на их схожесть, как две капли воды. Одинаковый рост, глаза карие, широкие плечи, коренастое тело, что уж тут, Алааддин даже бороду отпустил, как у дяди. Он заметил, что я его разглядываю и обратился ко мне:  — Маленькая кузина, вы так выросли за последние пол года, вас и не узнать, всё ещё удаётся лазать по деревьям? — игриво улыбнулся, намекая на то что скоро ветки меня перестанут выдерживать, как сегодня, — для вас у меня тоже есть подарок, он уже ожидает вас в ваших покоях, но только после плотного ужина. Это он сейчас мне намекнул на что-то сладенькое? Или там что-то другое? Ну вот, теперь стой и гадай, Лале. Мама заметила, что я уже в своих мыслях и решила ответить за меня:  — Добро пожаловать шехзаде, благодарим за ваше внимание и заботу, — Алааддин подошёл к ней поцеловав руку и после приложил к своему лбу — в знак уважения. Валиде заботилась о нём с младенчества. Поэтому они очень близки. Поняв что мы уже долгое время стоим и обмениваемся приветствиями, дядя наконец-то пригласил нас к столу. Уже всем было ясно, что старший шехзаде — главный гость. Падишах засыпал его вопросами о янычарах, экономике и тому подобное. Алааддин спокойно отвечал. В нём чувствовался внутренний стержень, он был из тех людей, которые, если что-то сказал, то он это обязательно выполнит. Алааддин уже совсем взрослый — с него в будущем будет великолепный султан. А как мы все порадовалась, когда узнали, что наша семья пополнилась на два маленьких шехзаде. Дядя сразу дал слово, что навестит своих внуков в ближайшее время. И тут прежде чем я подумала об этом Мехмед спросил: — Это я теперь дядя? А Лале тётя, как Эсма-хатун мне? — Хюма-хатун впала в ужас, не ожидая, что её сын встрянет в разговор взрослых. Но дядя лишь погладил его по голове и кивнул в знак одобрение. Было видно, что ему больно наблюдать за запуганной Хюмой, но и защитить он её никак не мог от гарема. Он уже, итак, сделал достаточно. Даже построил ей отдельный дом, где она в случае чего могла уйти от дворцовых нападков. После как-то все стихли, увлекаясь поеданием трапезы. Всё это время молчавший Ахмед обратился к брату: — Знаете, я скучаю по нашим соревнованиям в стрельбе из лука. Помните, как раньше? Я уже натренировался и требую реванш. Как насчёт завтра утром?  — С удовольствием, Ахмед, я очень скучаю по нашим турнирам, но для начала я хочу отвести Мехмеда и Хасана в конюшню и показать, что я им привёз издалека, — нужно было видеть лица мальчиков, они вместе переглянулись счастливыми глазами, Алааддин заметил это, ему явно было приятно, что он угадал с подарками, после перевёл взгляд на дядю, — падишах, если на то будет ваша воля, я хотел, что бы и вы присутствовали на поле для стрельбы как судья. -Дядя одобрительно кивнул, а мама резко оживилась -Как же это хорошо, всё получается, я как раз предлагала Хюме-хатун завтра утром покататься на лошадях с детьми, Даспине-хатун, может вы тоже присоединитесь с шехзаде? — Валиде это сказала, не из вредности. Она хочет чтобы мы все вместе дружили и пытается закрыть глаза на поведение этой женщины. Даспине-хатун поежилась будто в неё грязь бросили. — О нет! — сама от себя не ожидая ответила она, — о нет, спасибо за предложение… но завтра у Хасана в это время будет урок по кораблевождению. В следующий раз. — уже с натянутой улыбкой ответила она. А у самой глаза забегали будто что-то задумала и как хищник посмотрела на Хюму. Я ожидала, что она сейчас что-то скажет, но она просто смотрела, а после обратилась к султану: — Мой повелитель, я долгими ночами вышивала для вас платок, думая о вас, если позволите, я хочу его вам вручить после ужина. — Конечно Деспина-хатун, благодарю, я признателен, за твой труд. — без особого интереса к собеседнице ответил дядя и снова стал расспрашивать старшего сына на непонятные мне темы. Ну-ну, ночами вышивала она, конечно, тут все прекрасно знают, что она спит с утра до ночи, а как выспится — идёт сплетничать с Халиме и Явузом-пашой. Не нравится мне этот змеиный взгляд на маму Мехмеда. Она его раньше хотя бы сдерживала при повелители, а сейчас смотрит так, будто Хюмы-хатун тут скоро не будет.