***
Чувствую, что кто-то упрямо пытается стянуть с меня одеяло. Приоткрываю глаза, чтобы оценить ситуацию, сразу перед собой вижу Шахи-хатун. Солнце едва начало пробиваться сквозь шторы. В такую рань я вставала только разве что для прогулки с Хасаном на лошадях, но его больше нет и желание вставать с кровати тоже исчезло. Понимаю, что это первая попытка наставницы меня разбудить, а значит можно ещё полежать. Закрываю глаза, перетягивая на себя одеяло, перекатываюсь на бок, отворачиваясь от солнца. -Лале, вставай! — уже возмущённо кричит на меня наставница, толкая в бок, — сегодня возвращается шехзаде Мехмед во дворец — тебе нужно собраться! Вставай же! — Ещё немного… Он же не прямо сейчас приедет, в конце-то концов — накрываюсь полностью одеялом, чтобы избежать попыток нападения наставницы. Я даже через одеяло, почувствовала её испепеляющий взгляд. Она явно готова пойти на крайние меры. — Ещё немного и я вылью на тебя ведро воды — дабы сэкономить время на умывание, — я не двигаюсь, она ждёт ещё минуты и уходит, -не говори, что я не предупреждала! Мне дважды повторять не нужно. Быстро встаю с постели, от чего даже потемнело в глазах и плюхаюсь обратно в кровать. В такие моменты я уже и не против, чтобы меня кто-то облил холодной водой. — Вставай, девочка, тебе нужно быть сегодня нарядной. Султан Мурад устраивает целый праздник в честь возвращения сына! — наставница чем-то шуршит за моей спиной, явно перебирая наряды. Кошмары в последнее время участились, а с ними и головная боль. Сны про всякие чудовища для меня не редкость. Но эта ночь совсем выбила из колеи, если раньше сновидения были не чёткие, так что я могла открыть глаза и сразу выбросить из головы увиденное, то в этот раз всё сильно отпечаталось у меня в памяти. Страх, отчаяние, боль, решимость. Раньше я делилась своими «ведениями» с мамой — она всегда старалась выслушать и успокоить меня, то сейчас я наедине сама с собой. Потому что даже она всегда предостерегала, что о таком лучше помалкивать, ведь могут посчитать за ведьму, а то и что похуже. Ведьма, провидица или просто умалишенная — таким не место при дворе и уж тем более не место в династии Османов. Сиротка со своими тараканами в голове — сбитое клише. Так что, Лале, натягиваем добродушную улыбку и встречаем наследного шехзаде. — Знаешь по твоей логике — я должна быть нарядной всегда. — я совсем не выспалась. Всю ночь меня мучили сны, которые даже не могу вспомнить, только и чувствую непонятный холод и усталость. Вообще не понимаю откуда взялся Мехмед. Во дворце за всё это время ни слухом, ни духом о нем. А тут тело Хасана не успело остыть, как сразу же приезжает новый шехзаде. Совру если скажу, что это меня не расстраивает. Я ведь даже Хасану ответа не успела дать на его предложение. Да ещё и как не красиво вышло, когда он услышал, что я сказала Аслану. Отмахиваюсь от навязчивых мыслей, вернувшись к наболевшему вопросу: — Почему я раньше о нем ничего не слышала? С каких вообще пор наследники воспитываются за пределами дворца? — говорю я, всё ещё сидя в кровати, пытаясь хоть немного прийти в себя, массируя виски. Ответа не последовало. Шахи-хатун скрылась в хамам, подготавливая всё для купания. Переспрашивать нет никакого желания. После поспешного купания не стала сама выбирать одежды и доверилась наставнице, которая нашла мои лучшие наряды. Как обычно надеваю тиару, которую мне подарил султан Мурад от имени Хасана. Так мне кажется будто он всегда со мной. Знаю, что нужно жить настоящим, а не прошлым, но я пока не готова, просто взять и отпустить его. Слишком много навязчивых мыслей лезут в голову каждую ночь. Не сказанные слова, недостаточно крепкие объятия, которые могли передать как он мне дорог, не подаренный ему в ответ взгляд, когда знала, что он смотрит на меня. Даже спустя всё это время, я не до конца уверена дорог он мне как кузен или как возлюбленный. Да и уже это не имеет значения. Нам было дано слишком мало времени. Ко всему прочему чувствую вину. Что если бы он тогда не услышал наш разговор с Асланом? Может и не заметил пропажу гончей. С ней бы ничего страшного не случилось — спряталась где-нибудь и переждала грозу, а Хасан остался жив. Я вот уж точно не любила его, но он был достоен, того, чтобы я во всяком случае попыталась это сделать. — Ну вот, еще немного поправить волосы и всё, — с довольной улыбкой говорит Шахи-Хатун, поправляя непослушные пряди у основания тиары. За раздумьями не заметила, как уже была собрана. Должна признать, несмотря на уставший вид — выгляжу как настоящая госпожа, — Повелитель будет доволен, тем что его племянница оделась по статусу к такому событию. И Лале, не забывай, что Мехмед хоть и твой кузен, но вы очень давно не виделись… Я оборачиваюсь и с не понимаем спрашиваю: — Мы разве знакомы? — наставница отводит взгляд так, будто сказала, что-то лишние, — я его знать-не знаю! Понимая, что пути назад нет Шахи-хатун недолго думая отвечает: — Когда вы были совсем маленькие — вместе играли и очень хорошо ладили, но после Мехмеда выслали с его матерью. — За что? — Эта история для другого раза… И лучше не поднимай этой темы при посторонних. Не успев что-то добавить, слышим шумиху в коридорах. Наставница ушла узнать, что там происходит. Я же, оглядев себя последний раз вышла за ней. Выйдя из покоев, быстро нахожу наставницу разговаривающую поспешно с калфой, которая заметно нервничает. Как оказалось Мехмед уже прибыл ко двору, хоть все и рассчитывали на то что он прибудет вечером. Оборачиваюсь по сторонам и замечаю, что все служанкки бегают со одной комнаты в другую, перенося постель и принадлежности для мытья. Понятно, откуда такая паника — они до сих пор не подготовили комнаты. Наставница, кивнув калфе в знак одобрения поспешно идет ко мне: — Пойдем, Лале, тебя ждут в главном зале. Всех представителей династии позвал туда султан. Не сдерживая смеха, выпаливаю: — Ты только погляди целые смотрины будут, будто ему не восемнадцать, а пару дней отроду. Пару наложниц услышали мои высказывания и с недоумением переглянулись, конечно, они только рады, что сюда прибудет новый шехзаде, которому они будут кланяться в ноги и молиться, чтобы он с ними провел ночь. Но вот Шахи-хатун совсем бурно отреагировала на мой юмор. — Лале, веди себя достойно! Он будущий падишах! За такие высказывания могут и головы лишить. Ничего не отвечая, иду дальше. Может я зря взъелась на Мехмеда. Мы всё-таки раньше дружили, а я в детстве, лучше разбиралась в людях, чем сейчас. Нужно постараться вести себя вежливо и как можно добрее, он мне ничего плохого не сделал, и уж точно не виноват в моей скорби по Хасану. Придя в главный зал, отмечаю, что все уже собрались и по своим местам, кроме главного гостя. Дядя устало сидит на троне, заметив меня пытается подарить мне улыбку, но получается сухо. Я же в свою очередь приветствую по всем правилам и становлюсь к остальным. Мои кузины, судя по их виду, тоже не очень-то жалуют прибытие Мехмеда, но в отличие от меня не пытаются это скрыть. Мне всегда жутко на них смотреть, потому что боюсь такой судьбы как у них. Все они уже предназначены для пашей и беев. Просто разменная монета, дарующая их отцу гарантию верности его приближенных, а для они просто символ власти, хоть и стараются этого не признавать. — Дорогу! Шехзаде Мехмед хазрет-лери! Слуги склонили голову, не смея даже шелохнуться. У меня замерло сердце, как только его увидела. Мужчина уверенной походкой шел в сторону повелителя одаривая всех взглядами, который я не могла понять. Он был красив, отточенные скулы, прямая осанка, каштановые волосы, зачесанные назад, и мраморная кожа придавала ему аристократичности. Тут пришла очередь и нам встретиться глазами. Черные глаза смотрели на меня оценивающие и даже немного с вызовом, я приняла эту игру и тоже смотрела в упор, но после вспомнила об этикете и опустила взгляд. Мехмед только немного напряг челюсть и хищно улыбнулся. Дядя был словно в шоке. В его глазах читалась боль и вина. Подойдя к повелителю, он поцеловал ему руку, после отойдя на пару метров произнес: — Отец. — мы все ждали, что он продолжит реплику, но он не молвил больше не слова, ждав ответа от падишаха — Мехмед сынок, как же я по тебе скучал! — шехзаде выдавил из себя улыбку, но в глазах читалась растерянность. Мы же все стояли, не смея встревать. Встав, дядя подошёл к сыну поднял его голову, пытаясь всмотреться в глаза, но Мехмед смиренно не поднимал взгляд. — Как же ты вырос… — взяв себя в руки султан, сделал шаг назад, — сегодня для тебя великий день — проси у меня чего хочешь. — Самая большая милость — это быть вашим сыном. — выпалил шехзаде и медленно перевёл взгляд на дядю. Для дяди это словно был удар ниже пояса, что и не удивительно, учитывая, то, что он его сослал. Но после глаза падишаха засверкали гордостью, а уголки рта стали мягко расплываться. До конца празднования Мехмед не смотрел в мою сторону. Всё время обсуждая с дядей какие-то политические вопросы, которые мне слушать не пристало. Через некоторое время я покинула праздник и ушла в свои покои спать, из-за сильных головных болей — я едва ли могла, нормально разговаривать.***
Утром меня опять разбудили, но, к моему удивлению, не наставница, а чьи-то крики из гарема. Наспех одевшись, я вышла в гарем и увидела ужасающую картину. Девушек привселюдно подвязали ноги к верху и избивали палками ноги. Я узнала их. Они были вчера переносили вещи в покои Мехмеда. Бедные девушки буквально выли от боли, содрогаясь всем телом от каждого удара. Не выдержав этой картины, я подошла к старшей калфе. — Что они сделали, не уже ли украли что-то? Я знаю их достаточно хорошо — они самые добропорядочные здесь. — В покоях для шехзаде было не всё готово к его прибытию. Он был в бешенстве из-за того, что не хватало необходимых вещей и приказал наказать по всей строгости виновников. — ответила мне с напряжением Айла-калфа. — Но нет же вины девушек в том, что он приехал раньше ожидаемого! Айла-калфа чуть помедлив прошептала: — Чувствую, госпожа натерпимся мы от него немало…