Пламенный союз

Подтаявшее масло податливо расплывалось по кусочку свежего белого хлеба, гонимое серебряным ножом. В столовой гвардейцев царил привычный шум стучащих друг о друга тарелок и приборов, громких разговоров и топота сапог. Положив на свой бутерброд тоненький ломтик запеченной говядины, Елена без лишних церемоний откусила огромный кусок и сделала глоток обжигающе горячего травяного чая. — Тут не занято? Сверху вниз на неё уставилась пара золотистых, точно два кусочка янтаря, глаз царевича. Елена молча покачала головой, сочтя, что говорить с набитым ртом было бы ещё более невежливо. Василий аккуратно опустился на лавку рядом с ней, на достаточном расстоянии, чтобы они не задевали друг друга локтями. — Вам уже лучше? — спросил он, выуживая вилкой блестящие от масла вареные картофелины из стоявшего рядом с ним котелка. — Как видите, — отозвалась Елена, проглотив едва не сорвавшееся с языка «Ваше Высочество». Василий спокойно ужинал, совсем не переживая о том, что столовая была заполнена гвардейцами, и это наводило Елену на мысль, что он прибыл сюда тайно. За то время, что он находился здесь, она не слышала, чтобы кто-то обсуждал визит царевича в Зимнюю губернию. К тому же на его руке теперь не было видно той самой золотой печатки, которая более всего прочего выдавала его личность. Такую вещицу вряд ли можно потерять или где-нибудь забыть, так что Василий, очевидно, избавился от слишком заметного перстня намеренно. Елена едва не подавилась от удивления, когда царевич убрал от её лица белоснежную прядь, небрежно задев ухо кончиками пальцев. — Шрам на щеке остался, — заметил он, внимательно изучая её лицо. — Это сильно меня портит? — зачем-то спросила Елена, хотя это, наверное, было последним, что её волновало. — Нет... вовсе нет, я думаю, — торопливо отозвался Василий, прямо вилкой разламывая на тарелке картошку и отправляя в рот крупный кусок, как будто нарочно пытаясь избежать продолжения этого неловкого разговора. Елена едва сдержала улыбку, когда заметила, как покраснели кончики его ушей. Не желая смущать его ещё больше, девушка снова принялась за свой бутерброд, но вдруг Василий обратился к ней, понизив голос: — Вы заняты после ужина? Елена уже собиралась ответить привычное «ещё не знаю» или «посмотрим», но вовремя осознала, с кем разговаривала. Несмотря на то, что царевич старался никак не выдавать своего статуса, это все ещё не делало его равным ей. — Нет, вечером всегда свободна, — отозвалась Елена, с досадой думая, что планировала после ужина поиграть в карты с сослуживцами. — Я собирался немного прогуляться перед сном. Составите мне компанию? — Почту за честь, — девушка изобразила улыбку, не до конца уверенная в том, была ли она рада побольше расспросить царевича о его неожиданном визите в Зимнюю губернию и таинственном спутнике или предпочла бы выиграть у кого-нибудь лишнюю сотню стрельных. Покончив наконец с трапезой, Елена и Василий вышли на улицу. Сгущающуюся темноту раннего вечера разгоняли редкие фонари и горящие окна корпусов. Царевич учтиво предложил своей спутнице локоть, и Елена послушно положила руку на его предплечье, подавив желание стащить перчатку и погладить густой песцовый мех на рукаве его шубы. — Вы хотели поговорить о чём-то? — поинтересовалась Елена, пользуясь случаем, разглядывая Василия вблизи. В свете фонарей, точно росчерком пера был выведен его аристократический профиль. Изо рта то и дело вырывались облачка густого пара, оседавшие инеем на воротнике, а очки на цепочке без конца сползали на кончик длинного горбатого носа. Елена также с удивлением отметила, что несмотря на рыжие волосы, на лице царевича не было ни одной веснушки. — Вы ведь помните о клятве? — вдруг спросил он, глядя куда-то вдаль. — Конечно, Ваше Высочество, — произнесла Елена, неосознанно чуть крепче сжав руку Василия. — Я готова принести клятву как только вы прикажете. — Нужны только нож и заклинание, — ответил царевич, резко остановившись. Не теряя времени, Елена вынула из кармана складной нож, с громким щелчком вытащив лезвие. Василий вздрогнул от неожиданности, когда блестящая сталь отбросила золотистый блик на его лицо. — Заклинание я всё-равно наизусть не помню, — побледнев, неуверенно произнёс он. — Нужна книга. Едва ли не разочарованно, Елена убрала нож. — Книга у вас или клятва подождёт до столицы? — поинтересовалась она, по-птичьи склонив голову набок. — Да... да, книга в квартире, где меня поселили. Елена с нескрываемой завистью уставилась на Василия. Ну конечно его поселили в квартире! В отличие от обычных гвардейцев, которые, как правило, жили в комнатах по несколько человек, для руководства имелся отдельный корпус с более комфортными условиями. И некоторая часть этого жилья, как раз-таки пустовала в ожидании таких высокопоставленных гостей, как члены царской семьи или приближенные к ней чиновники. — Верно, тянуть незачем, — выпалил Василий, точно ему только что предложили вырвать зуб. Царевич резко сорвался с места, едва не заставив все ещё цеплявшуюся за его рукав Елену рухнуть вперед. Он оглянулся на неё, только чтобы пробормотать несколько сбивчивых извинений и с какой-то особой решительностью потащил девушку к жилому корпусу командования. Как только они оказались на крыльце, двери корпуса заскрипели и Елена, недолго думая, нырнула за колонну, оставив Василия в полном недоумении. Во двор выскочил усатый офицер и, наскоро кивнув Василию, направился прочь. — Елена? — растерянно позвал царевич, когда офицер отошел достаточно далеко, чтобы не мог услышать их разговора. — Я подумала, что нам будет трудно объяснить, что мы вместе делали в вашей квартире поздно вечером, — произнесла девушка, привалившись спиной к колонне, с удовольствием замечая, что Василий густо покраснел. — Идите, я зайду с другого хода, чтобы меня не заметили. Юноша торопливо кивнул и скрылся за дверьми. Елене пару раз приходилось бывать здесь затем чтобы отнести кому-то письма или поискать опаздывавшего на совет офицера, так что она знала, что лучшая квартира, которую держали для царской семьи, находилась в правом крыле и занимала чуть меньше половины второго этажа. Обойдя здание, не забывая следить за горящими окнами, чтобы не попасться на глаза какому-нибудь любопытному наблюдателю, она оглядела стену, прикидывая, как подняться к Василию. Осторожно подкравшись к одному из центральных окон, Елена забралась на подоконник. Стащив и засунув в карманы перчатки, она обоими руками ухватилась за арку наличника и рывком подтянулась, забросив на неё правую ногу и про себя благодаря архитектора, решившего украсить окна такой громоздкой помпезной лепниной. Выпрямившись в полный рост и отчаянно пытаясь держать равновесие, Елена повернулась к окруженному колоннами полукруглому балкону в центре здания. Она легко перепрыгнула на карниз и перелезла через перила. Уже взявшись за ручку двери и намереваясь незаметно проскользнуть в коридор, девушка краем глаза заметила в ближайшем окне двух мужчин, игравших в шахматы едва ли не у самого выхода на балкон. Зашипев от досады, Елена пригнулась, чтобы не быть замеченной, и быстро проскочила под окном. Снова перевалившись через перила, она встала на карниз. По её расчетам, окна апартаментов Василия находились примерно в пятнадцати шагах, но для Елениного достаточно громоздкого телосложения удержаться даже на этом, выглядящем достаточно широким, карнизе, было тем ещё испытанием. Она прижалась спиной к стене и, осторожно ступая боком, двинулась по правому крылу здания. Добравшись до первого окна, она быстро проскочила по подоконнику, и, крепко вцепившись одной рукой в наличник, вновь спустилась на карниз. Преодолев ещё одно окно, она едва не свалилась со стены, когда в следующем загорелся свет. Подобравшись поближе, Елена опасливо заглянула в окно, тут же встретившись взглядом с Василием. Лицо царевича побледнело и вытянулось, и он пулей бросился открывать окно, втаскивая в комнату Елену. Даже когда она уже твердо стояла на полу, Василий продолжал сжимать в пальцах рукава её тулупа, а его лицо начало покрываться красными пятнами. Он пару раз открыл и закрыл рот, точно выброшенная на берег рыба, и грозно сдвинув брови на переносице, наконец выпалил: — Значит это вы находите достаточно непримечательным способом попасть в чей-то дом?! Елена слегка опешила от его резкости, но как только она собралась как-то оправдаться, он схватил её за плечи и слегка встряхнул: — А если бы вы сорвались?! — с неподдельным волнением в голосе воскликнул Василий. — Ваше Высочество, так это ведь только второй этаж... — пробормотала Елена, отводя взгляд. Царевич вздохнул и наконец отпустил её. Он отвернулся, уперев руки в бока, и девушка явно видела, что ему стоит огромных усилий держать себя в руках. Пользуясь моментом, Елена огляделась. Обстановка в покоях Василия была совершенно несравнима с общежитиями обычных гвардейцев. На окнах висели тяжелые бархатные портьеры (одну из которых она нечаянно оборвала, ввалившись в помещение), повсюду блестела лаком резная мебель из темного дерева, а пол устилали мягкие ковры. В отличие от привычных беленых стен, здесь были поклеены обои с узорами из виноградных лоз и причудливых птиц, а с потолка свисала солидная золоченая люстра с хрустальными подвесками. Все здесь будто кричало о количестве потраченных денег, и любой искушенный человек определенно испытал бы отвращение от одной необходимости нахождения в этой до жути вычурной обстановке, но не обремененную хорошим вкусом Елену такое обилие роскоши привело в неописуемый восторг. Увлекшись разглядыванием шелковых подушек на ближайшем кресле, она даже не сразу заметила отсутствие Василия. Посмотрев по сторонам и не найдя царевича, она прошла дальше, не уверенная, насколько вежливым будет просто его позвать. Не придумав ничего лучше, чем просто подождать пока он вернётся, Елена рухнула на маленький диванчик, застеленный парчовым покрывалом. Посреди расписных ваз и картин она не приметила ни одной личной вещи Василия. Во всяком случае, она определенно ждала увидеть по крайней мере спиритическую доску или россыпь склянок с зельями — в конце концов царевич был колдуном, и, судя по всему, осведомлен о колдовстве куда больше Елены. Спустя какое-то время юноша наконец появился перед ней, прижимая к себе книгу в кожаном переплете. Устроившись на диване рядом с Еленой, он принялся шумно листать пожелтевшие от времени страницы в поисках нужного заклинания. Вдруг заприметив выведенные аккуратным почерком слова клятвы, Василий поправил очки и протянул книгу Елене, позволяя ей пробежаться глазами по ровным строчкам. — Разве такие серьезные заклинания, вроде клятв, не произносятся на дораскольном языке? — девушка склонила голову набок, смутно вспоминая, как отец бормотал чуждые слуху слова, насылая забвение на тех кто мог выдать их Гончим, когда он сломя голову бежал с ней из Костра, в надежде обеспечить Елене нормальное будущее. — Это гримуар моей матушки, — произнес Василий, осторожно погладив кончиками пальцев витьеватые буквы. — Она перевела почти все заклинания, за исключением... не самых безопасных. — Можно? — тихо спросила Елена, протягивая руки к книге. Бережно, точно он держал в руках живое существо, а не старый потрепанный переплет, Василий положил гримуар ей на колени. — Она учила вас дораскольному? — спросила девушка, отыскав в книге одно из непереведенных заклинаний и задумчиво уставившись на символы, которые для неё абсолютно ничего не значили. — Нет, — отозвался Василий. — Иначе какой смысл оставлять опасные заклинания без перевода? — Значит проклясть меня не сможете? — ухмыльнулась Елена, покосившись на него. — Если снова решите залезть ко мне через окно... — начал он, но остановился на полуслове. — К сожалению или к счастью, после клятвы уже не смогу. Снова вспомнив о том, зачем вообще сюда заявилась, Елена вынула из кармана нож и, вытащив лезвие, приложила его к левой ладони. — Нет, нет, нет, — резко остановил её царевич, схватив за руку. — Вы сейчас запачкаете все кровью, а мне тут ещё жить до объезда. Елена с недоумением уставилась на Василия. — Пойдемте в ванную, — произнес он вставая с дивана и забирая у неё гримуар. Юноша подхватил с ближайшего стола подсвечник и, оглянувшись, остановился у дверного проема. Поднявшись на ноги, Елена послушно направилась за ним. — Вы, кажется, крови... не любите? — поинтересовалась она, вовремя решив, что «боитесь», не то слово, которое стоило бы использовать в отношении будущего императора. — А кто её любит? — не оборачиваясь пробурчал Василий, быстро шагая по коридору. — В Гвардии к ней быстро привыкаешь, — бросила Елена, вертя в руках нож. Василий сунул под мышку книгу и освободившейся рукой открыл дверь в ванную. Елена кивнула и скользнула в темноту. Через мгновение пространство озарилось светом свечей. Василий подошел к раковине и осторожно разместил подсвечник перед зеркалом. Он раскрыл книгу на нужной странице и положил на край раковины, придерживая одной рукой, так, чтобы Елене тоже было видно. — Вы можете... сделать надрез и на моей руке тоже? — вдруг нерешительно спросил царевич. — Я просто... видите ли, я буду держать книгу... Просить дважды было не нужно. Девушка мягко взяла его руку и уверенным движением полоснула ножом по ладони. На лице Василия на секунду появилось удивленное выражение, прежде чем он скривился от боли и поспешил отвернуться. Отпустив его кисть, Елена проделала то же самое со своей левой ладонью. Аккуратно соединив руки над раковиной, они оба склонились над книгой, едва не касаясь друг друга лбами. [тут будет заклинание] — вразнобой начали читать они. Елена крепко вцепилась в ослабшие пальцы царевича, надеясь, что он хотя бы успеет закончить заклинание, прежде чем упадет в обморок. Как только были произнесены последние слова клятвы, сцепленные руки обжег яркий белый всполох пламени, заставивший Елену и Василия отпрянуть друг от друга. Подсвечник погас, а гримуар, который теперь уже некому было держать, с грохотом свалился на пол. Вдруг полностью погруженную во мглу комнату расчертила полоска света — царевич открыл дверь в коридор. Наскоро смыв кровь с раковины, ножа и рук, Елена без лишних церемоний вытерла их о меховую подкладку тулупа и, подхватив лежавшую на полу книгу, вышла из ванной. Василий вдыхал пары соли из флакона, привалившись к стене, будто не облокотись он на что-нибудь, то тут же рухнул бы на пол. Елена взглянула на левую руку и с удивлением обнаружила, что ни пореза ни ожога не осталось. Вдоль ладони тянулся узкий бледный шрам, как от давно зажившей раны. Она аккуратно взяла левую кисть царевича и обнаружила там ровно то же самое. — Значит теперь, — начала она, с любопытством проводя большим пальцем вдоль шрама на его ладони, — мы в самом деле не можем навредить друг другу? Елена склонила голову, ожидая ответа, в то время как изрядно залившийся краской Василий пытался как можно более деликатно освободить свою руку из её хватки. — Ну, можете попробовать меня ударить, — неловко засмеялся царевич, отводя взгляд. — Что вы, я бы не посмела! — воскликнула Елена, округляя глаза в крайне правдоподобном изумлении. — Я прерываю что-то важное? Василий и Елена обернулись на звук. В начале коридора стояла невысокая фигурка в балахоне. Обрамленное серыми кудрями лицо поблескивало в свете свеч, точно стеклянная маска. — Н-нет, конечно нет, — торопливо замотал головой Василий. Незнакомец бесшумно подошел ближе и Елена с удивлением заметила, что ростом он едва доставал ей до плеча. — Это Паша, — произнёс царевич, поймав вопросительный взгляд девушки. — К слову, именно он не позволил вам истечь кровью по пути в крепость... — А ты не маловат ли для врача? — Елена слегка усмехнулась, оглядев паренька с высоты своего роста. — Вообще-то мне уже шестнадцать! — Он морелюд. Василий и Паша недоуменно переглянулись. — В самом деле? — девушка наконец выпустила из рук ладонь царевича и наклонилась к Паше, с нескрываемым интересом рассматривая его лицо. — Настоящий морской че... — ...ловек, — неодобрительно пробурчал Василий. — Нет-нет, ничего страшного, — отмахнулся Паша. — Я может и морской черт, но вам, сударыня, меня бояться не стоит. Думаю, съесть ваше сердце у меня уже не получится. Елена открыла было рот, собираясь что-то ответить, но её настолько обескуражила неожиданная наглость мальчишки, что все самые остроумные слова будто вылетели из головы. — Ты что-то хотел? — спросил наконец Василий, пытаясь разрядить повисшее неловкое молчание. — Я не знал, что у тебя гости, — пожал плечами Паша. Елена озадаченно переводила взгляд с царевича на мальчишку. Как морской черт оказался на суше и почему так непринужденно общался с сыном самого Императора? Зачем Василию вообще таскать его за собой? Немного подумав, Елена пришла к логичному выводу, что вероятнее всего Паша обеспечивал царевичу безопасность за счёт неординарных способностей морелюдов к целительству, но неужели кто-то специально его для этого поймал? Елена невольно задумалась, а не заключал ли Василий клятву ещё и с Пашей? Верить морскому черту на слово было просто смешно: этот народец наводил на Чегренею шума не меньше, чем Маски, только управы на него никакой не было. Все черти жили в море и топили любые суда, кроме Мерландских — должно быть, только потому, что мерландцы превыше всего почитали морскую богиню Маргариту. Так с чего бы морелюду водить дружбу с чегренейским царевичем? — Полагаю теперь нет смысла что-то скрывать от Елены, — Василий слегка пожал плечами, глядя на Пашу с неловкой улыбкой. — Во-первых я в ней уверен, а во-вторых... скорее всего она с нами надолго. Паша вздохнул и вышел из коридора в просторный зал с длинным столом. Не церемонясь, мальчишка неуклюже запрыгнул на него, усевшись прямо на столешнице. Нисколько не смущенный поведением Паши, Василий направился к нему, и Елена послушно поплелась следом, с трудом удерживаясь от вопросов насчёт его странноватого друга. — Вообще-то я собирался спросить, когда мы возвращаемся, потому что, насколько мне известно, все что нужно ты уже сделал, — пожал плечами морелюд, непринужденно болтая ногами. Василий повернулся к Елене и поправил очки, собираясь с мыслями. — Вы ведь выздоровели достаточно, чтобы поездка на поезде не доставила вам неудобств? — осторожно начал он, то и дело поглядывая на Пашу. — Да, вполне, — спокойно отозвалась Елена, изо всех сил пытаясь скрыть, какое воодушевление испытывает по поводу переезда в столицу. Василий задумчиво кивнул и снова повернулся к Паше. — В таком случае, надо доложить остальным, что отправляемся послезавтра, — произнес царевич, кивая сам себе. — Остальным? — вырвалось у Елены, прежде чем она успела хотя бы предположить, кого он имел ввиду. — Да... — нерешительно протянул Василий, вероятно понимая, что объяснять придётся много. — Кое-какой инцидент в Петрополе. Мы с отцом пришли к выводу, что столице нужна более серьезная охрана. — Почему именно гвардейцы? — приподняла бровь Елена, скрестив руки на груди и привалившись плечом к дверному проему. Царевич вздохнул и неловко провёл рукой по медно-рыжим волосам. — Вы вероятно мне не поверите, но... — Маска. Городовые зарубили Маску на окраине Петрополя, — непринужденно выпалил все ещё сидевший на столе мальчишка. — Так что высочество решил нарядить гвардейцев городовыми и приставить к настоящим городовым. Елена озадаченно перевела взгляд с Паши на Василия, и тот, казалось, был растерян не меньше неё. Он неопределенно пожал плечами, будто в появлении в городе чудовища была его вина. — Мы, признаться, сами пока не знаем как так вышло. О подобных происшествиях ещё где-либо нам не докладывали, — царевич отодвинул стул и сел, положив голову на упертые в колени руки. — Даже если бы Маске и удалось пройти мимо гвардейцев, то добираясь до столицы, она непременно наплодила бы себе подобных, — нахмурилась Елена, задумчиво теребя ворот тулупа. — Знаю, знаю! — воскликнул Василий, снова вскочив, так что стул едва не откинулся назад. Он принялся расхаживать по комнате, непрерывно жестикулируя руками. — Звучит не слишком правдоподобно, это верно. Но мы с Пашей, — он сделал паузу, взглянув на морелюда, и тот с решительно кивнул, — своими глазами видели чудище. Свидетелей было немного, но я не думаю что кто-то привез и незаметно подкинул на улицу, подговорив городовых рассказать историю о нападении. — Вам представляется более вероятным, что кто-то из Зимней губернии привез в Петрополь живую Маску, Ваше Высочество? — немного осмелев, Елена прошла вглубь комнаты и уселась рядом с Пашей. Василий резко остановился посреди комнаты и обернувшись к ней открыл рот будто хотел что-то сказать, но потом лишь развел руками и потер переносицу. — Тоже вряд ли, — устало выдохнул он. Царевич подошел к столу и тоже уселся на край, снял очки, оставив их болтаться на золотой цепочке и потер глаза. — А ей не пора? — как бы невзначай спросил Паша. — Уже поздно... у вас что совсем никакой дисциплины? — Да, да, точно, — засуетилась Елена и, соскользнув со столешницы, направилась к ближайшему окну, но вовремя была поймана Василием за воротник тулупа. — Нет, я не позволю вам свернуть себе шею! — раздраженно воскликнул он, заставляя её остановиться. Елена открыла было рот, чтобы возразить, но царевич внезапно опередил её: — Снимайте тулуп. Василий без объяснений вышел из комнаты. Елена бросила недоуменный взгляд на притихшего морелюда, но тот лишь пожал плечами. Спустя какое-то время, царевич вернулся со своей песцовой шубой, шапкой и шарфом. Нахмурившись, он расправил её и взглянул на Елену. — Очевидно мы с вами примерно одного роста, так что если вы наденете мою шубу и закроете лицо шарфом, вас примут за меня, так что не придётся ничего объяснять. — Кроме того, как ваша шуба у неё оказалась, — ехидно вставил Паша. — Скажу, что столичный барин совсем не имеет играть, — ухмыльнулась Елена. Сняв и повесив на спинку ближайшего стула гвардейский тулуп, она позволила Василию помочь ей надеть шубу. По кистям скользнул шелк подкладки и все тело окутало уютное тепло. Елена поправила воротник, довольно улыбнувшись, когда мягкий светлый мех коснулся лица. Василий аккуратно снял ее шапку. — Можно? — немного неловко спросил он, касаясь пальцами ее светлых прядей. После того как она кивнула, царевич осторожно собрал её волосы и спрятал уже под своей шапкой. После того, как он завязал шарф, с первого взгляда отличить Елену от Василия было не так-то просто. — Завтра пошлю Пашу вернуть ваши вещи, — сказал он, провожая её к выходу. — А сами-то не замерзнете без шубы? — насмешливо приподняла бровь Елена. — Думаю достаточно странно полагать, что у чегренейского царевича всего одна шуба, — усмехнулся в ответ юноша. — Доброй ночи, Елена. — Доброй ночи, Ваше Высочество, — отозвалась она и, скользнув за дверь, бросилась вниз по лестнице, стараясь не попасться на глаза какому-нибудь слишком любопытному офицеру.