Волк, овца и Пастух

Первое, что он ощутил, очнувшись от долгого сна, наполненного черно-белыми образами жертв, сумевших его одурачить и смыться — влажная и холодная земля под мохнатым боком. Тонкий слой увядшей, сухой травы давал ощущение уюта, а природа позаботилась о том, чтобы к наступающей зиме его мех был достаточно тёплым для выживания в лесу. Его наполняла энергия. Лишь открыв глаза, зверь поднялся на лапы и побежал во мрак еловой чащи. Прекрасно зная все тропы на километры окрест, он не задумывался о том, куда ему направиться. Только обоняние порой сигнализировало, что неподалёку находятся его собратья или новые жертвы. Кто-то после заката отходит ко сну, прячась в своих норах, кто-то наоборот. Его это сейчас не волнует, несмотря на всё нарастающее чувство голода. Не так давно он исследовал новые территории, и, почувствовав тонкий аромат овечьей шерсти и иные признаки того, что здесь были эти богатые источники мяса, рванул на запах. Изрядно выдохшись и едва ворочая лапами, он добрался до огороженного покосившимся деревянным забором домика. Имея за плечами опыт вторжения в такие вот домики, он прекрасно понимал, что первым делом стоит прочесать прилесок. Некоторые овцы, будучи глупыми, вполне могли отстать от стада, затеряться и бродить неподалёку. Или даже дрыхнуть, не задумываясь ни о какой опасности. Особо одарённые на его памяти вообще блеяли на всю деревню, словно только и мечтают быть съеденными. А зверь же не изверг, как он мог проигнорировать мольбу бедного, беззащитного создания? Однако, на этот раз ему не повезло. Вокруг тишина. Все возможные запахи собрались лишь у небольшой постройки. Оставалось одно — по-тихому сделать подкоп и проникнуть во двор. Лай собаки, скрип открывающейся двери, резкий оглушающий выстрел, пуля, пролетевшая в сантиметрах от чёрных лап… Чудом живым-невредимым ушёл. Но недалеко, чтобы день за днём наблюдать за овцами, подгоняемыми пастухом к дому, высматривая в стаде самых медленных, самых упёртых и самых отбитых. За последними раздосадованному, громко бранящемуся пастуху порой приходится лезть в навязчивые заросли крапивы и колючих кустов, прогоняя их оттуда длинной веткой. Сердце волка неизменно сжималось от жалости при виде подобных сцен. Он направлялся к выпасу с чувством холодного спокойствия. Даже удостоил вниманием черно-серое небо, окутанное тяжёлыми ноябрьскими тучами. Десятки деревьев тянулись зачем-то к нему своими голыми ветвями и раскидистыми лапами, покрытыми тысячами иголок. Сегодня хищник знал, какая овца будет его.

***

Её глаза, лишённые всякой глубины, но по прихоти высших сил наивные и чистые, устремились вдаль — на светлое пятно, растекающееся сквозь пелену туч. Во рту привычный вкус сухой травы. Копыта чуть утопают в земле. Мохнатые собратья пасутся вокруг, а кто-то невообразимо высокий и нескладный, как всегда, рядом. Она ничуть не задумывалась о том, как Он перемещается, используя только две конечности. Для овечки было важно одно — Он запирал её на ночь в какую-то тёплую коробку с едой и питьём, где так тепло и уютно спать, а потом выпускал порезвиться на свежем воздухе. Единственное, что её настораживало — длинная палка в его руке. Однажды, пытаясь дотянуться до оранжевых ягод, она ощутила на себе её хлёсткое прикосновение. Но овечья память заботливо похоронила это воспоминание в своих беспросветных глубинах, как и большую часть происходящего в жизни. Взгляд опустился на лес вдалеке. Захотелось вдруг сорваться и побежать туда — необъяснимо и сильно. Ноги как мощные пружины подняли в воздух её небольшую тушку и понесли вперёд. Сделав несколько прыжков, овца вдруг остановилась. Её стадо стало вдруг таким маленьким, а хозяин, прогуливаясь по колее, спокойно посмотрел на неё издалека, точно зная: никуда она не денется. Она ещё немного прошла к лесу и замерла. Небо становилось темнее, высокие ели окрашивались в чёрный, всё сильнее качая макушками. Порыв ветра обдал кожу леденящим холодом сквозь густой подшёрсток. Что её тянет туда?..