Волк, овца и Пастух

Если бы у волка спросили: что ты чувствуешь, глядя на добычу, которая не догадывается, что ей осталось жить считанные минуты? Когда она полностью беззащитна и без всякого шанса на спасение? Он бы только ухмыльнулся, и лишь странный блеск в глазах стал ответом. Не в первый раз он чувствует себя богом. И далеко не в последний. Мысль, что он волен выбирать, в какой момент наброситься на неё, какую именно часть тела зажать мощными челюстями, каждым зубом ощущая прикосновение мягкой, податливой плоти, когда тёплая кровь хлещет течёт на продрогшие лапы… Что он может вовсе и не трогать слабое, заблудшее создание… Опьяняла его. Волк наблюдал за ней. Ловил каждый её вздох, каждый любопытный взгляд в сумрак. Каждый шаг под прицелом его холодных серых глаз. Уши чуть шевелились от её тихого низкого блеяния. Она то ближе, то дальше… Они словно кружатся в самом нелепом, первобытном танце. И пусть сейчас в движении лишь она, ведёт — он. Это его вечеринка.

***

Её глаза не созданы для того, чтобы различать тропы в темноте. Нюх не заточен под восприятие мельчайших запахов леса, среди которых иной зверь уловил бы аромат крупного хищника и хорошенько бы взвесил, стоит ли здесь прохлаждаться. Её вообще не должно быть здесь. Однако, всё это — последнее, в чём может себе отдавать отчёт овца. Не для размышлений же о своём предназначении она создана, в конце концов? Овечка чувствовала эйфорию. Наконец-то она увидела мир за пределами привычного луга. Даже небо здесь какое-то другое… Чёрно-серые клубы тяжёлых туч быстро проносятся над головой. Неистовый вой ветра, шорох вздымающейся листвы, скрип качающихся деревьев… Споткнувшись не раз о их невидимые корни, она взяла себе в привычку ощупать копытцем место прежде чем шагнуть. Она зарывалась мордой в кусты, где едва заметно поблёскивали неизвестные ягоды, и наслаждалась их сладостью. Взгляду некуда упасть — потому что вокруг не видно ни черта. Прошло совсем немного времени, как её стало клонить в сон. Кустов поблизости не было — только высокие ели и чуть менее высокие заросли крапивы. Она упала в первом же попавшемся овражке, подмяв под себя целый ворох листьев. Во сне она лежала в окружении своих тёплых родичей. Скрип распахивающейся двери. Огромный Пастух с охапкой сена в мозолистых, покрытых слоем земляной пыли ладонях. Овечка аж подскочила от восторга и маленьким тараном прорезала столпившуюся у Его ног стаю.