просто добавь воды

рифат считал свою идею поехать летом к бабушке гениальной. нет, серьезно, кроме шуток, по его мнению почти три месяца в деревне — идеальный способ отдохнуть от шумного города и шараги, очередной курс которой был успешно окончен. тем более, с пожилой родственницей жемалетдинов не виделся с самого раннего детства, так что это только плюс, можно будет вспомнить былые времена, смотря на старые фотографии себя. да, придется батрачить на огороде, но это не так уж и страшно. а еще порыбачить можно, заняться любимым делом и поплавать в нормальной воде, а не той вонючей из бассейна, пропахшей хлоркой. круто же! поэтому он полной грудью вдохнул горячий полуденный воздух, когда вышел из автобуса с кучей сумок и чемоданов. от остановки идти недолго — нужно пройти немного в сторону, а затем по асфальтированной дороге вперед, где взору предстанет самая главная и длинная улица, коих в деревне было отнюдь не много. жара стояла невыносимая, пот стекал ручьями, но нельзя останавливаться, ибо все тяжелые сумки в таком случае станут по ощущениям сродни груде камней и придется стоять отдыхать добрые полчаса. лучше помучиться и быстренько дойти до дома. по краям от дороги росли высокие тонные березки, что пушистой зеленой листвой создавали совсем небольшую, но тень. под ними находились кучки травы, которую впору скосить, но она никому не мешала, поэтому вместе с многочисленными деревьями создавала приятную глазу яркую картинку. рифат на это все так засмотрелся, что не услышал шума колес, поэтому покачнулся и едва не упал, когда в стороне от него нарисовался молодой человек на велосипеде. он был темноволосый, в старой кепке, явно большой ему футболке, шортах и примитивных черных шлепанцах. на багажнике советского велосипеда опасно покачивалась кое-как присобаченная к нему ржавая лопата. сам парень был чумазым и красным. хоть бы кремом намазался. — здравия желаю. ты приезжий? рифат кивнул и подтянул лямку своего рюкзака, что сползла по плечу вниз, на что велосипедист ухмыльнулся, хмыкнув. — ну, тогда добро пожаловать в мир огородного рабства и жары под сорок! я стас, живу на соседней улице, — он на мгновение убрал одну руку с ручки своего транспорта, чтобы указать направление. — там единственный дом с беседкой будет, вот, это мой. — я рифат, — и нахмурился. — а почему тут так людей мало? он уже миновал пустой участок дороги, где росли одни деревья, и вышел на главную улицу, на которой не было ни одного человека. ну, кроме него и стаса, разумеется. — ну, во-первых, тут в любое время года мало людей. во-вторых, все активизируются под вечер. но сюда молодежь частенько приезжает, правда, в основном для пожарить шашлыки и на следующий день свалить. вот. — спасибо, — отблагодарил жемалетдинов за краткий экскурс и мягко улыбнулся. — скажи, а где здесь речка? насколько я помню, она должна быть где-то поблизости. — о-о, да тут любитель рыбалки к нам прикатил! давай я тебе попозже покажу, ладно? мне домой заехать надо, — стас кивнул, указав на лопату. — приходи вечером ко мне, посидим, пообщаемся, а затем я тебе и речку покажу. на этой ноте оба разошлись. стас свернул на каменистую дорогу слева, а рифат продолжил шествие вниз по улице. через минут десять поисков нужный дом был найден. небольшой, не прямо совсем древний: белый, со скамейкой, над которой вился узелками дикий виноград; калитки были старые, но надежные, а во дворе стоял деревянный стол с горшками, пакетиками семян и прочим. сбоку от него кучковались садовые принадлежности, что выглядели чище и новее лопаты стаса. бабушка тогда донельзя обрадовалась приезду внука, которого ну уж очень давно не видела. она его расцеловала, завалила вопросами и едой, сказала, что работать в огороде он завтра начнет, а остаток дня пусть проведет в осмотре окрестностей и походе на речку. жемалетдинов отнекиваться не стал, разобрал сумки, проверил кровать на прочность и поспешил на поиски обители его нового знакомого. комната его, кстати, была чистой и уютной, пусть и маленькой. там была тумбочка, обклеенная наклейками из девяностых, темный торшер, несколько брутальных плакатов на стене с обоями в цветочек, и календарь с котенком за две тысячи десятый год. еще всякое по мелочи лежало на полках и подоконнике, но это так, то, что в глаза не сильно бросилось. дом стаса, выделявшийся среди дюжины покосившихся от времени избушек, был, признаться честно, намного красивее и больше, да и выглядел как часть жилого района в городе: белый кирпич, коим были обложены стены, плитка, место для парковки, даже беседка имелась! и цветы в палисаднике. и окна пластиковые. и кондиционер… в беседке обнаружился сам хозяин этого дворца и доселе не знакомый кудрявый парень с татуировками. на столике стояла бутылка минералки, а рядом с ней — два пластиковых стакана. — о, рифат! снова привет! — привет. — это николя, мой… боевой товарищ, — представил стас, похлопав друга по плечу, на что тот наигранно вздохнул и закатил голубые глаза. — рад познакомиться, — теперь можно и не скучать здесь, вот, уже второй друг нашелся! — так, присаживайся. коль, нам щас с тобой надо этому салаге объяснить порядки у нас, давай, толкай речь. в течение следующего получаса рифат, слушая, понял, что дом этот принадлежит родителям стаса, которые в деревню эту с сыном не приехали. зато они взяли с него обещание привести своеобразную дачу в надлежащий вид, ну а он друга взял, чтобы скучно не было. вот они тут вдвоем и развлекаются, но про работу тоже не забывают, вон, сегодня огород вспахивали. были еще и другие молодые люди, например, близнецы на другом конце деревни или грузин, что делает отменный шашлык. — по субботам в местном доме культуры проходит дискотека, куда все наши стягиваются, так что можешь прийти, если хочешь. — я подумаю, — жемалетдинов кивнул на предложение коли, и стас на это показал пальцами «окей». — о, точно, а что насчет речки? — до нее минут двадцать бодрым шагом идти. она красивая, но по деревне слухи ходят, что там водится какая-то бешеная хуйня, которая жрет рыбу. типо, братан, мне говорили, что на берегу постоянно находят надкусанные трупы всяких карасей да окуней. я хуй знает на самом деле, я в такое не сильно верю. а вот пояра ссытся. — ой, ну да, — коля сразу же принялся щекотать и щипать стаса в наказание за наглую ложь, на что тот взвизгнул и стал метаться по скамейке туда-сюда. — и это я, наверное, по ночам боюсь в яр спускаться за ведром, которое там у болота оставил, ага? эти двое еще немного так подурачились, потом все втроем еще немного посидели, а когда уже начало смеркаться, решено было показать новому человеку в компании местонахождение речки. чтобы до нее добраться, нужно было прошагать от дома стаса вниз по улице до упора, оттуда — по поросшей мелкой травой тропинке через кусты и лежащие на земле ветки. дальше начинался то ли лес, то ли лесополоса, но потеряться здесь невозможно как раз ввиду явной дорожки и парочки указателей, которые кто-то услужливо повесил на высокие тонкие деревья. а затем березки да клены кончились, и взору предстала река. не сильно большая, по словам коли и стаса, ее часть, что протекает у соседнего села, намного шире, и вода там хлещет сильнее, так что именно это место для рыбалки подходит хорошо. тут и мостик небольшой имелся, такой, где три человека, сидя рядышком, смело поместятся; у самой воды находился потемневший песок, создававший подобие берега. ну и трава везде была, куда ж без нее. — очень красиво, — сказал рифат с восхищением и не слукавил. действительно красота, особенно вечером, когда солнце не припекает и сверчки начинают стрекотать. — но в воду лучше не лезь! — напомнил стас. — а то вдруг без ног останешься. жемалетдинов скептически прошелся взглядом по сверкающей от редких теплых лучей поверхности реки. шуршала трава, коля позади топтался, но ничего сверхъестественного он не заметил. и даже трупов рыб на пляжике не нашлось. — да тут ничего криминального нет, ну, — оправдался рифат, сунув руки в карманы шорт. — обычная речка. кто вообще этот слух пустил? может старики? чтобы здесь никто мусор не выкидывал. — может и так, — вздохнул стас, почесав затылок. — но я все равно лишний раз ходить сюда не хочу. да и пошли уже обратно, а? темнеет уже. рифат кивнул и про себя решил отправиться на рыбалку утром, несмотря на предостережение стаса. ну не может же здесь поблизости плавать акула, верно ведь? скорее всего это действительно чьи-то страшилки, чтобы напугать нерадивых любителей поплавать. вечер и ночь прошли относительно спокойно, ибо старенький вентилятор работал исправно, а кровать была мягкой, хоть и скрипучей. еще бабушка предупредила, что вечером ей нужно будет помочь на огороде и полить многочисленные грядки с овощами, на что ее внук лишь кивнул, уплетая за обе щеки салат с огурцами. *** идеальным временем для рыбалки традиционно считаются ранее утро и поздний вечер, поскольку в середине дня солнце палит нещадно, заставляя всю рыбу отплывать от поверхности воды и держаться близ дна, где та еще не успела хорошенько прогреться. в иных случаях она плавает на самом верху, и достать ее намного легче, настолько, что можно просто водить ведром туда-сюда, авось что туда попадет. именно по этой причине, в половину четвертого утра, рифат быстренько умылся, собрал все необходимые вещи для рыбалки, наспех позавтракал и поскакал на речку. на улице было еще пустыннее, чем прошлым вечером — вообще никого, даже пенсионеров, которые могли бы решить поработать немного, пока прохлада ночи не сменилась на адскую жару. беседка около дома стаса пустовала — судя по всему, он и коля еще спали. хотя кто их знает. оказавшись на нужном месте, рифат уселся на краю деревянного мостика и стал раскладывать вещи. червей у него не было, мяса для хищников не имелось тоже, зато была четверть от буханки хлеба, которую было решено использовать как приманку. он проверил, все ли в порядке с удочкой, леской, крючком и прочим, и потянулся, прежде чем закинуть ее конец с куском хлеба в воду, примерно в середине речки. юный любитель рыбалки предвкушал если не богатый, то нормальный такой улов, чтобы коля со стасом обзавидовались. но получится ли что-то поймать, если где-то поблизости водится хищная тварь? если она и вправду есть, что навряд ли, то она может сожрать половину обитателей этого прекрасного места, однако вдруг рифат сможет ее поймать? тогда стас точно в обморок бухнется… да и как оно выглядит, чудище это? как большая пиранья? или как маленькая акула? в любом случае, какой бы облик оно ни имело, жемалетдинов за три часа поймать практически ничего не сумел. он даже в другие места перебирался, но на крючок попалась лишь вобла, которую было решено пожарить по возвращении домой — не отпускать же единственный трофей? *** если вкратце, то весь день затем был проведен в огороде, ведь бабушке-то надо помогать, а не просто шататься с удочками да всяким прочим по берегу реки. тогда рифат изрядно вспотел и вымотался, зато все сорняки с грядок были благополучно убраны. вечером он немного пообщался с колей и стасом, попил с ними пива и после вернулся домой. утро следующего дня было проведено точно так же, день — на поле, вечер — с новыми друзьями, а под ночь парень снова пошел на речку, вдруг на этот раз рыба будет поактивнее? поначалу не питая особых надежд на улов, рифат все же хотел поймать хотя бы две воблы, а не одну, как было вчера. он же на рыбалку сюда пришел, а не для того, чтобы песок со дна реки поднимать в поисках улова. ребята с ним не пошли, снова сослались на страх быть сожранными и усталость после работы — они очень долго обрезали дикий виноград и страшно уморились, поэтому решили лечь пораньше. парень зевнул и потер глаза, ссутулившись. хотелось спать, но еще больше хотелось вернуться домой не с пустым ведром, что для него, заядлого любителя фоткаться с жирнющими карпами, было сродни позору и огромной неудаче. вдруг леска натянулась, и рифат встрепенулся. сонливость как рукой сняло, он вцепился пальцами в удочку, не понимая, что происходит. что-то с силой тянуло за крючок, грозясь оторвать его к чертям, и не давало отойти назад, чтобы подсечь. наоборот, это нечто словно норовило утащить в пока еще теплую воду. — твою ж мать нахуй! — вскрикнул жемалетдинов и пошатнулся, когда увидел, как какая-то огромная рыба взмахнула длинным хвостом, показавшимся на поверхности буквально на пару секунд. послышался всплеск, множество капель воды полетели во все стороны, а сверчки обеспокоенно застрекотали в кустах. крючок, который теперь никто не держал, оказался в руках у рифата, целый и невредимый. он отошел назад, к тропинке, тяжело дыша и сверля взглядом место, где совершенно точно видел нечто огромное. это та херня, о которой рассказывал стас? или это просто большая безобидная рыба, которая попалась на крючок и не смогла быть пойманной на тонкую леску? в любом случае, судя по колыханию воды, она уже уплыла прочь. рифат положил удочку на землю и потер взмокшими руками лицо. у него подрагивали ладони, но от чего? от страха? скорее от неожиданности. он никогда не видел, чтобы в совершенно обычной деревенской реке водились такие внушительных размеров создания. может, ему это привиделось? да нет, он же видел хвост! крючок просто не мог зацепиться за дно или кучку камней, скорее всего он воткнулся в эту громадную тушу. жемалетдинов осторожно встал на мостик и огляделся. нет, ну эту фиговину определенно стоит поймать! надо просто хорошо подготовиться. *** — братан, я бы тебе вообще не советовал пытаться словить эту залупу, — порекомендовал стас ранним утром, часов в восемь, привычно сидя в беседке. коли рядом не было, поскольку он отправился в единственный в деревне магазин. — да если я ее поймаю, можно такой пир закатить! ты бы видел хвостище, там один его конец вот такой! — показал рифат, раскинув руки в стороны. — это не акула, это может быть какой-нибудь очень упитанный сом! или снова вобла… я в темноте не очень смог разглядеть, но он реально охуевший! — а если это пиранья? как годзилла, только пиранья-переросток размером… ну нет, она поменьше… ну, как жигуль! она ж тебя сцапает в два счета! — да я уже сколько времени хожу на речку и все еще жив, нет там никаких людоедов с острыми зубами! пошли, поможешь мне, заодно и колю захватишь, легче будет. — э-эй, не-е, пояру я не отдам! что я буду делать, если его сожрут? я не собираюсь весь огород в одиночку копать, ну уж нет, — стас покачал головой, выдавая стопроцентный отказ, на что его товарищ только фыркнул, поправив панамку на голове. — ну и хер с тобой. вот я когда мясо притащу, сами мариновать будете! *** через сорок минут рифат уже во всю клевал носом. светлая панамка с широкими полями никак не спасала его от палящего солнца, тени поблизости, чтобы было удобнее рыбачить, не было, поэтому приходилось утирать горячий пот руками, пыхтеть и биться с желанием броситься в реку, но нельзя, ведь там водится то, что нужно захапать себе. а вокруг так красиво было. ярких зеленых цветов трава, бабочки, цветы, блики на темной воде; безоблачное голубое небо и шум тракторов невдалеке — балдеж же, ну? рифат определенно восхитился видами, если бы не плавился, словно пластилин. он мог бы прийти снова ранним утром, но решил испытать себя и припереться в обед — вдруг та якобы пиранья решит погреться на солнышке? но вот уже наступила половина девятого утра, затем — девять часов, потом — десять двадцать, а на крючок ничего так и не попалось. вообще ничего, хотя жемалетдинов ловил не на хлеб, как раньше, а на червей, коих не поленился надыбать. перед глазами плыло, с бровей капал пот, а звуки тарахтения трактора отдавались в ушах гулом, били по вискам, заставляя охать и мотать отяжелевшей головой. сидел он так еще пару минут, пока залитый солнцем берег не сменился чернотой, а затылок не ударился о мокрые доски моста. без сознания рифат пролежал, скорее всего, недолго, а очнулся уже на песке, лежа на влажном красном полотенце. — бошка болит… — прошипел он, осоловело моргая. — а нечего в такую жару рыбачить, — послышался голос, и рифат взглянул в сторону. рядом с ним стоял загорелый светловолосый парень, в свободной большой футболке и черных шортах. он жмурился от яркого света и смотрел в сторону реки, топтая босыми ступнями сухой песок. — а? молодой человек повернулся, уперся руками в бока: — кто ж в такую жару на рыбалку ходит? — да я… — рифат потер виски пальцами, помолчал, подождал пока боль стихнет. — да ты знаешь, какая громадина тут плавает?! мне жизненно необходимо ее поймать! — какая? — парень усмехнулся и сощурил голубые глаза. — здесь рыбы очень мало, ты не в ту деревню за ней приехал. рифат его раньше здесь не видел, да и стас о нем не рассказывал. может он тоже не местный? — а ты кто? — тот, кто по счастливой случайности проходил мимо. дима я, — он подал руку и помог подняться на ватные ноги. — я рифат. спасибо, — жемалетдинов передал новому знакомому полотенце, предварительно его отряхнув от песка. — но… но тут правда рыба есть! я вчера видел очень большую! она, наверное, всю остальную тут жрет, как стас говорил… — ты поменьше магкеева с его сказочками слушай, — фыркнул дима внезапным смешком и покрутил пальцем у виска. — тут на рыбалке делать уже нечего. и по жаре не шатайся, иначе где-нибудь в кустах-то точно помрешь, а меня рядом может не оказаться. — я ее видел! у нее огромный хвост! — воскликнул рифат, на что дима лишь вздохнул. — нет здесь никого! мало ли, вдруг то был какой-то мусор, — парень отмахнулся и, хмыкнув, пошел в сторону тропинки, ведущей из леса к деревне. — удачи тебе нихера не поймать. *** вернувшись домой (опять) ни с чем, рифат, стоя в душе на улице, думал, как бы поскорее поймать то, чего боится стас и во что решительно не верит этот светловолосый скептик. ну явно же там что-то есть! что ж крючок тогда держало? да и как рыбы может не быть в реке, она имеет свойство размножаться! что-то мутная какая-то здесь ситуация… — рифат, не трать воду попусту! — воскликнула бабушка, проходя мимо, и парень от неожиданности едва не поскользнулся на мокром коврике. — да я уже закончил, ба! ему в голову пришла поистине гениальная идея: он заснимет это неведомое нечто на камеру, чтобы понять, в какое время суток оно активно. как же умно! и силы тратить не надо, и сидеть под солнцем, медленно сжариваясь. ближе к вечеру рифат вернулся к реке и нашел более-менее подходящее дерево. оно было единственным, куда можно было присунуть телефон, но, к сожалению, реку с места, где оно росло, не сильно было видно. но было. по итогу старенький маленький самсунг оказался присобачен в месте, где ствол то ли клена, то ли еще чего, делился на две части. скотча не рукой не имелось, поэтому было решено для верности примотать гаджет шнурком от шорт, чтобы наверняка. река пока была спокойной, воду никто не колыхал, а рифат, включив камеру, проверил, как идет съемка, кивнул и отправился к дому стаса, чтобы вместе с ним и колей напиться кваса да поесть клубники. *** в двенадцать часов следующего утра жемалетдинов обнаружил, что телефон лежал в зарослях травы, свалившись из-за шаткости получившейся вчера конструкции. а еще в нем села батарея, но уже будучи дома удалось посмотреть видео. снималось все это дело пока не кончилась память, и парень, лежа в скрипучей кровати, в нетерпении кусал губы и проматывал секунды и минуты видео, где все было относительно тихо. все время до наступления ночи мимо никто не проходил, в кадре никто не появлялся, а когда голубое небо сменилось ночным черным, начались странности. невдалеке от дерева, по уже известной тропинке, прошел человек. в темноте не было хорошо видно, но то явно был мужчина, а не женщина. так вот, человек этот спустился к реке, секунд пятнадцать ничего не делал, а потом вошел в воду. рифат в удивлении выпучил глаза, когда услышал плеск воды и увидел… хвост. — чего… — он отмотал назад. получается, что тот, кто попал в реку, стал рыбой? — охуеть! лицо этого человека не было видно из-за тьмы ночи, тусклого света фонарей не совсем в далеке и плохой камеры, но одно было точно ясно: тогда на крючок напоролась далеко не рыба, а тот, кто на видео смог в нее превратиться в мгновение ока. пораженный своим открытием, рифат подорвался с постели и, чудом не врезавшись в бабушку, на всех скоростях побежал со двора на улицу. он намеревался показать добытые кадры коле и особенно стасу, чтобы его успокоить и упросить поймать это невиданное ранее существо. сердце в груди бешено колотилось от осознания, что такие создания действительно существуют, а не являются частью мифов и сказок. это же невероятно! потрясающе! эта деревня что, волшебная? — блять! рифат в кого-то врезался, не заметив, а как взгляд поднял вверх, то сомкнул губы в тонкую полоску. это дима. — смотри, куда прешь! — возмутился он и поднялся с каменистой дороги, ибо рифат его попросту снес. — чего так несешься? — вот! а ты мне не верил! — рифат сунул ему в руки свой телефон и включил заснятое видео на моменте с… — это русалка! гримаса недовольства сменилась у димы на что-то нечитаемое, показывающее смесь крайнего удивления и страха. он даже не досмотрел до момента, где птичка прилетела и клюнула камеру, а просто взял и удалил насовсем видео с чужого, на минуточку, гаджета. — эй! — рифат выхватил смартфон и замахнулся им на странного парня. — ты ахуел, что ли?! нахуй ты видео удалил, это было доказательство! да что этот карлик себе позволяет?! его он вообще второй раз в жизни видит, кем он себя возомнил, чтобы так распоряжаться ценными данными, доказывающими существование созданий, которых доселе все считали выдумками и страшилками? дима на это нацепил на себя маску похуиста и сунул руки в карманы шорт, пошаркал опять босыми ногами по камням, ответил: — это монтаж. или снова проделки магкеева, меня его истории доебали уже. все, я пошел. и смылся, оставив краснющего от злости рифата посреди дороги. вот же паскуда, убить его мало! — ну и иди! — прокричал ему вслед парень и направился домой. у него появился еще один план: лично явиться на реку, заснять русалку и узнать, что за местный житель ею является. для этого он оделся во все черное, дождался сумерек и залез на ближайшее к воде дерево, вооружившись фонариком и телефоном. на этот раз следует сразу пойти к коле и стасу, а к диме — не приближаться, чтобы он опять ничего не удалил. тогда пришлось просидеть вплоть до половины двенадцатого ночи, отмахиваясь от мошек и комаров и силясь не свалиться с хлипкой ветки. но вот, спустя часы ожидания, рифат услышал шаги. он решил не двигаться, посидеть еще, дать войти в воду, поэтому решил напрячь слух. до ушей донеслись тяжелые вздохи, будто от болезненных ощущений, плеск и шум машин где-то далеко. через несколько минут послышался громкий шлепок. пора. рифат включил фонарик нажатием на кнопку и направил яркий его луч света прямо посреди реки. и охуел. — дима?! в воде был дима. дима, мать его, который решительно не верил, что в здешнем водоеме кто-то водится, и который прикрыл лицо ладонью, чтобы по глазам не било. — ты… это ты был? в ответ на это тот посмотрел сквозь пальцы, а потом вдруг рванул в сторону по течению, нырнув под воду. — да стой ты, блять! — рифат спрыгнул с дерева, опасно кувыркнувшись, выронил телефон и побежал по берегу. — дима! да что с ним такое? ему стало стыдно и он от этого смылся? парень в душе не ебал, вообще не понимал, что происходит, а просто бежал по траве, царапая ноги и руки об палки и кусты, поскальзываясь и чудом не падая. ему хочется как минимум поговорить, спросить, узнать, почему нет рыбы и есть ли в деревне еще люди с такой способностью превращать нижние конечности в чешуйчатый хвост. в голове до конца не укладывался сам факт того, что по меньшей мере одна такая персона имеется, но об этом следует потом подумать. свет от фонарика скакал вверх-вниз, ничего не было видно, а мокрый песок скатывался в черную глубину, смазываясь под шлепанцами. из-за этого рифат замедлялся, но все продолжал упорно нестись вперед, загнанно дыша. он не видел диму, но краем глаза, в белом пятне луча, заметил, что вода все еще беспокойна, значит тот еще плывет. — я просто поговорить хочу! — нога зацепилась за корягу, фонарик полетел в реку, ровно как и тот, кто его держал. русал воспользовался этим и благополучно скрылся. рифат матерился от досады. отмываясь от грязи и шипя, он злился на диму за то, что тот просто предпочел свалить. ну не будет же тот его сдавать на опыты или жарить на вертеле вместе с тем грузином? он же не изверг! но нежелание побеседовать действительно объяснялось страхом, они ведь всего ничего знакомы, мало ли что. домой парень вернулся к часу ночи, потому что довольно долго бежал от привычного места рыбалки. а еще там были найдены вещи: полотенце, футболка и шорты. видимо, для… трансформации или превращения их пришлось снять, оставив на песке. рифат взял их с собой, а утром решил найти дом того, кто их носил. вот только сон был беспокойным, заставлял ворочаться, ерзать и подолгу смотреть в окно, на полную белую луну — все это от беспокойства и кучи вопросов, на которые теплилась одежда получить ответы. знает ли еще кто об этом секрете? откуда вообще взялась возможность становиться наполовину рыбой? черт знает. *** с первыми петухами рифат поднялся и, пообещав бабушке помочь ей на огороде вечером, пошел к дому стаса. тот обнаружился там с открытой настежь входной дверью — стоял на кухне и жарил яичницу с большими кусками колбасы. коля, по словам гениального повара, ночью не выспался и смог нормально заснуть только под утро, поэтому валяться в постели еще будет долго. — ты знаешь, где живет дима? — поинтересовался рифат, сев за обеденный стол. — какой? тарасов? живоглядов? рыбчинский? баринов? — э-э-э, ну, он низковатый, глаза голубые, волосы светлые, вот. стас поморщился и постучал деревянной ложкой по стенке сковороды, повернулся к гостю лицом, оперся руками о тумбу: — баринов?! этот отшельник? нафиг тебе он? — он вчера на речке пару вещей забыл, я хочу ему отдать. ты знаешь, где он живет? — у него на улице ключевой дом в зарослях сирени. там еще по соседству с ним одни пенсионеры, — объяснил стас и расплылся в улыбке, когда в дверном проеме возник коля в одних шортах, почесывающий кудрявый затылок. — о! спящий красавец соизволил проснуться! еще бы поспал, чего поднялся? — да я из-за тебя… тарахтишь тут как трактор, — коля потянулся и, заметив сидящего в сторонке рифата, вздрогнул. — ой, здорово, а ты чего тут? — да мне надо было узнать адрес, — парни обменялись рукопожатиями. — ладно, я пойду верну диме его потеряшки. бывайте. он предпочел не смотреть на колину шею в заметных красных отметинах, а по-быстрому покинул дом и двор семьи магкеевых. вскоре было найдено и место обитания баринова, которое действительно было частично скрыто порослью кустов сирени, словно намекая, что тут якобы никто не живет, уходите. но строение выглядело красиво и цивильно: те же кирпичи, пластиковые окна и относительно новая крыша. правда, ворота были старые, от покосившейся скамейки без спинки отходила кусками голубая краска, а меж плиток росли маленькие зеленые сорняки. рифат через засранный палисадник подобрался к одному из зашторенных окон и постучался. — баринов! выходи! никто не отозвался ни на второй стук, ни на третий, поэтому он принял отчаянное решение: перелез через ворота, благо, было не особо высоко. — да как ты меня заебал! уходи нахуй отсюда! — рифат поднялся на ноги, отряхнулся и в центре двора увидел очень недовольного диму в большой металлической бочке, разрезанной напополам, на приваренных к низу ножках. бочка эта была не слишком большая, поэтому хвост, его мощный красный хвост с красивым плавником торчал и едва не касался бетона, коим и был устлан этот самый двор. дима руками ухватился за края, будто хотел вылезти, но без ног вряд ли куда убежит. да даже уплыть не сможет. — я хотел отдать твои вещи, — рифат показал куски ткани, честно стараясь не пялиться. — отдал? ну и вали отсюда, — пробубнел парень, устраиваясь в воде поудобнее. — почему ты вчера не захотел со мной разговаривать? — а почему ты следил за мной? я тебе сказал, что рыбы в реке нет, тебе что, так сложно на слово поверить? съеби, будь так любезен. и забудь о том, что видел. — я не собирался о тебе кому-нибудь рассказывать, — признался рифат и подошел чуть поближе, присел на табуретку, что стояла рядом. — и поэтому побежал видосик магкееву с поярковым показывать? ну, да, ага, конечно, я понял, — димин хвост опасно покачнулся, будто готовый треснуть по загорелой татарской роже, и жемалетдинов слегонца напрягся. — я же не знал. и мне стас сказал, что всю рыбу кто-то сожрал. это был ты? — если ты про то, что он всем рассказывает якобы об обезглавленной селедке, то нет, это не я. я ем ее как и все нормальные люди. и ее изначально в реке было мало, я тут ни в чем не виноват, — ответил дима и стал чуть меньше хмуриться. видимо, немного поверил в то, что рифат никакой опасности не представляет. — можно еще вопрос? — валяй. — а как ты… ну… человеком становишься? — чтобы у меня появились ноги, мне надо хорошо высохнуть. хотя бы внизу. пока этого не произойдет, я буду болтаться вот с этой хуйней. доволен? рифат кивнул, потом встал на ноги и положил полотенце с одеждой на табуретку, придвинув ее к бочке поближе. — прости. за видео, за фонарик и за сейчас. честно, я не знал. и я о тебе никому не расскажу, — дима на это кисло улыбнулся и махнул хвостом в сторону не запертой калитки. *** прошла неделя, за которую рифат перестал ходить на рыбалку и стал больше помогать бабушке. он выкопал всю картошку с огромного огорода, помыл ее, расфасовал по ящикам, а тухлые экземпляры отдал курицам на съедение. иногда он помогал коле и стасу с их картофелем, который из-за их кривых рук вечно оказывался порезанным на части ржавой лопатой; иной раз клубнику и черешню собирал. все шло своим чередом, вот только глаза постоянно смотрели в сторону, где находился дом димы. рифат и правда никому не рассказал о нем, но хотелось с ним на эту тему побольше поболтать. узнать, потрогать чешую. а как? он злой, к нему фиг подступишься. нет, надо втереться в доверие! через «не хочу», а надо, иначе так до самой смерти будет интересно. часов в семь вечера все безумно важные поручения кончились, посемк жемалетдинов рванул на речку. стоящую отмазку он не придумал, просто его ноги понесли в сторону знакомой тропинки в лесу, а там уж и мостик, и трава с деревьями, и песчаный берег. и дима. — привет, — махнул рифат рукой, на что тот опустился под воду пониже, по шею. — на рыбалку пришел, что ли? — отдохнуть от компании стаса и коли, — рифат уселся на доски и кивнул сам себе, довольный своей ложью. хотя это отчасти можно и правдой назвать, ведь ребята часто дурачатся, когда надо работать, и это бесит. — понял, — дима издал смешок и полностью скрылся под водой секунды на три, чтобы потом подплыть к рифату поближе и вынырнуть около него. — а я-то думал, что тебе все еще интересно, кто из моих родителей — рыба. — и это тоже, если честно. — оба — люди. ну, не совсем. тоже русалки. рифат опустил ноги в воду, подвинулся к краю моста, призадумался: — а где они? разве они не должны как и ты постоянно на речку бегать? так же засохнуть можно. — знаешь, короче, такая тема есть, что если кто-то из твоих родных был рыжим, то и твой ребенок будет рыжим? тут нечто похожее. наши предки не имели ног, а чисто всю жизнь плавали, но потом вышли на сушу и смогли начать длительное время обходиться без воды. мои родители могут так же, а вот мне передалось что-то от самых первых русалок, и мне приходится почти все время проводить то в бочках, то здесь, — сказал дима. — короче, мои предки в город уехали, а меня взять не смогли, так как я легко помру. вот я тут и остался. — офигеть, — незавидная судьба, если честно. он бы сам не смог постоянно плавать туда-сюда и мириться с устройством собственного тела, а скорее отпилил бы хвост к чертям — в такой среде он больше обуза и ненужная вещь, чем что-то полезное. ладно если бы семья бариновых жила вблизи моря, но смысл селиться в деревне с обыкновенной речкой? денег не хватило? или не хотелось лишнего внимания? в таком случае ясно, почему диму считают отшельником — он ни с кем не контактирует, чтобы не спалиться. ни с кем, кроме рифата. и он, кажется, потихоньку начинает ему доверять, ибо с кем еще здесь можно поговорить? — а как ты сексом занимаешься? — ты охуел? скажи спасибо, что я тебя еще не схавал! — возмутился дима. но это ведь реально интересно! как ноги срастаются, как выглядит их трансформация в хвост, да и член где? когда дима в бочке сидел, рифат ничего такого не видел, только чешую, переходящую в кожу и переливающуюся на солнце. и все! куда самое важное девается? — ладно, ты девственник, я понял, — посмеялся парень и получил кучу брызг воды в лицо. — а сколько раз за день ты сюда ходишь? — один-два. я обычно сюда поздней ночью прихожу, когда рядом точно никого нет. иногда еще и днем или ранним утром. а так по большей части я дома сижу. — пф-ф, я бы так помер со скуки. что в этом интересного вообще? в бассейне плавать нельзя, под дождем гулять — тоже. несправедливо. — зато я могу себя съесть, если начну голодать. таким образом они до самой ночи болтали, узнавали друг друга получше и дима перестал уже агрессивничать — излил душу, пожаловался, что с ногами управляется плохо и не умеет на велосипеде ездить, да так и успокоился. рифат тогда ушел домой, а дима остался, чтобы вытереться и обсохнуть. *** с тех пор они начали общаться почти каждый день, встречаясь у реки. стас и коля определенно бы на это пожаловались, если бы не были заняты собой и бедным огородом, в сухой земле которого лежит раздробленный картофель. рифату нравилось слушать о русалках, их предках и всем схожем; он даже статьи читал и предлагал новому другу купить помпезный гребешок, сесть на большой камень и начать читать рэп. дима тоже веселился, еще бы, ибо довольно много времени провел в одиночестве и редких телефонных звонках родным. он рассказывал о себе то, что не осмелился бы сказать любому другому человеку, шутил дурацкие шутки и впервые за это лето хорошо проводил время. но в каждой бочке меда есть ложка дегтя. в один прекрасный день рифат, придя на речку, обнаружил, что хвост у димы, та часть, где по идее должны были находиться человеческие колени, здорово порезан, будто по чешуе прошлись ножом и вспороли кожу. — бля, это ты где так успел?! — парень кинулся к нему, упал на колени и прижал к ране полотенце, что тот всюду таскал с собой, чтобы быстрее высыхать. — да какой-то пидорас жестянку выкинул и подумал, что это гениальная идея! с-сука… — дима раздосадованно шлепнул плавником по траве и придавил ее. — мне домой надо… — может тачку притащить? — предложил рифат, совершенно не зная, что делать. он прижимал полотенце к ране и чувствовал, как оно медленно, но верно промокает от крови. — на руках меня неси, я хуй знает! я тут один хер помру или меня кто-нибудь заметит. можно было бы подождать, пока хвост сменится на ноги, но к тому времени крови успеет натечь прилично, а дима был мокрый весь, даже с растрепанных волос на голове вода стекала. классно поплавал. — я могу стаса… — не смей! — парень схватил рифата за руку, сурово посмотрел ему в широко открытые темные глаза, оскалившись. — только ты можешь знать обо мне, никто больше! особенно магкеев. у него язык как помело, он мигом всю деревню на уши поставит. — тогда давай я тебя попробую до дома донести. рифат кое-как поднял диму на руки, пыхтя, как паровоз, и понес его окольными путями, чтобы не дай бог не попасть местным на глаза. но идти было невероятно сложно, в основном из-за хвоста, который прибавлял его обладателю, ну, где-то килограммов десять, а может и больше. он еще мотылялся туда-сюда, делаясь тяжелее с каждым новым шагом по высокой траве. дима сдавленно дышал рифату почти на ухо, молчал, обхватив его руками, и явно чувствовал вину за произошедшее, хотя очевидно, что в этом случае вся ответственность лежит на том, кто выкинул в реку опасный мусор. — слушай, — рифат переступил через ветку и едва не упал. — а в тот вечер, когда я крючок не мог из реки достать, это ты чем зацепился? вокруг были одни высокие и тонкие, словно прутики, деревья. пели птицы, солнце немного пробивалось сквозь листву на кронах и падало на чешую, красиво ее подсвечивая. почему-то стало как-то неловко. — не поверишь, — дима невесело усмехнулся. — пальцем. леска вокруг обмоталась, и я не мог ее размотать в темноте. — но размотал же. ты что, и в темноте видишь? — да. немного. — а воду замораживать умеешь? — я тебе что, саб-зиро? — фыркнул он и рвано вдохнул через сцепленные зубы, когда мышцы пронзило очередным болезненным спазмом. — долго еще идти? — почти вышли отсюда, — рифат старался лишний раз не останавливаться, даже несмотря на усталость. ему хотелось поскорее помочь диме, ибо смотреть на порез и слушать то, как ему больно, было страшно. он взглянул на хвост и с удивлением отметил, что с того начинает потихоньку спадать чешуя вместе с ошметками кожи. но кровь была только у места раны. это наверное от того, что вода на теле высыхает! значит, скоро хвост сменят ноги и будет легче обрабатывать рану. через некоторые время блукания рифат наконец добрался до дома димы, попасть в который на этот раз оказалось намного легче, ибо через ворота перелезать не пришлось. — вперед и налево иди, там моя комната. вот тут кухня, видишь шкафчик над холодильником? там аптечка. комната у димы, ровно как и весь дом, была приличной, но засранной. да блин, почему все живут во дворцах, и только рифату приходится ночевать в избушке наверняка дореволюционной постройки?! несправедливо! но тем не менее, он как можно аккуратнее уложил диму на кровать и побежал искать аптечку. у того нижняя часть тела выглядела как месиво, если честно: кровь, уже нормальные человеческие ноги, но с перепонками меж тамошних пальцев да чешуя в некоторых местах. порез в процессе оказался выше колен, на бедре правой ноги, а на левой была лишь малюсенькая царапина. рифат вернулся в комнату с аптечкой, переступая через горы хлама по типу коробок, кусочков отмершей русалочьей кожи и прочего, что грозилось приклеиться к стопам. он сел напротив димы, достал из белого ящичка перекись и ватный диск, посмотрел в глаза: — ты как? — нормально, — ответил он, замялся и поинтересовался осторожно, с какой-то странной интонацией. — а тебе норм, что я тут, ну, э-э, голый сижу? — да пофиг, — не пофиг. рифат прикрыл одеялом то, куда не надо смотреть, чтобы не искушаться. — щас может быть больно. ноги коснулась смоченная холодным раствором ватка, тыкнув по коже и смазав успевшую подсохнуть кровь. конечность дернулась, но в целом неприятных ощущений не было, подумаешь, перекись. по итогу дима стойко перенес это испытание и подождал, пока его друг дрожащими пальцами наклеит для полноты картины пластырь. — вроде все. швы никакие накладывать не надо, думаю, и так сойдет, — подытожил он и осмотрел место ранения еще раз, пожамкав бедро. — спасибо, — его руки коснулась загорелая рука димы, заскользила пальцами, намереваясь сжать. на мобильник пришло сообщение, и рифат вдруг отстранился, подскочил и быстрым шагом направился к выходу из комнаты в коридор, занервничал: — прости, меня бабушка домой зовет! мне пора, м-м… я завтра приду. пока! — и смылся. на самом деле его стас позвал пить пиво, и это может быть идеальным вариантом для того, чтобы поговорить по душам и выразить беспокойство хотя бы по поводу того, как сильно сейчас колотится сердце, хотя ничего такого не произошло: просто руки, просто дима. без одежды. со взглядом таким, таким… — жесть ты быстро пригнал! — воскликнул стас, стоило приглашенному гостю зайти во двор и закрыть за собой калитку. — сразу видно любителя нажраться. в на удивление чистом дворе стоял небольшой стол с модной клеенкой, а вокруг него — диванчик и пара красных пластиковых стульев. на один из таких рифат и приземлился, когда пожал другу руку. вскоре появился коля и началось очередное небольшое застолье, в конце которого стас обязательно наестся и будет туго соображать, а рифат незаметно уйдет, чтобы не тащить его, амбала, в дом. — ты чего такой кислый? черешни с червяками поел? ну так это их проблемы уже, что ты их захавал, — стас разлил по кружкам пиво и вручил рифату ту, что была с потертым логотипом «челси». — да я… — он окинул взглядом парней и в особенности задержался на коле, прикусил нижнюю губу, не зная, как начать. у него не было сомнений в том, что прямо перед ним сидят два раздолбая, которые в будущем вполне вероятно могут сыграть свадьбу с идиотскими квестами — если бы стас хотел взять на дачу именно друга, то вряд ли бы взгляд его постоянно был насмешливым, но теплым, да и он бы кого-нибудь еще с собой притащил, но захватил только колю, который недавно явился на кухню утром с таким потрепанным видом, словно на него напала орда комаров. и каждого звали станиславом. рифат по этому поводу ничего неприятного не чувствовал. дурачатся, подумаешь, никому не мешают, вот и хорошо. он не рос в каком-то сверхагрессивном обществе, чтобы порицать такие отношения, но самого себя бы с радостью обругал. — я, это… влюбился, походу. — в кого? — синхронно спросили парни, и стас отставил свою уже почти пустую кружку в сторону, отодвинул тарелку с орехами, чтобы его руки поместились на столе. — кто это? — походу, дима, — рифат ссутулился, на что коля нагнулся и похлопал его по плечу, мол, нормально все. — да зачем тебе этот бомжара? в девушку не мог втюхаться, что ли… — но ты же мне как-то нравишься, — показал коля язык и отпил немного из своей кружки. — так вы все-таки встречаетесь? — жемалетдинов резко выпрямился и криво улыбнулся. — нет! — да. — ладно, учитывая, что ты сам, похоже, по мужикам, так что да. встречаемся, — пожал плечами стас и заправил прядь вьющихся волос за ухо. — а давно? — очень! но мы щас о тебе говорим, вообще-то. почему бара тебе нравится? как ты с ним спутался вообще? он же на людях появляется раз в столетие! — мы с ним на речке встретились, там начали за рыбу говорить, а потом сблизились, э-э, и сегодня я ему помог. он ногу поранил, я обработал, собирался уже уходить, а он мне на руку свою руку положил. мне так страшно стало, не знаю, почему. и я ушел, когда ты смс-ку кинул. вот, — признался рифат. — а что ты чувствуешь к нему? может ты просто испугался его действий, он же нелюдимый, — предположил коля и сел с ногами на диван. — с ним интересно, и он не такой злой, каким на первый взгляд кажется. вы просто ему не нравитесь, мужики, простите. проводить время с димой действительно было весело. они целыми днями зависали на речке, плескались, кидали в воду маленькие камни и много-много общались на разные, но в основном русалочьи темы. с ним рифат чувствовал, что по-настоящему отдыхает, а не в пустую просиживает шорты в этой богом забытой деревне. рядом с ним можно расслабиться и ни о чем больше не думать, слушая, как часто стучит сердце от обычной улыбки и пронзительного взгляда голубых глаз. похоже, рифат действительно влюблен, но вряд ли сможет быть рядом с димой. пусть интересы у них и схожие, но сами они совершенно разные: один учится в столице, а другой привязан к воде и чахнет без нее, поэтому выходило так, что никто из них не сможет отказаться от своего привычного образа жизни во благо второму. и от этого становилось еще хуже. но ведь есть же отношения на расстоянии. можно приезжать во время длинных выходных или по редким праздникам. в конце-концов, можно созваниваться, у димы же есть телефон. это будет не то, ведь хочется касаться, видеть, а не шуршать в трубку, но так намного лучше, чем расстаться навсегда. — поговори с димой на эту тему. раз он такой крутой и классный, то, думаю, поймет. а если у вас взаимно, то вы можете разобраться со всем этим, что у вас там появилось, — в конце посиделки предложил стас. — в противном случае ты можешь уехать обратно в свою москву и плакать там в подушку. *** вечером следующего дня, после работы на огороде вместе с бабушкой, рифат пришел к диме домой, как и обещал. тот обнаружился сидящим в той самой знакомой бочке с расслабленным выражением лица. — привет. — привет, — ответил рифат, замешкавшись. ранее ему легко было общаться с димой, а после вчерашнего накатила какая-то детская неловкость, заставлявшая упорно прятать взгляд и тщательно обдумывать все свои мысли, прежде чем что-то сказать. а сказать надо было очень много. — почему ты пластырь снял? — присев на табуретку, рифат обратил внимание на ничем не прикрытую рану на хвосте, которая, кажется, стала меньше. — с ним зарастает плохо. да, у меня регенерация получше, чем у людей, — опередил дима и, набрав в сложенные лодочкой ладони немного воды, сполоснул загорелое лицо. лучи вечернего солнца, которое через розовые и голубые облака медленно сползало вниз, за темную линию горизонта, миновали крышу дома и снаружи освещали просторный дом, плясали в прохладной воде и оставляли блики на заполненных ею пятилитровых бутылках, что стояли около ступенек, у входной двери. на проволоке уже какой день сушилась одежда: несколько футболок, пара носков и шорты. жужжали пчелы около кустов сирени, а птицы на деревьях ореха щебетали какую-то мелодию. живописно. — рифат. — а? — он вздрогнул и встрепенулся, посмотрел случайно в глаза, открыл рот не то в удивлении, не то в смущении — не дай бог у него уши покраснели. — что-то случилось? — да, случилось. непоправимое. надо было сюда сегодня не заявляться, а выдуть всю алкашку, что имелась у стаса, и проваляться весь день дома с похмельем, но тот на пару с колей запретил обдумывать в одиночку, иначе такого можно надумать, что потом разгребать сил не хватит. а язык все равно не поворачивается признаться. — помоги мне подняться, — дима протянул руку, рифат за нее ухватился и вдруг свалился в воду, попутно разодрав коленку. — ты что делаешь?! — в бочке было жутко тесно и неудобно, с непривычки стало холодно, одежда намокла и прилипла к телу, как репейник, а диме нормально. он, не отпуская, посерьезнел, хвост его пошевелился меж чужих ног, пальцы плотнее обхватили запястье. голубые глаза словно в душу глядели, стремясь выяснить всю правду. — я тебе нравлюсь? — не знаю, — выпалил рифат и поерзал. хотелось вылезти и убежать куда-нибудь, но ему для этого слишком стыдно и страшно. — я скоро уеду. — и что? тебя только это беспокоит? — это странно. я раньше только в девчонок влюблялся. — значит нравлюсь. и что, что ты уедешь? мы же не в каменном веке живем, — обе руки димы переместились на теплые плечи рифата. — все хорошо. я никуда отсюда не денусь. тем более, я сам до конца не понял, ну… что я к тебе чувствую. мы можем попробовать, если это — любовь до гроба, то хорошо, а если… рифат не захотел слушать о втором «если». у него внутри мысли об этом вызывали еще больше беспокойства, чем скорое возвращение в москву, поэтому он заткнул диму поцелуем. тычком в его влажные холодные губы своими, неумелым, ребяческим, но искренним. боль от ссадины на колене отступила на второй план и даже переживания о будущем ушли туда же, оставив на первом, главном, ощущения от широких ладоней на спине и от того, как тот чуть улыбается, будто осуществил свою давнюю-давнюю мечту и получил, что хотел. подобные жесты отторжения не вызывали, наоборот, подстегивали и грели где-то под сердцем, пуская табуны мурашек в местах, где касались короткие пальцы. с девчонками такого не было, а если и было, то не так ярко, как сейчас. тогда не было так мокро, неловко и непривычно, тогда было по-другому, избито и будто на автомате, без чувств, с которыми в то не такое уж и далекое время все было понятно. сейчас лучше. сейчас дима. с хвостом этим своим красивым, водой везде, бочкой дурацкой, закатным солнцем и запахом сирени. и это почему-то кажется более правильным. теплый язык скользнул между губ, и рифат охнул, приоткрыл рот, когда внизу живота будто потеплело. непривычно — чересчур бурная реакция на простой поцелуй. или не простой. такой, от которого хорошо становится и от которого ресницы подрагивают в жарком трепете; димины руки задрали мокрую футболку, просчитали шершавыми кончиками пальцев позвонки и вдруг остановились у кромки шорт. — стой, стой, — с негромким вздохом отстранился рифат и замер, почувствовав, как ему в ногу что-то упирается. — это… — да, — кивнул дима и уселся, приподнявшись. он стянул с него шорты вместе с бельем и вновь прижался к его губам, скользнув руками по бедрам. рифат поморщился, вода все еще была холодной, а в голове у него вертелось только две мысли: довольная «как же круто» и глупая «у него в русалочьем обличии есть член». по ощущениям, по тому, как он ложится в руку, было ясно, что явных анатомических отличий нет, и дима на любые касания там реагировал с явным одобрением, сопел и дрожал хвостовым плавником, то ли нарочно сжимая пальцы вокруг члена рифата, когда тот по головке пальцем водил, то ли случайно, от переизбытка чувств. они целовались почти без остановки, загнанно дышали, смотря друг другу в глаза и двигаясь в такт движениям ладоней; рифат никуда больше глядеть не мог, ему все еще было странно-неловко, да и дима хмурился немного, но по звукам, которые он издавал, не стесняясь, было понятно, что ему все более чем нравится. немного стемнело, однако прохладнее не стало, даже жарче, несмотря на влажную одежду, что успела уже подсохнуть и еще липла к телу. оба ерзали, шептали какую-то бессвязную ерунду, касались там, где особенно внизу живота жарко становится, и пусть это все ощущалось нескладно, неумело, но чувственно и по-своему страстно, потрясающе и до хрипоты. первым кончил рифат в большую ладонь, а потом и дима, у которого в подобных ласках, судя по всему, опыта было побольше. колени жутко болели, да и губы тоже, но и первый, и второй, в целом чувствовали себя совершенно счастливо, что даже все страхи позабылись. — откуда у тебя член-то вылез? дима расфыркался, состроив недовольную мину. он помолчал, восстанавливая дыхание, и шевельнул под рифатом хвостом, что того чуть не подбросило: — мы щас потрахались и ты решил именно это сказать? скорострел. — неправда, — парень потупил взгляд и одной рукой попытался натянуть на себя одежду обратно. второй же он опирался о край бочки. — мы одновременно… это самое… — ой, вы посмотрите, кто тут застеснялся! стонешь классно, кстати. тем вечером рифат домой не вернулся, а позвонил бабушке и сказал, что останется у друга на ночевку. или уже не друга? в любом случае, тогда они до самой глубокой ночи узнавали друг друга получше в том самом смысле, а потом пошли на речку. хотелось больше. *** до конца августа рифат чувствовал себя волшебно. он все еще помогал бабушке, все так же слушал шутки стаса, пока тот, стоя на высокой шаткой стремянке, обрезал виноград, и так же продолжал общаться с димой, но больше, чаще, намного смелее. они вместе плавали, воду с речки в огромных бутылках таскали, веселились и смотрели друг на друга влюбленными — теперь уже точно — глазами, смело держась за руки. это было волшебно, аж до мифических бабочек в животе, которые оживали там с каждой новой встречей и с каждым новым смелым касанием. но каникулы заканчивались, надо было возвращаться в москву, и этого рифат боялся сильнее всего. дима его безустанно убеждал, мол, нормально все будет, не переживай ты так, но беспокойство нарастало до тех пор, пока не наступил день отъезда. бабушка дала немного еды в дорогу, стас и коля обняли на прощание, а дима вызвался проводить до остановки. шли молча, но за руку, и большой палец его то и дело касался загорелой нежной кожи, успокаивая. — это было мое лучшее лето. я так не хочу уезжать отсюда, — признался рифат и шмыгнул носом. ну вот, не хватало еще разреветься. а держать себя в руках было сложно. вот-вот подъедет автобус, закатное солнце скрылось за облаками, и так тоскливо стало, сжав сердце чуть ли не до щемящей боли. — ничего страшного не произойдет. потом еще приедешь, я не уплыву. обещаю, — дима мягко улыбнулся, провел пальцами по уже влажным рифатовым щекам. — нет, стой, не рыдай только! никто не умирает и не умрет. номер мой у тебя есть, страничка — тоже, так что звони и пиши в любое время кроме ночи. ферштейн? рифат издал какой-то странный булькающий звук, похожий на «угу» и стиснул парня в крепких объятиях, хныкая. — я тебя люблю. очень. — я тоже. стояли они так пока не подъехал такой ненужный сейчас автобус. в пустом салоне идеально поместились все сумки да чемоданы, и рифат потом еще долго смотрел в окно сзади, наблюдая за тем, как силуэт того, в кого так глупо и бесповоротно угораздило влюбиться, метр за метром отдалялся. рыбу-то он не поймал почти никакую, но на крючок ему попался кое-кто куда лучше.