Нужно любить, чтобы победить

      Бакуго внимательно всматривался в расслабленное и мокрое от слёз лицо Деку перед собой, пытаясь прийти в себя после того, что делал с таким остервенением. Он и не помнил, когда последний раз так яростно чего-то желал, что был готов добиваться этого, превозмогая самого себя. Конечно, желание быть впереди Деку в любом деле, за которое они брались (о чём он всё ещё помнил), не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Эта неконтролируемая страсть овладела им настолько, что он только спустя, наверное, минуту сообразил, что произошло.       Деку обессиленный лежал под Кацуки, в ладони последнего скользил его обмякший член, который он вскоре выпустил, и уставился на парня, чувствуя собственное не отпустившее возбуждение. Бакуго пригляделся к закрытым глазам Деку, ресницы которых слегка подрагивали, коснулся самого себя и задумчиво погладил член, выравнивая дыхание, которое, как он только что заметил, было неровным и очень громким. Он двигал рукой медленно, но сдавливал ствол с усилием, особенно когда доходил пальцами до головки.       Кацуки намеревался поскорее кончить и старался ни о чём не думать, но сами собой вспомнились недавние слова Деку, на которые в моменте он не обратил внимание, но сейчас, осознав смысл сказанного, почувствовал раздражение.       Почему Деку решил, что Кацуки не сможет проконтролировать свою причуду и нанесёт ему вред? Бакуго прекрасно контролировал свою причуду, он изучил её целиком и владел ей идеально; глупо было думать, что он выпустит её из-под контроля и оставит болезненный ожог; он же совсем не такой бестолковый, как Деку, который переломал себе все кости, когда только получил причуду Всемогущего. Кацуки не такой дурак, уж в своих способностях он не сомневался. Конечно, поначалу его посещали мысли, что что-то может пойти не так, но он быстро избавился от этих опасений. Бакуго давно выучился, как контролировать свою причуду, на чём нужно сосредоточиться, чтобы выпускать нитроглицерин и в каких количествах. У него ушло несколько лет на понимание этого сложнейшего биохимического и физиологического процесса, было потрачено много сил и получено множество травм, прежде чем удалось довести причуду до идеала. Кому как не Кацуки знать, насколько она опасна.       Нитроглицерин не только взрывоопасен, он ещё и очень токсичен. Пары капель хватит, чтобы вызвать общее отравление организма, а если добавить ещё немного, то можно вовсе убить. Если бы он не имел власти над своей природой, то уже давно мог случайно познакомить Деку со смертью — и не только его. Однако этого не происходило, и причина этому только одна: он, Кацуки, контролировал себя и свои силы. Ничто не могло переубедить его в этом, сколько бы раз учитель Айзава не повторял ему одно и тоже. В своё время ему пришлось пройти через серьёзные испытания и сильную боль, чтобы добиться того, где он находился сейчас: ещё в детстве, как только его причуда проявила себя, он часто наносил себе травмы и создавал опасные ситуации для окружающих. Чаще всего доставалось его матери, которая восхищалась им больше всех и больше же всех ругала за любую ошибку. Он любил и ненавидел её за это. Любил за то, что она помогла ему направить себя и выбрать цель, и ненавидел за то, что она уничтожила в нём возможность принимать себя со всеми недостатками. В её глазах он был и идеален, и ужасен. И между этими двумя крайностями он потерял возможность быть собой, видеть свои недостатки, совершенствоваться и, конечно, прощать самому себе собственные ошибки, а не пытаться во всём казаться лучше остальных, жертвуя всем человеческим, что было в нём.       А Деку, который лежал прямо сейчас перед ним и слегка двигал губами в беспамятстве, скорее всего не понимает этого и вряд ли когда-то поймёт. Он не может дать Кацуки того, что он ищет, ведь тот сам не знал, что ему нужно. Он не просто хотел с ним встречаться, это не умоляло его гнев и страх, всё было намного сложнее и пряталось глубоко в его бессознательном, до чего он сам не мог докопаться.       Деку слишком прост и наивен, чтобы понять Кацуки. Он слишком добр. Даже к тем, кто этого не заслуживает. Он живёт в легко устроенном мире, где у каждого человека есть причины быть плохим или хорошим, героем или злодеем. Но Кацуки точно знал, что существуют обычные ублюдки, у которых нет никаких моральных принципов, которые готовы пользоваться людьми ради своих целей. Он знал одного такого человека.       Кацуки прикоснулся губами к шее Изуку, чувствуя бьющийся под влажной кожей пульс, прикусил её зубами, случайно вспомнив, как делал это находясь под действием причуды про-героини во время экзамена пару месяцев назад. Казалось, это произошло в другой жизни. Он тогда испытывал похожее желание, но все равно оно было более сильное, чем нынешнее. Он чувствовал тогда любовь и счастье, но это было не по-настоящему, это были не его чувства, ему их навязали. Он не хотел даже задумываться о том, чтобы в действительности желать Деку, и если бы не та ситуация — так бы оно и было дальше. Однако время шло, и он неминуемо приближался к тому, чего так рьяно избегал. Он сам пошёл к Деку, сам предложил ему эти отношения, сам пользуется им, и ненавидит эти чувства, что бурлят в нём всякий раз, когда он видит и слышит Изуку в моменты их личных встреч. Когда тот разговаривает с ним с такой добротой и открытостью, доверяя всего себя. Когда тот смотрит на него глазами полными любви.       Бакуго быстрее задвигал рукой, чувствуя головокружение от накатившего удовольствия. Схватив зубами кожу на шее Деку ещё немного сильнее, прижавшись к нему всем телом, он продолжал быстро двигать рукой. Ещё немного — и он кончил, пачкая живот Деку своей спермой.       Он устало вздохнул, приподнимаясь на ослабевших руках, опуская плечи и голову. Бакуго совсем не спал прошлой ночью, много думал об Изуку и не мог удержаться от желания подрочить себе, вспоминая, как тот гладил его член, касался губами головки и ласкал её языком. Кацуки никогда бы не подумал, что Деку так может, что он сам будет желать испытать это снова, а не испытывать тошноту. Как же это было сложно принять. Невозможно.       Что-то было в этом парне с зелёными глазами, что так сильно привлекало Кацуки. В этом взгляде он мог видеть то, что ему по-настоящему нравилось, то, что ему было необходимо видеть — восхищение, признание. Он вспомнил взгляд Деку, который видел перед собой совсем недавно — немного прикрытые веками зрачки казались больше обычного из-за слёз; он издавал непривычные звуки и гулко дышал, хватался за него, больно вонзая ногти в кожу, выстанывал невнятные слова и его собственное имя. Всё это возбуждало Кацуки, и поспорить с самим собой он никак не мог.       Бакуго только что вспомнил, что не закрыл на замок дверь, когда входил в комнату Деку, вдруг подумал, что их вообще-то могли услышать или даже подсматривать — это маловероятно, — но ему было так сильно наплевать на это сейчас, хотя сам же требовал от Деку никому не говорить об их отношениях. Он слишком устал, чтобы думать об этом.       Кацуки ещё ненадолго задержал взгляд на лице Деку, а потом посмотрел вниз и провёл ладонью по внутренней стороне его бедра, где кожа была поразительно нежной. Он почувствовал эту мягкость, которую не ожидал ощутить, почему-то думая, что это странно и должно быть как-то по-другому, ведь Деку не какая-нибудь девочка с нежными бёдрами, тем не менее что-то схожее в этом было — но совсем в другом аспекте.       Погладив ногу Мидории, Кацуки вдруг задумался на счёт самого себя: с годами чувствительность его ладоней сильно падала из-за причуды, он мог наблюдать эту разницу невооружённым глазом: кожа становилась бледнее и грубее, она всё слабее реагировала на жар — так, что он мог голыми руками прикоснуться к раскалённому чайнику и продержать их в таком положении секунд десять без последствий, о чём мало кто может даже мечтать, и если так пойдёт дальше — через несколько лет он вообще ничего не будет чувствовать своими ладонями. Это расплата за обладание сильной и опасной причудой. Каждый платит свою цену. И Деку в том числе. Может, даже слишком высокую. Чёрт знает, какие могут быть негативные эффекты от всех остальных оставшихся шести причуд, которые тому ещё предстоит получить.       Кацуки просто думал и смотрел на Деку, поглаживая его кожу. Пока что он мог её ощущать, ладони всё ещё чувствовали текстуру, и он получал от этого незнакомое ему удовольствие. Деку был так беззащитен сейчас и доступен, что Бакуго рефлекторно захотел коснуться его там — ещё немного ниже и глубже — просто из любопытства, но вдруг заметил, что Мидория начал приходить в себя.       — Хм… — Изуку зажмурился, а потом раскрыл глаза. — Ка… Каччан?       Кацуки молча наблюдал.       — Я отключился? — в удивлении распахнул глаза Деку, а потом смущённо отвёл взгляд, вспомнив о своём положении.       — Угу, — ответил Бакуго.       — Ох… И надолго?       — Пару минут.       Кацуки упал рядом на кровать и ещё раз устало выдохнул. Ему самому хотелось заснуть — настолько мало у него осталось сил. Он прикрыл глаза, ощущая удовлетворенную слабость, почувствовал, как рядом ворочается Деку и на что-то поражённо ахает. Потом услышал шуршание полотенца, а позже — как к нему прикасаются, пытаясь протереть. Он толкнул рукой Деку, не открывая глаз, выражая несогласие с действиями последнего, но задрот что-то прошептал заботливым голосом и ещё раз попробовал протереть Кацуки полотенцем. Бакуго раздраженно заворчал и глубоко вздохнул: он был не в том настроении, чтобы настаивать. Тем не менее Деку закончил очень быстро, чтобы не выводить его из себя, и вскоре накрыл их обоих одеялом.       Перед тем, как уснуть, Кацуки почувствовал лёгкое касание чужих губ на своей щеке.

***

      Изуку проснулся из-за движения совсем рядом, он не без усилий раскрыл глаза и увидел Каччана, который сонно смотрел что-то в телефоне, сморщившись от яркого света в комнате. Окно Изуку не было сильно обращено к югу, оно выходило больше на восток, и когда только поднималось утром солнце, его лучи заглядывали в комнату и освещали все вокруг, а вчера он забыл его зашторить к тому же. Изуку сам тут же зажмурился. Могло сложиться ощущение, что сейчас день, но он понимал, что скорее всего ещё очень рано.       — И семи нет, чёрт, — буркнул Кацуки и рухнул на спину обратно.       Изуку улыбнулся, не открывая глаз. Ему это напомнило времена из детства, когда они с Каччаном совсем маленькие прятались в построенном из одеял домике, где много играли и бывало засыпали от усталости. Они были тогда совсем другими, кто же знал, чем всё обернётся.       Вдруг Бакуго начал подниматься и в какой-то момент завис над Деку, что последний не так понял и вопросительно взглянул на него. Сна уже ни в одной глазу не было, но Кацуки ничего не собирался делать, он просто перелез через него и сел на край кровати, взъерошив светлые волосы, которые были очень лохматые.       — Ты куда? — спросил Изуку, почувствовав смущение от того, что из одежды на нём осталась только рубашка, а штаны с трусами лежали рядом на полу.       Кацуки заметил это и хмыкнул, подбирая с пола предметы одежды и передавая их Деку. Ему-то было просто: одежда осталась полностью на нём.       — Я иду к себе, — добавил он и поднялся с постели.       — О, понятно… — вздохнул Изуку.       Его почему-то это немного расстроило, хотя объективных причин для такой реакции не было. Просто он хотел быть рядом с Бакуго как можно дольше, и рассчитывал получить это же взамен после того, что они делали сегодня.       — Не плачь, задрот, мы продолжим потом, — вскоре произнёс Кацуки, подойдя к двери. Она и правда была не заперта на ключ. — Спи дальше.       Изуку ему улыбнулся, натягивая одеяло чуть повыше.       — До встречи, Каччан.       И в этот момент Изуку подумал, что Бакуго действительно смутился, когда увидел его улыбку; засмущался намного сильнее, чем когда-либо. Только проявилось это почти незаметно — тонко как нить путины, что это мог заметить только Деку.       Когда Кацуки ушёл, Изуку обратил внимание на свою постель, она на самом деле была не очень приятная, ощущалась влажной и грязной. Недолго подумав, Изуку решил переодеться и сменить постельное бельё, а после лёг обратно и уснул так быстро и сладко, чего не было уже давно в его жизни.

***

      — А ты что планируешь делать сегодня, Деку-кун? — спросила Урарака, с любопытством посматривая на Изуку, ковыряя вилкой в своей тарелке.       Сегодня на завтрак подавали тамагояки с ветчиной и мисосуп из баклажанов, которые приготовили Мина и Момо, была их очередь. Омлет по мнению Деку получился очень вкусным, и он, увлекшись едой, даже не сразу обратил внимание на вопрос Очако.       — Деку-кун?..       — Да, прости, Урарака-сан, — прожевав, отозвался Изуку. — Я собирался поехать к маме на выходные.       — Передавай ей привет от меня, — улыбнулась она.       — Конечно. А ты чем собиралась заняться?       — Я тоже думала, что поеду к родным, но у них внезапно поменялись планы из-за папиной работы, и мне придётся остаться здесь…       — О… — искреннее расстроился за девушку Изуку. — Ты, наверное, расстроена…       — Немного, — она повела плечами. — Но я не унываю, всё хорошо, я найду чем заняться.       — Ты думала, что я останусь?       Очако засмеялась, заправляя прядь волос за ухо.       — Ах, ну, я просто подумала, что мы могли бы погулять в таком случае.       — Мы можем погулять, когда я вернусь, если хочешь, — улыбнулся Изуку.       — Хорошо, — кивнула Урарака, молча наблюдая за тем, как Мидория продолжил трапезу.       Изуку буквально чувствовал, как светится изнутри. Такое прекрасного настроения у него не было уже давно. Он с интересом посматривал на Бакуго, который, конечно, всё ещё держался на расстоянии от него во время общих сборов, но выглядел спокойным, способным к диалогу. Его умиротворение даже в шутку отметил Каминари, на что в ответ не получил практически никакого яростного ответа, лишь просьбу заткнуться. Изуку ел и смотрел на него. Вдруг он подумал, что имеет смысл пригласить Кацуки поехать вместе с собой, ведь их семьи живут в одном районе, а тот наверняка планировал отправиться сегодня к родителям. Изуку взволновано приподнял голову: он даже не задавался этим вопросом на кануне, уделяя внимания только своим сиюминутным желаниям. Он задумался. Ему очень хотелось подойти к Каччану и спросить, но заволновался так, будто планировал пригласить его на свидание. Его сковала неуверенность.       — А вы с Бакуго… — начала Урарака, но Изуку её перебил, начав бубнить под нос:       — Я должен у него спросить, он же не будет против?.. Ты что-то хотела?       — Нет, — покачала головой Очако.       Кацуки в этот момент убирал за собой посуду и общался с Киришимой, который рассказывал ему о новом способе прокачки пресса, который вычитал вчера вечером в интернете, на что в ответ получал скепсис такого объема и массы, что он был способен и всё мироздание поставить под сомнение.       Изуку какое-то время наблюдал эту картину, собираясь с мыслями, а потом быстро поднялся и подошёл к нему.       — Каччан…       Столкнувшись с глазами этого человека, в памяти всплыли воспоминания прошедшей ночи, и лицо Изуку тут же залило краской, ему ожидаемо стало сложно произносить слова, и тревога забила ключом во всём теле. И что важно: Кацуки тоже.       — А… а ты сегодня хотел… то есть я сегодня еду к маме и хотел спросить тебя, поедешь ли ты со мной вместе?       Бакуго смотрел на него растерянно, он озадаченно бросил взгляд на остальных, которые с неизмеримым любопытством наблюдали за ними, потом поджал губы и более твёрдым взглядом окинул Деку с ног до головы.       — Конечно, если ты не собирался ехать к родителям сегодня, то я… я… — забормотал Изуку.       — Ладно, — ответил Бакуго, двинувшись к раковине с посудой в руках. — Через час.       — Хорошо! Я пойду собираться тогда.       — Сначала убери за собой, — сказала Мина, указав пальцем на его поднос.       — Да, обязательно! — Он бросил короткий взгляд на спину Кацуки. — После Каччана…       — О-о, да вы не просто отлично ладите теперь, вы настоящие друзья, — захихикал Денки, приобняв Деку за плечи, на что получил неуверенную улыбку в ответ.       — Давай без твоих комментариев, Пикачу! — грозно зыркнув в его сторону и пригрозив парой палочек, сказал Кацуки. — Не то без языка останешься.       — Хорошо, хорошо, — фальшиво заулыбался Каминари, а потом очень тихо шепнул Изуку на ухо: — Вот зануда.       Деку хмыкнул и вернулся к столу, где взял свой поднос с посудой и подошёл с ним к Каччану. Вдруг заговорила Очако:       — Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести, — произнесла она достаточно громко, чтобы Кацуки её услышал. Эту фразу она адресовала именно ему. — Я за тобой слежу.       — Чего! — прорычал Кацуки, бросая недомытую чашку, Изуку решил немедля прервать начинавшуюся перебранку:       — Каччан! Ты уже закончил? Отлично! Тогда давай я домою посуду, а ты пойдёшь собираться, хорошо?       Мидория под взгляды одноклассников второпях почти кинул поднос в раковину и уже начал подталкивать Бакуго в спину в сторону спальных комнат. От его смелости даже сам Кацуки дар речи потерял, но потом быстро взял себя в руки.       — Не беси меня, задрот, — рыкнул он, встряхнув плечами. — Что ты делаешь?!       А в этот момент Изуку чуть ли не поглаживал его, но не касался при этом; он быстро себя одёрнул.       — Я просто не хочу, чтобы ты злился.       Кацуки задержал на нём взгляд, потом посмотрел на всех остальных исподлобья и, цокнув языком в некоем подобии раздражения, направился к лестнице наверх.       — Что вообще с вами происходит? — спросила Мина, обращая свой вопрос скорее всем присутствующим, нежели самому Мидории.       — Ничего, — пожал тот плечами. — Всё хорошо.       — Удачно вам съездить, — это сказал Шото, который всё это время сидел за столом и со спокойным выражение лица ел свой завтрак.       — Спасибо, — улыбнулся ему Изуку.       Сбор занял совсем не много времени: у Деку было не так много вещей, чтобы паковать огромные чемоданы несколько часов, но тем не менее его рюкзак, который несколько раздражал Бакуго своим цветом яичного желтка, был плотно забит нужными вещами и с трудом позволил себя застегнуть. Кацуки ждал его у выхода с территории, закинув на плечо свой крупный рюкзак нейтрально-серого цвета. Он кивнул, когда Изуку подошёл к нему ближе, поздоровавшись в очередной раз, а потом приказал поторопиться, потому что они могут опоздать на поезд.       Они практически совсем не говорили друг с другом до самой станции, но впервые Изуку чувствовал, что это и не требуется, потому что он ощущал такое сильное спокойствие рядом с ним, что мог на время погрузиться в собственные размышления и не испытывать при этом дискомфорт из-за молчания. И глядя на Кацуки, Изуку подозревал, что и тот разделяет с ним подобные чувства.       Под стук колёс вагона Изуку вспоминал прошедшие дни. Глупое любопытство начало его разъедает изнутри, ему было интересно узнать, что думает Каччан. Его это ужасно смущало с одной стороны, но с другой, ему в самом деле очень хотелось услышать мнение Кацуки. На его неожиданные тихие улыбки Бакуго реагировал непонятно, словно опять смущался или злился, Изуку это сбивало с толку порой, но тем не менее ему было ясно одно: Каччан просто не знает, что делать со своими новыми эмоциями. Это умиляло Деку. В данный час в вагоне находилось мало людей, и Изуку, набравшись смелости, решил начать беседу первым:       — Каччан, — позвал он.       Бакуго до этого старался не смотреть ему в глаза и сейчас не задерживал на нём взгляд долго.       — Что?       Изуку сглотнул и опустил немного подбородок, в смущение облизнул губы, за чем Бакуго внимательно проследил глазами, но затем отвернулся.       — М-м, Каччан… а тебе понравилось… — Изуку запнулся на этом слове и не стал продолжать задуманный им вопрос.       Кацуки приподнял бровь.       — Секс?       Изуку ярко покраснел и осмотрелся, желая убедиться, что этого никто не слышал.       — Эм… да?       Теперь уже Изуку не мог держать этот сносящий с ног взгляд рубиновых глаз, что, как он чувствовал, теперь смотрели на него с утроенным интересом.       — А тебе? — хмыкнул Бакуго, пытаясь заглянуть в лицо Мидории.       Изуку в смущение протёр ладонью шею, на которой просматривались слабые следы укусов Бакуго, коснулся покрасневших ушей и согласно кивнул.       — Можем повторить, — практически без вопросительной интонации в голосе произнёс Кацуки.       Вагон качнуло на повороте, из-за чего Изуку рефлекторно схватился за Бакуго, чтобы не упасть, а тот тоже придержал его чуть выше талии, держась при этом за поручень. Они неожиданно быстро оказались на ближайшем расстоянии друг от друга. Деку буквально чувствовал себя героем какой-то мелодрамы, и ему вопреки логике и своему характеру это нравилось.       — На ногах стоять не умеешь что ли? — буркнул Бакуго, не отпуская Изуку. — Держись крепче.       — Да, хорошо…       Изуку заволновался ещё сильнее, чем стоило, и потому быстрее решил сменить тему их недавнего разговора на более нейтральную. Кацуки его отпустил, делая вид, словно это само собой разумеющееся дело — придерживать задрота-Деку. А Изуку, сделав шаг назад, начал рассказывать Кацуки различные ситуации, которые происходили с ним в поездах и метро во времена, когда он только поступил в UA, — это первое, что пришло ему в голову, обстановка генерировала именно такие воспоминания. Ничего глупее и придумать нельзя, но это делало их взаимодействие менее напряжённым и более безобидным. Он рассказал несколько случаев, когда его чуть не столкнули с перрона из-за толкучки; как однажды из-за усталости он не заметил вошедшую в вагон бабушку и ему сделало замечание сразу несколько человек, от чего он старается не занимать больше сидящие места; как один раз чуть было не пропустил нужную станцию и бросился в закрывающие двери в результате чего зажало его рюкзак, и он как дурак пытался вырваться, но у него не получалось, и лишь машинист сжалился над ним, приоткрыв двери вагона.       — Очень много глупостей со мной происходило, — подытожил Изуку, усмехнувшись, а потом добавил: — Теперь я чувствую себя ещё большим дураком.       Кацуки хмыкнул.       — Ты всегда был таким…       Бакуго не стал договаривать, хотя мог назвать Деку — лузером, что, собственно, и ожидал услышать Изуку, но этого не произошло. Он с благодарностью посмотрел на Кацуки, но тот скорее всего даже не понял, почему у Деку так смягчился взгляд.       Они проехали ещё одну станцию в молчании, а потому Изуку решил продолжить разговор: Бакуго почему-то выглядел слишком задумчивым.       — А с тобой ничего подобного не происходило? — спросил он.       Кацуки повёл плечами, говоря этим, что не припоминает такого, но потом произнёс:       — Был один случай. — Он сделал паузу, наблюдая за Мидорией, который, услышав его, в любопытстве распахнул глаза, превращаясь в слух. — Один раз я ехал в час-пик домой, меня зажало со всех сторон — терпеть это не могу, — но не обращал на это внимание, а потом почувствовал, как кто-то лезет ко мне в штаны.       — О, Каччан, это ужасно!       — Ну да, этот тип стащил мой телефон.       — А… Извини, я не о том подумал… Продолжай.       Кацуки посмотрел на Изуку, как на дурачка, и это было справедливо.       — Я успел выбежать за ним из вагона, — продолжал Бакуго, — и бросился вслед. Он быстро отдалялся, я думал, что упущу его, и решил использовать причуду, чтобы остановить.       — Но этого нельзя делать.       — Я, блять, знаю, но тогда я решил поступить именно так. Телефон я вернул, но из-за моих действий меня задержала полиция, они стали вызывать родителей, мне выписали административный штраф, точнее моему старику — только он знает о том случае. — Бакуго пригляделся к Деку. — Теперь и ты знаешь.       Они прибыли на нужную станцию, двери открылись, и Кацуки вышел первым на перрон, бросив через плечо:       — Карге не говори.       — Конечно, Каччан! Я не скажу!       Изуку был готов хранить этот секрет как зеницу ока. За все время их подростковой жизни ещё ни разу Кацуки не делился с Изуку такой особенной информацией. Это так восхищало его, влюбляло в Каччана ещё сильнее, делало его более родным и близким. Он был рад сегодняшней поездке, чувствовал такой душевный подъём и с трудом удерживал себя, чтобы не схватить Кацуки за руку, прижимаясь к его плечу, говоря как сильно его любит.       Изуку ещё не был готов сказать это вслух, но с каждым днём он приближал такую возможность своими собственными руками.       Им пришлось разойтись в разные стороны, когда они подошли к развилке дороги, откуда пролегал путь к их домам.       — Каччан, ты не будешь против, если я зайду к тебе?       — Сейчас?       — Нет… завтра?       Изуку очень надеялся, что Кацуки согласится, но тот не поддержал его идею.       — Не думаю, — покачал он головой.       — Ну, Каччан, пожалуйста! — Изуку даже почувствовал как у него защипало в носу. — Пожалуйста!       — Не надо на меня так смотреть! — Кацуки развернулся и потопал к дому своих родителей. — Если хочешь — приходи.       Он что-то ещё ворчал под нос, но Изуку не расслышал. Вместо того, чтобы гадать о его возможных словах, он просто догнал его и крепко обнял.       — До завтра, Каччан, — Изуку поцеловал его в щёку — так же, как сделал это сегодня ночью. Кацуки не произнёс ни одного слова: в его глазах было столько растерянности, он просто не знал, как реагировать, а Деку тут же побежал домой, улыбаясь во все зубы. Он был счастлив. Очень счастлив.       Изуку забежал в дом, радостно приветствуя мать, которая от его криков тут же появилась в коридоре, с удивлением наблюдая за своим сыном, который на её памяти никогда не врывался так шумно.       — Привет, мам! — сбросив обувь, Изуку подошёл к Инко и крепко обнял её.       — Привет, Изуку! — несколько обескуражено произнесла женщина. — Что-то хорошее случилось? А то будто солнышко светишься.       — У меня просто хорошее настроение, — улыбнулся Изуку.       — Я очень рада, — заулыбалась в ответ Инко. — Отнеси вещи в комнату и присоединяйся к обеду со мной, ты же, наверное, кушать хочешь?       — Да, хорошо! — Изуку подхватил рюкзак, который до этого бросил у двери, и быстрым шагом отправился в свою комнату.       По правде говоря, он не был голоден от слова совсем, но был искренне рад провести время вместе с матерью, которую не видел довольно давно. Ему было, что ей рассказать, очень много всего успело произойти, чем он жаждал поделиться хоть с кем-то, а не держать всё в себе из-за того, что Кацуки пока не разрешает распространяться об их отношениях. Изуку не собирался нарушать это требование, но хотел самую малость открыться близким людям, поделиться своей радостью, и его мама являлась именно тем человеком, кому он мог довериться в этом — по-настоящему, кто будет искренне рад за него. Только вот некоторые вещи ей всё же знать было необязательно. Несмотря ни на что, вероятная отрицательная реакция Инко на истинные отношения Изуку с Каччаном его реально пугала.       — От чего же у тебя такое хорошее настроение, дорогой? — спросила Инко, подав Изуку его тарелку супа с лапшой и говядиной.       — Просто я со всем справляюсь, — начал Мидория. — Мне нравится учится, нравится проводить время со своими друзьями.       — А как у тебя с Кацуки? Ты говорил мне, что вы помирились, всё по-прежнему хорошо?       — Всё очень хорошо, мы вместе приехали сюда, общались по дороге, он мне рассказал, как… ну, это секрет… и, в общем, мы отлично ладим друг с другом.       — Это замечательно, Изуку! — улыбнулась Инко. — Я очень рада за тебя и рада видеть тебя счастливым, это определённо хорошо на тебя влияет.       — Да… это правда. — спустя немного времени, попробовав бульон и съев несколько порций лапши, Изуку продолжил: — Я завтра зайду к Каччану в гости…       Инко чуть не выронила палочки в этот момент, её без того большие глаза сильнее расширились, и она промолвила в восхищении:       — Не может быть, сколько прошло лет с твоего последнего посещения?       — Трудно сказать… Это было очень давно.       — Поразительно! — продолжала удивляться женщина. — Не могу в это поверить; Кацуки, видимо, очень сильно изменился, а то раньше он так яростно сопротивлялся, когда Мицуки пыталась пригласить нас к себе… Я очень рада за вас!       — Ну ладно, мам, ничего особенного, — несильно засопротивлялся Изуку.       Ему было очень приятно слышать её одобрение, пусть она думала не совсем о том. Бакуго ей правда очень нравился, она всегда выступала за их общение с ним, а всё потому, что не знала, как бывало вёл себя Кацуки в школе, какие неприятные вещи говорил и какие злые поступки совершал. Но сейчас это было в прошлом, это не имело значения. Кацуки совсем другой. Изуку в это верил.       Они с Инко провели весь день вместе, Деку помогал матери по дому с тем, с чем ей было сложно управиться из-за своей женской хрупкости, например, передвинуть мебель, чтобы провести генеральную уборку, снять и повесить заново постиранные шторы, заменить перегоревшие лампочки в люстрах и многое другое. Они были заняты весь день. И к вечеру после того, как вместе сходили в магазин и принесли целых три тяжёлые сумки с различными продуктами, которые Инко закупила про запас, пользуясь случаем, что её сын рядом и во всём поможет, Изуку наконец мог расслабиться и уединиться в своей комнате.       Всё то время, что он провёл за разнообразной работой, в его голове возникали мысли о Кацуки. Он совсем не мог выбросить его из головы, постоянно повторяя про себя их разговоры, вспоминая их совместную ночь и утро. Просматривая новостную ленту, всю информацию из которой он вообще не воспринимал, его руки так и тянулись написать Бакуго пару слов, спросить как он, что делает… Изуку решил отправить смс.       «Каччан?»       Он не был уверен, что ему ответят — старая привычка. Кацуки практически никогда ему не писал, и это простейшее на первый взгляд действие волновало Изуку не меньше, чем сегодняшний вопрос с предложением поехать к родителям вместе. Но, к его удивлению, Кацуки ответил и очень скоро.       «Что?» — гласил текст его сообщения.       Изуку улыбнулся, хотел было поблагодарить за обратную связь, но решил обойтись более простым ответом.       «Как прошёл твой день? Чем занимался?»       Через некоторое время ему ответили.       «Нормально. Старая карга весь день покоя не давала, я задолбался».       «Я тоже сегодня много чего делал по дому, у мамы скопилось столько всего, я очень устал, на ногах вообще не стою».       Изуку в добавок отправил смеющийся смайлик и хотел продолжить печатать рассказ о своих делах дальше, но остановился, когда прочитал сообщение от Каччана.       «Мы можем поговорить об этом завтра». — Еще через несколько секунд. — «Если ты устал — ложись спать, я уже лёг, не хочу тратить время на болтовню».       «Хорошо» — ответил Изуку и вздохнул. — «Спокойной ночи, Каччан».       Кацуки прочитал его сообщение, но ответа не последовало, и не было его ещё долго, Изуку за это время успел постелить постель и лечь под одеяло, когда наконец пришло уведомление.       «Спокойной ночи» — написал ему Бакуго, и Изуку вновь счастливо заулыбался, соглашаясь со всеми утверждениями, что людям правда очень мало надо для счастья.       Он укутался в одеяло, представляя себе, как завтра будет происходить день в доме Каччана. Мама Изуку обещала приготовить печенье для семьи Бакуго, чтобы Мидория не шёл к ним с пустыми руками. Это настолько глубоко отправляло его в детство, так сильно заполняло сердце житейскими светлыми чувствами, что Изуку от переполняющих эмоций боялся, что вовсе не заснёт, но вопреки ожиданиям сон настиг его неожиданно, и это было прекрасно.       По ощущениям Изуку оказался в гостях у Бакуго просто мгновенно — вот он уже стоит под дверью, нажимает на дверной звонок и, громко сглотнув, ждёт, пока ему откроют. Конечно, первой его встретила Мицуки, и на её лице он увидел невиданное им ранее удивление.       — Изуку, здравствуй! А что ты тут делаешь?       — Я пришёл к Каччану…       Она секунду хлопала глазами, а потом прокричала вглубь дома:       — Кацуки, мелкий засранец! Ты почему не сказал, что Изуку-кун придёт! — В разы нежнее она обратилась к Мидории: — Проходи, малыш.       — Это вам, — Изуку протянул ей коробочку с печеньем.       — О, спасибо, дорогой, это так мило с твоей стороны, Инко готовила? — принимая подарок, спросила Мицуки.       — Да. Но я ей помогал!       — Кацуки! — снова крикнула она.       — Да здесь я, чего ты орёшь, — пробурчал Кацуки, облокотившись на стену, окинув Деку спокойным взглядом.       — Привет, Каччан! — махнул тот рукой.       — Проходите в гостиную, не стойте в коридоре.       И с этого момента Изуку никак не мог отделаться от миссис Бакуго, она расспрашивала его обо всём, что происходит в Академии, ссылаясь на то, что из Кацуки слово не вытянешь, рассказывала ему последние новости района, разные ситуации из жизни, и всё это было правда интересно слушать, но Изуку в какой-то момент очень сильно захотел побыть наедине с Каччаном, только сказать об этом он не мог. Кацуки практически не участвовал в разговоре своей матери с Деку, предпочитая молчать, отпуская лишь немногословные комментарии в ответ на слова Мицуки, в которых она подчеркивала его несвоевременную самостоятельность. Только благодаря какой-то божественной случайности Мицуки оставила Изуку и Кацуки одних, её отвлёк звонок телефона.       — Я сейчас вернусь, — сказала она, удаляясь в соседнюю комнату.       — Тётя Мицуки совсем не меняется, — улыбнулся Изуку.       — Отца нет с пятницы, вот она и не умолкает.       Изуку чуть помолчал, а потом решил задать этот неприятный вопрос:       — А почему ты не сказал ей, что я приду?       Изуку встретил тяжёлый взгляд красных глаз.       — Не хочу я с ней разговаривать, — ответил Бакуго, и Деку его ответ обеспокоил, но он решил, что пока не время уточнять причины.       — О… Ладно.       — Поехали обратно в Юэй.       — Уже? У нас ещё часа три в запасе есть, — он посмотрел на дисплей телефона. — Четыре.       — Да, уже. Иди домой за вещами.       Кацуки поднялся, и Изуку вслед за ним, он к такому повороту не был готов и потому немного растерялся. Ему нужно быстро доделать оставшиеся дела, попрощаться с мамой и отправиться с Кацуки на вокзал. Тётя Мицуки, когда вернулась, уже обнаружила своего сына и Мидорию на пороге дома.       — Идёте гулять? — спросила она.       — В Юэй, — ответил ей Бакуго, открыв дверь и толкнув Изуку на выход.       — До свидания! — попрощался Деку.       — Кацуки, ты что себе позволяешь?! Мы же договаривались!       — А я не на что не соглашался.       Он быстрым шагом вышел из дома, потянув за собой Изуку. Мицуки ещё некоторое время бранила непутевого — с её слов — сына за сумасбродство, но она уже ничего не могла с этим поделать и осталась стоять на крыльце, наблюдая, как они скрываются за поворотом. Изуку было перед ней очень стыдно, а ещё ему стало её жалко: он бы никогда не позвонил себе так общаться с собственной матерью. Инко немного расстроилась из-за скорого отъезда Изуку, но вскоре отпустила его, узнав, что у Кацуки запланированы важные дела на вечер со слов Деку и что им нужно поторапливаться.       По дороге в Академию Кацуки не разговаривал с Изуку, был угрюм и раздражителен. В какой-то момент он так отдалился по ощущениям от Деку, что тому вдруг стало очень грустно за него. Его печалила замкнутость дорогого ему человека и собственная ограниченность в действиях. Он бы хотел его обнять, успокоить, поддержать, поцеловать в конце концов и пообещать, что всё будет хорошо. Ведь он здесь — рядом с ним и всегда готов его выслушать. Но он не мог пока ничего из этого себе позволить и даже начал переживать, что Каччану это вовсе не нужно.       Когда они вернулись в общежитие, Изуку в потухших чувствах вернулся в свою комнату, Кацуки, казалось, так глубоко ушёл в себя, что вообще не замечал его, но скоро — как только Деку бросил свои вещи на постель и задумался — всё стало по-другому.       — Каччан?       Бакуго неслышно вошёл в его комнату. Он приблизился к Изуку, что с вопросом в глазах наблюдал за ним, и не сводил с него утомлённый взгляд. Зрительный контакт прервалась только, когда Кацуки обнял Деку, обхватив его руками, прижимаясь губами к шее, словно выпрашивая ласки. И Изуку ему отвечал. Он поднял руки, обхватывая шею Бакуго, прижимался к нему ближе, даруя тому то, чего он так хотел. Он не знал, насколько бы далеко это зашло, если бы не радостный голос Урараки прямо у двери.       — Я заметила, как ты вернулся, Деку-кун, ты… Ох!..       Он забежала в незапертую комнату Мидории, но когда увидела двух парней, которых не ожидала видеть вместе никогда, резко попятилась назад.       — Ой, прости! Простите! — и захлопнула за собой дверь.       Бакуго не успел ей ничего сказать, но зато успел разозлиться, Изуку поспешил вернуть его внимание на себя и поцеловал, впитывая в себя все его негативные эмоции. Поглощая и уничтожая их, оставляя только спокойствие.       И Кацуки действительно расслабился.       Изуку помнил, что вчера обещал Очако погулять вместе с ней, как вернётся из дома, он не собирался нарушать данное обещание, он встретиться с ней, но только не сейчас. Позже. Сейчас он нужен Каччану. Изуку хотел быть с ним, и все прочие мысли терялись во внимании Бакуго, что было таким редким и таким ценным. Он чувствовал, что всё правильно, что всё так, как должно быть.