***
Тихо. Не единого звука, словно все вымерли. Как будто никого нет. Словно время остановилось. Тишина, что вновь давила на разум. Она плотно обвивала тело, щекоча кожу своими скользкими иголками. Задевала собой каждую ранку, каждый синяк и гематому, словно надавливая своими шипованными руками, заставляя морщиться. Тело тряслось непонятно от чего. То ли от побочного эффекта наркотических возбудителей, то ли от всех травм. Все это вместе смешалось в коктейль, скрутив тело еще сильнее. Все жутко ныло и болело. Хотелось просто стать каменной статуей и ничего не чувствовать. Замереть, лишь бы больно не было. Хотя Юнги ничего не делал, и было уже довольно больно. Тихий хрип сорвался за место мычания с губ. В горле встал ком, а то жутко жгло, заставив чуть прокашлять. Тяжелый выдох. В голове не было не единой мысли, кроме как: «Вставай» Веки были неподъемными. Тело словно деревянное. Как будто не свое вовсе. Голова нещадно болит, замутнив разум сильнее. Хотелось потерять сознание. Мин предпринимает попытки, чтоб разомкнуть глаза. И, господи, черт дери, у него это выходит! Пусть и не с первой попытки, но Юнги смог открыть глаза. Но лучше бы не открывал их вообще. Лучше бы стал слепым. Взору тут же предстало свое отражение в зеркале, которое являлось частью двери от шкафа. Ужасные воспоминания врезаются в мятную голову, заставив затрястись в разы сильней. Глаза остекленели, в них снова вернулся былой ужас и отвращение, только уже не к Джиёну, а к самому себе. Стоило только посмотреть на отражение, как в горле стал ком, появилось желание блевать, но пустой желудок не давал этого сделать. Смотреть на себя беспомощного было ужасно, а осознавать, что шанс на спасение с каждым днем и каждым часом всё меньше и меньше, было невыносимо. Хотелось кричать, громко, так, чтобы сорвать голос к чертям собачьим, но что это даст? Ничего. Разве что это поможет привлечь внимание грёбаной охраны, или же, что хуже, их хозяина. В отражении на него смотрел бледный парень, явно вымотанный и истощенный. На нем была черная футболка, которая сползала с правого плеча, ведь была больше на пару размеров. Она оголяла острую ключицу, на которой красовалось несколько укусов, что безумно жгли и под ними виднелось несколько синеньких полос. Кроме футболки ничего не было, поэтому она оголила худые ноги, что так же были в синяках и даже кровавых полосочках, что засохли. На лодыжках виднелись уже синие полосы с кровавой росой от наручников. Мятный сглатывает ком, и глаза поднимаются на свое лицо. Было видно на правой щеке синяк и несколько маленьких ссадин на левой. Искусанные бледные губы, которые потрескались. Взгляд опустился чуть ниже, на свою шею. На ней так же был след от кожаного чокера. Юнги закусывает нижнюю губу, что предательски задрожала. Дрожащая, такая же «изрисованная» рука тянется к ней и тонкие пальцы касаются меток на шее, которыми она была усыпана. Рот приоткрылся в немом крике о помощи. Юнги чувствует жжение таких же укусов под футболкой, хотя ее содрать с себя вместе с кожей. Истерика хищником подбиралась со спины. От малейшего движения по телу проходили волны боли, но Юнги не обращал на неё внимания из-за своего морального состояния, пытаясь удержать крики, руки потянулись к волосам, зарываясь в них, с силой сжимая, готовясь словно вырвать. Хотелось убить себя. Хотелось сдохнуть, сдохнуть и стереть все это из памяти. Забыть. Забыть! Хочется просто вскрыть себе череп. Избавиться от чужих следов на теле, избавиться от всех этих травм. Но его останавливало воспоминание о любимом человеке. — Прости меня… мой цветочек…я-я слишком слаб… — Тихо, как в бреду бормочет Юнги. Вбирая глубоко воздух, альфа чуть свернулся на кровати. Сейчас он боролся с собой морально, пытаясь подавить истерику, ведь ещё некоторыми извилинами мозга осознавал, что нужно взять себя в руки. Нельзя поддаваться сейчас эмоциям. Нужно выбираться отсюда, пока еще не поздно. Хотя, честно, у Юнги уже не было сил что-либо делать. Ни моральных, ни физических. Но даже так, его разум понимал, что нельзя всё так оставлять. Стеклянные глаза начали бегать по помещению, и только сейчас он понял, что это совсем другое место. Это уже комната. Альфа начал оглядывать помещение, морщась от жуткой боли во всем теле. От нее хотелось выть. Воспоминания назойливо лезли в голову. Но Ги пытался их отогнать, дабы точно не слететь с катушек и не начать истошно орать прям здесь. Было страшно. Ужасно страшно. Что… Что если снова придут? Снова мучить начнут? Снова используют как шлюху? От мысли об этом хотелось вскрыться. Рвано, с хрипом выдохнув, заткнув рот ладонью, альфа смотрит перед собой, пытаясь понять, что же ему делать. Если он останется здесь. Он точно умрет. Он просто не выдержит. Юнги понимал, что в случае чего, то он просто не сможет сопротивляться. Что не защитится. Хрипло тихо промычав, Юн выдыхает, второй рукой сжимая одеяло на котором лежал. В комнате витал запах Джёна, от которого становилось ещё хуже, это давало иллюзию, что он совсем рядом, наблюдает с проклятой усмешкой на лице. Пытаясь подавить кашель, шмыгая забитым носом, мятный облокачивается на свои безумно трясущиеся руки, на которых тоже можно было заметить очертания зубов. Юнги сильно кусает нижнюю губу. Пометили… Пока он был без сознания, просто взяли и наоставляли своих следов… Снова шмыгая носом, Мин пытается сесть. Это удалось сделать с большим трудом. Было больно, но делать нечего. Нужно снова попытаться убежать… В голове снова всплыл образ истинного, только в голове, помимо любимого лица, начали всплывать вопросы: Как же там его цветочек? Как он себя чувствует? Все ли с ним хорошо? Губы поджимаются сильнее, задрожав. Вздыхая, альфа подползает к краю кровати, то и дело морщась. Он смог встать на ноги, хоть и не с первой попытки, опираясь о тумбу, чтоб не повалиться на пол. Перед глазами поплыло, а боль в голову ударила сильнее. Хрипло промычав, мятный приостановился и моргает, дабы убрать эту пелену перед глазами. Когда зрение вернулось, Юн осмотрел тумбу. На ней лежал какой-то хлам, пару книг, часы. Завидев в книге скрепку в роли закладки, Мин ее вытаскивает, смотря на нее. В голове проскользнула мысль о том, что его наверняка тут заперли. Выдыхая, альфа сжимает скрепку в руке и пошел, все так же опираясь о мебель и стены. Он смотрел на дверь, видя, что она все ближе и ближе. В голове снова появились мысли о том, что дверь могут открыть и явить брюнета, которого Юнги теперь и вправду боится. Он шёл, пошатываясь, иногда чуть ли не падая. С каждым шагом по телу проходила волна боли, но даже так Юнги не думает останавливаться. Когда ладонь, наконец, легла на поверхность двери, Мин облокотился о неё, приложившись лбом к холодному лакированному дереву, слегка рвано, подавленно выдохнув. Осторожно попытавшись открыть дверь, он понимает, что та заперта. Альфа опустил взгляд на скрепку, распрямляет её. Ги с трудом разогнул скрепку и сунул в замочную скважину, что тоже было испытанием для него из-за трясущихся рук. Страшно было привлечь к себе чьё-то внимание, но попробовать нужно, даже если это грозит летальным исходом. Сейчас смерть не кажется чем-то страшным. Юнги как только не вертел эту скрепку в замке. Он пытался делать все тихо, то вставляя металлическую палочку в скважину, то вытаскивая, предпринимая новые попытки её открыть. Он не знает, сколько времени её так крутил, но в конечном итоге дверь поддалась махинациям и позволила приоткрыть себя. Дверь тихо заскрипела, и Юнги в этот момент был готов сквозь пол провалиться. Этот звук казался таким громким. Проглотив вязкий ком, альфа выдохнул и высунул осторожно голову, держась руками за края двери, чтоб не упасть. Осмотрев коридор, он видит, что в нём пусто и кое-как выходит, с осторожностью прикрыв за собой дверь. Мятный облизал сухие губы, на которых были болячки подсохших ранок от частых укусов. Он старался ни о чём не думать, кроме как о том, чтоб просто уйти. Уйти отсюда и всё. Ни о ком не думал, кроме как о истинном, брате и близких, которые наверняка волнуются. Он старался отогнать какие -либо мысли и полученные в этом месте воспоминания. Пытался выкинуть из головы слова старшего, от которых только сильней трясло. Делая первые шаги, опираясь о стену, Юнги внимательно смотрел по сторонам, за дверьми, чтоб ни одна из них не открылась. Игольчатые мурашки бегают по телу. Футболка чуть покачивалась от каждого шага, иногда задираясь, почти оголяя чужие бедра, но зацикливаться на этом не было времени. Сейчас плевать на свой внешний вид. Глотая ком тошноты, Мин как мышка, стараясь не создавать какого либо шума, проходит осторожно коридор и видит лестницу. Юнги сглотнул, поджимая губы, понимая, что будет очень сложно спуститься. Он прислушивается и не услышав никакого шума, осторожно ступает на первую ступень, крепко вцепившись руками в перила. Альфа сдерживает болезненный стон, когда по телу прошел разряд боли, и он кое-как удержался, чтоб не скрючиться и не упасть. Сжав ещё сильнее пальцами перила, как будто хотя их раздавить, он вновь ступает на следующую ступеньку. С каждым шагом прокатывала волна боли. Спускаться с этой лестницы было мучением, и хотелось просто сесть, забиться в угол и не двигаться. Но Мин понимал, что если позволит себе это сделать, то он больше не встанет, и тогда придёт его мучитель, то он точно не сможет убежать. Нервно поджав губы, Юн останавливается, осмотрев примерно первый этаж. Сейчас можно было заметить, как дрожит тело, стоящее у лестницы, всё не зная, куда идти теперь. Кофейные глаза цепляются за кухню, и лучшим решением было добыть нож или что-то острое, а может и тяжёлое, что могло бы помочь при защите. Руки перемещаются на стены и редкую мебель. Только с опорой на них, мятный мог передвигаться. Свои же, сейчас деревянные несгибаемые ноги, еле держали. Шум телевизора бьёт по ушам, и Юн замечает плазменный гаджет, висящий на стене прям над самым входом в некую локацию. Кухня была большой, в черно-серых тонах. Прям совсем под стать хозяину. Нервно облизывая губы, языком задевая каждую болячку, Мин осматривает кухонный стол. Какие-то кастрюльки стояли на столе, бокалы, так же в специальной подставке было пару кухонных ножей, поварешки разных размеров, а так же палочки. Взгляд зацепился за вазу, стоящую в углу стола, черную и совсем непримечательную. В той стоял завядший букет алых роз. Мин криво улыбается, ведь даже этот грёбаный сухой букет цветов имеет ассоциацию с Лином. Так и хочется со всей силы удариться головой о стену. Расшибиться ей в кровь, но дабы выкинуть этого ублюдка из своих воспоминаний. Дикий страх от мыслей об этом человеке начинает щекотать бронхи, так и намереваясь сорвать с сухих губ истеричный смех. Рука потянулась к вазе и, вытащив из неё цветы, вылив воду в раковину, альфа сжимает горлышко сосуда рукой. Новый приступ тошноты заставил остановиться, опираясь о раковину. Мин зажал рот рукой, в которой была ваза, глотая тошнотворный ком, не позволяя этому чувству свободы, которое опять притихло. Сумев с ним справиться, трясущиеся ноги продолжают путь. Ги предположительно понимает где выход, да и идти через него опасно, нужно найти задний, черный выход из дома, чтоб не привлекать внимания. Но его планы просто рассыпаются, стоит заслышать шаги в эту сторону и голоса. Паника тут же окутала разум и тело. Юнги растерялся, испуганно забегав глазами, все пытаясь придумать, куда ему спрятаться и он попятился назад, ничего лучше не придумав, чем спрятаться за кухонный гарнитур. Он зажал себе рот ладонью, осев на пол, боком оперевшись о часть стенки мебели. Гарнитур был расположен так, что со стороны входа в кухню его не видно, и Юн, и так не большого телосложения, прекрасно поместился за ним. — Я говорил, надо другую незамерзайку брать, за эту только денег больше содрали, а толку от неё, как от самой дешёвой. — Ну что уж теперь. Все равно новую уже купили и поменяли. Потратили и потратили, черт с ними. — П~ф, тебе-то может и пофиг, а вот мне нет. У меня семья, копеечка лишней никогда не будет, знаешь ли… До ушей мятного доносятся обрывки чужого диалога. Он узнал чужие голоса сразу. Это было двое мужчин из тех, которые украли его. Самого главного среди них не было. Мужчины проходят мимо, явно направляясь на второй этаж, продолжая говорить, но Юнги не следит за их диалогом. Он вслушивался в шаги и в то, насколько далеко их голоса были. Когда же стало тихо и спокойно, Юн выползает из своего укрытия, в прямом смысле ползя к выходу с локации кухни, и с трудом поднимается с колен, опираясь о стену. По спине прошел спазм боли. Мин тут же кусает губу, сдерживая болезненное мычание и сильней прижавшись к стене, чуть не сползя обратно вниз по ней. Он, морщась, упирается лбом в холодную поверхность, закусив нижнюю губу, дабы не издать и звука. Но даже так, с уст сорвался рваный выдох, а свободная рука сжалась в кулак. Мятный делает несколько учащённых вздохов, дабы не позволить себе поддаться болевым ощущениям и не упасть. Боль отдавала и вниз поясницы, даже ниже нее, туда, где почти сутками ранее все жгло от чужих толчков. Проглотив вязкую, вдруг выделившуюся слюну, Юнги облизал губы, ранки на которых кровоточили, ведь он содрал болячки. Альфа, больше не думая, делает шаги в том направлении, откуда пришли только что охранники, насколько мог догадаться Юнги. Мин надеется, что не ошибается в том, что их трое. Если сейчас эти двое в доме, то один где-то на улице и скорей всего у ворот. Искать запасной вход сейчас опасно, учитывая, что в доме люди. Они его просто поймают. Мятному и так страшно, но он держится, не поддается так легко эмоциям. Хочется еще раз увидеть родных. Даже отца, который всегда был холоден и агрессивен с ним. Его хотелось обнять и даже попросить прощения за все, что он когда-либо говорил. Хочется нырнуть в объятия истинного, почувствовать его нежные поцелуи на своем лице и его теплые ладошки на щеках. Хочется увидеть Гуки, так же заобнимать его и скупить все сладости брату, лишь бы улыбался. Хочется увидеть Бэкхена с Чанелем, Тэхена и Намджуна с Хо, даже вновь увидеться с братом Тэ. Хочется ко всем ним, но никак не находиться здесь. Медленные шаги и Юнги уже видит выход. От вида этой двери аж дыхание сперло. Альфа нервно облизнул губы и осмотрелся по сторонам. Страшно? Очень. Но тот, кто не рискует, тот не живёт. А Юнги очень жить хочет. Рука скользит вдоль стены, а ноги кое-как перебирались по приказу хозяина, намереваясь вот-вот отказать выполнять свою функцию, от чего дрожащая фигура осядет на пол и не встанет. Отчаянно выдыхая, проглотив ком, он почти доходит. Ноги предательски дрожат сильнее, от чего вторая рука крепче сжимает вазу. Главное сейчас выйти и останется ударить третьего охранника вазой по голове и желательно угнать машину. Юнги облизал губы и осторожно облокотившись о стену, он перевел дыхание, чтоб набраться сил и просто выйти. — Эй! Юнги как током ударило от этого крика. Мятный вздрагивает, смотря испуганно на мужчин, уже рванувших к нему. Мин, не раздумывая, тянется к двери, намереваясь выбежать, но ноги заплетаются и он падает, как только распахнулась дверь. Но даже так, Юнги ползти готов, но лишь бы не обратно. Мятный тяжело дышит, сжимая в руке вазу, и ползет к перилам крыльца, быстро вставая, как это позволяло состояние, но даже так, он все равно был медленным, по сравнению со здоровыми альфачами, что подбежав, хватают его. Юнги просто вскрикивает, не хотя обратно и вырывается, ударяя одного из них вазой по лицу, что та разлетелась вдребезги. — А~рх! — получивший по лицу отшатнулся, от чего Юн выскальзывает, ударяя второго локтем под дых. Мятный тяжело дышит, до жути напуганный. Ладони, опирающиеся о пол, схлопотали пару осколков, режа кожу на ладонях, но Юн не обращает на это внимания и выползает из-под чужих ног, однако, получив пинок с ноги в живот, он повалился, вновь чуть вскрикнув. Пару мелких осколков впились в бок. — Ублюдок, — рыкнул один из них и тянет мятного на себя и, перехватив поперек тела, зная, что сейчас тот ничего не сделает, потащил в дом, пока второй втирал кровь с лица, ведь стекло от вазы расцарапало в некоторых местах кожу. Мин простонал от боли, когда талию сдавила рука. Он закусывает нижнюю губу, и упирается трясущимися руками в чужие, все хотя отцепить, давя как может. Но он слишком слаб, и этого было недостаточно. Тело крупно дрожит, когда снова затаскивают в дом. Юнги просто уже готов истошно и истерично выть, ведь краем зрения заметил Джиена, который спустился на шум. Ну нет. Нет-нет-нет. Юнги задышал учащённо и активнее закрутился, нервно кусая губы. Глаза снова словно покрываются слоем стекла. Дикий ужас застыл в тех. Он видит, как Лин смотрит на него, видит чужую ухмылку и то, как альфа облизал губы. От этого только больше в дрожь бросило. Юн закрыл рот рукой, когда рука слишком сильно сжала талию, вновь вызывая чувство тошноты, которое Юнги удерживает. — Господин, простите, конечно, но он уже заебал, — говорит тот, что и тащил Мина. Он толкает мятного, который падает на пол, упираясь о него руками и коленями. — Он меня чуть инвалидом не сделал. А если бы он мне глаза выколол? — говорит второй, вытирая лицо. Юнги чувствует взгляд Лина, чувствует его давящие феромоны, а метки на всем теле это только усиливали. Чужая энергетика намеревалась просто придавить его к этому чертовому полу. Мин сжимается под напором Джиена и его глаз. Ужас просто охватил все тело, намереваясь парализовать, превратить в статую. Джиен лишь усмехнулся. — Ну вот такой он брыкучий. Я все оплачу, не волнуйтесь, — тот усмехается, и брюнет тянет руку к чужим волосам, сначала просто погладив, смотря с таким удовлетворением на дрожащего альфу. Он чувствует его страх, видит, как он дрожит и как сжался. Что может быть прекраснее, чем маленький, искалеченный и запуганный чистокровный альфа, испытывающий ужас, полный отчаянья? Игры в кошки-мышки Джиену так нравятся. Он каждый раз ложно позволяет тому убежать, а потом, когда тот так близок, ловит, разбивая вдребезги чужие надежды. Наносит этим еще больше увечий, заставляя чувствовать себя жалким, никчемным и ничтожным. Ухмылка широко растянулась на лице брюнета, что сжал с силой чужие волосы и потянул грубо вверх, слыша болезненный выдох с чужих губ, видя, как младший тут же прикусил нижнюю. — Я же говорил, ты никуда не убежишь. Напрасно тратишь свои силы и пытаешься убежать от меня, — приторно-сладко говорит Лин, с силой оттягивая мятные пряди. Он специально делает больно. Джи видит, как дрожащие ладони потянулись к его руке, хотя снять. Ен облизал губы, наблюдая за чужими попытками и так жадно. — О…От-т… Ва-л… Ли… — кое-как выдавил хрипло Юн. Он смотрел вниз, трясясь как осиновый лист на ветру. Джиен звонко расхохотался от этого и, схватив чужие запястья, полностью тянет к себе и, потащив к дивану, толкнул на него, прижимая руки к мягкой поверхности спинки, смотря в чужие глаза. — Неа. Так хочу понаблюдать за тобой. Ты такой интересный. Такой беспомощный и совсем один. Жалкий такой, — он ухмыляется, второй рукой держа чужое лицо, не давая опустить. Мин глотает ком, поджав губы сильнее, даже не думая смотреть в ответ. Он чувствует, как чужое лицо приближается к его и как чужой язык проходит вдоль всей щеки. Отвращение встало в горле с тошнотой. — Мое маленькое ничтожество, — мурлычет Лин и садится на чужие бедра, там самым полностью заблокировав тому попытки вырваться. Ен опускает одну руку тому на шею, вдавливая в диван, а второй задирает чужую футболку, оглаживая внутренние бедра. Юнги крупно вздрагивает и задергался, нервно простонав в нежелании, отчаянно хныча, трясется. Страшно. Снова трогают. Он не хочет, не хочет этого, больше не хочет. Нет. Хватит, хватит! Джи довольно проурчал и хотел было укусить за шею, в желании оставить очередную метку, как телефон затрезвонил в кармане домашних штанов. Он не довольно выдыхает и отстраняется от чужой шеи, убрав одну руку с чужого бедра и достает телефон, видя, что это сторожащий на улице. — Да? Что?! Задержи! — Джиен тут же встал и посмотрел на охранников и тут же на Ги, которого берет за руки и тащит за собой, стаскивая с дивана. Он хотел повести его, но видя как тот упал, чуть ободрав колени, он рычит и тянет к себе, беря на руки. — Вы идёте со мной, и один из вас останется с ним и будет следить. Не дай бог его найдут, убью! — рыкнул Лин, быстро спускаясь по лестнице, направляясь к тому месту, откуда сам лично выносил бессознательное тело. Юнги же просто молча повис в чужих руках, тяжело дыша, шмыгнув забитым носом, отчаявшись. Сил уже правда не было, чтобы идти или противится. Ему остается только ждать своей участи дальше, потому что он уже больше не может.***
Чанёль смотрит на дом. В ушах был гул. Страх за человека, который стал в этой жизни родным, превышал максимум. Руки были сжаты в кулаки, а кровь в венах просто закипала. Дом двухэтажный, белый и чистый. Но даже так можно понять, что там живут опарыши. Трупные черви хотели поглотить живой организм. Нельзя позволить этому случиться. Нужно сейчас нырнуть в помойную яму и достать оттуда человека, которого топят. Костлявые скелеты кустов, которые весной начнут расцветать, но сейчас они были пугающими, как будто только подойди, и тонкие ветки сомкнутся на шее. Они как будто впитали все качества хозяина. Мир настолько мягок, словно белый цвет, в который если попадёт хоть капля другой краски, и он больше не будет таким чистым, как и был до этого. Сколько слёз прольется из-за чужой падкой натуры? Сколько ещё может это продолжаться? Почему люди такие глупые? Почему они совсем не думают о других? — Пошли… Чанёль облизнул губы, выходя из машины. Нужно успеть до приезда их наряда полиции, а может и омона. Ну и конечно, скорой. Потому что Чанёль уверен, что скорая понадобится не только Юнги. Тэхён просто горел от гнева и злости. Он насмотрелся на слёзы Чимина, который мучился от боли. От чужой боли. Руки Кима подрагивали от предвкушения встретиться с мучителем Юнги. Тэхен готов на стену залезть голыми руками, если это поможет достать Джиёна и просто задушить его. В голове Тэ представлял то, как умирает эта поскуда, как просит о помощи, но его никто не слышит. И эти представления были приятные, и их хотелось бы перенести в реальность. Дом встретил их «с распростёртыми объятиями» сразу, как только они увидели ордер на обыск. Все и всё замерло. Как будто эти стены — совсем другой мир. Чанёль напрягся, поглядывая на Тэхена, лицо которого стало каменным, пугающим. Либо это самовнушение, либо это была всё же реальность, но чувствовались еле уловимые знакомые феромоны нужного человека. Эта давало надежду. Но не ложную ли? Не накроет ли отчаяние после того, как тут не найдутся следы пребывания Юнги? Если тут будет пусто, то что тогда? Куда идти? И где искать? Что будет с Чимином? Не наделает ли он глупостей? Столько вопросов, а ответов нет. Альфа тяжело вздыхает, проходя дальше в дом. На крыльце было чисто, а коридор встречал белыми стенами и полками с обувью. Все было чисто убрано. Ель внимательно все оглядывает, замечая, как руки Тэхена сжались, стоило тому заметить брюнета на лестнице. Чанель перевел взгляд в ту сторону, видя Джиена. Тот шел с выгнутой бровью, делая недоуменное лицо. — Что вы забыли в моем доме? — говорит брюнет, а красноволосый заскрипел зубами. — Только не делай глупостей, — негромко, спокойно бросил Чанель, чтоб его слышал только младший. — Ничего не обещаю, — с легким оскалом на губах Тэхен просто впился своими глазами в уже столь ненавистную фигуру. Хотелось разорвать эту тварь прям здесь. Джиен был в халате, с влажными волосами. Помылся, ублюдок. Наверняка смыл все феромоны Юнги, чтоб не было настолько палевно. Тэ скрипнул зубами. Только один вид этого альфы вызывает отвращение и желание ударить его здесь и сейчас. В эту минуту и секунду хотелось размазать его лицо о стену, превратить в непонятную кровавую смесь, что останется на стене и замарает идеально белый халат. В глазах красноволосого просто костры горят. Столь всепоглощающие, опасные, искрящиеся. Тэхен еле сдерживает свой рык, сжав руки в кулаки сильнее. Чанель вытягивает ордер на обыск, показывая альфе. — У нас подозрения, что вы прячете и насильно удерживаете у себя Мин Юнги, которого увезли на иномарке, приехавшей к вашему дому два дня назад в девять часов и семнадцать минут вечера, — спокойно, со сталью в голосе говорит Чанель. Чужое лицо, что исказилось в недоумении, начинает злить сильнее. У блондина самого все внутри трясётся от гнева и желания убить эту мразь. Но он сдерживается. А вот разгорячённые феромоны вишневого бьют в нос, и от того уже словно исходит красноватая дымка гнева, но, хвала небесам, он сдерживается и молчит. — Что? Без понятия, вы обознались. Я никого не привозил и был дома, — с удивлением произносит Джиен, поправляя свои влажные волосы. — Я был в это время дома, можете камеры просмотреть. Чанель прервал того. — Ладно. Привезли не вы, а ваша охрана, лица которых прекрасно запечатлели камеры, и было видно, что они сели в машину вместе с Юнги. А еще сейчас одного из них не хватает, — подчёркивает полицейский, смотря на Лина. Джиен сдерживает недоуменный вид, а внутри все трясется от гнева и страха одновременно. Не хотелось бы, чтоб нашли мятного. Лин не волнуется, знает, что не сядет и опять останется безнаказанным, ведь чужой родитель, как и в тот раз, не захочет распространять слухов о случившемся и обыграет все иначе. Да и его отец подкинет деньжат полиции сверху. Так что Джиен не волнуется по этому поводу, но отдавать Юнги так просто он не хочет. Он еще не наигрался, хочется еще посмотреть на чужую безвыходность. Еще раз насладиться чужими слезами и хриплыми стонами боли. Брюнет толкнул щеку языком, видя, как в дом еще зашли полицейские. — Мы должны обыскать ваш дом, — говорит Чан, смотря в глаза Лину. Ён лишь развел руками. — П~ф, да пожалуйста. Нет у меня его, — продолжает он, а внутри все сжимается. Не дай бог, они додумаются спуститься в подвал. Будет плохо. Ёль отвел взгляд и кивает ребятам, приступая к обыску. Блондин потянул Тэхена за собой, у которого жевалки от гнева на шее надулись. — Пошли, не стоит, — Чанель ведёт красноволосого на кухню, чтоб обыскать все и не дать Тэхену сорваться. Кима просто трясло от желания накинуться на Лина и придушить. Тот делает вид, что ни при чем, но Тэхен чувствует. Чувствует, что мятный здесь, ведь почти совсем неуловимый запах мяты и хвои стоит в доме. Он словно чувствует его присутствие где-то здесь. Интуиция подсказывает, что Юнги совсем рядом. И если это действительно так, он просто размажет Джиена рожей об пол. Кто он, почему прицепился именно к Юнги, зачем? Это все было им неизвестно, но было понятно, что для чего-то страшного. Для чего-то грешного, порочного. Брюнет одним своим видом вызывает подозрения. Было сразу видно, на что может быть способен человек, просто посмотри в его глаза. У Тэ всегда была хорошая интуиция и он ей доверяет, и она не подводит, ведь Джиен лжёт. — Я чувствую его присутствие. Уверен, он здесь, — Ким обходил снизу гарнитура, ища хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. — Слушай, тут слишком чисто и… Тэ поднял взгляд и смолк, видя, как блондин рассматривал цветы в раковине и искал вазу, в которой те могли быть. Обычно вазу ставят рядом с засохшими цветами, но рядом он не нашел. Пак выдохнул и поворачивается к Тэхену. — Я тоже думаю, что он здесь, — в глазах полицейского было столько эмоций. Осмотрев кухню и не найдя ничего подозрительного, пошли искать дальше. Они обходят весь первый этаж, заглядывают в каждый уголок, каждую пылинку рассматривают. Половина отряда уже орудовали на втором этаже, проверяя все досконально, и в ход уже идут специальные неоновые фонари для обнаружения отпечатков, и теперь каждую комнату прослеживают с ними. Чанель и Тэхен уже нервничали, не найдя ни одной зацепки. А Джиен более чем был удовлетворён, но шатающаяся по дому полиция раздражала. — Я же сказал, у меня его нет, зря вы только время те… Но брюнета перебивает громкий крик со второго этажа, заставляя заткнуться и напрячься. — Чанель! Иди сюда! — зовут того, и он, переглянувшись с Тэ, глянув на Лина, который пошел за ними, оказываются на лестнице и видят Сухо, сидящего на корточках, перед одной из дверей с фонарём в руках. Несколько ребят еще были с тем. — У~м, прибраться вы прибрались, но вот помыть стены и пол вы совсем не успели, — Сухо усмехается и включает фонарик, где тут же видно много следов и одного человека в основном. В целом было чисто. — Пол еще не сильно пыльный, предполагаю, пол был помыт около дня назад, — проговаривает Хо и поднимает фонарные лучи на стену, где очерчивались следы ладоней. Чанель тут же подошел к стене, разглядывая отпечатки рук, что так сильно похожи на форму ладоней друга. Тэхен тихо рыкнул, сжимая руки в кулаки, посмотрев на Джиена, лицо которого не изменилось, но вот глаза уже были не настолько спокойны и самоуверенны. Брюнет просто молчал, скрестив руки на груди. Он совсем не подумал о том, что они припрутся с этими ебаными фонарями. Сухо встал и повел фонарем вдоль стены. — Тот, кто их оставил, опирался на вертикальную поверхность, а значит, передвигаться было сложно. И если так подумать, раз в доме три охранника и хозяин дома, навряд ли бы он смог убежать, потому что движение замедленны, — брюнет повел с фонарём их к лестнице. — Наверняка передвигаться было сложно, — добавляет тот и усмехнулся, ведя по всему маршруту, который обходил Юн до самой кухни. Они увидели пару отпечатков на стене гарнитура, а так же на кухонном столе и раковине. — Кто-то наверняка искал тяжелый предмет и нашел. На цветах тоже следы видно, — Сухо вздыхает и выпрямляется. — Проще взять ищейку, у кого-нибудь из вас есть его вещи? — спрашивает Сухо, посмотрев на Чанеля и Тэхена. Ким полез сразу в карман, полазив в них. Чонгук отдал ему брелок от ключей Юна, брелок, который он потерял в начале недели. Тэхен его протягивает Сухо. — Вот, пойдет? Я могу еще поискать и… — Никаких собак в моем доме! — прерывает Джиен и тихо рычит. — Я не позволю собакам расхаживать по моему дому! — восклицает альфа. Все тут же посмотрели на того, а Сухо усмехнулся. — Если не хотите, значит что-то скрываете. А верней кого-то. У нас ордер, и прошу вас молчать. Вы очень подозрителен, так что своими действиями заставляете нас только настойчивее продолжать обыск, — затыкает того Хо, что Лин аж воздухом подавился, но замолчал, скрипя зубами. Через минуту в дом заводят ищейку и, дав той понюхать брелок отдаленно пахнущей чужими феромонами и мятным альфой в целом, та начала искать. Кинолог держал ту за поводок, а Джиен наблюдал за ходящей собакой с лестницы, уже нервничая. Тэхен с Чанелем были на первом и наблюдали за этим и когда собачий нос уловил что-то, она упорно пошла по только ей ведомому следу, подходя к одной из дверей на первом и гавкнув, начала скрести когтями по вертикальной поверхности двери, громко тявкая. Кинолог потянул руку к ручке от двери, но та оказалась закрыта. У Джиена все внутри сжалось от вида двери, к которой та подошла. Полицейские же заинтересовались и приблизились следом. — Что там? — спрашивает блондин, посмотрев на Лина, который спустился с ними. Сухо хмыкает, сунув руки в карманы. — Кладовая, хлам всякий, нечего там делать, не горю желанием за вами потом затаскивать его обратно, — со спокойным выражением лица проговаривает Ён, пожав плечами. Тэхен тихо прорычал, сжимая руки в кулаки, так и хотя вмазать уже собравшись сказать пару ласковых, но Сухо опережает. — Кому вы лапшу на уши вешаете? Обычно кладовые на ключ не запирают, а учитывая, что собака-то рвется туда, значит она нашла что-то, что может нам помочь, — проговаривает Су и кладет руку на плечо Джи, сдавливая, не давая отойти. Он улыбнулся. — Будьте добры, откройте эту дверь и окажите содействие, иначе загремите по полной. Джиен с нежеланием, но достает ключи из рядом стоящей тумбы с дверью и отпирает ту. Что ж, будь что будет. В любом случае он выполнил то, что так хотел, от чего облизал губы и надавливает на ручку двери, которая, поддавшись, открывается. Альфа чуть усмехнулся и отошел, пропуская тех вперед. За дверью был тёмненький коридорчик и несколько ступеней вниз, ведущие к подвалу. Он даже им свет включает. Руки мелко подрагивали от мысли, что мятного найдут. Отдавать не хочется. Совсем не хочет отдавать, ему бы ещё поиграть. Тэхен смотрит на это и на Джи, понимая, что тот лгал, нагло соврал. Ким так и чувствует, что Юнги совсем рядом. Кинолог с собакой тут же зашли в помещение, и собака повела дальше вперёд, все поскуливая. Впереди была еще дверь, но она была не заперта. За той было слышно легкое копошение. Джиен чуть сжал челюсти, когда собака громко тявкнула на дверь. Все внутри Тэхена, Чанеля и остальных замерло. Неужто они так близко? Чанель немедля пошёл вперёд, а Тэхен за ним. Если Юнги и вправду там, страшно представить в каком он там виде. В подвале было довольно прохладно, они чувствовали это даже в уличной одежде. Джиен молчал, да и что он скажет по этому поводу? Ничего. Сейчас он может лишь наблюдать и наслаждаться последними минутами того, как карие лисьи глаза будут смотреть со страхом, заметив близких людей. Джиен знает, знает, что тот просто так его слова не забудет и знает, что Юнги вновь начнет паниковать. Хочется в последний раз увидеть столь прекрасные разбитые глаза, полных разбитых надежд. Но мирится с мыслью, что это конец, и что совсем скоро он мятного больше не увидит, не коснется его, ничуточки не радовала. Дверь с протяжным скрипом открывается, пропуская их в неосвещаемое помещение, которое сейчас озарил слабый свет из коридора. Можно было подумать, что тут и правда кладовая. Коробки, какой-то хлам, ничего особенного. Но… Тэхён зарычал, хватая за грудки хозяина дома. — Сука! Ничего особенного?! Джиён опешил от такого и растерялся, но удар по челюсти привёл его в чувства. Тэхён заметил, почувствовал слабые, едва уловимые феромоны Юнги, и это привело в бешенство, в дикую ярость. Чанёль тут же зашёл. Всё тело напряглось. Глухие стоны боли и удары за спиной не смущали его. Чанель сел на корточки, отодвигая коробки. В полу мраке альфа не сразу заметил лежащую фигуру, и лишь когда чуть сщурился, присмотрелся, его глаза просто наполнились ужасом. На полу лежал Юнги. Сердце сжалось от боли из-за чужого внешнего вида. Чужое тело дрожало и кроме футболки на искалеченной фигуре ничего не было. Джиён заметил это и начал вырываться. — Он мой! — с нечеловеческим рыком заявляет тот, но получает по лицу сильнее и в этот раз слышится рычание Тэхена. — Заткнись! Руки дрожали от гнева и в тоже время страха за близкого человека. Тэхен себя не контролировал. Он просто бил. Бил до стертых в кровь костяшек. — Ублюдок! — К~х! — Лин начал кашлять, вцепившись руками в чужую одежду, пытаясь скинуть с себя Тэхена, который навис над ним, повалив на пол. — Юнги… — тихо шепчет Ель, потянув дрожащие руки к другу, игнорируя охранника, которого тут же скрутили в наручники. Младший лежал к нему спиной, и было страшно смотреть и вдруг осознать, что тот мертв. Рука касается чужого предплечья, и по коже пробежали мурашки хладной дрожью, когда он ощутил прохладу чужой кожи. Он поворачивает альфу к себе лицом, который лежал с прикрытыми глазами. Блондин сжал челюсти, касаясь щеки друга, и кладет пальцы на чужую шею в районе пульса, тот чувствуя и, нагнувшись, он прислушался, слыша еле уловимое хрипловатое дыхание. Чанёль не раздумывая, снимает свое пальто и кутает в него младшего, подхватывая на руки, аккуратно прижимая к себе. Он чувствует дрожь чужого тела и слышит болезненное тихое мычание. Брови мятного чуть свелись к переносице, заставив окончательно облегченно выдохнуть, ведь тот был живым. Но огромный груз лег на душу от бледности младшего, от его синяков и ссадин. Тэхен рыкнул, хотя нанести еще удар, но Сухо резко ловит руку того, сжав, и серьезно смотрит на Тэ. — Тоже сесть хочешь? — сталь в чужом голосе тут же отрезвляет, и Ким, тяжело дыша, тут же поднял взгляд на выходящего Чанёля с Юнги на руках. Красноволосый тут же подорвался, стартанув следом. Сухо тяжело вздыхает, проводив младшего взглядом, и встал на грудь попытавшемуся встать Джиену, оказывая все внимание на того. — Да не рыпайся ты, придурок, — Хо присел и, развернув того лицом в бетонный пол, завел руки за спину, одевая наручники. — Ну вот и все. Вы арестованы за несильное удержание и причинение тяжёлого вреда здоровью другого человека. Джиен рыкнул и дернулся. — Р~х, он все равно мой! Мой! Вы ничего мне не сделаете! — брюнет начинает смеяться. — Вы всего лишь слизняки, которые так же зависят от денег! Я заберу его, заберу! На улице уже было слышно сирену скорой помощи. Чанель смотрит на Ги, поджав губы. Младший выглядел болезненно, а укусы, которые виднелись на его шее и руках только сильней пугали. Не трудно догадаться, что с ним делали и от этого было еще страшнее. Чужое состояние, не только физическое, но и моральное очень волновало. Тэхен оказывается рядом и смотрит на Юнги в чужих руках, сжимая свои в кулаки. Тэ подошел ближе и выдыхает, посмотрев на заговорившего Еля. — Сейчас возьмешь его и поедете с ним в больницу, хорошо? Я приеду чуть позже, мне нужно заехать в отделение, — говорит серьёзно блондин, а Тэ, закивав головой, подходит ближе, осторожно забирая Мина с рук Чана, аккуратно прижимая Ги к себе, смотря на его слегка хмурое, бледное лицо. Он ощущает дрожь старшего и это заставляет увеличить шаг, поглядывая то и дело на Юнги. В какой-то момент мятный замычал и чуть приоткрыл глаза, закашляв. Трясущая ладонь упирается в грудь красноволосого, который тут же посмотрел на старшего. Ги прикрыл второй рукой рот, чувствуя тошноту, и упирается, чтоб слезть с чужих рук. Тэхен чудом успевает того поймать, с легким испугом смотря на мятного, который согнувшись, повиснув в руках друга, не сдержал тошноты. Белый снег окрасился чужим желудочным соком, потому что за эти дни в рот кроме таблеток ничего не попало. Ким поджал губы, придерживая Юна, тело которого после тошноты затряслось и обмякло сильнее. — Тише, я-я держу тебя, — говорит младший, не давая мятному осесть на снег, тут же вновь беря на руки. — Вот так, пойдем, — Тэ проглотил ком, осторожно чуть утерев рукавом край чужих губ. Мятный словно не слышал и ничего не чувствовал, просто смотря из чуть приоткрытых глаз вперед, которые все же закрыл, когда подошли к машине. Ги шмыгнул забитым носом, а губы были чуть приоткрыты, потому что через нос дышать получается плохо. Тэхен сел в скорую машину с Юнги на руках, который прокашлял хрипло, тут же тихо простонав от боли, а голова съезжает ближе к чужой шее, и мятная макушка была в изгибе меж ключицей и вишневой шеи красноволосого. Юнги сейчас не в состоянии как-либо реагировать на происходящее. Он просто очень устал. Так он не замечает, как из полубредового состояния вновь проваливается в темноту. Гуляя по темноте, альфа пытался найти выход. Пространство было как будто бесконечным. Оно было темным и пугающим и непонятно откуда валил снег. Кругом были сугробы, а так же под ногами хлюпала грязь. Белые хлопья валились просто с черноты, из ниоткуда, а ледяной ветер задувал так, что его гляди и собьет с ног. Темной грязной дороге словно не было конца. С каждым шагом грязь только сильнее липла к ногам, делая их еще более неподъемными. Он шёл, долго шёл, а дорога все не кончалась, ведя в никуда. Мятный хочет просто упасть на колени и закричать от безвыходности ситуации. «Юнги…» Голос. Откуда он? Мин начал озираться, искать. Он пытался найти источник в этой чертовой пустоте. «Юнги» Что-то было в этом произношении знакомо. Мятный проглотил ком. — Где ты? «Не умирай… пожалуйста…» Дыхания спёрло. Ги побежал прямо. Он искал этот голос. Точнее он искал обладателя этого голоса. «Юнги, не смей умирать!» Голос сорвался на рыдания. Альфа метался, не понимая, кто с ним говорит, пока перед глазами не встал солнечный образ рыжего омеги. — Чимин. Его словно током от этого прошибло, распространившись волной по всему телу, пробравшись к самым кончикам пальцев. Он просто замер, смотря на истинного, от которого серьезно исходили лучи. Он как будто и был этим солнышком, таким сияющим, таким теплым. Ги неосознанно делает снова шаг, но что-то крепко обвило ногу, стягивая ее, потянув назад к себе, заставляя упасть в грязь и в кровь содрать колени. «Мой!» Нечеловеческий рык прозвучал за спиной и посмотрев назад, Юн видит темную грязную фигуру брюнета, такую костлявую и устрашающую. Грязь на том была черной, пачкая его лодыжку своей когтистой рукой. — М~гх. Нет… — Ги выдохнул и, вцепившись руками в темную скользкую, рыхлую поверхность непонятно чего, по ощущением похожее на камушки, которыми посыпают перед тем, как ложить асфальт. Это все было под слоем слякоти и грязи. Грунт жутко жёг кожу и впивался в нее. Юнги дернул ногой и смотрит на истинного, который все так же стоял, смотря на него, а пухлые губы растянулись в улыбке, пока по щекам текли слезы с прекрасных медовых самородков, таких родных. От этого все сжалось. Ги тянет руку к омеге, но вскрикивает, когда за ногу потянули снова назад, туда, где пропасть. Пальцы до жгучей боли сжали его конечность, словно хотя прожечь плоть. — Н~гх! Но даже так мятный цепляется за темный грунт, который тут же попал под ногти с грязью, стерев пальцы в кровавые ссадины, но отпускать он даже не подумает. Нет. Он не хочет обратно, не хочет назад. — От. Отпусти меня, — альфа сильней цепляется за грунт, тянется вперёд, хотя выбраться. «Не бросай меня» Вновь слышится нежный голос и Ги, подняв голову, вновь смотрит на омегу, который все так по прежнему стоял там, смотря на него. Юнги поджал губы и рыкнув, повернул голову назад, пытаясь отпихнуть от себя Лина и не бросает попытки выползти из пропасти, в которую пытаются утянуть. «Я сказал мой!» Вторая костлявая рука ложится чуть выше колена, пачкая и с новой силой потянув вниз, впиваясь когтями ему в ногу. «Пожалуйста, останься со мной» Его зовут. Его любимый омега ждёт его, он просит быть с ним. И Юнги искренне хочет к рыжику, хочет к нему в объятия. — Нет! Отпусти меня! — Мин вскрикивает и пинает второй ногой в лицо. Хватка ослабла, и Юнги что есть сил, отползает от пропасти, тяжело дыша и не думая, он поднимается, смотря на омегу. Глаза были уже давно красные из-за ужаса и усталости. Губы дрожат, но даже так, Ги шагает навстречу к любимому. За спиной он все так же слышал рычание и крики Джи, но мятный сосредоточился только на одной фигуре. Шаги были тяжёлые из-за грязи под ногами, в которой Мин был измазан с ног до головы. Он запинался о грязь, однако с каждым шагом к омеге, та просто превращалась в пыль, освобождая кожу от разводов тяжелой грязи. Омега улыбается шире и вытягивает свои руки, уже немо зовя к себе. Альфа только ускорил шаг, видя это и сквозь слабость он все же улыбается. Сейчас идти становилось легче. Он словно чувствовал силу, подходя к любимому, чувствовал, как сердце в груди бьётся сильнее. Он словно подснежник, сейчас пробирающийся сквозь грязь и холод, сквозь снега, тянется к свету, к теплу, дабы понежиться под его лучами, ощутить их ласку. «Обними меня» Этого было достаточно, чтобы Мин сорвался на бег и просто с разбегу нырнул в любимые руки к истинному, утыкаясь к нему в грудь, шмыгая носом. Они валятся на землю, но вместо болючего грунта их тела встречает цветущая поляна. Ароматы цветов стали проникать в легкие, а шелест травы ласкает слух. Юнги просто жмется к истинному, чувствуя тепло его тела, тепло любимых рук, готовый сорваться на рыдания. Альфа утыкается лицом в чужую грудь, сжимая в руках чужую одежду. — Мини. Было начал Ги, но омега крепко его обнимает, целуя в лоб, прижимая к себе, ласково начиная гладить по волосам. — Ты со мной. Я люблю тебя, — шепчут ему цитрусовые губы. Те растягиваются в нежной улыбке, а крохотные ладошки ложатся на лицо, поглаживая его щеки. — Будь со мной. И не смей меня оставлять, — вновь слышится нежный голос. На них падала тень от большого пышного дуба, пряча от горячих солнечных лучей своей тенью. Мин смотрит в любимые глаза и, слабо улыбнувшись, кивает, прикрывая их, наслаждаясь объятиями любимого. — Больше не брошу… Так же шёпотом проговаривает мятный, выдыхая. Спокойствие тут же обволокло тело, а метка на запястье запульсировала, начиная чуть кровоточить, обозначая силу ее воздействия. Метка показывала свою значимость, показывала, что она главная из всех имеющихся. Ги смотрит на нее и, беря чужую руку с такой же меткой, альфа ее целует на чужой руке. — Цветочек. Мой цветочек… — шепчет Ги, облизав сухие губы. Запах пряностей и цитрусов проникает в легкие, обволакивая их, полностью успокаивая. Юн слегка потерся лицом и чужую грудь, вымученно простонав. Все хорошо. Любимый омега с ним, рядом. Больше для спокойствия ничего не нужно. Крохотная ладошка легла на макушку, перебирая мятные волосы, заставив тихо замурчать. Это спокойствие, обвившая его усталость, они захватывают разум, а тёплые ручки лишь больше только убаюкивают. Теперь Юнги хочет поспать. Поспать в любимых руках. Просто немного еще отдохнуть. — Котик. Мой мятный котик, — шепчет омега, смотря на любимого альфу с нежной улыбкой. — Поспи… Тебе нужно отдохнуть. Я с тобой. Я уже жду тебя. Очень-очень… Чужой голос уже звучал приглушенно. Юнги и вправду погрузился в сон, вновь отдаляясь от любимого в пучину пустоты. Но даже сквозь нее он стал слышать непонятное пиликанье приборов. — Я люблю тебя. Последнее, что уловил Ги перед тем, как окончательно потеряться в царстве Морфея.