***
Райнер заявил, что обязан проводить его до дома, и теперь они вместе ехали в опустевшем вагоне вечерней электрички. — Значит… тебе должно быть семнадцать или восемнадцать? — Бертольд удивлённо поднял брови. — Почти восемнадцать, — неохотно бросил Райнер. — Выходит, я старше тебя на целых восемь лет?! Господи, я чувствую себя стариком! — Бертольду было сложно скрыть улыбку, рассматривая недовольное выражение лица Райнера. — Фактически мне уже почти семьдесят и я гожусь тебе в деды. Ты должен уважать меня и не подшучивать, — нахмурился он, но не смог сдержать ответную улыбку. — Хорошо, хорошо. Я буду уважать старость, — Бертольд примирительно поднял ладони вверх, капитулируя. — То-то же! — усмехнулся Райнер. С довольным видом он положил свою ладонь поверх ладони Бертольда и переплел их пальцы. Теперь, разобравшись со всей недосказанностью и неопределенностью, которая царила между ними всё это время, он, казалось, почувствовал себя увереннее и свободнее. Райнер рассказал Бертольду, что был обращен незадолго до окончания школы. Он вскользь упомянул, что вместе со своими родителями попал в аварию. Травмы были слишком серьезными, и он был в одном шаге от смерти, когда его нашёл вампир, почувствовавший запах крови. «Выжил только я. Эрвин нашёл, обратил меня и забрал в свою семью. Он хороший человек, честный и справедливый, хотя иногда бывает слишком строгим и бескомпромиссным. Когда-то давно он и его партнёр приняли решение отречься от убийства людей. Человеческая жизнь слишком ценная, и никто не должен иметь право посягать на неё по своей прихоти. Вся наша семья разделяет эту концепцию, не смотря на то, что каждый из нас пришёл к ней по-разному. Так что мы тоже своего рода вегетарианцы», — рассказывал Райнер. Бертольд узнал, что помимо Эрвина и его партнера Леви, у Райнера есть сводная сестра и два брата. «Пик славная, она тебе понравится! Марсель — классный и очень умный. А Порко — мелкий выскочка и заноза в заднице». Бертольд внимательно слушал рассказ Райнера. Он был рад, что Райнер решил ему открыться. Раньше он никогда не затрагивал тему своей семьи и личной жизни, несмотря на то, что они проводили много времени вместе. Бертольд узнал, что семья Райнера раз в несколько лет вынуждена переезжать. Приезжая на новое место они работали, учились и даже заводили поверхностные дружеские связи. Так им удаётся продолжать существование в человеческом социуме, поддерживать образ добропорядочных американцев и не вызывать подозрения. — Я обязательно познакомлю тебя с моей семьёй. Уверен, ты им понравишься! — заявил Райнер. Бертольд утвердительно хмыкнул. Он не был уверен, что способен понравиться вампирской семье, но, если Райнер действительно этого хочет, он может попробовать. Динамик равнодушным голосом объявил очередную остановку. Поезд с печальным скрежетом остановился на станции. В вагон зашло несколько уставших пассажиров. Теперь они были не одни, и продолжать беседу в присутствии посторонних было не безопасно. К тому же Бертольд тоже чувствовал усталость, день был непростым и долгим. Он достал из кармана наушники и начал возиться, пытаясь распутать их. В конце концов Райнер не выдержал, аккуратно забрал спутанные провода, несколькими точными движениями привел их в порядок и отдал. «Вот это действительно суперспособность!», — восхищенно подумал Бертольд. Он протянул Райнеру один наушник, второй надел сам. После достал телефон, который тоже передал Райнеру. — Включи что-нибудь, что тебе нравится, — попросил он. Райнер улыбнулся и кивнул. Из наушника бодро заиграло раннее творчество The Doors. Не стесняясь посторонних, Райнер снова переплел их пальцы и, положив голову на плечо Бертольда, притворился, что дремлет. Бертольд с нежностью посмотрел на него. Впереди их ждало еще много вещей, с которыми им предстоит разобраться. Но у них всё будет хорошо. Непременно. Он в это верил.Часть 8
26 июня 2022 г. в 00:00
Бертольд задумался. Сказанное звучало довольно жутко, и он понимал, что открытое признание в том, что Райнер следил за ним и желал убить на протяжении нескольких месяцев, должно было его напугать. Но он не ощущал ни капли страха. Возможно, Райнер был прав, и чувство самосохранения напрочь покинуло его. При этом новость о том, что даже просто находиться рядом с ним было для Райнера такой проблемой, взволновала его сильнее прочего. Он не воспринимал это таким образом, не думал, что каждый раз, пока они мирно обсуждали любимые книги, кино и музыку, шутили и гуляли, Райнеру приходилось бороться с самим собой и делать вид, что всё прекрасно.
— Значит все время, которое мы провели вместе, было для тебя страданием? — грустно спросил Бертольд.
— Это единственное, что ты уловил из того, что я сказал? — Райнер поднял голову и в недоумении посмотрел на него.
— Конечно нет, но… — начал Бертольд, но Райнер прервал его.
— Нет, Бертольд. Ты сделал неправильные выводы. Страданием было время, когда тебя не было рядом. Но разве это имеет значение? Я естественный враг твоего вида, ты должен бояться, а не переживать за меня.
— Это имеет значение, — голос Бертольда звучал уверенно. — Несмотря на то, что ты говоришь, ты никогда не причинял мне вреда и не давал поводов бояться. Наоборот. Ты спас меня в тот вечер, когда на меня пытались напасть, вместо того, чтобы пройти мимо. И постоянно оберегаешь меня. Я доверяю тебе и верю в тебя, — он смотрел на Райнера без тени сомнения, искренний и полностью уверенный в своих словах. — Если уж быть совсем откровенным, мне тоже изредка хочется пойти с ребятами в гриль-бар и съесть там отличный стейк средней прожарки, но я всегда сдерживаю себя, — доверительно добавил он.
Райнер удивлённо вскинул брови. В следующую секунду он уже смеялся.
От этой картины на душе Бертольда стало немного легче. «Смех ему к лицу», — подумал он, рассматривая ямочки на щеках и дрожащие от смеха светлые ресницы.
— Только ты мог сказать подобное в такой момент, — подавив смех, наконец заявил Райнер. — Зачем ты стал вегетарианцем, если втайне грезишь о стейках?
— По эстетическим, гуманным и экологическим соображениям. И не так уж часто я о них грежу, только в моменты гастрономической слабости. В любом случае, о своём выборе я не сожалею, — уверенно заявил Бертольд.
— Ладно, — Райнер кивнул в ответ. — Я до сих пор считаю, что эти вещи нельзя сравнивать, но я понимаю тебя. Возможно, у нас с тобой даже больше общего, чем мне казалось ранее.
Теперь он смотрел на Бертольда прямо, на губах до сих пор играла тень улыбки, а в глазах читалась задумчивость, словно теперь он не был уверен, как вести себя дальше: продолжать их неловкое выяснение, кто есть кто, или же смириться с тем, что Бертольд непробиваем для его аргументов.
— Вот видишь, не всё так плохо. Противоположности притягиваются, а общие черты сближают, — Бертольд как можно непринужденнее пожал плечами.
Он внимательно изучал Райнера. Тот стоял так близко, что если бы мог дышать, Бертольд наверняка смог бы почувствовать тепло его дыхания. Ему достаточно было поднять руку, чтобы прикоснуться к его лицу, черты которого он уже выучил до мельчайших деталей: крапинки на радужке янтарных глазах, светлые, словно выгоревшие на солнце ресницы и брови, непослушная топорщащаяся чёлка, спадающая на лоб, лёгкая складка между бровей, проявляющаяся всякий раз, когда Райнер приходил в задумчивость. Бертольд перевёл взгляд на чужие губы, на которых до сих пор была запечатлена тень улыбки. Тонкие и бескровные, наверняка такие же холодные, как и его ладони в ту ночь.
— Тебе говорили, что ты странный? — наконец задумчиво произнёс Райнер.
— Наверное, говорили, — Бертольд снова пожал плечами. — А ещё сегодня мне сообщили, что у меня полностью отсутствует чувство самосохранения, — с этими словами он слегка наклонился, затаил дыхание и наконец сделал то, о чем уже давно мечтал — прильнул губами к чужим губам. Спустя секундное промедление Райнер ответил на поцелуй.
Ощущения были странными, не похожими ни на один из его поцелуев в прошлом. Губы Райнера были ледяными и твердыми, словно целуешь статую, выточенную из мрамора. Не то, чтобы Бертольду когда-либо доводилось целовать статуи, но это была первая ассоциация, которая пришла ему в голову.
Поцелуй был коротким. Бертольду показалось, что он длился всего несколько мгновений. Райнер слегка отстранился и теперь смотрел на него; в глазах его играла смесь сложно читаемых эмоций. Под этим взглядом янтарных глаз Бертольд наконец стушевался. Осознав, насколько его действия были импульсивными и, скорее всего, неуместными, он виновато потупил взгляд и сделал шаг назад:
— Я… — неуверенно начал он. — Извини, я не … — он замолчал, не зная, что на самом деле хочет сказать.
Он не хотел? Нет, это было бы ложью. Он сожалеет? Тоже не то. Он не знает, что на него нашло? Ближе к правде. Или же… Что ему следует сказать? Боже, что если сейчас он испортил это хрупкое равновесие, которое успело появиться между ними, и теперь Райнер зол на него?
— Бертольд… — тихий голос Райнера прервал поток его мыслей; он сделал шаг навстречу Бертольду, снова сокращая расстояние.
Холодное прикосновение чужих пальцев обожгло скулу Бертольда. Он широко распахнул глаза, наконец, подняв взгляд. Райнер не казался недовольным, напротив, сейчас он выглядел… застенчивым?
— Бертольд, — повторил Райнер. — Ты можешь поцеловать меня еще раз? Пожалуйста, — едва слышно добавил он.
В голосе его читалась надежда.
Бертольд вздохнул и улыбнулся. Все его тревоги отошли на второй план. Прикрыв глаза, он наклонился и снова прильнул к губам Райнера. Второй поцелуй был более долгим, более глубоким и куда менее целомудренным, чем первый.