Сладкая

      Лилиан Брауни полностью оправдывала свою фамилию. Длинные шелковистые волосы цвета горького шоколада, черные-черные глаза с соблазнительной поволокой, нежная родинка на левой щеке, пухлые розовые губы, которые она совершенно по-детски выпячивала, когда обижалась.       Красивая, очаровательная, сладкая.       Ее родители жили по соседству — и Стэн знал ее столько же, сколько и себя. В садике они сидели на соседних горшках, латали друг другу разбитые локти и коленки, попробовали первую бутылку алкоголя на двоих, жаловались по очереди на свои безответные влюбленности. Все шестнадцать лет жизни он относился к ней как к родной сестре, но на семнадцатый год все изменилось.       Однажды Лилиан пришла на вечеринку в белом воздушном платье, все время смеялась и танцевала так пылко, что Стэн сразу понял — он пропал. Окончательно и бесповоротно.       В этот же вечер как-то само собой получилось, что они, разгоряченные алкоголем, оказались на веранде вдвоем, громко хохотали над какой-то глупостью, а потом, когда внезапно замолчавшая Лилиан притянула Стэна к себе, долго целовались, совершенно позабыв о той толпе, которая веселилась в считанных метрах от них.       Во многом они были друг у друга первыми: отношения, серьезные ссоры, секс.       С потерей девственности у Стэна связаны одновременно и худшие, и лучшие воспоминания. Лучшие — потому что его маленькая нежная Лилиан впервые доверилась ему целиком и полностью, отдала всю себя. Худшие — потому как доверие это он не оправдал. Все теоретические познания Стэна уходили корнями в порно, а оно, как известно, худшая методичка для девственника, больше вводящая в заблуждение, нежели просвещающая. А еще он ужасно нервничал: дрожали руки, падал член, а в голове стучало так, что в какой-то момент ему показалось, что сейчас он словит паническую атаку. Тогда он так и не смог кончить.       В общем, это был тот секс, после которого в лучшем случае становишься импотентом на всю оставшуюся жизнь.       Если бы Лилиан послала Стэна ко всем чертям, он не посмел бы ее винить или обижаться. Но она только лишь обняла его и прошептала на ухо: «В следующий раз получится лучше».       И оказалась права.       Чем больше они занимались сексом, тем быстрее Стэн набирался уверенности. Учиться на практике оказалось намного полезнее и приятнее, а дрожащая в оргазме Лилиан только сильнее подстегивала разбираться в таком тонком предмете, как ее тело.       Довольно быстро Стэн понял, что доставлять удовольствие ему нравится больше, чем получать. Он и не вспоминал о своих потребностях до тех пор, пока кончившая Лилиан не начинала дергать непослушными пальцами замок его ширинки. Иногда она ловила и второй оргазм, пока Стэн вбивался в нее.       Возможно, он таким образом пытался извиниться за ужасные воспоминания и поблагодарить за тот второй шанс, который она ему дала.       Лилиан же теперь называла его фетишистом и оргазмофилом, строя при этом свою самую осуждающую гримасу, но Стэн прекрасно знал: она просто шутит.       За шестнадцать лет знакомства он успел неплохо изучить ее характер, а за те полгода, которые они встречались, — еще и ее тело. Оно оказалось мягким, податливым и чувствительным — одним словом, идеальным.       Лето перед выпускным классом было лучшим в жизни Стэна и, как ему хотелось бы надеяться, Лилиан. Они любили друг друга так сильно и часто, насколько вообще могли, и с началом учебы аппетиты совсем не уменьшились.       А то и возросли.       Единственное, что сдерживало Стэна от того, чтобы оттрахать Лилиан в ближайшем пустом классе или туалетной кабинке, наплевав на приличия, — это то, что у них совпадало минимальное количество занятий и он не мог соблазниться ее стройными длинными ногами, которые она бесстыдно демонстрировала, отдавая предпочтение юбкам и платьям, а не закрытым джинсам.       Лилиан грезила о карьере врача, а потому набрала максимальное количество занятий по биологии и химии. Стэн терпеть не мог эти предметы, и даже основной инстинкт, крепко сцепленный с глубокой влюбленностью, не заставил его отбросить неприязнь.       Чаще всего их сводила вместе литература — самый унылый урок из возможных, во время которого они спасались записками и частыми взглядами. Монотонный голос преподавателя уходил на стотысячный план, когда сидящая в соседнем ряду Лилиан облизывала свои розовые губы, убирала пряди волос за ухо, открывая тонкую шею, скрещивала ноги, из-за чего юбка задиралась еще выше, показывая молочную белизну бедер, — и не сводила внимательных глаз со Стэна, ловя каждую его эмоцию.       «Сладкая, я разложу тебя прямо на этой парте, если ты не перестанешь» — а Лилиан только беззвучно смеялась, читая эту записку. Похоже, она считала эту угрозу пустой.       «У него не хватит духу сделать это в школе» — наверняка думала она, не представляя, что на деле ее парень сдерживался изо всех сил.       Удивительная беспечность.       С тех пор каждый урок литературы проходил по одному сценарию: Лилиан неприкрыто соблазняла, а Стэн стискивал зубы и утешал себя мыслями, что на его улице тоже будет праздник.       И его терпение было вознаграждено.       Внутренности свело предвкушением, как только Стэн услышал, что очередное занятие литературы в классе, предназначенном для показа учебных фильмов. Это было большое помещение, которое когда-то представляло собой такой же стандартный класс, как и все прочие. Но потом одну из стен идеально выровняли, убрали доску и учительский стол, повесили на окна плотные жалюзи, не пропускавшие солнечный свет, поставили пять рядов длинных столов. Последними штрихами были навороченный проектор и старые колонки, после чего обычный кабинет превратился в мини-кинотеатр.       В класс Стэн пришел одним из первых и, не теряя времени, занял самое дальнее место у стены. Лилиан пришлось ждать долго, до самого звонка. Она застыла в удивлении, увидев, где сел Стэн — ведь если они сюда попадали, то обычно занимали место в третьем ряду у окна.       Кажется, она заподозрила западню.       Но всё же осталась слишком беспечна, ведь, ни сказав ни слова, бросила сумку на стол и уселась на соседний стул.       Стэн не сдержал плотоядной ухмылки.       Попалась.       — Что ты задумал?       — О чем ты?       — У тебя слишком хорошее настроение для человека, который ближайший час будет смотреть очередную скучнейшую постановку «Гамлета».       — Разве не «Ромео и Джульетту»? — с притворным любопытством поинтересовался Стэн.       — Да какая разница. Всё равно это Шекспир. В прошлый раз не было декораций и костюмов, только строительные леса и спортивки. Надеюсь, в этот раз не будет одежды вообще. А что — первая нудистская постановка Шекспира.       — Извращенка.       — Чья бы корова мычала, — промурлыкала Лилиан, с нажимом оглаживая бедро Стэна.       Ее ладонь замерла в опасной близости от ширинки, но быстро пропала. Бесстыдная улыбка растянула полные губы Лилиан, и Стэн едва удержался. Желание сорвать с нее всю одежду и взять прямо здесь и сейчас стало практически невыносимым, но, к сожалению, с ними в комнате было еще по меньшей мере пятнадцать студентов.       Секс на глазах у других людей не входил в список фетишей Стэна.       Странно, но это было единственной причиной, из-за которой Лилиан продолжала ощущать себя победительницей.       — Но ты не ответил. Что ты задумал?       — Ничего.       — Врешь, — Лилиан подозрительно прищурилась.       Стэн в ответ только улыбнулся.       Их разговор прервал преподаватель, «обрадовавший» всех присутствующих тем, что они в очередной раз прикоснутся к прекрасному и посмотрят постановку «Гамлета» великого классика прошлого, переосмысленного талантливыми творцами нынешнего. Ответом избранных стали усталые стоны и перешептывания, а Лилиан невнятно пробормотала что-то про фетишизацию и дрочку насухую.       Не то чтобы она не любила «Гамлета» или Шекспира, просто ее дико раздражала огромная тяга преподавателя к бездарным и претенциозным постановкам этого самого Шекспира.       Стэн ничего не прокомментировал и, как только запись была включена, оценил обстановку. Из-за жалюзи даже самый солнечный день здесь превращался здесь в темную безлунную ночь. Так получилось и сегодня.       Все, кому не повезло сегодня прикоснуться к прекрасному, равномерно распределились по первым трем рядам — достаточно далеко. Лишь на четвертом ровно перед Стэном и Лилиан сидел Джексон, их знакомый. Единственный, кто мог бы что-нибудь заметить, но перед включением записи он распутывал наушники и вряд ли услышит что-то, кроме своего плейлиста.       Последний ряд превратился в идеальное место для поцелуев, а еще и Стэн выбрал стратегически верное расположение — самое темное и в углу.       Если Лилиан будет тихой хорошей девочкой, никто ничего не заподозрит.       Спустя минут десять, когда все сосредоточились на том, что помогло бы скоротать время, Стэн посмотрел краем глаза на Лилиан. В темноте выражение ее лица было невозможно разглядеть, но почему-то ему казалось, что она надула щеки и выставила вперед губы — как и всегда, когда ей что-то сильно не нравилось.       Стэн фыркнул и скользнул ладонью по ее спине. Лилиан вздрогнула всем телом, но почти сразу прильнула к нему, поворачиваясь так, чтобы ее лопатки прижались к его груди. Обычно они так смотрят фильмы, но сегодня у Стэна совсем другие планы. Поэтому он не дал ей закончить движение и, приобняв за талию, прижал боком к себе, подтягивая ближе вместе со стулом.       Лилиан вскинула голову, и приглушенный свет мимолетно попал на ее лицо, выхватывая нахмуренные брови.       — Стэн…       Он прижался к ее губам своими, прерывая ненужные расспросы.       Что он задумал? Совсем скоро она узнает.       Лилиан испуганно схватилась за его футболку, но на поцелуй ответила, пусть и немного неуверенно. Ее тело послушно расслабилось, а у губ был привкус клубники, ее любимой гигиенической помады.       Продолжая удерживать Лилиан за талию, второй рукой Стэн провел вверх по ее животу, между ключиц и к подбородку. Хватило небольшого давления для того, чтобы она наконец приоткрыла рот.       Стэн скользнул между ее зубов языком и едва не застонал, когда она мелко задрожала, притягивая его к себе за футболку. Кажется, она начала забывать, где сейчас находится.       Тем лучше.       Стэн перестал терзать ее рот, заставил запрокинуть голову и спустился ниже, к тому месту, где шея плавно перетекала в челюсть. С губ Лилиан сорвался громкий, но короткий стон, и она с силой свела вместе колени. Ее упругая грудь вздымалась от тяжелого дыхания, которое она изо всех сил старалась выровнять.       Это вызвало у Стэна саркастичный смешок. Он уверен на все сто процентов: ее трусики уже промокли насквозь. Она очень легко возбуждается и ненавидит ситуации, когда не получает то, чего хочет.       — Стэн, какого хрена?.. — прошипела она, немного отстраняясь.       Очевидно, что происходящее сейчас она восприняла как одну из таких ситуаций.       Стэн ничего не ответил, только укусил за аккуратный подбородок и двинулся пальцами ниже. Лилиан не возразила, по привычке выгнулась навстречу, но стоило ему начать задирать ее короткую юбку, как она сразу оживилась: крепко сжала бедра и вцепилась в его локоть.       Стэн мог бы силой развести ее ноги, но остановился.       Ему показалось, что ее рот возмущенно приоткрыт, а глаза сверкают злостью, хоть и не видел этого.       — Перестань, — выдохнула она ему прямо в губы.       — Перестать? — с усмешкой уточнил Стэн и переместил свободную ладонь на грудь, стискивая пальцами затвердевший сосок.       — Стэн… — всхлипнула она.       Мышцы ее живота напряглись, и она попыталась согнуться пополам. Стэн не позволил, силой удерживая в прежней позе.       — Помнишь, что я обещал тебе, если ты продолжишь соблазнять меня в школе? Даже сегодня… Ты ведь сделала это снова, ведь так? Что ж, поздравляю, я соблазнился. Ты довольна, сладкая?       По телу Лилиан прошла крупная волна дрожи. Заметив, что ее хватка ослабла, Стэн на пробу двинул рукой выше по бедру, забираясь под юбку. Бедра девушки инстинктивно разошлись в стороны. Стэн не спешил: слабо царапнул нежную шелковистую кожу, уложил ее колено на свою ногу, чтобы получить полный доступ, и только после этого прижал раскрытую ладонь к ее трусикам.       Из его груди вырвался гортанный низкий стон, больше похожий на рычание. Никогда еще Лилиан не была настолько влажной от одних лишь поцелуев. И что ее так взбудоражило? Теперь Стэн обязан выяснить это.       Он провел по промежности Лилиан пальцами, слабо задев клитор, и она едва не подпрыгнула на месте. Стон она подавила, укусив себя за запястье.       Стэн успокаивающе поцеловал ее в висок и просунул ладонь под трусики. Лилиан предпочитала бесшовные и эластичные, такие никак не сковывали движения и легко сдвигались в сторону, когда было нужно. Правда, от этого они быстро портились, растягиваясь до размера XXL, но Стэн был готов закупать их партиями. Лилиан смотрелась в тысячу раз сексуальнее полуодетой.       Возможно, нижнее белье было одним из фетишей Стэна, но он еще не был в этом уверен.       Киска Лилиан была мокрой и одуряюще горячей. Пальцы Стэна будто по собственной воле скользнули к дырочке, средний и безымянный вошли внутрь до второй фаланги. Лилиан задушенно всхлипнула, качая головой из стороны в сторону, а Стэн до боли стиснул зубы и уткнулся в ее волосы, вдыхая сладкий аромат персика, ее любимого шампуня.       Впервые за всё это время он явственно ощутил, насколько тесно стало у него в штанах. Член подавал признаки волнения еще когда он только раздумывал о том, что будет делать, но сейчас им можно было гвозди забивать.       Стэну было безумно жаль, что он не может прямо сейчас заменить пальцы членом, погрузиться во влажную, пышущую жаром глубину. Почему-то он готов поклясться, что Лилиан хватит пары сильных движений-ударов для того, чтобы бурно кончить.       Если Стэна проникновение взбудоражило, то на Лилиан оно напротив повлияло отрезвляюще. Она вцепилась в его запястье мертвой хваткой, болезненно царапая кожу.       — Нет-нет-нет-нет, хватит. Ты с ума сошел? Мы на уроке, здесь столько людей, — нервно хрипела она, сжимая его пальцы в себе.       — И что? — выдохнул Стэн, целуя ее в скулу и подталкивая носом ее лицо. — Все заворожены постановкой, видишь?       Он кивнул на передние ряды: большинство лежали на партах, кто-то — особенно преподаватель — действительно внимал игре актеров и ни один из них не выказывал ни малейшего намерения обернуться, чтобы увидеть, как в последнем ряду ласкают Лилиан Брауни.       — А Джексон?       — Он в наушниках и ему совершенно точно на нас плевать. Приглядись, сладкая.       Лилиан несколько секунд рассматривала Джексона. А может, на деле она ничего не видела и просто использовала это время как возможность отдышаться и привести мысли в порядок. Но Стэн с силой стиснул ее грудь, вырывая еще один стон.       Его пальцы всё ещё находились внутри, в узком напряженном проходе, ровно на той глубине, где Лилиан была чувствительнее всего. После первого кругового поглаживания она вжалась лбом в место, где шея Стэна переходила в плечо, после второго — впилась острыми ногтями в его кожу до крови, после третьего — задрожала всем телом и задышала так часто и загнанно, что стало ясно — она вот-вот кончит.       Стэн резко убрал ладонь и, когда Лилиан попробовала свести колени, чтобы всё-таки получить долгожданную разрядку, не позволил ей этого сделать. Она вцепилась в футболку так сильно, что ткань чуть не порвалась, и прильнула ещё ближе и крепче.       — Нет, сладкая, — хрипло засмеялся он, грубовато сжимая ее бедро. — Не так быстро.       Ее горячее поверхностное дыхание щекотало его ключицы в разрезе футболки. Стэн наугад клюнул в ее волосы поцелуем и перевел взгляд на трансляцию записи, заставив себя сконцентрироваться на повествовании. Стараниями преподавателя ему, ни разу не прочитавшему «Гамлета» полностью, было достаточно нескольких реплик для того, чтобы определить, на каком отрезке пьесы находятся актеры.       Вслушавшись, Стэн нахмурился. Видимо, это была одно из тех арт-хаус переосмыслений, которые срезали половину текста оригинала, и сейчас, спустя двадцать минут от начала, постановка уже стремилась к окончанию.       По примерным подсчетам оставалось минут десять.       Стэну этого хватит с головой.       Лилиан справилась с мелкой дрожью в теле, положила ладонь на его локоть и снова попыталась отстранить. На этот раз уже совсем неуверенно.       — Нас застукают…       — Но тебя это возбуждает, — прошептал Стэн ей прямо в ухо.       Сказал только чтобы ее поддразнить, совершенно не рассчитывая, что попадет этим предположением в точку.       Но Лилиан затаила дыхание, как делала каждый раз, когда ее ловили на жареном, а потом, будто опомнившись, стиснула его локоть пальцами и громче, чем нужно, сказала:       — Неправда!..       Стэн коротко шикнул, толкнул подбородком ее висок и подозрительно оглядел помещение. Убедившись, что никто не заметил этого восклицания, он обратил всё своё внимание на Лилиан: ещё крепче сжал ее грудь и прикоснулся губами к ее маленькому уху, спрятавшемуся под гладкими волосами.       — Тише, — не скрывая усмешки, выдохнул он. — Или ты хочешь, чтобы они тебя услышали? Одна только мысль об этом сильнее будоражит, я прав? Развратная девчонка.       Стэн хотел бы продолжить свои поддразнивания, но едва не захлебнулся воздухом, ощутив болезненный укус на шее. Лилиан стиснула зубы так, будто хотела перегрызть ему горло.       И он только уверился в том, что она решила свести его в могилу, когда она опустила ладонь на его ширинку и с силой провела по изнывающему члену. От паха вниз по ногам прошлась волна невыносимого жара, вынуждая дернуться навстречу.       Будто бы это уже тугая киска разгоряченной девушки, которая только рада тому, что ее наконец трахают.       — А я помню, что ты мне тогда пообещал, — разжав челюсти, срывающимся торопливым шепотом пробормотала Лилиан. — Ты пообещал, что разложишь меня прямо на парте. Ну? Чего ждешь? Вот парта, вот я. Вперед, доставай член.       Стэн тяжело сглотнул накопившуюся слюну и, медленно досчитав до пяти, чтобы сосредоточиться, передвинул ее тонкую аккуратную ладонь на свой живот. Не то чтобы стало намного легче, разве что притупилось навязчивое желание послать к черту все меры предосторожности и прямо сейчас усадить Лилиан к себе на колени.       И будь что будет.       — Тебе хватит пальцев.       Лилиан беззвучно засмеялась. Стэн ощутил, как затряслись ее плечи, напрягся плоский живот, и слизнул с верхней губы соленую каплю пота. Он вспотел так, будто пробежал марафонскую дистанцию.       Лилиан, впрочем, тоже: ее мягкое бедро, на которое Стэн вернул ладонь, было покрыто испариной. Девушка в ответ на это движение рвано вздохнула и цепко обвила его талию руками, только шире расставив ноги. Лица от его шеи она не отстраняла.       Стэн не стал тянуть: проник внутрь сразу двумя пальцами, насколько хватало их длины, и потер основанием ладони клитор. Несколько резких толчков, намеренно имитирующих движения члена, грубовато стиснутая бусинка соска — и Лилиан задрожала в предоргазменной судороге.       Стэн снова притормозил ее у самого края: достал пальцы, но не убрал, продолжая потирать влажные горячие складки вокруг клитора. Вторая рука отпустила грудь Лилиан, так идеально лежавшую в ладони, чтобы успокаивающе поглаживать всё, до чего могла дотянуться.       Но стоило предоргазменной дрожи отступить, как Стэн продолжил начатое — так же страстно и бескомпромиссно.       Лилиан проклинала его. Он ощущал это кожей — как двигались ее пухлые жаждущие поцелуев губы, шепча проклятия и самые грубые выражения, на которые была способна.       Стэн не мог это услышать, но был уверен.       Член болезненно пульсировал, будто бы был готов взорваться, визгливый пронзительный голос главного актера противно резонировал в барабанных перепонках, а ноги Лилиан судорожно вздрагивали от каждого движения.       Всё это мозг Стэна фиксировал с небольшим опозданием, его сознание разделилось на три параллельных вселенных. В противном случае он бы поехал крышей из-за выворачивающего внутренности возбуждения.       Стэн сосредоточился на транслировавшейся записи. Звук был не очень громким: если заговорить в полный голос, это смогут услышать те, кто находился в соседнем ряду. Впрочем, слов актеров Стэн вообще не разбирал. Качество изображения было отвратительным и приходилось напряженно вглядываться для того, чтобы разобрать происходящее.       Это занятие немного отвлекало от мокрой киски Лилиан, туго обхватывающей пальцы Стэна, и от раздирающего желания засунуть в нее наконец член.       Лилиан почти кончила, когда с резким звуком царапающего пол стула к ним обернулся Джексон и, вытянув наушник из уха, что-то спросил. Лилиан застыла как испуганный зверек, и даже дыхание ее внезапно углубилось, будто она глубоко спала. Стэн тоже замер, хоть и в первое мгновение у него возникло желание довести ее до оргазма прямо на глазах у их общего знакомого.       Стэн только понадеялся, что Джексон не спросил, какого хрена они вытворяют.       — Не понял.       Голос Стэна прозвучал ровно и спокойно. Скорее всего потому что сейчас верховодила та версия, в чьей параллельной вселенной не было ничего, кроме раздражающего голоса актера.       — У тебя следующей физика? — повторил Джексон громче.       — Да.       — Домашку сделал?       — Нет.       Джексон покачал головой, а потом кивнул в сторону Лилиан, которая вцепилась в Стэна мертвой хваткой и едва дышала.       — Чертовски усыпляющее зрелище, да?       — В точку.       И Джексон наконец отвернулся.       Стэн, не жалея Лилиан, жестко начал двигать ладонью, одновременно потирая клитор большим пальцем, и не останавливался даже тогда, когда ее киска запульсировала, сильно и ритмично.       Лилиан тоненько взвыла, достаточно тихо, чтобы этого не заметили другие, сдавила руку Стэна своими бедрами и дрожала так, будто ее били высоковольтным током.       Это был ее самый долгий оргазм на памяти Стэна. Ее внутренние мышцы сокращались и сокращались, и он тихо застонал, представив, каково сейчас было бы его члену внутри.       Хотел наказать ее, а получилось, что страдает он сам.       Наконец Лилиан расслабилась, отдавшись послеоргазменной неге. Обычно ей нужно несколько минут для того, чтобы придти в себя, и Стэн никогда не мешал, но сегодня это было бы роскошью.       — Сладкая, отпусти мою руку, — прошептал он, касаясь губами ее гладких шелковистых волос.       Лилиан будто очнулась от наваждения, ослабляя хватку бедер, а Стэн напоследок с нежностью погладил ее киску, как бы говоря «хорошая девочка, молодец». Но вместо благодарности Лилиан еще раз укусила его за шею, за то же самое место, и с усилием отстранилась, после чего, подтянув к себе сумку, обняла ее и улеглась прямо лицом. Спина девушки периодически вздрагивала, и Стэн успокаивающе провел по ней ладонью.       Он немного понаблюдал за Лилиан, перевел взгляд на запись постановки, а потом принялся поспешно приводить себя в порядок.       Через пять минут преподаватель включил свет и продиктовал домашнее задание. К этому моменту Стэн вытер салфетками свои пальцы и бедра Лилиан, поправил ее смятую сдвинутую одежду и смирился с тем, что болезненно твердый член придется успокаивать в одиночку и в ближайшей туалетной кабинке.       Благо, что у него была с собой толстовка, длины которой хватало, чтобы без проблем скрыть стояк.       Лилиан тоже успела справиться с последствиями их небольшой шалости и теперь, делая вид, будто что-то ищет в сумочке, внимательно наблюдала за тем, как класс постепенно пустеет. Выглядела она напряженной, но Стэн не придал этому особого значения: решил подыграть ей и с излишней медлительностью натягивал на себя толстовку.       Когда за дверью скрылся последний студент, Стэн встал. Точнее — попробовал встать, потому что Лилиан с неожиданной для ее хрупкости силой схватила его за плечо и заставила сесть. От неожиданности он ударился головой.       Из-за этого Стэн и не заметил, как Лилиан оседлала его колени, безжалостно сжимая его волосы у корней.       — Лилиан, какого чер…       И он споткнулся на полуслове, почувствовав, как ее промежность плотно прижалась к его члену.       — Какого черта? Ты у меня это спрашиваешь, Стэн? Это ты всё затеял. Придурок, какой же ты придурок…       В перерывах между словами она кусала его губы и двигалась ладонями по его телу всё ниже и ниже. Они явно поменялись местами: теперь в полнейшей дезориентации был Стэн.       Добравшись до его паха, Лилиан быстро расстегнула ремень, достала измученный член и умелым движением натянула на него непонятно откуда взявшийся презерватив.       К своему стыду, даже от такого легкого прикосновения Стэну захотелось завыть в голос, а когда Лилиан одним плавным движением до упора насадилась на его член, уже не мог сдерживаться.       Какой же влажной и узкой она была…       Полурык-полустон вырвался из горла Стэна, а руки инстинктивно крепко обхватили талию разгоряченной девушки, которая вела себя так, будто не успела бурно кончить несколько минут назад.       Они оба начисто забыли о том, что находятся в незапертом классе в разгар учебного дня, и просто трахались, как никогда в жизни.       Стул под ними жалобно заскрипел, с трудом выдерживая вес двух тел и тот сумасшедший темп, который сразу задала Лилиан. Она вцепилась в волосы Стэна, заставляя его уткнуться лицом в свою грудь, и зашептала проклятия.       Стэн еще никогда не видел ее такой агрессивной.       Ее бедра неустанно двигались, вытягивая из него душу. Член будто бы онемел и ощущался как чужая часть тела, но удовольствие всё равно растекалось по телу жаркой лавой.       Стэн не сразу понял, что кончил. Привычного яркого укола не случилось, только в глазах потемнело и пульс оглушающе застучал в ушах. Пропало и понимание того, что происходит вокруг. Лишь спустя несколько секунд Стэн краем сознания уловил, что мелко дрожащие бедра Лилиан постепенно замедлялись, а она сама ни на секунду не замолкала, продолжая называть худшим парнем в мире.       Стэн не обижался.       Он был бы рад застыть вот так на всю оставшуюся жизнь: вместе с Лилиан, обнимая ее, находясь внутри нее.       Но она, кажется, не уловила очарования момента, потому как обхватила его ладонями его лицо и притянула для поцелуя. Короткого, но крепкого и кусачего.       — Просто на будущее, — сказала она, когда отстранилась. — Лучше три средних оргазма, чем один сильный, но выстраданный и мучительный. Если я передумаю, то дам знать.       — Конечно. Принято, — прохрипел Стэн. — Извини.       Лилиан растянула губы в соблазнительной улыбке ленивой довольной кошечки.       — Мне понравилось. Но в следующий раз, если захочешь острых ощущений, лучше затащи меня в туалетную кабинку и трахни по-человечески.       — Как скажешь.       Лилиан очаровательно нахмурилась и огладила тонким пальцем его скулу.       — Ты в порядке?       — Лучше всех на свете, — абсолютно искренне заверил ее Стэн.       Лилиан расхохоталась и снова его поцеловала.       Выйти из класса они смогли только после звонка на следующий урок: расслабленные, довольные, счастливые. На повороте они неуверенно замерли, не отпуская руки друг друга. Им нужно было идти в разные кабинеты, но расставаться не хотелось.       Лилиан задумчиво склонила голову набок и проговорила с бесстыдной улыбкой:       — А ведь ты не сделал этого.       — Чего?       — Не разложил меня прямо на парте. Большое упущение. Нужно будет его исправить.       После этих слов Стэну захотелось одновременно и придушить ее, и затащить в ближайший пустой класс для второго раунда, чтобы наконец претворить в жизнь свою угрозу.       Но он лишь с силой шлепнул ее по заднице.       — Развратная девчонка.       В ответ Лилиан по-детски показала язык, но, заметив, что Стэн замахнулся для второго удара, с коротким визгом отпрянула в сторону и побежала по коридору. Лишь перед тем, как скрыться за поворотом, она обернулась, подмигнула и на секунду приподняла юбку, открывая потрясающий вид на подтянутую задницу и узкую полоску трусиков.       — Самая сладкая и любимая девчонка, — пробормотал Стэн, даже не пытаясь бороться со своей глупой улыбкой, и почему-то ощущал себя самым счастливым мужчиной на свете.